Авары. Великие и ужасные. Ч. 4
1
2
3
Сумасшедший император, царский слон и кровать
567-568 гг. полностью изменили геополитический расклад в Евразии. Авары наконец-то смогли вздохнуть полной грудью. Они начали обживать свой новый дом, не опасаясь внезапного появления тюрок на горизонте. И сам каган, и его народ стали чувствовать себя гораздо увереннее, что нельзя сказать о их соседях. Кутригуры превратились в цепных псов кагана. Едва лишь захватив гепидские земли, Баян сразу отправил 10 тыс. кутригуров грабить Иллирик и Далмацию. Гепидов оставалось слишком мало, чтобы обеспечивать аварских господ и самих себя всем необходимым. Ряды податного земледельческого населения в сложившихся условиях можно было пополнить лишь за счет славян, которые оказались в постоянной опасности. С каждым годом число покоренных каганом славян, игравших роль телесцев и татов из оазисов Восточного Туркестана в Европе, росло. Империя ромеев на долгие годы оказалась в состоянии постоянного стресса, сражаясь на 3-4 фронта - против персов, против аваров, против словен и против лангобардов. Это истощило силы Второго Рима, сделало возможным невероятный исторический успех арабов в следующем столетии, и привело к перерождению последнего оплота античности в средневековую Византию. Но, в самой двусмысленной ситуации оказались виновники всего этого - лангобарды.
С одной стороны, последнее германское королевство к востоку от Альп, не подчинявшееся франкам, связывал с аварами «вечный союз». С другой стороны, Альбоин довольно быстро понял с кем именно он имеет дело. Вопрос расширения пастбищ и податного населения должен был встать между двумя народами рано или поздно. При этом решение лангобардского короля сделало невозможным восстановление прежних отношений с ромеями. При этом, Паннония была открыта для нападений аварских всадников, а вот лангобардам было затруднительно что-то противопоставить мобильности потенциального противника. Недавняя история, конечно, научила Альбоина, что, когда авары хотели, им не составляло труда сделать так, что союзники сами объявляли им войну. Наверняка, у Баяна в это время в голове крутилось примерно тоже самое. Поэтому, когда в следующем году лангобардам представилась возможность сменить место жительства на более теплое и подальше от дорогих союзников, они приняли решение очень быстро.
На службе императора Юстиниана, а после его смерти - Юстина II находился престарелый полководец Нарсес, эдакий Серый Червь - боевой евнух. Именно он в свое время завершил «возвращение» Италии в лоно Римской империи, сокрушил последних королей готов и объяснил франкам, что сейчас не их очередь захватывать Италию. Думаю, лишним будет говорить, что старый евнух пользовался при прежнем императоре большим доверием и авторитетом. Новый император был другим человеком. Что-то у него было с головой, а вот жена его - племянница Феодоры, супруги Юстиниана, сделавшей головокружительную карьеру от кабацкой шлюхи до великой императрицы, верной супруги и помощницы великого мужа, - София была женщиной властной, как тетка, но обделенной ее талантами. Взбалмошная дама вдруг решила, что в главе солнечной Италии было бы неплохо поставить своего человека. Императрица оскорбила Нарсеса и дала ему понять, что пора на пенсию - отправила ему моток шерсти для пряжи. Павел Диакон рассказывал о том, чем ответил евнух: «Он же на это дал ответ, что хочет прясть такую пряжу, которую не сможет закончить при ее жизни. После этого он из страха и ненависти уехал в Кампанию, в город Неаполь и выслал вскоре после того посланцев к народу лангобардов с приглашением покинуть свои бедные поля в Паннонии и войти во владение Италией, обильной всеми богатствами, одновременно послал он различные виды фруктов и других изделий, которыми богата Италия, дабы еще более раздразнить их желание прийти. Лангобарды радостно приняли доброе и желанное приглашение и строили большие планы и надежды на будущее». Случилось это уже в 568 г., когда не успели остыть угли Гепидского королевства.
Рады были все - Нарсес отомстил неблагодарным работодателям, лангобарды сменили соседство с аварами на Италию, озеро Балатон (болото, по-русски) на Средиземноморье, авары на халяву получали ту самую Паннонию! Печален был только Юстин и его правительство. Не успели придумать, как решить аварскую проблему, как на голову упали лангобарды, захватившие Италию. Относительно романизированное Остроготское королевство сменилось Лангобардским, не слишком испорченным римским влиянием. Несколько десятилетий невероятных усилий императора Юстиниана стоили клока шерсти для пряжи. Покидая Паннонию, Альбоин и его народ демонстративно отказались от православного католичества и приняли арианство, окончательно порывая с прошлым, в котором остался лангобардско-римский союз. На многие века лангобарды стали непримиримым врагом Империи.
Надо отметить, что далеко не все гепиды и не все лангобарды были довольны сложившимся положением вещей. Археологами отмечается миграция группы смешанного германского населения из Среднего Подунавья в Мазурский край. Переселение это было запечатлено также в прусских преданиях. Если с гепидами все понятно, то участие лангобардов в этом совместном предприятии вызывает удивление. Между тем, такое тесное сотрудничество двух народов мы уже встречали. Речь конечно идет о дружине Ильдигиса. После убийства своего вождя верные ему лангобарды вряд ли сразу же забыли годы изгнания и встали под знамена своего злейшего врага. Среди гепидов же у них было много друзей и боевых товарищей. После крушения Гепидского королевства, после конфликта Ильдигиса с ромеями и после предательства со стороны Юстина, дружине принца - изгнанника не оставалось лучшего исхода, как эмиграция на Север.
Для Юстина следующие 5 лет были сущим кошмаром. Единственный дипломатический успех - союз с тюрками - не очень помогал скрасить будни наследника великого Юстиниана. К сожалению, среди всех родственников последнего венец василевса всея Ромейския земли достался наименее пригодному для этого человеку. К конфликту с аварами и лангобардами добавилась новая война с персами. В 573-м восточноримские армии в Сирии, Фракии и Италии примерно в одно и тоже время были разгромлены. Этого ослабленное здоровье императора не выдержало - он совсем сошел с ума. София, виновница катастрофы в Италии, отдала власть в руки Тиверия с титулом кесаря. Новый правитель Империи попытался исправить положение, заключив мир с аварами.
