Авары. Великие и ужасные. Ч. 3
1
2
Обретение родины
За 1000 лет до того, как имя аваров впервые услышали в Римской империи, греческий писатель, путешественник и просто Отец истории Геродот упомянул, что где-то на территории современной Венгрии живут сигинны. Геродот о них не знал ничего, кроме того, что у них какие-то маленькие и лохматые лошадки, мидийская одежда и довольно обширные владения (вплоть до Венетии). Сами сигинны, по его сведениям, считали себя потомками мидийцев. Археология подтверждает, что в эту эпоху Паннонию занимал народ скифской культуры. Это первый исторически зафиксированный случай, когда кочевники с Востока осели в этом степном анклаве в самом сердце Европы, окруженном горами с севера, запада, востока и юга. Следы сигиннов исчезают с появлением кельтов.
Через полтыщи лет судьбу сигиннов повторили сарматы. Языги в I в. н.э. были первой волной сарматов, добравшихся до Тисы и Среднего Дуная. Затем приходили другие. Скорее всего, тут закончилась и одиссея роксоланов, на протяжении нескольких веков двигающихся все дальше на запад (последние сведения о них в римских источниках застали роксоланов у Карпат). Во времена Константина Великого и при Теодорихе Великом все это кочевое население именуется просто сарматами. Причем, оно разделено на две неравноправные группы - правящую и подвластную. Униженные и оскорблённые как-то собрались и вырезались немножко угнетателей и оскорбителей. Сарматы на Дунае исчезают также, как и сигинны когда-то внезапно и совсем примерно за 100 лет до появления аваров.
В 558 г., когда аварские послы стояли перед императором Юстинианом и рассказывали ему, что это их каган Баян является истинным потрясателем Вселенной и Бичом Божиим, а Юстиниан со скучающим видом слушал этот «боян», подсчитывая в уме во что его казне обойдется союз с очередными попрошайками и во что обойдется война с ними, Среднее Подунавье делили между собой два германских королевства: равнины Паннонии занимали лангобарды, а Потисье и Трансильвания принадлежали их кровным врагам - гепидам. Гепиды знамениты старыми победами. Лангобарды лишь недавно прославили свое имя, уничтожив королевство своих угнетателей герулов, часть которых бежала на Балканы, где служила наемниками ромеям, а другая ушла далеко на север, где поселилась рядом с предками шведов, подарив скандинавам Вендельскую культуру и растворились в сагах и легендах, скрываясь за образами легендарных конунгов и героев, к которым скандинавские вожди эпохи викингов возводили свое происхождение.
Авары в одном аспекте мало чем отличались от савиров. Овеянные славой предков и славой недавних побед, одержанных над кочевниками Предкавказья, Подонья и Северного Причерноморья, они смертельно боялись западных тюрок Истеми, пытаясь всеми правдами и неправдами найти такое место, где они могли бы вести привычный образ жизни и быть достаточно далеко от своих бывших сталеваров. При этом, авары были совсем не типичными степными варварами. У них за спиной оставался двухсотлетний опыт «большой игры»: покорения и управления целыми народами и взаимоотношениями с империей и цивилизацией, не уступающей Ирану и Восточному Риму (а кое-кто считает, что и превосходящей их обоих). Это позволило Баяну и его дипломатам очень легко и быстро адаптироваться в новой для себя политической обстановке и вести игру с новыми «дорогими партнерами» на равных. Они быстро понимали с кем стоит дружить и против кого. Авары понимали, что Иран не сможет укрыть их от Истеми, но Иран был нужен для давления на ромеев. Аварам нужно было сломить союзников Юстиниана, чтобы показать силу и лишить ромеев выбора. Но, аланы были полезны аварам, поэтому Баян предпочел дружить с ними против савиров и утигуров. Зная итоги той партии, которую вождь аваров разыграл с сильнейшими военными державами того времени, поневоле начинаешь подозревать Баяна в гениальности. При других обстоятельствах он мог бы стать в один ряд с Чингисханом и Тамерланом и далеко превзойти славой Аттилу. К счастью, не случилось других обстоятельств.
Согласно Феофилакту, Баян принял титул кагана только когда авары оказались в Европе. Можно предположить, что он не был прямым потомком жужаньских каганов или просто не был законным наследником. Впрочем, нет ничего удивительного, что беглецы думали о том, чтобы обозначить свой великодержавный статус до тех пор, пока не покорили кочевые племена Предкавказья. Однако, во время переговоров с Юстинианом Баян определенно уже позиционировал себя как «степного императора». Таким образом, 558 г. - это год рождения европейских каганатов, одним из которых была Русь, между прочим.
Если опираться на повествование другого римского историка, Менандра, то получается, что уже в 558 г., когда аварское посольство впервые достигло Константинополя, кроме савиров уже были покорены утигуры. Однако, поход кутригурского недоЧингизхана Забергана и последующая война его с утигурским вождем Сандилхом датируется обычно 559-м. Поэтому, остается предполагать, что Менандр что-то напутал (или речь у него шла не о утигурах, а о унногундурах, другом, хотя и родственном племени праболгар).
Как мы помним, война кутригуров и утигуров складывалась далеко не в пользу Забергана, поэтому он решился призвать на помощь аваров. Утигуры были не готовы к войне на два фронта. В итоге междоусобица болгарских племен завершилась тем, что сначала утигуры, а потом и кутригуры были вынуждены подчиниться Баяну.
Покорение болгарских племен плавно перетекла в войну с антами. Вероятно, новая война была инициативой наших далеких предков, так как источники отмечают некие надежды, которые питали вожди антов в начале боевых действий. Анто-аварскую войну обычно датируют около 560-561 гг. Скорее всего, анты выступили на стороне утигуров, которые также, как и анты были союзниками Империи. Война как-то сразу не заладилась. Оседлым земледельцам украинской лесостепи, не имевшим серьезных укреплений, было сложно отражать атаки мобильных отрядов всадников, к тому же опытных воинов. Кроме того, война продолжалась скорее всего зимой, когда лес также не мог укрыть антов от врагов. Анты терпели поражение и были вынуждены пойти на переговоры. Главным переговорщиком был назначен Мезамир, брат Келагаста и сын Идаризия. Так его представляют ромейские хроники, а значит в Империи хорошо знали и брата, и отца Мезамира. Все говорило о том, что у антов уже сформировалась родовая знать. Хотя это семейство было еще не было «риксами» с наследственной властью, но явно много лет представляла Антский племенной союз на международной арене. Мезамир как переговорщик избрал тактику нападения. Он вел себя дерзко и вызывающее, чем озадачил Баяна, считавшего, что к нему прошли умолять о мире. По всей видимости, Мезамир стал даже угрожать аварам. Причем, самое интерсное, что у него были какие-то основания для такой самоуверенности. Вероятно, в боевых действиях были задействованы силы далеко не всех антских племен и переговоры были необходимы для того, что выиграть время. Вероятно, анты также рассчитывали на поддержку Юстиниана. Во всяком случае, некий загадочный советник Баяна, кутригур (сам Заберган, скорее всего), вдруг рекомендовал казнить антского парламентера, так как он реально представлял для аваров серьезную опасность лишь самим фактом своего существования. Баян, раздраженный столь нетипичным для жертв его нападений, поведением послушал совета. Мезамир был казнен, а анты потеряли признанного лидера. Впрочем, война так и не была завершена. Авары предпочли прекратить боевые действия.
