San Pantalon/Сан-Панталон
За демонстративно невзрачным, недооформленным рябым фасадом находится одна из самых эффектных потолочных росписей, над которой Дж. Фурмиани работал 24-года.
Есть церкви подавляющие тебя величием (такие как Фрара или же Санти-Джованни-э-Паоло), в которых сядешь лишь сильно устав от раблезианского поглощения сокровищ, а есть небольшие, уютные церквушки, словно бы специально предназначенные для того, чтобы перехватить немного покоя и сосредоточенности.
Сан-Панталоне как раз и таких: вокруг шумит и пенится студенческая жизнь, мельчают каналы, на мосту, ведущему к входу, обязательно фотографируются или обживаются (так, кажется, пошли интонации путеводителя, которых хотелось бы избежать), а здесь такой мощный потолок, что забываешь обо всём на свете; изучаешь Храм не ногами, но темечком, раскрывающимся навстречу роскошной, во весь потолок, гигантской росписи, теряющейся в темноте.
Во второй половине дня всё ещё видно огромное, как на ноябрьской демонстрации, крылатое воинство, обломки колонн и всеобщий подъём, но деталей и роскоши венецианских красок уже не разглядеть.
По краям, в нишах висят тёмные картины, одну из них (позднего Веронезе), я даже подсветил за 50 центов.
Очень, кстати, удобно: фонарь горит одну минуту и всё это время тебе есть чем заняться.
Тем более, что ты знаешь: сейчас же свет истончится, изображение вновь погрузится в сон.
Скорее всего, больше ты его уже никогда не увидишь.
«Св. Понтолон» на Яндекс.Фотках
Но, странное дело, так уж устроено современное сознание, привыкшее к беспрестанной гонке за всё новыми и новыми впечатлениями, что одной минуты даже на позднего (сумрачного, тёмно-зелёного с золотой, запекшейся пеной по краям) Веронезе тебе слишком много.
Даже Веронезе!
Мысленно хватаешь себя за рукав, заставляя остаться у картины; тем более, что услужливый служка помогает тебе разменять евро и показывает куда его нужно вставить.
И вот она судьба «артиста»: одного Веронезе, изображающего св. Пантейлемона, отвергающего помощь Гиппократа, тебе за глаза достаточно, но рядышком ты видишь ещё одну табличку с манким именем и вновь лезешь в карман за монеткой.
Служка (на вид ему не больше 25-ти, видимо, скучно сидеть в тёмном углу) говорит, что, мол, не надо, это не сам Веронезе, но его школа, бабушка на двое сказала, лучше использовать денежку с большей пользой.
Он отводит меня к другому аппарату, стоящему возле алтаря, кидает 50 центов ему в пасть и тут потолок вспыхивает подсветкой и вся фантастика бесконечного порхания и полёта вываливается в полноте своего многоцветия, точно бельё из корзины.
И ты видишь триумф, а точнее глорию такой силы и красоты, которой никогда и нигде не видел, хотя и идёшь из Скуолы Сан-Рокко в которой Тинторетто, вместе с мастерами по деревянной скульптуре, создал немыслимое («венецианский ответ «Сикстинской капелле», как написано на входе) раннее совершенство.
Однако, его плафоны фрагментарны, округлы и локальны (плюс, конечно, существует некоторая перегруженность орнаментами завитков, оттягивающих на себя внимание, отвлекающих от великой, бессмертной живописи), а тут эффект достигается за счёт того, что роспись идёт одним куском, растекаясь от края до края лакированной шкатулки.
И хотя сам потолок ровный и плоский, барочные обманки создают на его световом поле целый каскад полостей и взъёмов, многофигурных промежутков и совсем уже отдалённого, как на самой высокой горе, небесного пика, возле которого мечутся фигурки, которых практически уже не видно из-за бисквитных облаков.
Есть специальный термин, описывающий эту манеру утолщать нижние конечности и истончать торс, ведущий к маленькой голове с тем, чтобы обманка выглядела ещё более натуральной (лень искать).
Стопы и икры нарисованных в духе Микеланджело или, будем скромнее, титанов Джулио Романо, героев свешиваются за «парапет» боковых ограждений (тоже, впрочем, нарисованных), а вокруг алтаря, куда вся это невозможная шелковистая красота утекает мощным потоком, заполняя маленький купол, танцуют точно вырезанные из картона ангелы.
