9. 1911 год. Пермь.
6 декабря 1911 года в час ночи помощником пристава 2 части города Перми Братухиным по распоряжению Начальника Пермского Губернского Жандармского Управления был произведен обыск в квартире крестьянина Сарапульского уезда Агрызской волости Гисматуллы Муртазова Гайнуллина, проживающего по Монастырской улице в доме № 79. Найдены и отобраны личная переписка и маленький тючек, по выражению полицмейстера, нелегальной литературы. Никого не арестовали, а все отобранное (среди прочего: Устав и Отчёт за 1910 год Пермского мусульманского культурно-экономического и благотворительного общества, по ссылкам - фотокопии) с протоколом обыска отослано Начальнику Жандармского Управления.
Объектом столь пристального внимания со стороны жандармерии был не кто иной, как председатель Культурно-экономического и благотворительного мусульманского общества г.Перми. Гайнуллин родился 10 июня 1872 года в Агрызе, ко времени интересующих нас событий он женат на Сарре Закировой и имеет одну дочь и двух сыновей. О какой-либо деятельности, помимо работы в благотворительном обществе и со школами, в деле не упомянуто. Приобретенное влияние среди мусульман Перми и уезда, похоже, говорит о состоятельности этого человека, но каким образом оно достигнуто - тоже ни слова.
На первый взгляд - ничего существенного: Гайнуллин, якобы, отправляет 7 июня 1908 года письмо мулле села Янычей Пермского уезда Нурле Муллаярову, в котором угрожает последнему тем, что, если Муллаяров не примет мер к введению в школе новометодного преподавания, то Гайнуллин может лишить эту школу денежного пособия от земства, которое будто бы субсидирует лишь те школы, которые ввели новый метод обучения. Это письмо обнаруживают у Муллаярова 3 декабря 1911 года. 4 февраля 1912 года жандармерия принимает решение выяснить вопрос: когда именно, сколько и каким школам Пермского уезда было ассигновано земством денег, под чью ответственность выданы эти деньги, какой установлен порядок выдачи денег и т.д.
6 марта 1912 года в газете «Речь» публикуется скандальная заметка под заголовком «Репрессии»: «Пермь, 5 марта. В правлении мусульманского благотворительного общества произведен обыск. Забраны кассовые книги и листы для сбора пожертвований. При обыске в частной квартире один арестован». Делом заинтересовываются в Министерстве внутренних дел России и 15 марта на имя губернатора поступает запрос на более детальный отчет о деле.
Еще два месяца выясняются обстоятельства дела. К началу мая оно раздувается до масштабов антирусской пропаганды:
«Имею честь, - пишет полковник Комиссаров, - сообщить Вашему Превосходительству, что мусульманское учение - новый звуковой метод преподавания, так называемый «Эсуле-Жадид», в начале своего появления носил характер чисто учебно-практический, преследуя цель быстрого обучения грамоте, тогда как по старому методу - «Эсуле-Кадим» - требовалось для обучения несколько лет. С течением времени «Эсуле-Жадид», занесенный из Турции начал проникаться «Туркизмом», вводя в учебники Турецкий гимн, песни в честь турок, Султана, песни с призывом к самостоятельности во имя будущего объединения и прочее. Таким образом, чисто практический способ обучения грамоте вылился в особое учение, носящее признаки антирусской пропаганды с политической подкладкой».