Казалось бы, овладев огромными степными просторами от Днестра и Дуная до Волги, покорив могущественные народы, способные выставить в поле десятки тысяч вооруженных всадников, Баян должен был сразу превратиться в одного из величайших правителей своего времени. Однако, на деле мы видим другое. Авары все время оглядывались на восток, ожидая появления тюркской орды. Кочевники Предкавказья, Поволжья и Подонья конечно чувствовали неуверенность своих новых повелителей. Баян в свою очередь понимал, что реально он может рассчитывать лишь на своих верных соплеменников и на кутригуров, которым деваться было некуда. Без аваров кутригуров просто раздавили бы утигуры и ромеи. Успехи в войне с антами явно были далеко не такими большими, как представляется большинству историков. Поэтому уже в 562 году Юстиниан принимал очередное аварское посольство.
Авары вели себя столь же надменно, как обычно. Они утверждали, что ромеи им обязаны, так как великие авары одним разом уничтожили всех врагов Империи, хотя по факту крушили они больше имперских союзников. Но, старый император понимал, что вся эта бравада была лишь прикрытием. На самом деле авары были в ужасе. С каждым месяцем все ближе к ним подбирались тюрки. Уже в 558 г. западные тюрки вышли к Волге, покоряя все степные племена на своем пути. Тогда же они, как мы помним, установили дипломатические отношения с Константинополем. Персы также больше ориентировались на союз с тюрками, а не аварами. Тюрки были нужны персам, чтобы разгромить эфталитов. Поэтому Баян и увел свою орду за Дон, но он знал, что едва Истеми появится к западу от Волги, все местные племена встанут под его знамена, чтобы избавиться от аваров. В 562-м тюрки нанесли серьезное поражение эфталитам, а это было плохим знаком. Надо полагать, что в это время Истеми проводил и какую-то разведку на Волге. Во всяком случае, авары очень торопились.
Каган просил императора пустить аваров на землю империи. Баян уже очень неплохо был осведомлен о европейской географии. Он знал, что за Карпатами находятся подходящие для его народа степные земли Паннонии, знал, что Империя эти земли не контролирует и что именно через имперские владения лежит самый безопасный и удобный путь в эту землю обетованную. Чтобы надавить на ромеев, Баян позволил кутригурам перейти Дунай и разорять балканские провинции, но и это не помогло. Скорее даже наоборот. Один из приближенных Юстиниана, его племянник Юстин, подпоил авара Икуниона, члена посольства, и тот проболтался, что авары лишь пытаются заболтать императора. Они готовы прорвать дунайскую границу, как только ромеи ослабят бдительность. Нападение кутригуров это подтвердило. Император вежливо выпроводил послов с территории Ромейской державы, снабдив дорогими подарками. Но командующего гвардией Бонна отправил на границу с приказом охранять все переправы через Дунай. Баян сам себя перехитрил. Римские дороги на Балканах оказались для него закрытыми. Между тем, на дворе был уже 563 год. В Константинополь прибыло новое посольство, на этот раз от Истеми. Тюрки дышали в затылок.
Впрочем, Баян не был собой, если рассчитывал лишь на Константинополь. Пока шли безрезультатные переговоры с Юстинианом, разведывательный отряд отправился искать альтернативный путь в вожделенную Паннонию. Примерно в 562-м авары были уже в Тюрингии, где нарвались на короля Сигиберта из рода Меровингов. Франки относительно легко справились с неведомыми «гуннами» и изгнали их. Вероятно, «гунны» не ограничивались тем, что грабили Тюрингию, и задание все-таки выполнили. Во всяком случае, когда Аварская орда наконец отправилась за своей мечтой, Баян уже четко представлял куда и как ему идти, а также был осведомлен о той политической ситуации, в которой ему предстояло оказаться.
563-565 гг. прошли в подготовке к дальнему и трудному переходу. При этом, авары старались, чтобы у ромеев складывалось впечатление, что авары зависят от них в этом вопросе. Между тем, в 565 г. скончался Юстиниан, один из величайших императоров позднеантичной эпохи, заложивший основы средневековой Византийской цивилизации и своими бесконечными военными кампаниями и масштабными строительными проектами от Евфрата до Гибралтара и от Крыма до Карфагена истощившего Восточно-Римскую империю. Ситуация осложнялась тем, что престол унаследовал его племянник Юстин II (не путайте с тем Юстином, который разоблачил аваров в 562 г., это другой племянник Юстин, по линии сестры Юстиниана), человек вспыльчивый и неосмотрительный. Баян, создается впечатление, знал с кем имел дело.
Аварское посольство прибыло к Юстину в том же 565-м. Авары требовали даров, особенно их интересовала парча, вышитая золотом шелковая ткань (губа не дура, язык не лопата, как говорится). При этом послы хвалились, что одолели всех «врагов» Империи: савиров, утигуров, антов. Наверное, именно то, что авары так бесцеремонно напоминали императору о том, что разгромили всех союзников ромеев к северу от Дуная, уничтожили всю систему безопасности на этом участке границы, которую Юстиниан выстаивал много лет, более всего разозлило Юстина. Вспылив, император ответил, что авары попутали берега и ни драгоценных тканей, ни денег они от Империи не получат. Пусть боятся ромейского оружия. Надо полагать, что Юстин, угрожая аварам, имел ввиду результаты последних переговоров с тюрками: Истеми дал понять, что обрушится на аваров, как только закончит войну с эфталитами.
Собственно, Баян добился того, чего хотел. Теперь любые его действия против Второго Рима можно было трактовать как ответку на угрозы Юстина. К этому времени все было готово к переселению. В томе же году или в следующем 566-м Аварская орда двинулась в путь. Шли они долгим и не очень удобным путем, вокруг Карпат. Объяснить этот выбор можно лишь тем, что более короткую дорогу по северному берегу Дуная им перекрыли словене. В связи с этим, конечно, мы не можем не вспомнить вновь о переговорах «рикса словен» Добряты (Давритаса, Давритиона наших источников).
Рассказывая о событиях 576-578 гг. (о них нам предстоит разговор ниже) Менандр пишет: «движение аваров против склавинов было следствием не только посольства кесаря или желания Баяна изъявить ему благодарность за оказываемые ему от него ласки - оно происходило и по собственной вражде Баяна к склавинам. Ибо перед тем вождь аваров отправил посольство к Даврентию и к важнейшим князьям склавинского народа, требуя, чтоб они покорились аварам и обязались платить дань. Даврит и вельможи склавинские отвечали: "Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашей землей, а мы чужой привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи". Такой дерзкий ответ дали склавины; не менее хвастливо говорили и авары. Затем последовали ругательства и взаимные оскорбления, и, как свойственно варварам, чувствами жестокими и напыщенными они возжигали взаимный раздор. Склавины, не быв в силах обуздать свой гнев, умертвили посланников аварских. Об этом поступке узнал Баян от чужих. Итак, он имел издавна причину жаловаться на склавинов и питал тайную к ним вражду, да и досадовал на них за то, что не покорились ему и притом оказали ему великое оскорбление. Он желал вместе с тем изъявить благодарность кесарю и, сверх того, полагал, что склавинская земля изобилует деньгами, потому что издавна склавины грабили римлян, их же земля не была разорена никаким другим народом".