Баян все эти годы делал ставку именно на мирное решение Сирмийского вопроса, который стал причиной первой Аварской войны. Его посол Таргитай («Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы! С раскосыми и жадными очами!») требовал у Юстина уступки Сирмия, тех субсидий, что получали раньше кутригуры и утигуры и выдачи гепидов, эмигрировавших в Империю во главе с Усдивадом. Грубый, но честный ответ Юстина не оставлял других вариантов кроме войны. Похожая ситуация сложилась и с персами, которым Юстиниан обязывался оплачивать защиту крепостей на Кавказе, которые защищали владения двух великих держав от нападения кочевников с Севера. Кроме того, с персами враждовали тюрки - новые союзники Юстина. В 572-м году они начали войну, в которую ромеи были вынуждены вступить. Тогда же Розамунда Гепидская устроила преждевременную смерть Альбоина в Италии, отомстив за свой позор и за свою родину. Не лучше дело обстояло и на других границах. Визиготы вернули испанское побережье, которое должно было стать плацдармом отвоевания Испании. Берберы разоряли африканские провинции.
Баян перешел в наступление в 573-м. Именно тогда выступил на сцену фаворит императрицы Тиверий. Бравый гвардейский офицер с подачи Софии был назначен во главе балканской армии и потерпел то самое поражение, которое свело с ума его государя. В результате неудачливый полководец стал во главе уже всей империи. Сумасшедший василевс вскоре был вовсе парализован. Тиверий и София, проявляя невероятные чудеса дипломатической эквилибристики, сумел добиться перемирия с аварами и персами, но ненадолго. Перемирие было потрачено в пустую на дворцовые интриги разочарованной женщины, которую кинул тот, кому она подарила трон. В 576 г., когда Тиверий относительно твердо воцарился в императорских покоях, ситуация была не лучше 573-го. Авары контролировали все Нижнее Подунавье и взяли под контроль черноморское побережье Фракии. Персы вновь перешли в наступление на Востоке. Причем, если Юстин начинал эту войну, рассчитывая, что персам с тыла ударят тюрки, то теперь Ашина решили дистанцироваться от военных действий к югу от Кавказа. Мир 574 г. стал для ромеев ловушкой: тюрки были вынуждены также заключить мир с персами и теперь не собирались его нарушать ради Империи, а соглашение Тиверия с аварами сделали его в глазах Ашина предателями, о чем хан Турксанф, наместник тюркского кагана в степях к западу от Волги, прямо и очень образно заявил послам ромеев. Более того, тюркская орда вторглась в Закавказье, Крым и на Тамань. Запылали древние города Боспорского царства, включенные Юстинианом в состав Восточно-Римской империи. В огне и под копытами тюркских лошадей закончилась античность в Северном Причерноморье. Анты также, судя по всему обиделись на мир Тиверия с аварами. С.В. Алексеев отмечает, что в военных руководствах этого времени (у Маврикия Стратега и Военного Анонима) анты выступают если не в роли явных врагов, то как потенциальная угроза точно. Ждать от них помощи не следовало. Этого было явно мало, поэтому зимой 576-577 или 577-578 гг. Дунай перешли словене, воспользовавшиеся тем, что в условиях кризиса северная граница уже не охранялась так, как последние четверть века. Осенью 577 г. скончался Юстин, освободив Тиверию формально высшую власть в Империи.
Это было не простое вторжение. Это было нашествие. Словене явно долго готовились и планировали его. Задействованы были силы огромного количества племен. В источниках звучат страшные цифры - 100 тысяч человек по мнению современников пересекло Дунай. При всей условности этой цифры, численность сил вторжения была очень большой. «Словенское царство» вновь нанесло удар. Словене заполонили всю Фракию, не встречая особого сопротивления, так как войск для охраны балканских провинций у Тиверия не было - его балканская армия была разгромлена еще аварами в 574-м. Как и в 550-х основные силы словен, разорив Фракию, двинулись за запад - в Иллирик и Элладу. Они старались не пересекаться с аварами. Прорвавшись через Фермопилы, они начали разорять колыбель европейской цивилизации. Население спасалось за стенами своих древних городов. Все имеющиеся резервы Тиверий направил против персов, поэтому у него не оставалось иного выхода, как сделать то, за что на него итак ополчились тюрки и анты - он попросил помощи у Баяна.
Именно тогда и произошли те переговоры, о которых писал Менандр, рассказывая о пламенной речи Добряты. Для Баяна это был шанс отомстить. Для Тиверия - единственная возможность удалить словен с Балкан. Его план был прост: как только авары нанесут удар по задунайским землям словен, отряды, разоряющие Балканы, поспешат домой. Речной флот на Дунае перевез аварскую кавалерию на северный берег. Словене скорее всего не ожидали удара (еще один довод в пользу того, что переговоры Баяна и Добряты имели место задолго до вторжения), а большая часть их воинов была в это время в походе. Менандр насчитывает в войске аваров 60 тысяч всадников. Силы кагана явно возросли с того памятного года, когда он перевел лишь 20 тысяч через Волгу. Значительную часть его сил составляли кутургуры, кроме того, численность аваров должна была увеличиться естественным путем за несколько десятилетий.
План Тиверия оправдался. Узнав, что авары разоряют Задунавье, массы словен хлынули домой. Но, было поздно. Авары получили огромную добычу. Добрята, если был еще жив в 576 г., вряд ли пережил эти события. Баян предъявил словенам ультиматум: они прекращают военные действия на Балканах, признают верховную власть кагана, выплачивают ему ежегодную дань в установленных размерах, отпускают всех ромейских пленников и рабов, которые возвращаются домой. Тюрки, узнав об этих событиях, еще активнее стали разорять причерноморские владения Тиверия. От «беглых рабов», которыми Ашина считали аваров, орду Турксанфа отделяло не более месяца пути, но тюрки предпочитали наказывать ромеев и впустую грозить Баяну. Это лишь еще больше утвердило уверенность Баяна в своих силах. Он был готов вновь начать войну с Империей.
Утвердив, как им казалось, свою власть в дунайской «Склавинии» авары вернулись к своим кочевьям по другую сторону Карпат. В 579-м Баян отправил, как договаривались, сборщиков дани, но словене показали им странную и неведомую прежде фигуру из трех пальцев. Аварские даньщики начали возмущаться, за что были убиты. Отношения кочевников с этим странным и непонятным народом вернулись к тому же, с чего начались во время переговоров с Добрятой. По мнению С.В. Алексеева именно в это время во главе дунайских словен встал воевода Ардагаст (которого он романтики для именует Радогостом), представлявший на Дунае интересы «рикса словен» Мусокия, резиденция которого была скорее всего в волынском Зимно. Баян снова умылся и предпочел пока с восточными соседями не связываться. Тем более, что в большей степени его интересовала новая война с ромеями. К тому же, одна из главных задач аваров в этой войне со «Склавинией» была достигнута. И. Коломийцев верно подметил, что авары сумели взять под контроль карпатские перевалы и главное - овладели Олтенией и Катарактами - ключем к балканским провинциям империи.