К концу мая страсти чуть улягутся, и окончательное постановление начальника жандармского управления будет выглядеть таким образом:
«1912 года Мая 23 в гор.Перми, я, Начальник Пермского Губернского Жандармского Управления, Полковник Комисаров, рассмотрев переписку, произведенную Помощником моим по гор.Перми Ротмистром Чувствиным, об исследовании вредного в политическом отношении направления крестьянина Вятской губернии, Сарапульского уезда Гисматуллы Муртазова Гайнуллина, нашел,
1) что по поступившим сведениям, мулла села Янычи, Пермского уезда и губ.Норла Муллаяров получил из гор.Перми письмо с настойчивым предложением ввести в заведываемой им школе систему преподавания по новой методе,
2) что обыском 3 декабря минувшего года у Муллы Муллаярова действительно обнаружено письмо, полученное им, как оказалось, от Гисматуллы Муртазова Гайнуллина из гор.Перми 1 октября 1911 года,
3) что содержание этого письмо по показанию свидетелей в переводе на русский язык заключает в себе требования Гайнуллина учить детей по новому методу, а в случае не исполнения этого, тот же Гайнуллин угрожает отказом в выдаче денежного пособия, ассигнованного школе Уездным Земством,
4) что допрошенный Гайнуллин, состоящий председателем Пермского Культурно-Экономического и Благотворительного мусульманского общества, не отрицает того обстоятельства, что вышеупомянутое письмо действительно было написано им мулле Муллаярову, но что в переводе на русский язык это письмо не имеет того характера, который устанавливается свидетельскими показаниями,
5) что заявление Гайнуллина не соответствует истине, так как из отношения Начальника Уфимского Губернского Жандармского Управления от 7 апреля сего года за № 855 видно, что содержание вышеупомянутого письма в переводе на русский язык будет следующее: «почему Вы ничего не понимаете, что Вам говорят. Фатых к Вам не поехал учить учеников; спрашиваете почему Вам денег не даем - наше общество не назначало давать денег в те школы, в которых учат по старой методе ни копейки не дадим. Вы все время валяете дурака. Прихожане Вами недовольны; все желают чтобы ты учил по новой системе. Во всей России по новой системе учат, а ты только один по старой. Если не будешь требовать мугаллима который учит по новой системе, то тебе ни копейки не дадим».
6) что как видно из того же отношения за № 855 содержание письма упомянутого протоколом осмотра от 19 февраля (л.д.46) будет следующее: «Пермская Уездная Земская Управа назначила в Ваше медресе 100 рублей, но Уездная Управа требует ответов на следующее вопросы: 1). Сколько учеников в медресе, 2). Кто состоит мугаллимом, 3). Где последний получил образование, 4). Есть ли у него свидетельство, 5). Какие у него учебники, 6). По какой системе он учит. Если ответы на эти вопросы будут удовлетворительны, то Управа даст Вам 100 рублей, а если нет то не даст. Постарайтесь дать эти ответы от себя …»
7) что показанием допрошенных свидетелей (л.д. 33, 41, 42) пособие на школу в селе Янычи было выдано лишь после неоднократных просьб Гайнуллиным в мае и октябре месяцах минувшего года, тогда как деньги были переданы Гайнуллину 24 марта и 30 сентября 1911 г.
8) что из дела вверенного мне Управления и отношения Начальника Вятского Губернского Жандармского Управления от 5 Января с.г. за № 73 усматривается, что Гайнуллин является убежденным панисламистом, состоит в близких сношениях с муллами Бабинскими, привлеченными в качестве обвиняемых по делу панисламизма и содержащимися в Сарапульской Уездной тюрьме, что, состоя, гласным Сарапульской Уездной Земской Управы, он всегда являлся сторонником левых партий и известен как лицо безусловно вредное в политическом отношении, вследствие чего 29 Января 1911 года был уже подвергнут обыску, хотя и остался не привлеченным к формальному дознанию лишь за недостаточностью данных и
9) что исходя из изложенного, вредное в политическом отношении направление Гайнуллина достаточно подтверждается, постановил:
Настоящую переписку в установленном порядке препроводить Г.Пермскому Губернатору с ходатайством о направлении таковой в Особое Совещание на предмет высылки Гайнуллина административным порядком в пределы Сибири».
В июне дело рассмотрено Особым Совещанием при Департаменте полиции МВД, министр постановляет воспретить Гайнуллину жительство в Пермской губернии на два года. 26 июля 1912 года Гайнуллин уезжает в Уфу.
Дело интересно и тем, что в нем подшиты Устав и Отчет пермского Культурно-экономического и благотворительного мусульманского общества, которые мы до сих пор не могли найти.
У нас остается несколько вопросов:
1. Почему обыск у Муллаярова происходит раньше, чем у Гайнуллина?