Включив лампочки, я пригляделся - они же не вырезанные, но тоже нарисованные!
Зато по краям прямых и тёмных стен, переходящих прямо в театрально мельтешащий потолок (мизансцена рассчитана до последнего мизинца) на внутренних карнизах действительно сидят отдельные, как бы вырезанные из ирреальности плафона фигуры, очень даже напоминающие по технике последние работы Натальи Назаренко (те, скажем, что изображают людей из подземного перехода).
Вот, оказывается, где и чем вдохновляются современные русские художницы…
«Св. Понтолон» на Яндекс.Фотках
…но и это ещё не все. Проникнувшись сочувствием, служка подсказал пройти в две капеллы, находящиеся слева от алтаря.
Две совсем уже маленькие комнатки в подсобных заалтарных помещениях.
Но в первой висел преогромный и сочный как апельсин Виварини, а во второй (причём, об этом не говорит ни один путеводитель) есть фрески П. Лонги, более известного своими бытовыми, «шуточными» картинками.
Но здесь Лонги изобразил не "сатиру на нравы", а ангелов.
Весьма неожиданный поворот!
Стена комнаты оказалась практически лишённой покрытия, старые кирпичи грубого помола, поверх которых, то там, то здесь, возникали поверх оштукатуренных облаков умильные ангельские мордашки.
И не где-то там на потолке или под колосниками, а здесь же, на уровне глаз.
Их даже можно было потрогать, если бы, конечно, не видеокамеры, то я так бы и сделал, стоит лишь руку протянуть.
Но, нет, не протянул, сдержался. Хотя почти понятно, что в Церкви, скорее всего, никого, кроме молодого смотрителя нет и ничего тебе за это не будет.
Я ведь иногда трогаю стены церквей, края скульптур…
Сегодня на площади Сан-Марко даже потрогал за ноги порфировые изображения тетрархов (знаменитый культовый трофей, привезённый из Египта) с отбитыми носами.
Они оказались предсказуемо холодными и гладкими, хотя это тоже важная информация, помогающая осознать себя в этом конкретном месте здесь и сейчас.
Ну, да, для этого достаточно коснуться чего-то; вот ты и заземлился, приземлился вместо того, чтобы улететь.
Хотя, по мне, кажется, именно такое заземление приятнее любого <космического> полёта.
Есть церкви подавляющие тебя величием (такие как Фрара или же Санти-Джованни-э-Паоло), в которых сядешь лишь сильно устав от раблезианского поглощения сокровищ, а есть небольшие, уютные церквушки, словно бы специально предназначенные для того, чтобы перехватить немного покоя и сосредоточенности.
Сан-Панталоне как раз и таких: вокруг шумит и пенится студенческая жизнь, мельчают каналы, на мосту, ведущему к входу, обязательно фотографируются или обживаются (так, кажется, пошли интонации путеводителя, которых хотелось бы избежать), а здесь такой мощный потолок, что забываешь обо всём на свете; изучаешь Храм не ногами, но темечком, раскрывающимся навстречу роскошной, во весь потолок, гигантской росписи, теряющейся в темноте.
Во второй половине дня всё ещё видно огромное, как на ноябрьской демонстрации, крылатое воинство, обломки колонн и всеобщий подъём, но деталей и роскоши венецианских красок уже не разглядеть.
По краям, в нишах висят тёмные картины, одну из них (позднего Веронезе), я даже подсветил за 50 центов.
Очень, кстати, удобно: фонарь горит одну минуту и всё это время тебе есть чем заняться.
Тем более, что ты знаешь: сейчас же свет истончится, изображение вновь погрузится в сон.
Скорее всего, больше ты его уже никогда не увидишь.
«Св. Понтолон» на Яндекс.Фотках
Но, странное дело, так уж устроено современное сознание, привыкшее к беспрестанной гонке за всё новыми и новыми впечатлениями, что одной минуты даже на позднего (сумрачного, тёмно-зелёного с золотой, запекшейся пеной по краям) Веронезе тебе слишком много.
Даже Веронезе!
Мысленно хватаешь себя за рукав, заставляя остаться у картины; тем более, что услужливый служка помогает тебе разменять евро и показывает куда его нужно вставить.
И вот она судьба «артиста»: одного Веронезе, изображающего св. Пантейлемона, отвергающего помощь Гиппократа, тебе за глаза достаточно, но рядышком ты видишь ещё одну табличку с манким именем и вновь лезешь в карман за монеткой.