Из слов ромейского историка вроде бы следует, что неприятный инцедент, уязвивший гордость кагана (Что за народ, эти славяне?! Сначала анты, проигрывая войну приходят и начинают угрожать победителям! Теперь словене убивают аварских послов! Ненормальные какие-то! Почему нельзя быть такими же, как гордые кочевники? Услышали имя АВАРЫ и сразу подчинились без разговоров!), произошел накануне описываемых Менандром событий. Но, можно толковать их и так, что они произошли намного раньше этих событий. Именно так толкует сообщение Менандра С.В. Алексеев. Он относит переговоры Добряты с аварами ко времени, когда авары искали наиболее удобный путь в Паннонию. Но, в силу своего менталитета, авары могли лишь угрожать тем, кого считали более слабыми. Словене показали, что с ними с позиции силы разговаривать не надо. Конечно, Менандр мог сочинить столь прекрасную речь славянского князя, но, думаю она довольно точно передавала смысл переговоров. Баян может быть и попытался бы сразу смыть позор кровью, но ситуация была не в его пользу: в тылу находились недобитые анты, а на Волге уже стояли тюрки. В 565-м Истеми победоносно завершил войну с эфталитами. Некогда грозная империя, простиравшаяся от Аральского моря до долин Инда и Ганга (на минуточку, современный Пакистан, Афганистан, Туркмения, Узбекистан, Таджикистан!), теперь была поделена между тюрками и персами (поделили так, что потом будут много воевать друг с другом). Так, спустя около тысячи лет, вдруг возродилась ситуация, описанная «Авестой»: кочевой ТУРан граничил напрямую с земледельческим Ираном. В 566-м, когда авары прокладывали своим телегам дорогу «меж Чахы и Ляхы», Истеми наконец перешел Волгу, но вновь опоздал. Авары навсегда оказались вне его досягаемости.
Если бы в VI веке было бы телевидение или хотя бы какая-то пресса с политическим обозрением, то от калейдоскопа событий того времени закружилась бы голова у любого политолога. В 566-м авары бегут на запад, не разбирая дороги. Тюрки дружат с Ираном, делят с ними эфталитское наследство и утверждают свою власть в волго-донских и кавказских степях. После того, как там пару лет хозяйничали авары, местные кочевники не пытались даже сопротивляться, судя по всему - утигуры, оногуры, хазары и савиры относительно безболезненно признали власть рода Ашина. Хазары, о которых до этого времени было ничего не слышно (очевидно, они были одним из племен Савирского союза), теперь стали опорой тюрок к западу от Волги. В 567-м персы и тюрки - смертельные враги. Персы вовсе не горят желанием обеспечивать транзит китайского шелка через свою территорию в Восточно-Римскую империю (дело конечно выгодное экономически, но не выгодное политически - шелк использовался ромеями как универсальная валюта, за которую можно было нанимать варваров в имперские войска, которые потом громили персов, а золото, которым ромеи оплачивали этот шелк, уходило к тюркам, которые становились богаче и сильнее, при этом сами тюрки шелк получали бесплатно от китайцев в виде дани и подарков). Тюрки обиделись смертельно на персов и более активно стали дружить с Константинополем. В 568-м посольство тюрок ко двору Юстина возглавляет уже представитель бизнеса - согдиец Маниах. Он представляет ромеям проект «Северного Потока - 2»: раз персы не хотят предоставлять свою инфраструктуру, шелк можно доставлять через степи вокруг Каспия в причерноморские порты, а оттуда в Константинополь. Ромеи были рады и отправили в ответ посольство во главе с Земархом к Истеми, которого обзывали то Дизавулом, то Сильзивулом, то Стэмби-каганом (а армяне его называли еще и Синджибу) пытаясь великим и могучим греческим языком воспроизвести полное имя и титул предводителя западных тюрок: Истеми багадур-ябгу (джабгу).
Пока шли все эти интересные политико-экономические пертурбации, авары не теряли времени даром. Уже в 566/567 г. (франки считали годы по-латински, начиная год с марта, поэтому там не очень понятно, как переводить на наше летоисчисление) Сигиберт вновь встретился с «гуннами» в Тюрингии, только теперь это был не разведотряд, а вся орда аваров во главе со своим каганом. То, что авары раз за разом по дороге в Паннонию оказывались в Тюрингии позволяет нам представить их маршрут. Они явно были вынуждены делать очень большой крюк не только вокруг Карпат, но и вокруг Волыни, чтобы миновать «Словенское царство». Таким образом, они вынуждены были тащиться севернее Владимира-Волынского, через среднее течение Вислы, Одера и Эльбы. Вот таким серьезным препятствием для аваро-кутригурской орды, выходит, было «Словенское царство» (эх, какую страну потеряли!). Кроме того, следует отметить, что в эти годы Центральная Европа была еще очень слабо освоена - после Великих Переселений IV-V вв. территория Богемии, Польши и Восточной Германии была одним большим лесом и славяне начинают ее осваивать как раз в это время (кто-то считает, что именно переселение аваров стало толчком для этой колонизации, я же считаю, что возникновение «Словенского царства» не могло понравится всем славянским племенам, вот они и решили уйти подальше от беспокойных соседей, придумавших строить посреди VI века славянскую государственность, да еще без варягов и норманнов всяких!).
Франки еще не встречались с таким соперником. Войско Сигиберта было разбито. Сам король попал в плен. Григорий Турский утверждает, что всему виной аварские колдуны, которые наслали на доблестных франкских витязей какие-то видения и миражи. Сигиберт в плену сумел наладить контакт с Баяном и его окружением (поразительно, как быстро в те времена люди учили языки и находили нужные для взаимопонимания!) - собственно, ему уже приходилось заключать мир с «гуннами», когда он первый раз столкнулся с ними в Тюрингии несколькими годами ранее, - и «заключил с королем гуннов договор о том, чтобы никогда при жизни не было меж ними никакой войны; и это по праву расценивается скорее как похвала ему, чем бесчестие. Но и король гуннов дал королю Сигиберту много подарков. А самого короля гуннов называли Гаган. Ведь этим именем называли всех королей этого народа".