2. В каких отношениях Земство и Благотворительное общество?
3. Действительно, как контролируются расходы?
4. Почему ни слова в деле о другом мусульманском благотворительном обществе Перми и уезда под руководством Ибатуллина, которое создано раньше? Какую позицию принимают члены этого общества?[1]
[1] ГАПО, ф.65, оп.5, д.262
Объектом столь пристального внимания со стороны жандармерии был не кто иной, как председатель Культурно-экономического и благотворительного мусульманского общества г.Перми. Гайнуллин родился 10 июня 1872 года в Агрызе, ко времени интересующих нас событий он женат на Сарре Закировой и имеет одну дочь и двух сыновей. О какой-либо деятельности, помимо работы в благотворительном обществе и со школами, в деле не упомянуто. Приобретенное влияние среди мусульман Перми и уезда, похоже, говорит о состоятельности этого человека, но каким образом оно достигнуто - тоже ни слова.
На первый взгляд - ничего существенного: Гайнуллин, якобы, отправляет 7 июня 1908 года письмо мулле села Янычей Пермского уезда Нурле Муллаярову, в котором угрожает последнему тем, что, если Муллаяров не примет мер к введению в школе новометодного преподавания, то Гайнуллин может лишить эту школу денежного пособия от земства, которое будто бы субсидирует лишь те школы, которые ввели новый метод обучения. Это письмо обнаруживают у Муллаярова 3 декабря 1911 года. 4 февраля 1912 года жандармерия принимает решение выяснить вопрос: когда именно, сколько и каким школам Пермского уезда было ассигновано земством денег, под чью ответственность выданы эти деньги, какой установлен порядок выдачи денег и т.д.
6 марта 1912 года в газете «Речь» публикуется скандальная заметка под заголовком «Репрессии»: «Пермь, 5 марта. В правлении мусульманского благотворительного общества произведен обыск. Забраны кассовые книги и листы для сбора пожертвований. При обыске в частной квартире один арестован». Делом заинтересовываются в Министерстве внутренних дел России и 15 марта на имя губернатора поступает запрос на более детальный отчет о деле.
Еще два месяца выясняются обстоятельства дела. К началу мая оно раздувается до масштабов антирусской пропаганды:
«Имею честь, - пишет полковник Комиссаров, - сообщить Вашему Превосходительству, что мусульманское учение - новый звуковой метод преподавания, так называемый «Эсуле-Жадид», в начале своего появления носил характер чисто учебно-практический, преследуя цель быстрого обучения грамоте, тогда как по старому методу - «Эсуле-Кадим» - требовалось для обучения несколько лет. С течением времени «Эсуле-Жадид», занесенный из Турции начал проникаться «Туркизмом», вводя в учебники Турецкий гимн, песни в честь турок, Султана, песни с призывом к самостоятельности во имя будущего объединения и прочее. Таким образом, чисто практический способ обучения грамоте вылился в особое учение, носящее признаки антирусской пропаганды с политической подкладкой».
