Авары. Великие и ужасные. Ч. 5
1
2
3
4
Война от Длинных стен до удара деревом по голове
Последние десятилетия VI в. являются очень поучительными с точки зрения взаимоотношений варварских держав и цивилизации. Если читать книжки по истории, написанные с позиций, например, Древнерусского государства или вот, как мы сейчас, Аварского каганата, то можно восхищаться доблестью предков, перед которыми прогибались гордые римляне. Отношения Византии с ее соседями со времен Аттилы, а то и разгрома восточноримской армии готами под Адрианополем, вплоть до Крестовых походов и далее демонстрирует нам как богатая империя откупается от героических варваров и терпит от них, и терпит. Это показывает нам, насколько уязвима цивилизация. Ведь, после того как авары, славяне и болгары заняли Подунавье, а потом и более южные области Балкан, цивилизация тут не слишком задержалась. Даже на Западе, где империя рухнула на целый век раньше, ситуация оставалась куда лучше. В Италии, несмотря на то, что она пережила ужас 20-летней Готской войны, а потом была захвачена полудикими лангобардами, остатки античной цивилизации сохранялись вплоть до Возрождения. Италия была одним из регионов (наряду с Британией), где Карл Великий черпал кадры, формируя франкскую «интеллигенцию». Но, на самом деле эта история про то, насколько цивилизация превосходит варварский героизм. Варвары могут сокрушить цивилизацию, если: а) цивилизация сама себя начнет уничтожать изнутри; б) она будет очень занята вселенским противостоянием с другой цивилизацией.
Маврикий, наследник императора Тиверия, армянин из Каппадокии, был человеком, который сделал себя сам (есть информация, что его папа был обычным садовником). В Империи такое было вполне возможно. Армия была реально работающим социальным лифтом, который и раньше выносил на политический олимп людей низкого происхождения (можно вспомнить императора Максимина Фракийца, крестьянина из Фракии, которого называли сыном гота и аланки или спасителя Империи Диоклетиана, папа которого была вольноотпущенником, бывшим рабом, наконец, династия Юстина/Юстиниана вовсе не имела аристократического происхождения). Ему предстояло стать последним римским античным римским императором на Балканах, но также продемонстрировать, насколько эфемерными были успехи варваров в борьбе с цивилизацией.
Прежде, чем продолжить, хотелось бы пояснить свое отношение к античности и ее хронологии. Вообще, автор этих строк является поклонником точки зрения А. Пиренна, который вполне обосновал, что реальный конец Античности и начало Средних веков был связан вовсе не с приходом к власти в Италии Одоакра в 475 г., а гораздо позже, в 7 веке, и был он связан арабскими завоеваниями, в первую очередь с захватом Карфагена, утвердившим арабское господство в Средиземном море. Но, нужно отметить, что конец Античности был длительным процессом, растянутым во времени и пространстве. Для Северного Причерноморья, Крыма и бывшего Боспорского царства этот самый конец наступил несомненно во время тюркского вторжения 575 - 581 гг., когда старые античные центры были разрушены и уже не смогли возродится в полной мере никогда. В Среднем Подунавье я бы закончил Античность уже временами гуннского господства. В Нижнем Подунавье и на большей части Балканского полуострова, за исключением крупных городов, таких как Константинополь и Фессалоника, Античность сопротивлялась до рубежа VI-VII вв. и мы с вами скоро станем свидетелями поразительного завершения эпохи. Но, при этом, в самой Восточно-Римской державе, в ее азиатских провинциях, Античность пережила и VI век, и арабские завоевания. Здесь античность логичнее завершить тем культурным переломом, который был вызван иконоборческой политикой Исаврийской династии, пришедших к власти в VIII в. Этим временем и следует, на мой взгляд, завершать переходную эпоху между Античностью и Средними веками.