Аварам в это время война была не нужна. Им нужна была еда. Народу много. Продвигались они по слабо заселенным или не заселенным землям. Поэтому, частью соглашения «Гагана» с Меровингом была гуманитарная помощь, оказанная франками новым союзникам. Баян в очередной раз продемонстрировал, что может быть дипломатичным, когда это необходимо. Сами авары временно осели в верховьях Эльбы, на заброшенных землях между франкской Тюрингией и королевством лангобардов в вожделенной Паннонии. И. Коломийцев считает, что при этом авары еще и нагнали сюда толпы славян - сербов, хорватов, дулебов, - положив начало славянской колонизации Центральной Европы. Господин Коломийцев, безусловно, весьма талантливый и хорошо подкованный человек (свою книгу он писал 7 лет и проанализировал огромное количество работ по истории раннего славянства), но тут несколько перегибает палку. Скорее славяне шли по стопам аваров или два этих процесса шли параллельно, а еще вероятнее, что расселение славян на подконтрольных аварам территориях - это дело чуть более позднее (по крайней мере этноним «дулебы», а с определенной долей вероятности и «хорваты» нужно связывать с аварами).
К тому моменту, когда авары наконец вышли на рубежи Лангобардского королевства, а запах паннонских ковылей щекотал ноздри и им, и их лошадям, многолетний конфликт Длиннобородых с гепидами достиг кульминации. Королем лангобардов бы в это время богатырь Альбоин, сын Аудоина, противника знакомого нам Ильдигиза.
Кстати, после того, как в 548 г. принц-изгнанник ограбил Венетию, он успел сделать шикарную карьеру. Вернувшись из своего похода к словенам, непоседливый лангобард решил, что его таки ждут великие дела и отправился покорять МосквуКонстантинополь. Ильдигис ждал, что его будут принимать, как короля, а для Юстиниана и его окружения это был лишь очередной гастрбайтер королевских кровей, которых во Втором Риме было как собак нерезаных (готские и вандальские аристократы, герульские герцоги, Мунд вообще потомок Атиллы!). Ильдигис был человек гордый и отчитываться перед кем бы то ни было не любил (кроме того, у словен он наверняка привык к более вольной жизни). Наш «козак молодой» собрал верную лангобардскую дружину и отправился во чисто поле. Это восприняли как демарш против императора и отправили погоню (аж два раза!). Но, Ильдигис разбил оба отряда и вернулся к почти родным гепидам. Вернулся не вовремя, те как раз опять продули лангобардам битву. Последних на этот раз поддержали ромеи, обидевшиеся на гепидов за помощь словенам во время Первого большого нашествия. Аудоин потребовал голову Ильдигиса и на этот раз гепиды не отказали «западному партнеру». Так закончил свою жизнь один из самых ярких представителей той невероятной эпохи.
Альбоин принадлежал к поколению лангобардов, выросших и достигших преклонных годов в непрерывных войнах с гепидами. Кроме того, он ненавидел гепидского короля Кунимунда, с которым они серьезно повздорили, будучи молодыми людьми и наследными принцами за пиршественным столом. Когда авары появились на его границах, Альбоин увидел в этом шанс, который нельзя упускать. Он прекрасно понимал, что Константинополь никогда не позволит окончательно победить ни одной из сторон, но будет стравливать два германских королевства, пока они не уничтожат друг друга. Авары же предоставляли возможность разорвать этот порочный круг и освободить лангобардов от бесконечной войны. Менандр пишет: «Он отправил посланников к Баяну и приглашал его вступить с ним в союз. Посланники Алвуия к Баяну просили его не оставлять их в такое время, когда они терпели так много зла от гипедов, в особенности потому, что римляне, злейшие враги аваров, помогают гипедам. Посланники доказывали, что авары не столько будут воевать против гипедов, сколько против Юстина, жесточайшего врага аварского народа, нарушившего давнишние дружественные договоры между аварами и Юстинианом, его дядей по матери, и лишавшего их положенных даров. К тому они присовокупили, что авары, соединясь с лонгивардами, будут непобедимы, что, сокрушив владычество гипедов, они захватят их богатство и завладеют сообща их страной, что при таком их счастливом положении они удобно могут вступать и в Скифию, и в самую Фракию и, выступая из соседственных земель, без всякого труда делать набеги на римскую землю и доходить до самой Византии. Послы лонгивардов представляли Баяну, что было бы полезно аварам начать военные действия против римлян; в противном случае римляне предупредят их и каким бы то ни было образом уничтожат силу их, в какой бы стране они ни поселились. Баян принял посланников лонгивардских, но показывал, что пренебрегает ими. Между тем помышляя об утверждении союза с ними на выгоднейших для себя условиях, он то давал им знать, что не может заключить с ними союза, то - что может, да не хочет. Одним словом, употребив против просителей всякого рода обманы, он дал им знать наконец, будто насилу соглашается на их просьбы, но не иначе, однако, как с условием, чтобы лонгиварды тотчас же выдали десятую часть всех находившихся у них четвероногих, и если они одолеют неприятелей, то чтобы лонгиварды уступили аварам половину добычи и всю землю гипедов. Такие условия утверждены между аварами и лонгивардами, и они пошли вместе войной на гипедов».
Баян явно разбирался в тонкостях политики на Среднем Дунае и умело получил от Альбоина то, что ему было жизненно необходимо. У гепидов не было шансов в грядущей войне. Кунимунд это понимал и попытался заручиться поддержкой Юстина, но император нашел лучшее время, что припомнить старые грешки гепидского короля, который не вернул Империи спорные территории, которые обещал уступить. Лонгобарды, судя по всему, также прислали послов, которые добились невмешательства в очередной конфликт, масштаб которого Юстин явно недооценил. Заключив «вечный союз» Альбоин и Баян вторглись в Гепидию отдельно друг от друга. Кунимунд решил, что основная угроза исходит все-таки от лангобардов и выступил против них. Итого сражения стало истребление гепидского войска и чаша з черепа Кунимунда. Альбоин захватил дочь последнего короля гепидов, женился на ней и развлекался, заставляя ее пить из этой чаши. Розамунда Кунимундовна унаследовала доблесть своих славных предков и не стала терпеть такого издевательства, убив своего нечаянного супруга.
Лангобарды вывезли из Гепидии огромные богатства. Страна же и остаток гепидского народа достались аварам. Половина сокровищ им также досталась. Кочевники наконец-то получили то, чего желали. Прекрасные степи Потисья стали им домом. Гепиды должны были работать и обеспечивать аваров продуктами земледелия и пехотой. Кутригуры - продуктами скотоводства и вспомогательной конницей. Теперь авары могли вести привычный образ жизни. Жужань, в одночасье сгинув в глубинах Азии, возродилась в центре Европы столь же стремительно. Гепиды сполна отплотили за голову Ильдигиса.
Юстин также не стал безучастно наблюдать за гибелью старых союзников Империи. Он прибрал часть Паннонии, принадлежавшую гепидам, с ее столицей - Сирмием (совр. Митровица). Гепиды из Сирмия перешли под ромейские знамена, вместе с казной, хранившейся здесь. Баян, получив Гепидское королевство, рассматривал все его территории как свою собственность. Попытка захватить Сирмий не удалась. Защитники города не стали сдаваться и отказались выплачивать хоть какие-то отступные. Не желая рисковать соплеменниками, он послал умирать за свои интересы кутригуров. Аварский каганат официально начал первую свою войну против Империи.