Служка (на вид ему не больше 25-ти, видимо, скучно сидеть в тёмном углу) говорит, что, мол, не надо, это не сам Веронезе, но его школа, бабушка на двое сказала, лучше использовать денежку с большей пользой.
Он отводит меня к другому аппарату, стоящему возле алтаря, кидает 50 центов ему в пасть и тут потолок вспыхивает подсветкой и вся фантастика бесконечного порхания и полёта вываливается в полноте своего многоцветия, точно бельё из корзины.
И ты видишь триумф, а точнее глорию такой силы и красоты, которой никогда и нигде не видел, хотя и идёшь из Скуолы Сан-Рокко в которой Тинторетто, вместе с мастерами по деревянной скульптуре, создал немыслимое («венецианский ответ «Сикстинской капелле», как написано на входе) раннее совершенство.
Однако, его плафоны фрагментарны, округлы и локальны (плюс, конечно, существует некоторая перегруженность орнаментами завитков, оттягивающих на себя внимание, отвлекающих от великой, бессмертной живописи), а тут эффект достигается за счёт того, что роспись идёт одним куском, растекаясь от края до края лакированной шкатулки.
И хотя сам потолок ровный и плоский, барочные обманки создают на его световом поле целый каскад полостей и взъёмов, многофигурных промежутков и совсем уже отдалённого, как на самой высокой горе, небесного пика, возле которого мечутся фигурки, которых практически уже не видно из-за бисквитных облаков.
Есть специальный термин, описывающий эту манеру утолщать нижние конечности и истончать торс, ведущий к маленькой голове с тем, чтобы обманка выглядела ещё более натуральной (лень искать).
Стопы и икры нарисованных в духе Микеланджело или, будем скромнее, титанов Джулио Романо, героев свешиваются за «парапет» боковых ограждений (тоже, впрочем, нарисованных), а вокруг алтаря, куда вся это невозможная шелковистая красота утекает мощным потоком, заполняя маленький купол, танцуют точно вырезанные из картона ангелы.
Включив лампочки, я пригляделся - они же не вырезанные, но тоже нарисованные!
Зато по краям прямых и тёмных стен, переходящих прямо в театрально мельтешащий потолок (мизансцена рассчитана до последнего мизинца) на внутренних карнизах действительно сидят отдельные, как бы вырезанные из ирреальности плафона фигуры, очень даже напоминающие по технике последние работы Натальи Назаренко (те, скажем, что изображают людей из подземного перехода).
Вот, оказывается, где и чем вдохновляются современные русские художницы…
«Св. Понтолон» на Яндекс.Фотках
…но и это ещё не все. Проникнувшись сочувствием, служка подсказал пройти в две капеллы, находящиеся слева от алтаря.
Две совсем уже маленькие комнатки в подсобных заалтарных помещениях.
Но в первой висел преогромный и сочный как апельсин Виварини, а во второй (причём, об этом не говорит ни один путеводитель) есть фрески П. Лонги, более известного своими бытовыми, «шуточными» картинками.
Но здесь Лонги изобразил не "сатиру на нравы", а ангелов.
Весьма неожиданный поворот!
Стена комнаты оказалась практически лишённой покрытия, старые кирпичи грубого помола, поверх которых, то там, то здесь, возникали поверх оштукатуренных облаков умильные ангельские мордашки.
И не где-то там на потолке или под колосниками, а здесь же, на уровне глаз.
Их даже можно было потрогать, если бы, конечно, не видеокамеры, то я так бы и сделал, стоит лишь руку протянуть.
Но, нет, не протянул, сдержался. Хотя почти понятно, что в Церкви, скорее всего, никого, кроме молодого смотрителя нет и ничего тебе за это не будет.
Я ведь иногда трогаю стены церквей, края скульптур…
Сегодня на площади Сан-Марко даже потрогал за ноги порфировые изображения тетрархов (знаменитый культовый трофей, привезённый из Египта) с отбитыми носами.
Они оказались предсказуемо холодными и гладкими, хотя это тоже важная информация, помогающая осознать себя в этом конкретном месте здесь и сейчас.
Ну, да, для этого достаточно коснуться чего-то; вот ты и заземлился, приземлился вместо того, чтобы улететь.
Хотя, по мне, кажется, именно такое заземление приятнее любого <космического> полёта.