Каким-то невероятным образом гарнизон Сирмия по-прежнему держался, окруженный аварскими уже по сути землями. Этот город, имя которого восходит, судя по всему, к древнему царю племени трибаллов, отбивавшемуся от Александра Великого в 335 г. до н.э., был центром небольшой провинции Паннония Вторая, которую ромеи оттяпали у умирающего Гепидского королевства (в обмен на эту уступку, гепиды ждали помощи в своей последней войне, но Юстин II их немножко кинул). В 579 г. верный Таргитай (Таргитий по Менандру), главный дипломат аваров по выколачиванию золота из ромеев, отправился в Константинополь за положенной по мирному договору 574 г. данью. Мир, длящийся уже 5 лет тяготил Баяна, и каган готовился разорвать его, но с красивым лицом. Большой он был любитель международного права. Дань, которую обязывался выплачивать Тиверий, составляла 80 тысяч солидов. В каганат ежегодно уходили огромные богатства, пока Тиверий воевал с персами за богатейшие провинции Империи, обеспечивающие эти богатства. Когда Таргитай вернулся с данью, Баян мог смело начинать войну (как известно, 80 тысяч солидов в любой войне пригодятся!).
Аварская орда окружила Сирмийский остров. По приказу кагана началось строительство моста и плотов для переправы через реки. На вопрос сингидунского (совр. Белград в Сербии) стратига Сефа, чем тут занимаются авары, Баян заявил, что собирается вновь напасть на «Склавинию» и даже потребовал кораблей у императора. Он поклялся, что не угрожает Сирмию и отправил послов в Константинополь. Тиверий был не простым гвардейским красавчиком, но достаточно умным и проницательным политиком (в кои-то веки София сделала правильный выбор). Посольство прибыло во Второй Рим в 580-м (по Алексееву) или 581-м (по Коломийцеву). Тиверий понимал, что задумал Баян, но ситуация была так себе: в Крыму тюрки окружили Херсонес, а на восточной границе войска еле-еле держались против персов. И в это самое время беззащитную дунайскую границу вновь прорывают толпы словен, будто бы и не было аварского вторжения 578 года!
Казалось, что словене решили начать с того же, на чем остановились в прошлый раз. Они маршем прошли мимо Сингидуна и аварской орды, не задерживаясь в Иллирике, направляясь сразу в Грецию. Причем шли они через Эпир, Среднюю Грецию и в этот раз подошли к Фермопилам как спартанцы - с юга. Везеготский епископ, побывавший в это время на востоке, сообщает, что словене в этот раз шли, чтобы остаться. Третье нашествие словен на Балканы грозило новым Великим Переселением.
Между тем, в Константинополе продолжались переговоры. Тиверий увиливал от ответа, пугая аваров тюркской опасностью: «турки уже поставили стан у Херсона, и что если авары перейдут Истр, то это немедленно будет замечено турками; что теперь лучше для них удержаться от похода и отложить его до другого времени; что он вскоре узнает мысли турков, куда они намерены обратиться и сообщит о том хагану». Но, времена изменились. Тюркское пугало больше не работало, как раньше. Авары не верили, что тюрки пойдут так далеко. Кроме того, в самом исполинском Тюркском каганате, раскинувшемся от Кореи и Тихого океана до Дона и Крыма, было неспокойно. Поколение великих строителей империи - братьев Бумына и Истеми - сошло с исторической сцены. Их потомки из рода Ашина решили поиграть в увлекательную братоубийственную войну. Посол, впрочем, принял доводы императора, получил богатые дары, обещая отговорить кагана от экспедиции против словен и с тем отбыл. По дороге он попал в засаду словен. Посольство было вырезано, а императорские дары достались победителям.
Каган направил в Константинополь новое посольство, которое уже открыто требовало Сирмий. Как раз в это время Турксанф прекратил разорять ромейские владения в Причерноморье и отправился на родину, воевать с родичами. Тиверий сделал то, что мог: «Между римлянами и аварами сражение продолжалось три дня, и никакое римское войско не показалось на мосту в Далматии, хотя он был беззащитен. Апсих (полководец Баяна), занимавший прежде тот мост с аварским войском, оказал такое небрежение к римлянам, что перешел к другому мосту, а к силе Баяновой присоединилась еще другая. Бывшие в Сирмии римляне терпели ужасный голод. Совершенный недостаток в съестных припасах заставил их употреблять в пищу вещи отвратительные. Неприятель навел мост (второй?) через Сай. Соломон, начальник Сирмия, управлял делами без надлежащей деятельности, не оказывал никаких стратегических способностей. Жители города были в отчаянии; они оплакивали свою судьбу и упрекали римских военачальников. У Феогнида было мало войска. Когда эти обстоятельства дошли до царя Тиверия, считая выгоднейшим, чтобы жители Сирмия не сделались подвластными неприятелю вместе с городом, он писал к Феогниду, чтобы тот прекратил войну на таких условиях, чтобы жители вышли все из города живые, не взяв с собой ничего своего, кроме одного платья. Эти условия были приняты; военные действия прекратились, с тем чтобы город был уступлен римлянами аварам, а авары уступили римлянам жителей его без их имущества. Хаган требовал притом за прошедшие три года золота, которого он не получал по обыкновению и которое римляне ему платили, для того чтобы он не действовал против них. Количество платимых золотых монет простиралось ежегодно до восьмидесяти тысяч». Пока не доставили деньги, осада продолжалась и народ умирал от голода. Поэтому Тиверий направил особого посланника, который должен был сдать город и спасти жителей. Авары, получив желаемое, проявили удивительное для того времени человеколюбие, спасая ромеев от голодной смерти.
Волнения и тревоги довели не старого совсем императора до крайней степени истощения физических и духовных сил. Вскоре после сдачи последнего оплота римской власти в Паннонии, Тиверий разболелся. Чувствуя, что дни его подходят к концу, Тиверий выбрал преемника. Им стал одаренный офицер Маврикий, получивший с титулом кесаря руку императорской дочери. Вскоре после этого он умер.