Продолжение следует...
2
Обретение родины
За 1000 лет до того, как имя аваров впервые услышали в Римской империи, греческий писатель, путешественник и просто Отец истории Геродот упомянул, что где-то на территории современной Венгрии живут сигинны. Геродот о них не знал ничего, кроме того, что у них какие-то маленькие и лохматые лошадки, мидийская одежда и довольно обширные владения (вплоть до Венетии). Сами сигинны, по его сведениям, считали себя потомками мидийцев. Археология подтверждает, что в эту эпоху Паннонию занимал народ скифской культуры. Это первый исторически зафиксированный случай, когда кочевники с Востока осели в этом степном анклаве в самом сердце Европы, окруженном горами с севера, запада, востока и юга. Следы сигиннов исчезают с появлением кельтов.
Через полтыщи лет судьбу сигиннов повторили сарматы. Языги в I в. н.э. были первой волной сарматов, добравшихся до Тисы и Среднего Дуная. Затем приходили другие. Скорее всего, тут закончилась и одиссея роксоланов, на протяжении нескольких веков двигающихся все дальше на запад (последние сведения о них в римских источниках застали роксоланов у Карпат). Во времена Константина Великого и при Теодорихе Великом все это кочевое население именуется просто сарматами. Причем, оно разделено на две неравноправные группы - правящую и подвластную. Униженные и оскорблённые как-то собрались и вырезались немножко угнетателей и оскорбителей. Сарматы на Дунае исчезают также, как и сигинны когда-то внезапно и совсем примерно за 100 лет до появления аваров.
В 558 г., когда аварские послы стояли перед императором Юстинианом и рассказывали ему, что это их каган Баян является истинным потрясателем Вселенной и Бичом Божиим, а Юстиниан со скучающим видом слушал этот «боян», подсчитывая в уме во что его казне обойдется союз с очередными попрошайками и во что обойдется война с ними, Среднее Подунавье делили между собой два германских королевства: равнины Паннонии занимали лангобарды, а Потисье и Трансильвания принадлежали их кровным врагам - гепидам. Гепиды знамениты старыми победами. Лангобарды лишь недавно прославили свое имя, уничтожив королевство своих угнетателей герулов, часть которых бежала на Балканы, где служила наемниками ромеям, а другая ушла далеко на север, где поселилась рядом с предками шведов, подарив скандинавам Вендельскую культуру и растворились в сагах и легендах, скрываясь за образами легендарных конунгов и героев, к которым скандинавские вожди эпохи викингов возводили свое происхождение.
Авары в одном аспекте мало чем отличались от савиров. Овеянные славой предков и славой недавних побед, одержанных над кочевниками Предкавказья, Подонья и Северного Причерноморья, они смертельно боялись западных тюрок Истеми, пытаясь всеми правдами и неправдами найти такое место, где они могли бы вести привычный образ жизни и быть достаточно далеко от своих бывших сталеваров. При этом, авары были совсем не типичными степными варварами. У них за спиной оставался двухсотлетний опыт «большой игры»: покорения и управления целыми народами и взаимоотношениями с империей и цивилизацией, не уступающей Ирану и Восточному Риму (а кое-кто считает, что и превосходящей их обоих). Это позволило Баяну и его дипломатам очень легко и быстро адаптироваться в новой для себя политической обстановке и вести игру с новыми «дорогими партнерами» на равных. Они быстро понимали с кем стоит дружить и против кого. Авары понимали, что Иран не сможет укрыть их от Истеми, но Иран был нужен для давления на ромеев. Аварам нужно было сломить союзников Юстиниана, чтобы показать силу и лишить ромеев выбора. Но, аланы были полезны аварам, поэтому Баян предпочел дружить с ними против савиров и утигуров. Зная итоги той партии, которую вождь аваров разыграл с сильнейшими военными державами того времени, поневоле начинаешь подозревать Баяна в гениальности. При других обстоятельствах он мог бы стать в один ряд с Чингисханом и Тамерланом и далеко превзойти славой Аттилу. К счастью, не случилось других обстоятельств.
Согласно Феофилакту, Баян принял титул кагана только когда авары оказались в Европе. Можно предположить, что он не был прямым потомком жужаньских каганов или просто не был законным наследником. Впрочем, нет ничего удивительного, что беглецы думали о том, чтобы обозначить свой великодержавный статус до тех пор, пока не покорили кочевые племена Предкавказья. Однако, во время переговоров с Юстинианом Баян определенно уже позиционировал себя как «степного императора». Таким образом, 558 г. - это год рождения европейских каганатов, одним из которых была Русь, между прочим.
Если опираться на повествование другого римского историка, Менандра, то получается, что уже в 558 г., когда аварское посольство впервые достигло Константинополя, кроме савиров уже были покорены утигуры. Однако, поход кутригурского недоЧингизхана Забергана и последующая война его с утигурским вождем Сандилхом датируется обычно 559-м. Поэтому, остается предполагать, что Менандр что-то напутал (или речь у него шла не о утигурах, а о унногундурах, другом, хотя и родственном племени праболгар).
Как мы помним, война кутригуров и утигуров складывалась далеко не в пользу Забергана, поэтому он решился призвать на помощь аваров. Утигуры были не готовы к войне на два фронта. В итоге междоусобица болгарских племен завершилась тем, что сначала утигуры, а потом и кутригуры были вынуждены подчиниться Баяну.
Покорение болгарских племен плавно перетекла в войну с антами. Вероятно, новая война была инициативой наших далеких предков, так как источники отмечают некие надежды, которые питали вожди антов в начале боевых действий. Анто-аварскую войну обычно датируют около 560-561 гг. Скорее всего, анты выступили на стороне утигуров, которые также, как и анты были союзниками Империи. Война как-то сразу не заладилась. Оседлым земледельцам украинской лесостепи, не имевшим серьезных укреплений, было сложно отражать атаки мобильных отрядов всадников, к тому же опытных воинов. Кроме того, война продолжалась скорее всего зимой, когда лес также не мог укрыть антов от врагов. Анты терпели поражение и были вынуждены пойти на переговоры. Главным переговорщиком был назначен Мезамир, брат Келагаста и сын Идаризия. Так его представляют ромейские хроники, а значит в Империи хорошо знали и брата, и отца Мезамира. Все говорило о том, что у антов уже сформировалась родовая знать. Хотя это семейство было еще не было «риксами» с наследственной властью, но явно много лет представляла Антский племенной союз на международной арене. Мезамир как переговорщик избрал тактику нападения. Он вел себя дерзко и вызывающее, чем озадачил Баяна, считавшего, что к нему прошли умолять о мире. По всей видимости, Мезамир стал даже угрожать аварам. Причем, самое интерсное, что у него были какие-то основания для такой самоуверенности. Вероятно, в боевых действиях были задействованы силы далеко не всех антских племен и переговоры были необходимы для того, что выиграть время. Вероятно, анты также рассчитывали на поддержку Юстиниана. Во всяком случае, некий загадочный советник Баяна, кутригур (сам Заберган, скорее всего), вдруг рекомендовал казнить антского парламентера, так как он реально представлял для аваров серьезную опасность лишь самим фактом своего существования. Баян, раздраженный столь нетипичным для жертв его нападений, поведением послушал совета. Мезамир был казнен, а анты потеряли признанного лидера. Впрочем, война так и не была завершена. Авары предпочли прекратить боевые действия.