К концу мая страсти чуть улягутся, и окончательное постановление начальника жандармского управления будет выглядеть таким образом:
«1912 года Мая 23 в гор.Перми, я, Начальник Пермского Губернского Жандармского Управления, Полковник Комисаров, рассмотрев переписку, произведенную Помощником моим по гор.Перми Ротмистром Чувствиным, об исследовании вредного в политическом отношении направления крестьянина Вятской губернии, Сарапульского уезда Гисматуллы Муртазова Гайнуллина, нашел,
1) что по поступившим сведениям, мулла села Янычи, Пермского уезда и губ.Норла Муллаяров получил из гор.Перми письмо с настойчивым предложением ввести в заведываемой им школе систему преподавания по новой методе,
2) что обыском 3 декабря минувшего года у Муллы Муллаярова действительно обнаружено письмо, полученное им, как оказалось, от Гисматуллы Муртазова Гайнуллина из гор.Перми 1 октября 1911 года,
3) что содержание этого письмо по показанию свидетелей в переводе на русский язык заключает в себе требования Гайнуллина учить детей по новому методу, а в случае не исполнения этого, тот же Гайнуллин угрожает отказом в выдаче денежного пособия, ассигнованного школе Уездным Земством,
4) что допрошенный Гайнуллин, состоящий председателем Пермского Культурно-Экономического и Благотворительного мусульманского общества, не отрицает того обстоятельства, что вышеупомянутое письмо действительно было написано им мулле Муллаярову, но что в переводе на русский язык это письмо не имеет того характера, который устанавливается свидетельскими показаниями,
5) что заявление Гайнуллина не соответствует истине, так как из отношения Начальника Уфимского Губернского Жандармского Управления от 7 апреля сего года за № 855 видно, что содержание вышеупомянутого письма в переводе на русский язык будет следующее: «почему Вы ничего не понимаете, что Вам говорят. Фатых к Вам не поехал учить учеников; спрашиваете почему Вам денег не даем - наше общество не назначало давать денег в те школы, в которых учат по старой методе ни копейки не дадим. Вы все время валяете дурака. Прихожане Вами недовольны; все желают чтобы ты учил по новой системе. Во всей России по новой системе учат, а ты только один по старой. Если не будешь требовать мугаллима который учит по новой системе, то тебе ни копейки не дадим».
6) что как видно из того же отношения за № 855 содержание письма упомянутого протоколом осмотра от 19 февраля (л.д.46) будет следующее: «Пермская Уездная Земская Управа назначила в Ваше медресе 100 рублей, но Уездная Управа требует ответов на следующее вопросы: 1). Сколько учеников в медресе, 2). Кто состоит мугаллимом, 3). Где последний получил образование, 4). Есть ли у него свидетельство, 5). Какие у него учебники, 6). По какой системе он учит. Если ответы на эти вопросы будут удовлетворительны, то Управа даст Вам 100 рублей, а если нет то не даст. Постарайтесь дать эти ответы от себя …»
7) что показанием допрошенных свидетелей (л.д. 33, 41, 42) пособие на школу в селе Янычи было выдано лишь после неоднократных просьб Гайнуллиным в мае и октябре месяцах минувшего года, тогда как деньги были переданы Гайнуллину 24 марта и 30 сентября 1911 г.
8) что из дела вверенного мне Управления и отношения Начальника Вятского Губернского Жандармского Управления от 5 Января с.г. за № 73 усматривается, что Гайнуллин является убежденным панисламистом, состоит в близких сношениях с муллами Бабинскими, привлеченными в качестве обвиняемых по делу панисламизма и содержащимися в Сарапульской Уездной тюрьме, что, состоя, гласным Сарапульской Уездной Земской Управы, он всегда являлся сторонником левых партий и известен как лицо безусловно вредное в политическом отношении, вследствие чего 29 Января 1911 года был уже подвергнут обыску, хотя и остался не привлеченным к формальному дознанию лишь за недостаточностью данных и
9) что исходя из изложенного, вредное в политическом отношении направление Гайнуллина достаточно подтверждается, постановил:
Настоящую переписку в установленном порядке препроводить Г.Пермскому Губернатору с ходатайством о направлении таковой в Особое Совещание на предмет высылки Гайнуллина административным порядком в пределы Сибири».
В июне дело рассмотрено Особым Совещанием при Департаменте полиции МВД, министр постановляет воспретить Гайнуллину жительство в Пермской губернии на два года. 26 июля 1912 года Гайнуллин уезжает в Уфу.
Дело интересно и тем, что в нем подшиты Устав и Отчет пермского Культурно-экономического и благотворительного мусульманского общества, которые мы до сих пор не могли найти.
У нас остается несколько вопросов:
1. Почему обыск у Муллаярова происходит раньше, чем у Гайнуллина?
2. В каких отношениях Земство и Благотворительное общество?
3. Действительно, как контролируются расходы?
4. Почему ни слова в деле о другом мусульманском благотворительном обществе Перми и уезда под руководством Ибатуллина, которое создано раньше? Какую позицию принимают члены этого общества?[1]
[1] ГАПО, ф.65, оп.5, д.262