Но, мы несколько отвлеклись от темы. Итак, авары заключили мир с Маврикием на своих условиях. Империя пережила очередной позор. Но, война на Балканах не закончилась. Воевода Ардагаст вел словен на штурм Константинополя…
Главной проблемой этой, в целом очень неплохо описанной позднеримскими источниками, войны является характер отношений между аварами и словенами. С одной стороны, все ясно. Феофилакт Симокатта, рассказывая о событиях, последовавших за мирным соглашением с аварами, пишет: «Но через некоторый короткий промежуток времени благо этого мира было нарушено и вновь на ромеев напало племя аваров, но не открыто, а ещё более обманным и преступным образом. Они натравили племя склавинов, которое разорило большую часть ромейской земли и, будто перелетев (по воздуху), лавиной подступило к так называемым Длинным стенам (укреплениям на подступах к Константинополю), на глазах (горожан) уничтожая всё. Поэтому василевс в страхе расставил на Длинных стенах караулы, а воинские силы, которые имел при себе, вывел из столицы, стараясь из того, что было под рукой, создать вокруг города как бы (ещё) один значительный заслон. Тогда-то Коментиолу и было вверено ответственное командование; вступив во Фракию, он отогнал полчища склавинов, дошёл до реки, именуемой Эргиния, и внезапно появившись перед склавинами, решительно напал на них и учинил великое избиение варваров... Затем, по прошествии лета, он, собрав ромейские силы, отправился к Андрианополю и натолкнулся на Ардагаста, который вёл огромные полчища склавинов с добычей - многочисленными пленными и великолепными трофеями. По прошествии ночи (Коментиол) рано утром подошёл к крепости Ансин и храбро вступил с варварами в бой. Враги отступили и были обращены в бегство. Их изгнали из всей Астики. Подвиг ромеев сохранил пленным свет дня. А стратег воспел победный пеан и воздвиг трофей». Вслед за тем ко двору императора прибыл уже знакомый нам Таргитай: «Полагают, что из-за этого мир с ромеями был поколеблен и открыто начались военные действия, а тут еще в императорскую столицу явился Таргитий в качество посла, с тем чтобы получить от ромеев ежегодную денежную дань, которая в силу договора каждый год собиралась здесь для кагана. Это вызвало справедливый гнев императора, понимавшего, что авары подвергают его очевидному глумлению: с одной стороны, у него требовали ежегодной дани и всякого рода даров и доходов как бы за сохранение мира, а с другой - не обращали на это внимания, опустошали Европу и делали города ее безлюдными. Поэтому Таргитий был сослан на остров Халкитиду на шесть месяцев под строгий надзор - столь продолжительное время продолжал пылать гнев императора, который грозил, что издаст приказ о казни посла. Приспешники кагана подвергли опустошению все соседние области скифов и мисийцев, захватили много соседних городов, в том числе Ратерию, Бононию, Акис, Доростол, Залдапы, Паннасы, Маркианополь и Тропей. Взятие их доставило ему (кагану) много затруднений: пришлось положить много труда, пока эти укрепления перешли в его руки. Правда, ему сильно помогло огромное воодушевление всего наступавшего войска, появляющееся обычно при неудачах противника». Феофилакту вторит летописец Феофан, который обвиняет именно кагана в том, что «склавины» напали на Фракию. И. Коломийцев на основании этого считает, что все словене, которые в эти годы принимали участие в войнах на Балканах были подданными аварского кагана, включая дунайских, которые несколькими годами ранее вырезали аварских сборщиков дани. По мнению этого автора, ромеи считали дунайских словен подданными кагана со времен знаменитого рейда 60-тысячного аварского войска по «Склавинии». Согласиться с ним трудно, так как буквально через несколько лет после нападения Ардагаста между ромеями и аварами возникнет спор относительно юрисдикции этих земель. Причем, даже несомненные подданные кагана не считали, что дунайская «Склавиния» является частью каганата. Поэтому, лично мне более близка точка зрения, сформулированная С.В. Алексеевым: в ходе военных действий 580-х гг. между недавними врагами - аварами и дунайскими словенами - возник военно-политический союз, направленный против Империи.