Казалось бы, овладев огромными степными просторами от Днестра и Дуная до Волги, покорив могущественные народы, способные выставить в поле десятки тысяч вооруженных всадников, Баян должен был сразу превратиться в одного из величайших правителей своего времени. Однако, на деле мы видим другое. Авары все время оглядывались на восток, ожидая появления тюркской орды. Кочевники Предкавказья, Поволжья и Подонья конечно чувствовали неуверенность своих новых повелителей. Баян в свою очередь понимал, что реально он может рассчитывать лишь на своих верных соплеменников и на кутригуров, которым деваться было некуда. Без аваров кутригуров просто раздавили бы утигуры и ромеи. Успехи в войне с антами явно были далеко не такими большими, как представляется большинству историков. Поэтому уже в 562 году Юстиниан принимал очередное аварское посольство.
Авары вели себя столь же надменно, как обычно. Они утверждали, что ромеи им обязаны, так как великие авары одним разом уничтожили всех врагов Империи, хотя по факту крушили они больше имперских союзников. Но, старый император понимал, что вся эта бравада была лишь прикрытием. На самом деле авары были в ужасе. С каждым месяцем все ближе к ним подбирались тюрки. Уже в 558 г. западные тюрки вышли к Волге, покоряя все степные племена на своем пути. Тогда же они, как мы помним, установили дипломатические отношения с Константинополем. Персы также больше ориентировались на союз с тюрками, а не аварами. Тюрки были нужны персам, чтобы разгромить эфталитов. Поэтому Баян и увел свою орду за Дон, но он знал, что едва Истеми появится к западу от Волги, все местные племена встанут под его знамена, чтобы избавиться от аваров. В 562-м тюрки нанесли серьезное поражение эфталитам, а это было плохим знаком. Надо полагать, что в это время Истеми проводил и какую-то разведку на Волге. Во всяком случае, авары очень торопились.
Каган просил императора пустить аваров на землю империи. Баян уже очень неплохо был осведомлен о европейской географии. Он знал, что за Карпатами находятся подходящие для его народа степные земли Паннонии, знал, что Империя эти земли не контролирует и что именно через имперские владения лежит самый безопасный и удобный путь в эту землю обетованную. Чтобы надавить на ромеев, Баян позволил кутригурам перейти Дунай и разорять балканские провинции, но и это не помогло. Скорее даже наоборот. Один из приближенных Юстиниана, его племянник Юстин, подпоил авара Икуниона, члена посольства, и тот проболтался, что авары лишь пытаются заболтать императора. Они готовы прорвать дунайскую границу, как только ромеи ослабят бдительность. Нападение кутригуров это подтвердило. Император вежливо выпроводил послов с территории Ромейской державы, снабдив дорогими подарками. Но командующего гвардией Бонна отправил на границу с приказом охранять все переправы через Дунай. Баян сам себя перехитрил. Римские дороги на Балканах оказались для него закрытыми. Между тем, на дворе был уже 563 год. В Константинополь прибыло новое посольство, на этот раз от Истеми. Тюрки дышали в затылок.
Впрочем, Баян не был собой, если рассчитывал лишь на Константинополь. Пока шли безрезультатные переговоры с Юстинианом, разведывательный отряд отправился искать альтернативный путь в вожделенную Паннонию. Примерно в 562-м авары были уже в Тюрингии, где нарвались на короля Сигиберта из рода Меровингов. Франки относительно легко справились с неведомыми «гуннами» и изгнали их. Вероятно, «гунны» не ограничивались тем, что грабили Тюрингию, и задание все-таки выполнили. Во всяком случае, когда Аварская орда наконец отправилась за своей мечтой, Баян уже четко представлял куда и как ему идти, а также был осведомлен о той политической ситуации, в которой ему предстояло оказаться.
563-565 гг. прошли в подготовке к дальнему и трудному переходу. При этом, авары старались, чтобы у ромеев складывалось впечатление, что авары зависят от них в этом вопросе. Между тем, в 565 г. скончался Юстиниан, один из величайших императоров позднеантичной эпохи, заложивший основы средневековой Византийской цивилизации и своими бесконечными военными кампаниями и масштабными строительными проектами от Евфрата до Гибралтара и от Крыма до Карфагена истощившего Восточно-Римскую империю. Ситуация осложнялась тем, что престол унаследовал его племянник Юстин II (не путайте с тем Юстином, который разоблачил аваров в 562 г., это другой племянник Юстин, по линии сестры Юстиниана), человек вспыльчивый и неосмотрительный. Баян, создается впечатление, знал с кем имел дело.
Аварское посольство прибыло к Юстину в том же 565-м. Авары требовали даров, особенно их интересовала парча, вышитая золотом шелковая ткань (губа не дура, язык не лопата, как говорится). При этом послы хвалились, что одолели всех «врагов» Империи: савиров, утигуров, антов. Наверное, именно то, что авары так бесцеремонно напоминали императору о том, что разгромили всех союзников ромеев к северу от Дуная, уничтожили всю систему безопасности на этом участке границы, которую Юстиниан выстаивал много лет, более всего разозлило Юстина. Вспылив, император ответил, что авары попутали берега и ни драгоценных тканей, ни денег они от Империи не получат. Пусть боятся ромейского оружия. Надо полагать, что Юстин, угрожая аварам, имел ввиду результаты последних переговоров с тюрками: Истеми дал понять, что обрушится на аваров, как только закончит войну с эфталитами.
Собственно, Баян добился того, чего хотел. Теперь любые его действия против Второго Рима можно было трактовать как ответку на угрозы Юстина. К этому времени все было готово к переселению. В томе же году или в следующем 566-м Аварская орда двинулась в путь. Шли они долгим и не очень удобным путем, вокруг Карпат. Объяснить этот выбор можно лишь тем, что более короткую дорогу по северному берегу Дуная им перекрыли словене. В связи с этим, конечно, мы не можем не вспомнить вновь о переговорах «рикса словен» Добряты (Давритаса, Давритиона наших источников).
Рассказывая о событиях 576-578 гг. (о них нам предстоит разговор ниже) Менандр пишет: «движение аваров против склавинов было следствием не только посольства кесаря или желания Баяна изъявить ему благодарность за оказываемые ему от него ласки - оно происходило и по собственной вражде Баяна к склавинам. Ибо перед тем вождь аваров отправил посольство к Даврентию и к важнейшим князьям склавинского народа, требуя, чтоб они покорились аварам и обязались платить дань. Даврит и вельможи склавинские отвечали: "Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашей землей, а мы чужой привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи". Такой дерзкий ответ дали склавины; не менее хвастливо говорили и авары. Затем последовали ругательства и взаимные оскорбления, и, как свойственно варварам, чувствами жестокими и напыщенными они возжигали взаимный раздор. Склавины, не быв в силах обуздать свой гнев, умертвили посланников аварских. Об этом поступке узнал Баян от чужих. Итак, он имел издавна причину жаловаться на склавинов и питал тайную к ним вражду, да и досадовал на них за то, что не покорились ему и притом оказали ему великое оскорбление. Он желал вместе с тем изъявить благодарность кесарю и, сверх того, полагал, что склавинская земля изобилует деньгами, потому что издавна склавины грабили римлян, их же земля не была разорена никаким другим народом".