Словене между тем разоряли Македонию и Грецию, впервые попытавшись захватить один из крупнейших городов Империи - Фессалонику, которую в этот и многие последующие разы будет охранять Св. Димитрий Солунский, благодаря чему его «Чудеса» сообщают большое количество ценнейших фактов из истории освоения словенами Балкан и эволюции их общества и военного дела. В частности, уже ко времени первой попытки захватить Фессалонику словене научились делать осадные орудия. Разорив Македонию, словене двинулись во Фракию. По мнению С.В. Алексеева именно в это время пала под напором словен важная крепость в Малой Скифии (Добрудже) - Диногеция. Причем уходить словене с Балкан на этот раз уже не собирались.
Сдача Сирмия была залогом нового мира, который продержался всего несколько лет. Авары исправно получали от Маврикия свои 80 тыс. солидов в год, которые выплачивались серебром и тканями. Но, Баян понимал, что пока ромеи все свои силы тратят на войну с персами, нужно ловить момент. Мир мешал ему, поэтому каган пустился во все тяжкие. Ему нужно было, чтобы войну начали именно ромеи. Такая вот была у Баяна особенность.
Маврикию, которого, несмотря за множество достоинств, кстати, очень не любили за его скаредность, мир в Европе был нужен любой ценой. Авары это понимали и развлекались. Сначала каган (С.В. Алексеев считает, что это был уже сын Баяна, но о смерти первого вождя аваров в Европе источники ничего не сообщают) затребовал императорского слона. Слона доставили, но он был уже не актуальным, поэтому Баян сразу же отправил животное обратно. Потом, аварскому повелителю захотелось поспать на императорском ложе (страшное кощунство с точки зрения ромеев, кстати). Кровать доставили, но Баян передумал и отправил ее обратно. Наконец, когда, по его мнению, новый император достиг кондиции, каган потребовал увеличить ежегодную дань до 100 тысяч золотых. Маврикий наверняка был действительно раздражен постоянными унижениями, да и лишние 20 тысяч отдавать не хотелось. Он отказал и началась война. На дворе был 583 г.
Минувшие годы авары не просто так развлекались, унижая императора. Они готовились к большой войне. Баяна сопровождали лангобардские союзники (все это время лангобарды успешно наступали в Италии), а целью его был Сингидун - опорный пункт Империи на севере Иллирика: «Он внезапно напал и захватил город Сингидун, бывший неукрепленным, лишенный всякого военного снаряжения, так как благодаря миру вся Фракия пребывала в полной беззаботности: ведь мир не располагает к бдительности и не внушает прозорливости. Большинство жителей города проводило время вне стен, в полях, ибо жатва заставляла их так поступать; наступило уже лето, и они собирали свои богатства с полей, чтобы иметь возможность прожить. Их и стал преследовать враг. Но не без боя взял варвар город: сильное столкновение произошло в воротах города, и многим аварам суждено было погибнуть, и одержали они, как говорится, кадмову (то бишь пиррову) победу. Враги опустошили и ограбили много других соседних городов. Их они взяли без всякого труда: непредвиденным было это несчастье, нежданно-негаданно оно свалилось на них. Взяв Августы и Виминакий (это были известные города, находившиеся в ведении префекта Иллирии), он тотчас отправился с войском дальше, разграбил Анхиал и все окружающие поселки предал опустошению».
Империя фактически потеряла провинцию Мезию Первую. Баян не стал изгонять или истреблять местное население. Он позволил им заниматься сельским хозяйством, вести привычный образ жизни, но вместо чиновников из Константинополя налоги теперь должны были уходить к аварам. Аварский каганат преврщался в угрозу, сравнимую с персами. Мезией дело не ограничивалось: Анхиал -это уже почти предместья Константинополя, город на берегу Черного моря, недалеко от совр. Бургаса. Авары, как словене, безнаказанно гуляли по всему Балканскому полуострову. Кроме того, во время этой войны источники впервые отмечают широкое присутствие «склавинов» среди подданных и союзников каганата. При этом Маврикий по-прежнему ничего не мог противопоставить Баяну и его новым союзникам, кроме новых уступок, в надежде выиграть время: «На следующий год Эльпидий был назначен для посольства с той же самою целью. Он был отправлен к аварам и, явившись к кагану, просил отправить вместе с ним к императору посла для новых переговоров о мире, а также о том, чтобы к платежам были прибавлены еще другие двадцать тысяч золотых. Каган одобрил это предложение и вместе с Эльпидием отправил к кесарю в качестве посла Таргития, человека видного в племени аваров. Они оба прибыли к императору и заключили договор и соглашение на условиях, чтобы ромеи к восьмидесяти тысячам золотых вносили ежегодно еще двадцать тысяч золотых, а если они не сделают этого по своей небрежности, то с ними вновь будет война. Таким образом, казалось, договор был вновь заключен и в войне наступило перемирие». Дипломаты Маврикия во время переговоров проявляли настоящее мужество, позволяя упрекать кагана в нарушении прежних договоренностей (за это вполне можно было поплатиться головой). Благодаря их деятельности в том числе мир был заключен. Дань повышалась на 20 тысяч, авары покидали Фракию, но Мезия Первая оставалась за ними.
И С.В. Алексеев, и И. Коломийцев считают, что к этому времени относится также широкое расселение подвластных аварам славян на захваченных землях в Паннонии, Мезии и Дакии. И. Коломийцев считает, что уже при миграции в Среднее Подунавье и первые годы в новых местах обитания авары массово переселяли славянские племена сербов, хорватов, дулебов на Эльбу и Дунай. В Мезии по мнению обоих авторов были расселены мораване. Безусловно, с политикой Аварского каганата необходимо связывать какие-то перемещения больших групп славянского населения. Однако, в условиях, когда рядом находилось многочисленное и сильное в военном отношении славянское население «Словенского царства» трудно представить, откуда бы каган мог насильно переселять целые племена уже в первые десятилетия аварского господства на Среднем Дунае. Анты в это время также были вполне независимы. Уже в 582 г., еще будучи кесарем-соправителем Тиверия, Маврикий возвращает титул «Антский», что указывает на возрождение союза Империи с далекими антами. Как справедливо отмечает С.В. Алексеев, это было закономерным итогом развернувшейся войны ромеев с аварами. Поэтому, вопрос о датировке массового расселения зависимого славянского населения в Аварском каганате и источниках этого населения пока следует оставить открытым, как мне кажется.
