День первый. Ожидание.
В начало.
Предыдущая часть.
2014 год.
Первые сутки. Утро.
В семь я проснулась, умылась, позавтракала и стала звонить в больницу.
Врачи не могут поставить диагноз. Вся симптоматика не подходит ни под один диагноз.
Если инсульт, то нет парализации с одной стороны. Даже если инсульт двухсторонний - то и с двух сторон парализации нет. Он продолжает пребывать в двигательном возбуждении.
Анализы крови и мочи удивляют. В крови много лейкоцитов и запредельный, в десятки раз повышенный, уровень мочевины. В моче повышенное содержание белка. Для инсульта или энцефалита картина не типичная. На всякий случай мужу делают спинномозговую пункцию.
Днем я иду в наш храм и заказываю сорокоуст за здравие и ектенью о недужном. Всю дорогу, пока я куда-то иду я обращаю свои мольбы к небу. Только пусть он не страдает. Как представлю, что ему больно, мое сердце сжимается и щемит так, как будто это мне больно. "Прошу облегчи его страдания, Господи, прости его согрешения вольные и невольные. Пусть Ангел-Хранитель незримо стоит с ним. Дай врачам правильных мыслей, направь их, подари им Благодать Твоего Святого Духа, пусть поставят диагноз правильно. Господи, подай ухаживающему персоналу милосердие и любовь, пусть заботливо ухаживают за моим мужем".
Я не могу есть. Меня подташнивает. Пью в больших количествах воду. Дочка тоже практически ничего не ест - на молоке и йогуртах живет ребенок. Купила ей хлопья, фрукты, чтобы можно было кушать что-то легкое.
Думать ничего не могу. Такое ощущение, что все мысли стерли. Пустота и тишина. Не хочется никаких звуков, ни какой информации. Я сижу и молча смотрю в пустоту. Мне так хорошо. Спокойно. Кажется, что могу сидеть так вечность. Только мысли "все ли сделано правильно?" и "что еще можно сделать?" мимолетно проносятся где-то на поверхности сознания и в то же время, как будто оглушённо.
Я понимаю, что уходить в себя и оставить дочь "один на один" с её мыслями - я НЕ ИМЕЮ ПРАВА. Она практически целыми днями рисует в своей комнате. Я собираюсь, мобилизуюсь и иду к ребенку. Спрашиваю, как она: что она думает, что чувствует в связи со случившимися событиями. Ей жалко папу. Мы вместе плачем. Я её обнимаю и даю ей выплакаться столько, сколько ей нужно. Рассказываю ей о папе то, что можно, чтобы не оставлять в неведении и в подвешенном состоянии. Я рада, что дочка может плакать, что не закрылась в себе - хорошо. Мое беспокойство за неё уменьшается.
Я думаю, звонить ли друзьям мужа? Своим родителям я позвонила утром. В конце концов решаю, что будет неправильно умолчать об этом внезапном и трагичном событии. Все в шоке. Все хотят знать - почему и от чего. Я не знаю - почему и от чего. Я чувствую себя виноватой перед его друзьями, что не уберегла мужа. Я хочу как-то оправдаться, но не знаю как. Я только говорю кратко, что произошло и то, что сказал мне врач.
Телефон все время звонит. Я не в силах в пятый раз повторять одно и то же, поэтому прошу друзей его передать по цепочке информацию. Мне больно говорить об этом. Я не хочу утешать их, потому что сама хочу утешений и слов "все будет хорошо". Но я держу свой голос бодрым. Я стараюсь создать атмосферу более легкую. Я не хочу, чтобы они переживали то, что переживаю я. И я хочу, чтобы мысли у всех были в сторону выздоровления. Я верю, что если мы все вместе будем думать о хорошем, то оно обязательно наступит - ведь нас много и мы едины. Я хочу творить чудо силой мысли, силой желания, детской верой в хорошее.
Первые сутки. Вечер.
В девять часов вечера я звоню узнать о состоянии мужа. По-прежнему без уточненного диагноза. На всякий случай ему проводят терапию как при энцефалите и инсульте.
Пока врач мне рассказывает об анализах и исследованиях, я слышу, как мой муж там кричит.
Я говорю, что так муж кричал иногда дома ночью. Я его будила, и он говорил, что у него сильно болит голова. Я спрашиваю, ставят ли мужу обезболивающее, ведь невозможно же терпеть боль на протяжении суток. Врач говорит, что ставили. Я не верю. Почему тогда кричит? Врач объясняет, что эти крики его не связанны с болью от высокого давления. Т.к в момент, когда у него был пик давления за 220 единиц, и у него спрашивали, болит ли голова, он отвечал - нет.
Я снова не верю. Я сомневаюсь. А уверенны ли они, что он в этот момент был адекватен. Да, он был в сознании. Мне кажется, что будь я рядом, я бы проконтролировала процесс лечения мужа. Я подозреваю, что муж может им, врачам, всего не говорить. Он может быть в напуганном состоянии, может не понимать где он находится. Что будь я там - я бы могла своим присутствием что-то изменить. Мне казалось, что я могу на что-то повлиять. Я казалась себе всемогущей, что моё присутствие рядом облегчит его страдания, и даже исцелит. Я не знаю, почему я так думала. Я не могла смириться со своей беспомощностью. И если не в реальности, то хотя бы в воображении, я придумывала, что могло бы ещё помочь. Я была словно ребёнок со своей наивной верой в волшебство.
Снова я иду на диван. И снова разговариваю с мужем, которого нет рядом. Я вдруг вспоминаю про Канон за болящего. Беру свой молитвослов и читаю Канон. Делаю сорок поклонов от имени мужа. Потом свои поклоны к Богородице. "Ты же мать, - говорю я ей, - своим матерним предстательством укрой его от боли и страданий".
Я не чувствую к себе ни жалости, ни сострадания. Я сейчас себе не принадлежу. Все мое существо там - рядом с ним - мыслями, чувствами, душой. Каким-то образом, спасибо моим учителям и Школе Криндачей, я стараюсь осознавать себя и делаю всё, что можно сделать в самоподдержке.
Спать ложусь снова далеко за полночь. Без сил. Без мыслей. С чувством ожидания чего-то. Не чуда. Не горя. Чего-то. Я казалась себе хватающейся за соломинку и падающей в бездну. Вокруг темно - ничего не видно; не ясно, на что можно опереться. Не чувствую опоры - руки хватаются за воздух и проваливаются, и я лечу вслед за ними. Нет почвы под ногами. Тягостное чувство нескончаемого падения. Ноги как будто безвольные...
Стараюсь ни о чем не думать. Ни о плохом, ни о хорошем. Потому что больно. Любая мысль кажется тяжелой и невыносимо сложной. Моментальное отупление. Как будто меня настиг маразм. Оглушенность и потерянность. И долгий полет в бездну. Молитвы дарят мне успокоение и стирают все из головы. Я засыпаю. Без мыслей. И проваливаюсь в черноту.
Следующая часть.