Между тем, именно в это время, как мы видели выше, под властью кагана действительно оказывается значительная группа словен. Откуда же она могла взяться? Для ответа на этот вопрос необходимо вернуться на несколько лет назад. Как мы помним, еще в 581-582 гг. толпы словен вновь перешли Дунай. В этот раз они не собирались возвращаться домой. Словене пришли захватывать новые земли. 5000 отборных воинов тогда попыталась захватить Фессалонику. Другие словен действовали по всему Балканскому полуострову. Авары же были заняты осадой Сирмия. В 583-м, после недолгого мира, авары спровоцировали новую войну с Империей. Большое количество словен по-прежнему оставалось на римских землях. Их присутствие фиксирует Иоанн Эфесский. Разбросанные по всему полуострову словенские отряды или уже скорее общины, конечно, не имели никакой или почти никакой связи друг с другом и со своей задунайской метрополией. К 584-му каган фактически овладел уже всей Фракией, дойдя до Анхиала. У предоставленных самим себе словенам в таких условиях не оставалось ничего другого, как подчиниться Баяну. Значительная часть этого населения, не успев еще обжиться на захваченных землях и справедливо опасаясь мести Империи, могла после мира 584 г. покинуть вместе с аварами Фракию. Каган мог соблазнить словенских поселенцев обещанием безопасности и земли в пределах его державы. Кровь, пролитая аварами в 578-м, могла быть списана на козни ромеев, как оно в общем-то и было.
Это было тем более актуально, что именно в 583 г. Маврикий спровоцировал нападение антов на словен. Оказавшись в тяжелом положении, он решил повторить фокус Тиверия с разорением Задунавья. Авары теперь предпочитали разорять земли самого Маврикия, поэтому император обратился к антам, союз с которыми был возобновлён за год до этого. Многие годы анты оказались лишены возможности улучшать свое материальное положение за счет Константинополя, между тем у словен даже после разорительного вторжения Баяна должно было оставаться много богатств (тем более, что часть добычи 581-583 гг. должна была быть переправлена за Дунай). В общем, анты впервые решили честно отработать свой союз с Империей. Иоанн Эфесский говорит о «подчинении» страны словен, о ее разорении, анты «вывезли добро ее и выжгли все».
Однако в этот раз, что-то пошло не так. Толпы словен не бросились защищать «Склавинию» и не покинули Империю. Напротив, они решили, что виновниками случившегося были не далекие анты, ударившие в спину родственному народу, а те же ромеи, что натравили когда-то на словен аваров. И далеко за местью ходить не надо. Кроме того, эти словене пришли в 581 г. на Балканы, порвав с родиной. Они пришли за новыми землями, а не просто за богатством и славой, как в прежние годы. Тысячи словен, услышав о разорении родины, собрались в огромное войско и направились на сам Константинополь. Прежде они всегда обходили великий город стороной, но теперь их обуревала жажда мести, а опыт осады больщих городов был у тех, кто осаждал Фессалоники. Конечно, плохо организованное войско, сколь угодно многочисленное, не смогло преодолеть Длинные стены, укрепленную линию, охранявшую предместья Константинополя именно от таких нападений.
Отбитые от Длинных стен, словене направились к Анхиалу. В тоже время к этому городу пришел Баян. Согласно Иоанну Эфесскому, именно словене взяли город. Часть добычи они отдали кагану. Среди прочего он получил пурпурные ткани, подаренные супругой Тиверия местной церкви. Пурпур - царский цвет для Империи. Завернувшись в ткань, Баян получил возможность сказать хрестоматийную фразу: «Желает этого царь ромеев или не желает, но вот, царство его отдано мне». Если говорить о балканских окраинах, то его похвальба была справедлива, но жизненная сила Империи, конечно, была сосредоточена в богатейших провинциях Малой Азии, Сирии и Египта, а также в возвращенной Юсинианом Африке с Карфагеном. Именно за азиатские провинции Маврикий и его предшественники готовы были сражаться до последней крови против персов, оставляя Фракию, Иллирик и Элладу на растерзания аварам и «склавинам». Интересно, похваляясь в Анхиале, каган понимал, что его просто игнорируют, откладывая на будущее решение этого вопроса? Баян был умным человеком, поэтому скорее всего понимал. Возможно, именно по этой причине он пошел на переговоры и позволил «себя уговорить» заключить мир.