Продолжение следует...
2
3
Сумасшедший император, царский слон и кровать
567-568 гг. полностью изменили геополитический расклад в Евразии. Авары наконец-то смогли вздохнуть полной грудью. Они начали обживать свой новый дом, не опасаясь внезапного появления тюрок на горизонте. И сам каган, и его народ стали чувствовать себя гораздо увереннее, что нельзя сказать о их соседях. Кутригуры превратились в цепных псов кагана. Едва лишь захватив гепидские земли, Баян сразу отправил 10 тыс. кутригуров грабить Иллирик и Далмацию. Гепидов оставалось слишком мало, чтобы обеспечивать аварских господ и самих себя всем необходимым. Ряды податного земледельческого населения в сложившихся условиях можно было пополнить лишь за счет славян, которые оказались в постоянной опасности. С каждым годом число покоренных каганом славян, игравших роль телесцев и татов из оазисов Восточного Туркестана в Европе, росло. Империя ромеев на долгие годы оказалась в состоянии постоянного стресса, сражаясь на 3-4 фронта - против персов, против аваров, против словен и против лангобардов. Это истощило силы Второго Рима, сделало возможным невероятный исторический успех арабов в следующем столетии, и привело к перерождению последнего оплота античности в средневековую Византию. Но, в самой двусмысленной ситуации оказались виновники всего этого - лангобарды.
С одной стороны, последнее германское королевство к востоку от Альп, не подчинявшееся франкам, связывал с аварами «вечный союз». С другой стороны, Альбоин довольно быстро понял с кем именно он имеет дело. Вопрос расширения пастбищ и податного населения должен был встать между двумя народами рано или поздно. При этом решение лангобардского короля сделало невозможным восстановление прежних отношений с ромеями. При этом, Паннония была открыта для нападений аварских всадников, а вот лангобардам было затруднительно что-то противопоставить мобильности потенциального противника. Недавняя история, конечно, научила Альбоина, что, когда авары хотели, им не составляло труда сделать так, что союзники сами объявляли им войну. Наверняка, у Баяна в это время в голове крутилось примерно тоже самое. Поэтому, когда в следующем году лангобардам представилась возможность сменить место жительства на более теплое и подальше от дорогих союзников, они приняли решение очень быстро.
На службе императора Юстиниана, а после его смерти - Юстина II находился престарелый полководец Нарсес, эдакий Серый Червь - боевой евнух. Именно он в свое время завершил «возвращение» Италии в лоно Римской империи, сокрушил последних королей готов и объяснил франкам, что сейчас не их очередь захватывать Италию. Думаю, лишним будет говорить, что старый евнух пользовался при прежнем императоре большим доверием и авторитетом. Новый император был другим человеком. Что-то у него было с головой, а вот жена его - племянница Феодоры, супруги Юстиниана, сделавшей головокружительную карьеру от кабацкой шлюхи до великой императрицы, верной супруги и помощницы великого мужа, - София была женщиной властной, как тетка, но обделенной ее талантами. Взбалмошная дама вдруг решила, что в главе солнечной Италии было бы неплохо поставить своего человека. Императрица оскорбила Нарсеса и дала ему понять, что пора на пенсию - отправила ему моток шерсти для пряжи. Павел Диакон рассказывал о том, чем ответил евнух: «Он же на это дал ответ, что хочет прясть такую пряжу, которую не сможет закончить при ее жизни. После этого он из страха и ненависти уехал в Кампанию, в город Неаполь и выслал вскоре после того посланцев к народу лангобардов с приглашением покинуть свои бедные поля в Паннонии и войти во владение Италией, обильной всеми богатствами, одновременно послал он различные виды фруктов и других изделий, которыми богата Италия, дабы еще более раздразнить их желание прийти. Лангобарды радостно приняли доброе и желанное приглашение и строили большие планы и надежды на будущее». Случилось это уже в 568 г., когда не успели остыть угли Гепидского королевства.
Рады были все - Нарсес отомстил неблагодарным работодателям, лангобарды сменили соседство с аварами на Италию, озеро Балатон (болото, по-русски) на Средиземноморье, авары на халяву получали ту самую Паннонию! Печален был только Юстин и его правительство. Не успели придумать, как решить аварскую проблему, как на голову упали лангобарды, захватившие Италию. Относительно романизированное Остроготское королевство сменилось Лангобардским, не слишком испорченным римским влиянием. Несколько десятилетий невероятных усилий императора Юстиниана стоили клока шерсти для пряжи. Покидая Паннонию, Альбоин и его народ демонстративно отказались от православного католичества и приняли арианство, окончательно порывая с прошлым, в котором остался лангобардско-римский союз. На многие века лангобарды стали непримиримым врагом Империи.
Надо отметить, что далеко не все гепиды и не все лангобарды были довольны сложившимся положением вещей. Археологами отмечается миграция группы смешанного германского населения из Среднего Подунавья в Мазурский край. Переселение это было запечатлено также в прусских преданиях. Если с гепидами все понятно, то участие лангобардов в этом совместном предприятии вызывает удивление. Между тем, такое тесное сотрудничество двух народов мы уже встречали. Речь конечно идет о дружине Ильдигиса. После убийства своего вождя верные ему лангобарды вряд ли сразу же забыли годы изгнания и встали под знамена своего злейшего врага. Среди гепидов же у них было много друзей и боевых товарищей. После крушения Гепидского королевства, после конфликта Ильдигиса с ромеями и после предательства со стороны Юстина, дружине принца - изгнанника не оставалось лучшего исхода, как эмиграция на Север.
Для Юстина следующие 5 лет были сущим кошмаром. Единственный дипломатический успех - союз с тюрками - не очень помогал скрасить будни наследника великого Юстиниана. К сожалению, среди всех родственников последнего венец василевса всея Ромейския земли достался наименее пригодному для этого человеку. К конфликту с аварами и лангобардами добавилась новая война с персами. В 573-м восточноримские армии в Сирии, Фракии и Италии примерно в одно и тоже время были разгромлены. Этого ослабленное здоровье императора не выдержало - он совсем сошел с ума. София, виновница катастрофы в Италии, отдала власть в руки Тиверия с титулом кесаря. Новый правитель Империи попытался исправить положение, заключив мир с аварами.