Из слов ромейского историка вроде бы следует, что неприятный инцедент, уязвивший гордость кагана (Что за народ, эти славяне?! Сначала анты, проигрывая войну приходят и начинают угрожать победителям! Теперь словене убивают аварских послов! Ненормальные какие-то! Почему нельзя быть такими же, как гордые кочевники? Услышали имя АВАРЫ и сразу подчинились без разговоров!), произошел накануне описываемых Менандром событий. Но, можно толковать их и так, что они произошли намного раньше этих событий. Именно так толкует сообщение Менандра С.В. Алексеев. Он относит переговоры Добряты с аварами ко времени, когда авары искали наиболее удобный путь в Паннонию. Но, в силу своего менталитета, авары могли лишь угрожать тем, кого считали более слабыми. Словене показали, что с ними с позиции силы разговаривать не надо. Конечно, Менандр мог сочинить столь прекрасную речь славянского князя, но, думаю она довольно точно передавала смысл переговоров. Баян может быть и попытался бы сразу смыть позор кровью, но ситуация была не в его пользу: в тылу находились недобитые анты, а на Волге уже стояли тюрки. В 565-м Истеми победоносно завершил войну с эфталитами. Некогда грозная империя, простиравшаяся от Аральского моря до долин Инда и Ганга (на минуточку, современный Пакистан, Афганистан, Туркмения, Узбекистан, Таджикистан!), теперь была поделена между тюрками и персами (поделили так, что потом будут много воевать друг с другом). Так, спустя около тысячи лет, вдруг возродилась ситуация, описанная «Авестой»: кочевой ТУРан граничил напрямую с земледельческим Ираном. В 566-м, когда авары прокладывали своим телегам дорогу «меж Чахы и Ляхы», Истеми наконец перешел Волгу, но вновь опоздал. Авары навсегда оказались вне его досягаемости.
Если бы в VI веке было бы телевидение или хотя бы какая-то пресса с политическим обозрением, то от калейдоскопа событий того времени закружилась бы голова у любого политолога. В 566-м авары бегут на запад, не разбирая дороги. Тюрки дружат с Ираном, делят с ними эфталитское наследство и утверждают свою власть в волго-донских и кавказских степях. После того, как там пару лет хозяйничали авары, местные кочевники не пытались даже сопротивляться, судя по всему - утигуры, оногуры, хазары и савиры относительно безболезненно признали власть рода Ашина. Хазары, о которых до этого времени было ничего не слышно (очевидно, они были одним из племен Савирского союза), теперь стали опорой тюрок к западу от Волги. В 567-м персы и тюрки - смертельные враги. Персы вовсе не горят желанием обеспечивать транзит китайского шелка через свою территорию в Восточно-Римскую империю (дело конечно выгодное экономически, но не выгодное политически - шелк использовался ромеями как универсальная валюта, за которую можно было нанимать варваров в имперские войска, которые потом громили персов, а золото, которым ромеи оплачивали этот шелк, уходило к тюркам, которые становились богаче и сильнее, при этом сами тюрки шелк получали бесплатно от китайцев в виде дани и подарков). Тюрки обиделись смертельно на персов и более активно стали дружить с Константинополем. В 568-м посольство тюрок ко двору Юстина возглавляет уже представитель бизнеса - согдиец Маниах. Он представляет ромеям проект «Северного Потока - 2»: раз персы не хотят предоставлять свою инфраструктуру, шелк можно доставлять через степи вокруг Каспия в причерноморские порты, а оттуда в Константинополь. Ромеи были рады и отправили в ответ посольство во главе с Земархом к Истеми, которого обзывали то Дизавулом, то Сильзивулом, то Стэмби-каганом (а армяне его называли еще и Синджибу) пытаясь великим и могучим греческим языком воспроизвести полное имя и титул предводителя западных тюрок: Истеми багадур-ябгу (джабгу).
Пока шли все эти интересные политико-экономические пертурбации, авары не теряли времени даром. Уже в 566/567 г. (франки считали годы по-латински, начиная год с марта, поэтому там не очень понятно, как переводить на наше летоисчисление) Сигиберт вновь встретился с «гуннами» в Тюрингии, только теперь это был не разведотряд, а вся орда аваров во главе со своим каганом. То, что авары раз за разом по дороге в Паннонию оказывались в Тюрингии позволяет нам представить их маршрут. Они явно были вынуждены делать очень большой крюк не только вокруг Карпат, но и вокруг Волыни, чтобы миновать «Словенское царство». Таким образом, они вынуждены были тащиться севернее Владимира-Волынского, через среднее течение Вислы, Одера и Эльбы. Вот таким серьезным препятствием для аваро-кутригурской орды, выходит, было «Словенское царство» (эх, какую страну потеряли!). Кроме того, следует отметить, что в эти годы Центральная Европа была еще очень слабо освоена - после Великих Переселений IV-V вв. территория Богемии, Польши и Восточной Германии была одним большим лесом и славяне начинают ее осваивать как раз в это время (кто-то считает, что именно переселение аваров стало толчком для этой колонизации, я же считаю, что возникновение «Словенского царства» не могло понравится всем славянским племенам, вот они и решили уйти подальше от беспокойных соседей, придумавших строить посреди VI века славянскую государственность, да еще без варягов и норманнов всяких!).
Франки еще не встречались с таким соперником. Войско Сигиберта было разбито. Сам король попал в плен. Григорий Турский утверждает, что всему виной аварские колдуны, которые наслали на доблестных франкских витязей какие-то видения и миражи. Сигиберт в плену сумел наладить контакт с Баяном и его окружением (поразительно, как быстро в те времена люди учили языки и находили нужные для взаимопонимания!) - собственно, ему уже приходилось заключать мир с «гуннами», когда он первый раз столкнулся с ними в Тюрингии несколькими годами ранее, - и «заключил с королем гуннов договор о том, чтобы никогда при жизни не было меж ними никакой войны; и это по праву расценивается скорее как похвала ему, чем бесчестие. Но и король гуннов дал королю Сигиберту много подарков. А самого короля гуннов называли Гаган. Ведь этим именем называли всех королей этого народа".