Надо отметить, что набег антов 583 г. был, судя по всему, более катастрофическим для словен событием, чем набег аваров 578 г. Тысячи «склавинов» это событие толкнуло в объятия аварского кагана. Дальнейшее свое будущее они связали именно с ним. Именно 584 г. я считаю началом массового расселения славянских племен в Аварском каганате, хотя какая-то их часть могла оказаться там и ранее, конечно. Что-то однозначно тут утверждать невозможно. Однако, далеко не все словене тогда признали власть Баяна. Значительные силы словен оставались во Фракии под началом Ардагаста. И действовали они абсолютно самостоятельно. Мир кагана и императора никоим образом не касался этого войска. В тоже время, переход массы соплеменников Ардагаста под аварские знамена, конечно, должен был создавать иллюзию того, что все словене отныне признавали власть кагана. Сам же Баян, как отмечает С.В. Алексеев, наверняка делал все, чтобы укрепить ромеев в этом мнении.
После разгрома под Адрианополем 585 г., Ардагаст ушел за Дунай, откуда продолжал организовывать нападения на Балканы, как отмечает С.В. Алексеев. Однако, его действия, не слишком успешные для словен, предоставили кагану продолжить военные действия против Маврикия, как мы видели. Свалив всю вину за словенское нападение на Баяна, император сам предоставил ему эту возможность. Арест Таргитая, о котором мы читали у Симокатты, стал поводом для масштабного наступления аваров в Нижней Мезии и Нижней Скифии. Большое количество городов и крепостей, включая столицу провинции Маркианополь, в это время попадает в руки аваров. Это отдавало в их руки всю Дунайскую границу. Возможно, что именно тогда и была взята Диногеция. Равнины Мезии и Скифии были столь же привлекательны для кочевого хозяйства, как Потисье и Паннония. Это привлекало сюда скифов в IV в. до н.э., болгар в VII в. и печенегов в XI в. н.э. Также в 586-587 гг. авары и подвластные им словене начали вторжение в Элладе: войско, которое также состояло из кутригуров и гепидов (по мнению исследователей), осадило Фессалонику, которую вновь спасло чудо. Затянувшаяся осада вызвала голод в армии осаждающих. В итоге, варваров поразил массовый психоз с коллективной галюцинацией или же сверхъестественное существо («Муж огненный и сияющий, сидящий на белом коне и одетый в белую одежду»; по мнению фессалоникийцев - Святой Димитрий, кого в нем видели словене и авары, остается только гадать). Однако, неудача под стенами Фессалоники не помешала армии вторжения захватить всю Фессалию, Эпир, Среднюю Грецию, включая Аттику и о. Эвбею, Пелопонесс. Коринф был захвачен в прошлую компанию 583 г. Словене оседали в Греции повсеместно, местами совместно с аварами и м.б. гепидами. Потомки эллинов массово бежали за моря или в трудно доступные
Маврикий не собирался оставлять без внимания судьбу балканских провинций. Несмотря на тяжелую обстановку на персидском фронте, он предпринял действия к отвоеванию Подунавья. Командование спецоперацией было доверено Коментиолу, который неплохо показал себя в сражениях с Ардагастом в 584-585 гг. Пока смешанное войско победоносно шагало по Греции (не считая неудачи у Фессалоники), каган с основными силами аварской орды находился в Нижней Мезии. Именно против него и был направлен удар войска Коментиола.