Баян все эти годы делал ставку именно на мирное решение Сирмийского вопроса, который стал причиной первой Аварской войны. Его посол Таргитай («Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы! С раскосыми и жадными очами!») требовал у Юстина уступки Сирмия, тех субсидий, что получали раньше кутригуры и утигуры и выдачи гепидов, эмигрировавших в Империю во главе с Усдивадом. Грубый, но честный ответ Юстина не оставлял других вариантов кроме войны. Похожая ситуация сложилась и с персами, которым Юстиниан обязывался оплачивать защиту крепостей на Кавказе, которые защищали владения двух великих держав от нападения кочевников с Севера. Кроме того, с персами враждовали тюрки - новые союзники Юстина. В 572-м году они начали войну, в которую ромеи были вынуждены вступить. Тогда же Розамунда Гепидская устроила преждевременную смерть Альбоина в Италии, отомстив за свой позор и за свою родину. Не лучше дело обстояло и на других границах. Визиготы вернули испанское побережье, которое должно было стать плацдармом отвоевания Испании. Берберы разоряли африканские провинции.
Баян перешел в наступление в 573-м. Именно тогда выступил на сцену фаворит императрицы Тиверий. Бравый гвардейский офицер с подачи Софии был назначен во главе балканской армии и потерпел то самое поражение, которое свело с ума его государя. В результате неудачливый полководец стал во главе уже всей империи. Сумасшедший василевс вскоре был вовсе парализован. Тиверий и София, проявляя невероятные чудеса дипломатической эквилибристики, сумел добиться перемирия с аварами и персами, но ненадолго. Перемирие было потрачено в пустую на дворцовые интриги разочарованной женщины, которую кинул тот, кому она подарила трон. В 576 г., когда Тиверий относительно твердо воцарился в императорских покоях, ситуация была не лучше 573-го. Авары контролировали все Нижнее Подунавье и взяли под контроль черноморское побережье Фракии. Персы вновь перешли в наступление на Востоке. Причем, если Юстин начинал эту войну, рассчитывая, что персам с тыла ударят тюрки, то теперь Ашина решили дистанцироваться от военных действий к югу от Кавказа. Мир 574 г. стал для ромеев ловушкой: тюрки были вынуждены также заключить мир с персами и теперь не собирались его нарушать ради Империи, а соглашение Тиверия с аварами сделали его в глазах Ашина предателями, о чем хан Турксанф, наместник тюркского кагана в степях к западу от Волги, прямо и очень образно заявил послам ромеев. Более того, тюркская орда вторглась в Закавказье, Крым и на Тамань. Запылали древние города Боспорского царства, включенные Юстинианом в состав Восточно-Римской империи. В огне и под копытами тюркских лошадей закончилась античность в Северном Причерноморье. Анты также, судя по всему обиделись на мир Тиверия с аварами. С.В. Алексеев отмечает, что в военных руководствах этого времени (у Маврикия Стратега и Военного Анонима) анты выступают если не в роли явных врагов, то как потенциальная угроза точно. Ждать от них помощи не следовало. Этого было явно мало, поэтому зимой 576-577 или 577-578 гг. Дунай перешли словене, воспользовавшиеся тем, что в условиях кризиса северная граница уже не охранялась так, как последние четверть века. Осенью 577 г. скончался Юстин, освободив Тиверию формально высшую власть в Империи.
Это было не простое вторжение. Это было нашествие. Словене явно долго готовились и планировали его. Задействованы были силы огромного количества племен. В источниках звучат страшные цифры - 100 тысяч человек по мнению современников пересекло Дунай. При всей условности этой цифры, численность сил вторжения была очень большой. «Словенское царство» вновь нанесло удар. Словене заполонили всю Фракию, не встречая особого сопротивления, так как войск для охраны балканских провинций у Тиверия не было - его балканская армия была разгромлена еще аварами в 574-м. Как и в 550-х основные силы словен, разорив Фракию, двинулись за запад - в Иллирик и Элладу. Они старались не пересекаться с аварами. Прорвавшись через Фермопилы, они начали разорять колыбель европейской цивилизации. Население спасалось за стенами своих древних городов. Все имеющиеся резервы Тиверий направил против персов, поэтому у него не оставалось иного выхода, как сделать то, за что на него итак ополчились тюрки и анты - он попросил помощи у Баяна.
Именно тогда и произошли те переговоры, о которых писал Менандр, рассказывая о пламенной речи Добряты. Для Баяна это был шанс отомстить. Для Тиверия - единственная возможность удалить словен с Балкан. Его план был прост: как только авары нанесут удар по задунайским землям словен, отряды, разоряющие Балканы, поспешат домой. Речной флот на Дунае перевез аварскую кавалерию на северный берег. Словене скорее всего не ожидали удара (еще один довод в пользу того, что переговоры Баяна и Добряты имели место задолго до вторжения), а большая часть их воинов была в это время в походе. Менандр насчитывает в войске аваров 60 тысяч всадников. Силы кагана явно возросли с того памятного года, когда он перевел лишь 20 тысяч через Волгу. Значительную часть его сил составляли кутургуры, кроме того, численность аваров должна была увеличиться естественным путем за несколько десятилетий.
План Тиверия оправдался. Узнав, что авары разоряют Задунавье, массы словен хлынули домой. Но, было поздно. Авары получили огромную добычу. Добрята, если был еще жив в 576 г., вряд ли пережил эти события. Баян предъявил словенам ультиматум: они прекращают военные действия на Балканах, признают верховную власть кагана, выплачивают ему ежегодную дань в установленных размерах, отпускают всех ромейских пленников и рабов, которые возвращаются домой. Тюрки, узнав об этих событиях, еще активнее стали разорять причерноморские владения Тиверия. От «беглых рабов», которыми Ашина считали аваров, орду Турксанфа отделяло не более месяца пути, но тюрки предпочитали наказывать ромеев и впустую грозить Баяну. Это лишь еще больше утвердило уверенность Баяна в своих силах. Он был готов вновь начать войну с Империей.
Утвердив, как им казалось, свою власть в дунайской «Склавинии» авары вернулись к своим кочевьям по другую сторону Карпат. В 579-м Баян отправил, как договаривались, сборщиков дани, но словене показали им странную и неведомую прежде фигуру из трех пальцев. Аварские даньщики начали возмущаться, за что были убиты. Отношения кочевников с этим странным и непонятным народом вернулись к тому же, с чего начались во время переговоров с Добрятой. По мнению С.В. Алексеева именно в это время во главе дунайских словен встал воевода Ардагаст (которого он романтики для именует Радогостом), представлявший на Дунае интересы «рикса словен» Мусокия, резиденция которого была скорее всего в волынском Зимно. Баян снова умылся и предпочел пока с восточными соседями не связываться. Тем более, что в большей степени его интересовала новая война с ромеями. К тому же, одна из главных задач аваров в этой войне со «Склавинией» была достигнута. И. Коломийцев верно подметил, что авары сумели взять под контроль карпатские перевалы и главное - овладели Олтенией и Катарактами - ключем к балканским провинциям империи.