Аварам в это время война была не нужна. Им нужна была еда. Народу много. Продвигались они по слабо заселенным или не заселенным землям. Поэтому, частью соглашения «Гагана» с Меровингом была гуманитарная помощь, оказанная франками новым союзникам. Баян в очередной раз продемонстрировал, что может быть дипломатичным, когда это необходимо. Сами авары временно осели в верховьях Эльбы, на заброшенных землях между франкской Тюрингией и королевством лангобардов в вожделенной Паннонии. И. Коломийцев считает, что при этом авары еще и нагнали сюда толпы славян - сербов, хорватов, дулебов, - положив начало славянской колонизации Центральной Европы. Господин Коломийцев, безусловно, весьма талантливый и хорошо подкованный человек (свою книгу он писал 7 лет и проанализировал огромное количество работ по истории раннего славянства), но тут несколько перегибает палку. Скорее славяне шли по стопам аваров или два этих процесса шли параллельно, а еще вероятнее, что расселение славян на подконтрольных аварам территориях - это дело чуть более позднее (по крайней мере этноним «дулебы», а с определенной долей вероятности и «хорваты» нужно связывать с аварами).
К тому моменту, когда авары наконец вышли на рубежи Лангобардского королевства, а запах паннонских ковылей щекотал ноздри и им, и их лошадям, многолетний конфликт Длиннобородых с гепидами достиг кульминации. Королем лангобардов бы в это время богатырь Альбоин, сын Аудоина, противника знакомого нам Ильдигиза.
Кстати, после того, как в 548 г. принц-изгнанник ограбил Венетию, он успел сделать шикарную карьеру. Вернувшись из своего похода к словенам, непоседливый лангобард решил, что его таки ждут великие дела и отправился покорять МосквуКонстантинополь. Ильдигис ждал, что его будут принимать, как короля, а для Юстиниана и его окружения это был лишь очередной гастрбайтер королевских кровей, которых во Втором Риме было как собак нерезаных (готские и вандальские аристократы, герульские герцоги, Мунд вообще потомок Атиллы!). Ильдигис был человек гордый и отчитываться перед кем бы то ни было не любил (кроме того, у словен он наверняка привык к более вольной жизни). Наш «козак молодой» собрал верную лангобардскую дружину и отправился во чисто поле. Это восприняли как демарш против императора и отправили погоню (аж два раза!). Но, Ильдигис разбил оба отряда и вернулся к почти родным гепидам. Вернулся не вовремя, те как раз опять продули лангобардам битву. Последних на этот раз поддержали ромеи, обидевшиеся на гепидов за помощь словенам во время Первого большого нашествия. Аудоин потребовал голову Ильдигиса и на этот раз гепиды не отказали «западному партнеру». Так закончил свою жизнь один из самых ярких представителей той невероятной эпохи.
Альбоин принадлежал к поколению лангобардов, выросших и достигших преклонных годов в непрерывных войнах с гепидами. Кроме того, он ненавидел гепидского короля Кунимунда, с которым они серьезно повздорили, будучи молодыми людьми и наследными принцами за пиршественным столом. Когда авары появились на его границах, Альбоин увидел в этом шанс, который нельзя упускать. Он прекрасно понимал, что Константинополь никогда не позволит окончательно победить ни одной из сторон, но будет стравливать два германских королевства, пока они не уничтожат друг друга. Авары же предоставляли возможность разорвать этот порочный круг и освободить лангобардов от бесконечной войны. Менандр пишет: «Он отправил посланников к Баяну и приглашал его вступить с ним в союз. Посланники Алвуия к Баяну просили его не оставлять их в такое время, когда они терпели так много зла от гипедов, в особенности потому, что римляне, злейшие враги аваров, помогают гипедам. Посланники доказывали, что авары не столько будут воевать против гипедов, сколько против Юстина, жесточайшего врага аварского народа, нарушившего давнишние дружественные договоры между аварами и Юстинианом, его дядей по матери, и лишавшего их положенных даров. К тому они присовокупили, что авары, соединясь с лонгивардами, будут непобедимы, что, сокрушив владычество гипедов, они захватят их богатство и завладеют сообща их страной, что при таком их счастливом положении они удобно могут вступать и в Скифию, и в самую Фракию и, выступая из соседственных земель, без всякого труда делать набеги на римскую землю и доходить до самой Византии. Послы лонгивардов представляли Баяну, что было бы полезно аварам начать военные действия против римлян; в противном случае римляне предупредят их и каким бы то ни было образом уничтожат силу их, в какой бы стране они ни поселились. Баян принял посланников лонгивардских, но показывал, что пренебрегает ими. Между тем помышляя об утверждении союза с ними на выгоднейших для себя условиях, он то давал им знать, что не может заключить с ними союза, то - что может, да не хочет. Одним словом, употребив против просителей всякого рода обманы, он дал им знать наконец, будто насилу соглашается на их просьбы, но не иначе, однако, как с условием, чтобы лонгиварды тотчас же выдали десятую часть всех находившихся у них четвероногих, и если они одолеют неприятелей, то чтобы лонгиварды уступили аварам половину добычи и всю землю гипедов. Такие условия утверждены между аварами и лонгивардами, и они пошли вместе войной на гипедов».
Баян явно разбирался в тонкостях политики на Среднем Дунае и умело получил от Альбоина то, что ему было жизненно необходимо. У гепидов не было шансов в грядущей войне. Кунимунд это понимал и попытался заручиться поддержкой Юстина, но император нашел лучшее время, что припомнить старые грешки гепидского короля, который не вернул Империи спорные территории, которые обещал уступить. Лонгобарды, судя по всему, также прислали послов, которые добились невмешательства в очередной конфликт, масштаб которого Юстин явно недооценил. Заключив «вечный союз» Альбоин и Баян вторглись в Гепидию отдельно друг от друга. Кунимунд решил, что основная угроза исходит все-таки от лангобардов и выступил против них. Итого сражения стало истребление гепидского войска и чаша з черепа Кунимунда. Альбоин захватил дочь последнего короля гепидов, женился на ней и развлекался, заставляя ее пить из этой чаши. Розамунда Кунимундовна унаследовала доблесть своих славных предков и не стала терпеть такого издевательства, убив своего нечаянного супруга.
Лангобарды вывезли из Гепидии огромные богатства. Страна же и остаток гепидского народа достались аварам. Половина сокровищ им также досталась. Кочевники наконец-то получили то, чего желали. Прекрасные степи Потисья стали им домом. Гепиды должны были работать и обеспечивать аваров продуктами земледелия и пехотой. Кутригуры - продуктами скотоводства и вспомогательной конницей. Теперь авары могли вести привычный образ жизни. Жужань, в одночасье сгинув в глубинах Азии, возродилась в центре Европы столь же стремительно. Гепиды сполна отплотили за голову Ильдигиса.
Юстин также не стал безучастно наблюдать за гибелью старых союзников Империи. Он прибрал часть Паннонии, принадлежавшую гепидам, с ее столицей - Сирмием (совр. Митровица). Гепиды из Сирмия перешли под ромейские знамена, вместе с казной, хранившейся здесь. Баян, получив Гепидское королевство, рассматривал все его территории как свою собственность. Попытка захватить Сирмий не удалась. Защитники города не стали сдаваться и отказались выплачивать хоть какие-то отступные. Не желая рисковать соплеменниками, он послал умирать за свои интересы кутригуров. Аварский каганат официально начал первую свою войну против Империи.
Продолжение следует...