Из 20 тысяч воинов, собранных под Анхиалом Маврикием, были отобраны 6 тысяч наиболее опытных кавалеристов. Это отборное войско было разделено на три отряда. Сами авары при этом абсолютно не готовы к нападению. Они были настолько уверены в своей безопасности на недавно захваченных землях, что не заморачивались даже должной охраной границ. Ромеи об этом знали и сделали ставку на внезапность. Один из заместителей Коментиола, Каст, напал на аваров у крепости Залдапа. Противник был разгромлен, захвачена богатая добыча, но аварам удалось отбить ее обратно. Второй заместитель, Мартин, направил свой отряд к Томам, где зимовал сам каган. Ромеи устроили аварам бойню. Кагану, впервые после перехода Волги, пришлось спасаться бегством. Сам Коментиол находился все это время у Маркианополя, где был назначен общий сбор «спецназовцев». Дальнейший план состоял в том, чтобы перекрыть аварам переходы в горах и переправы через реки, но авары оправились от нападения быстрее, чем рассчитывал Коментиол. Прежде, чем второй этап операции был выполнен, авары собрались с силами и обошли Коментиола с тыла. Ромейская армия оказалась в окружении. Авары в несколько раз превосходили числом всю новую балканскую армию. Ряд офицеров, включая Каста, попали в плен. Один из военнопленных научил аваров строить осадные орудия (словене уже владели этим искусством, как мы помним). Коментиол сумел вновь собрать имеющиеся в его распоряжении силы и застал кагана в расплох в Астике, однако в ромейском войске возникла паника при переходе, в результате чего операция окончально провалилась. Авары перешли в полномасштабное наступление, разоряя Фракию, но основную часть времени потратили на безуспешную осаду Филиппополя (Пловдив в Болгарии) и других крупных фракийских крепостей к югу от Балканского хребта (он же Стара-Планина, в древности - Гем). В Константинополе во всем обвиняли императора, а Маврикий между тем нашел возможность перебросить несколько частей с персидского фронта. Коментиола сменил Иоанн Мистакон, опытный, хотя и находившийся в опале полководец. Ему удалось остановить аварское наступление под Адрианополем. Авары были разгромлены, а каган ушел в западные провинции. На этом очередная Аварская война подошла к концу. По ее итогам Империя продолжала выплачивать ежегодно 100 тыс. золотых аварам. Непонятна судьба фракийских провинций, захваченные аварами в 586-587 гг. Скорее всего, формально они возвращались Империи. Во всяком случае, ничего об отвоевании Подунавья ромеями я не нашел, но ко времени следующей Аварской войны Сингидун определенно находился не под аварским контролем.
Однако, на деле Дунайская граница оставалась после заключения мира совершенно неконтролируемой. В следующем году, когда началось очередное обострение на персидском фронте, дунайские словене перешли вновь Дунай. С.В. Алексеев считает, что нападение спровоцировал каган, но единственный наш источник, который сообщает об этом нападении - Феофилакт Симокатта - об участии аваров ничего не говорит. Более того, «склавинов» он называет «гетами», то есть жителями именно Дунайской «Склавинии», то есть независимых от аваров. Скорее всего, новое нападение было организовано Ардагастом. На этот раз словене ограничились разорением Фракии и вернулись домой, пополнив карманы ромейским добром, которое не успели экспроприировать авары.
Противостояние Аварского каганата, Ромейской державы и «Словенского царства» 580-х гг. закончилось формально ничьёй. Но действия Коментиола, над которым посмеивается в своей книге И. Коломийцев, показали, что даже в состоянии тяжелой войны на три (четыре с учетом Северной Африки) фронта и огромные территориальные потери, Империя способна сформировать новое 20-тысячное войско, даже с необстрелянными новобранцами ромейские полководцы способны проводить спецоперации, даже в условиях критической ситуации на персидском фронте, Империя может себе позволить перебросить элитные части для обороны европейских провинций. Каган это понял и отступил, сохраняя хорошее лицо. Маврикий же получил возможность перебросить войска вновь в Азию.
На Востоке в это время произошли очень важные события, которые очень сильно повлияли на аварскую и словенскую державы. Ситуация здесь складывалась в пользу Империи. Поначалу, все было очень плохо: казна была пуста. Дань аварам, взятки франкам, которых Маврикий пытался использовать против лангобардов и содержание огромной армии лежало на Империи тяжким бременем. Так как на аварской дани экономить было нельзя, император, известный как скряга, попробовал сэкономить на армии. Это привело к бунту, который правительство подавило с большим трудом. Но, дальше все стало складываться куда лучше. Тюркам надоели междоусобицы. Они вернулись в Большую Игру. В 589-м подвластные тюркам хазары, совместно с ромеями и дружинами кавказских князей, вторглись в Закавказье. В тоже время тюрки готовили масштабное вторжение в Иран из Средней Азии. Хотя персы разгромили новых старых врагов, это оттянуло часть сил Ирана из ромейских провинций. А затем Маврикий получил новости, которые должны были вознести его на Седьмое Небо от счастья.