Каким-то невероятным образом гарнизон Сирмия по-прежнему держался, окруженный аварскими уже по сути землями. Этот город, имя которого восходит, судя по всему, к древнему царю племени трибаллов, отбивавшемуся от Александра Великого в 335 г. до н.э., был центром небольшой провинции Паннония Вторая, которую ромеи оттяпали у умирающего Гепидского королевства (в обмен на эту уступку, гепиды ждали помощи в своей последней войне, но Юстин II их немножко кинул). В 579 г. верный Таргитай (Таргитий по Менандру), главный дипломат аваров по выколачиванию золота из ромеев, отправился в Константинополь за положенной по мирному договору 574 г. данью. Мир, длящийся уже 5 лет тяготил Баяна, и каган готовился разорвать его, но с красивым лицом. Большой он был любитель международного права. Дань, которую обязывался выплачивать Тиверий, составляла 80 тысяч солидов. В каганат ежегодно уходили огромные богатства, пока Тиверий воевал с персами за богатейшие провинции Империи, обеспечивающие эти богатства. Когда Таргитай вернулся с данью, Баян мог смело начинать войну (как известно, 80 тысяч солидов в любой войне пригодятся!).
Аварская орда окружила Сирмийский остров. По приказу кагана началось строительство моста и плотов для переправы через реки. На вопрос сингидунского (совр. Белград в Сербии) стратига Сефа, чем тут занимаются авары, Баян заявил, что собирается вновь напасть на «Склавинию» и даже потребовал кораблей у императора. Он поклялся, что не угрожает Сирмию и отправил послов в Константинополь. Тиверий был не простым гвардейским красавчиком, но достаточно умным и проницательным политиком (в кои-то веки София сделала правильный выбор). Посольство прибыло во Второй Рим в 580-м (по Алексееву) или 581-м (по Коломийцеву). Тиверий понимал, что задумал Баян, но ситуация была так себе: в Крыму тюрки окружили Херсонес, а на восточной границе войска еле-еле держались против персов. И в это самое время беззащитную дунайскую границу вновь прорывают толпы словен, будто бы и не было аварского вторжения 578 года!
Казалось, что словене решили начать с того же, на чем остановились в прошлый раз. Они маршем прошли мимо Сингидуна и аварской орды, не задерживаясь в Иллирике, направляясь сразу в Грецию. Причем шли они через Эпир, Среднюю Грецию и в этот раз подошли к Фермопилам как спартанцы - с юга. Везеготский епископ, побывавший в это время на востоке, сообщает, что словене в этот раз шли, чтобы остаться. Третье нашествие словен на Балканы грозило новым Великим Переселением.
Между тем, в Константинополе продолжались переговоры. Тиверий увиливал от ответа, пугая аваров тюркской опасностью: «турки уже поставили стан у Херсона, и что если авары перейдут Истр, то это немедленно будет замечено турками; что теперь лучше для них удержаться от похода и отложить его до другого времени; что он вскоре узнает мысли турков, куда они намерены обратиться и сообщит о том хагану». Но, времена изменились. Тюркское пугало больше не работало, как раньше. Авары не верили, что тюрки пойдут так далеко. Кроме того, в самом исполинском Тюркском каганате, раскинувшемся от Кореи и Тихого океана до Дона и Крыма, было неспокойно. Поколение великих строителей империи - братьев Бумына и Истеми - сошло с исторической сцены. Их потомки из рода Ашина решили поиграть в увлекательную братоубийственную войну. Посол, впрочем, принял доводы императора, получил богатые дары, обещая отговорить кагана от экспедиции против словен и с тем отбыл. По дороге он попал в засаду словен. Посольство было вырезано, а императорские дары достались победителям.
Каган направил в Константинополь новое посольство, которое уже открыто требовало Сирмий. Как раз в это время Турксанф прекратил разорять ромейские владения в Причерноморье и отправился на родину, воевать с родичами. Тиверий сделал то, что мог: «Между римлянами и аварами сражение продолжалось три дня, и никакое римское войско не показалось на мосту в Далматии, хотя он был беззащитен. Апсих (полководец Баяна), занимавший прежде тот мост с аварским войском, оказал такое небрежение к римлянам, что перешел к другому мосту, а к силе Баяновой присоединилась еще другая. Бывшие в Сирмии римляне терпели ужасный голод. Совершенный недостаток в съестных припасах заставил их употреблять в пищу вещи отвратительные. Неприятель навел мост (второй?) через Сай. Соломон, начальник Сирмия, управлял делами без надлежащей деятельности, не оказывал никаких стратегических способностей. Жители города были в отчаянии; они оплакивали свою судьбу и упрекали римских военачальников. У Феогнида было мало войска. Когда эти обстоятельства дошли до царя Тиверия, считая выгоднейшим, чтобы жители Сирмия не сделались подвластными неприятелю вместе с городом, он писал к Феогниду, чтобы тот прекратил войну на таких условиях, чтобы жители вышли все из города живые, не взяв с собой ничего своего, кроме одного платья. Эти условия были приняты; военные действия прекратились, с тем чтобы город был уступлен римлянами аварам, а авары уступили римлянам жителей его без их имущества. Хаган требовал притом за прошедшие три года золота, которого он не получал по обыкновению и которое римляне ему платили, для того чтобы он не действовал против них. Количество платимых золотых монет простиралось ежегодно до восьмидесяти тысяч». Пока не доставили деньги, осада продолжалась и народ умирал от голода. Поэтому Тиверий направил особого посланника, который должен был сдать город и спасти жителей. Авары, получив желаемое, проявили удивительное для того времени человеколюбие, спасая ромеев от голодной смерти.
Волнения и тревоги довели не старого совсем императора до крайней степени истощения физических и духовных сил. Вскоре после сдачи последнего оплота римской власти в Паннонии, Тиверий разболелся. Чувствуя, что дни его подходят к концу, Тиверий выбрал преемника. Им стал одаренный офицер Маврикий, получивший с титулом кесаря руку императорской дочери. Вскоре после этого он умер.
