Дым над стеной
"Сверлийцы" заострили одно важное ощущение, касающееся искусства в случаных местах, напрямую для искусства не предназначенных. Когда стены не намолены, не совращены постоянством ритуала, возможны редкостные сочетания творения и места, идущие на пользу как территории, так и искусству.
Экспозиции или спектакли в ангарах или бывших фабриках, особенно если это представления, кажутся себе видениями другой жизни, насыщенной и посильно прекрасной.
Здесь важнее всего их нестойкость и зыбкость, мгновенность исчезновения приведения или же миража, который никак не поддержан логикой стен и логикой окружения.
Так, кстати, было во время самой первой выставки на «Винзаводе», где Кулик не стал сопротивляться харизме сводчатых подвалов, но сделал их главным объектом «Верю», отныне не отделимом от того, что там было выставлено и многолетнего послевкусия, так до сих пор и не изгнанного систематической и коммерциализированной деятельностью последующих руководств.
«Отражение а окне АРТПЛЕЯ» на Яндекс.Фотках
Но я говорю не о новых институциях, но, в основном, разовых акциях, о которых, после окончания и демонтажа, ничего не напоминает; идёшь, постфактум, мимо и вспоминаешь как оно однажды разыгралось, ибо только память, в основном, и остаётся носителем впечатления.
Даже документация (фильмы, фотографии, афиши) более не работает и смычки с местом не осуществляет. Проверено: проветрено.
Такие события почти мгновенно, почти автоматически становятся складками персональной истории (персональных историй), где соседствуют с пионерскими лагерями, школьными классами и казармой, в которую нет никакой возможности вернуться.
Повторение - мать не только учения, но и привыкания, привычки (а, значит, и конкретных форм ожидания, а, значит, и заданности контекста); повторение - одно из важнейших условий накопления и отражения. Поэтому опера С. Невского «Франциск» в Большом театре как бы из одного подлунного мира, а опера «Сверлийцы» Д. Курляндского ( несмотря на то, что в этом корпусе уже проходила одна, ну, очень большая выставка) - совершенно из другого.
Есть в этой зыбкости какая-то подлинная правда искусства, схожая с удовольствием от любования развалинами древних храмов, жизнь из которых безвозвратно ушла много веков назад.