Словене между тем разоряли Македонию и Грецию, впервые попытавшись захватить один из крупнейших городов Империи - Фессалонику, которую в этот и многие последующие разы будет охранять Св. Димитрий Солунский, благодаря чему его «Чудеса» сообщают большое количество ценнейших фактов из истории освоения словенами Балкан и эволюции их общества и военного дела. В частности, уже ко времени первой попытки захватить Фессалонику словене научились делать осадные орудия. Разорив Македонию, словене двинулись во Фракию. По мнению С.В. Алексеева именно в это время пала под напором словен важная крепость в Малой Скифии (Добрудже) - Диногеция. Причем уходить словене с Балкан на этот раз уже не собирались.
Сдача Сирмия была залогом нового мира, который продержался всего несколько лет. Авары исправно получали от Маврикия свои 80 тыс. солидов в год, которые выплачивались серебром и тканями. Но, Баян понимал, что пока ромеи все свои силы тратят на войну с персами, нужно ловить момент. Мир мешал ему, поэтому каган пустился во все тяжкие. Ему нужно было, чтобы войну начали именно ромеи. Такая вот была у Баяна особенность.
Маврикию, которого, несмотря за множество достоинств, кстати, очень не любили за его скаредность, мир в Европе был нужен любой ценой. Авары это понимали и развлекались. Сначала каган (С.В. Алексеев считает, что это был уже сын Баяна, но о смерти первого вождя аваров в Европе источники ничего не сообщают) затребовал императорского слона. Слона доставили, но он был уже не актуальным, поэтому Баян сразу же отправил животное обратно. Потом, аварскому повелителю захотелось поспать на императорском ложе (страшное кощунство с точки зрения ромеев, кстати). Кровать доставили, но Баян передумал и отправил ее обратно. Наконец, когда, по его мнению, новый император достиг кондиции, каган потребовал увеличить ежегодную дань до 100 тысяч золотых. Маврикий наверняка был действительно раздражен постоянными унижениями, да и лишние 20 тысяч отдавать не хотелось. Он отказал и началась война. На дворе был 583 г.
Минувшие годы авары не просто так развлекались, унижая императора. Они готовились к большой войне. Баяна сопровождали лангобардские союзники (все это время лангобарды успешно наступали в Италии), а целью его был Сингидун - опорный пункт Империи на севере Иллирика: «Он внезапно напал и захватил город Сингидун, бывший неукрепленным, лишенный всякого военного снаряжения, так как благодаря миру вся Фракия пребывала в полной беззаботности: ведь мир не располагает к бдительности и не внушает прозорливости. Большинство жителей города проводило время вне стен, в полях, ибо жатва заставляла их так поступать; наступило уже лето, и они собирали свои богатства с полей, чтобы иметь возможность прожить. Их и стал преследовать враг. Но не без боя взял варвар город: сильное столкновение произошло в воротах города, и многим аварам суждено было погибнуть, и одержали они, как говорится, кадмову (то бишь пиррову) победу. Враги опустошили и ограбили много других соседних городов. Их они взяли без всякого труда: непредвиденным было это несчастье, нежданно-негаданно оно свалилось на них. Взяв Августы и Виминакий (это были известные города, находившиеся в ведении префекта Иллирии), он тотчас отправился с войском дальше, разграбил Анхиал и все окружающие поселки предал опустошению».
Империя фактически потеряла провинцию Мезию Первую. Баян не стал изгонять или истреблять местное население. Он позволил им заниматься сельским хозяйством, вести привычный образ жизни, но вместо чиновников из Константинополя налоги теперь должны были уходить к аварам. Аварский каганат преврщался в угрозу, сравнимую с персами. Мезией дело не ограничивалось: Анхиал -это уже почти предместья Константинополя, город на берегу Черного моря, недалеко от совр. Бургаса. Авары, как словене, безнаказанно гуляли по всему Балканскому полуострову. Кроме того, во время этой войны источники впервые отмечают широкое присутствие «склавинов» среди подданных и союзников каганата. При этом Маврикий по-прежнему ничего не мог противопоставить Баяну и его новым союзникам, кроме новых уступок, в надежде выиграть время: «На следующий год Эльпидий был назначен для посольства с той же самою целью. Он был отправлен к аварам и, явившись к кагану, просил отправить вместе с ним к императору посла для новых переговоров о мире, а также о том, чтобы к платежам были прибавлены еще другие двадцать тысяч золотых. Каган одобрил это предложение и вместе с Эльпидием отправил к кесарю в качестве посла Таргития, человека видного в племени аваров. Они оба прибыли к императору и заключили договор и соглашение на условиях, чтобы ромеи к восьмидесяти тысячам золотых вносили ежегодно еще двадцать тысяч золотых, а если они не сделают этого по своей небрежности, то с ними вновь будет война. Таким образом, казалось, договор был вновь заключен и в войне наступило перемирие». Дипломаты Маврикия во время переговоров проявляли настоящее мужество, позволяя упрекать кагана в нарушении прежних договоренностей (за это вполне можно было поплатиться головой). Благодаря их деятельности в том числе мир был заключен. Дань повышалась на 20 тысяч, авары покидали Фракию, но Мезия Первая оставалась за ними.
И С.В. Алексеев, и И. Коломийцев считают, что к этому времени относится также широкое расселение подвластных аварам славян на захваченных землях в Паннонии, Мезии и Дакии. И. Коломийцев считает, что уже при миграции в Среднее Подунавье и первые годы в новых местах обитания авары массово переселяли славянские племена сербов, хорватов, дулебов на Эльбу и Дунай. В Мезии по мнению обоих авторов были расселены мораване. Безусловно, с политикой Аварского каганата необходимо связывать какие-то перемещения больших групп славянского населения. Однако, в условиях, когда рядом находилось многочисленное и сильное в военном отношении славянское население «Словенского царства» трудно представить, откуда бы каган мог насильно переселять целые племена уже в первые десятилетия аварского господства на Среднем Дунае. Анты в это время также были вполне независимы. Уже в 582 г., еще будучи кесарем-соправителем Тиверия, Маврикий возвращает титул «Антский», что указывает на возрождение союза Империи с далекими антами. Как справедливо отмечает С.В. Алексеев, это было закономерным итогом развернувшейся войны ромеев с аварами. Поэтому, вопрос о датировке массового расселения зависимого славянского населения в Аварском каганате и источниках этого населения пока следует оставить открытым, как мне кажется.
Продолжение следует...