Был у персидского царя Хормизда прославленный полководец Бахрам Чубин. В 589 г. он спас Иран, разгромив в долине Герата огромную тюркскую армию под командованием шада (принца крови) Савэ. После этой победы Бахрама перебросили на западный фронт, но в боях с Империей удача от него отвернулась. Шах Хормизд попрекал вчерашнего героя нации и в насмешку ему отправил прялку. Бахрам был человек гордый. Он начал восстание и сверг своего царя. Наследник престола Хосров бежал к Маврикию. Император усыновил беглеца и теперь повел войну на восстановление его на престоле отчем. В Иране вспыхнула гражданская война: значительная часть знати и народа поддерживала Хосрова. Ромеи вернули все утраченные за годы войны земли, включая спорную Армению. Бахрам проиграл и бежал к своим «лучшим врагам» тюркам, где его настигли наемные убийцы, посланные Хосровом.
В условиях нового характера военных действий на Востоке, Маврикию не было нужды содержать там все имеющиеся войска. Он начинает переброску армии в Европу уже в 590 г., опасаясь нового вторжения аваров, а в 591-м заключает прочный мир с новым иранским шахиншахом - Хосровом Парвизом. Принято считать, что приблизительно в 590-591 гг., предупреждая новое аварское нашествие, Маврикий предпринял демонстрацию сил, отправившись во главе войска в рейд по Фракии. Семья и приближенные отговаривали императора, его преследовали дурные предзнаменования. В итоге, Маврикий добрался лишь до Анхиала, где получил известия о прибытии персидского и франкского посольства. Лишь тогда он уступил уговорам и вернулся в столицу. И. Коломийцев, опять посмеиваясь над «неудавшейся экспедицией» ромеев, утверждает, что она завершилась неудачно и на аваров не произвела никакого впечатления. С.В. Алексеев считает, что реально под контролем Империи во Фракии оставалась лишь ее юго-восточная часть - Астика, до Анхиала на севере. На деле мы видим, что армия продолжила свою экспедицию под командованием Приска, лучшего полководца Империи.
Где-то под Анхиалом «трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. 11. Император стал их расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. 12. Они отвечали, что по племени, они славяне, что живут на краю западного Океана, что каган отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам. 13. Дары они приняли, но в союзной помощи ему отказали, настойчиво указывая на то, что их затрудняет дальность расстояния. А их отправили к кагану в качестве заложников, как бы в доказательство того, что это путешествие длится пятнадцать месяцев. Но каган, забыв все законы по отношению к послам, решил чинить им всякие затруднения при возвращении. 14. Они слыхали, говорили они, что ромейский народ и по богатству и по человеколюбию является, так сказать, наиславнейшим; поэтому, обманув [кагана], они выбрали удобный момент и удалились во Фракию. 15. Кифары они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие - их страна не знает железа, и потому мирно и без мятежей проходит у них жизнь, что они играют на лирах, ибо не обучены трубить в трубы. Тем, для кого война является вещью неведомой, естественно, говорили они, более усиленно предаваться музыкальным занятиям. 16. Выслушав их рассказы, император пришел в восхищение от их племени, и самих этих варваров, попавших в его руки, он удостоил милостивого приема и угощения. Удивляясь величине их тел и красоте членов, он направил их в Гераклею». Это интереснейшее известие, впервые фиксирующее присутствие «склавинов» на берегах Балтики, указывает, что каган, вероятно после спецоперации Коментиола (путь славянских послов занял 15 месяцев, а по Феофану - 18; плюс - время на переговоры, принятие решения, подготовку отправки послов; плюс - путешествие аварских послов к славянам), уже чувствовал, что ситуация меняется. Он начал искать новых союзников и привлекать к переселению в каганат. Надо полагать, в это время славянское население в Среднем Подунавье должно было сильно возрасти.
Каган явно торопился. У него был единственный шанс - начать новую войну до того, как Маврикий завершит переброску войск из Азии после заключения мира с Ираном. Ситуация вокруг него стремительно ухудшалась. Франкское посольство, которое убедило Маврикия вернуться в столицу, было прислано королем, которого Феофилакт называет Теодорихом (Теодорих II Бургундский), но в это время кажется находился еще Хильдеберт II Австразийский, сын Сигиберта, друга аваров. Очевидно сына тяготила дружба, завязанная вынуждено его родителем с кочевниками. Авары становились с каждым годом все сильнее. Король предложил Маврикию союз против кагана на условиях выплаты Империей субсидий. Маврикий в ответ предложил союз против аваров без выплат. С тем послов отпустили. Союз как таковой не был заключен, но аваров скорее всего обеспокоил.
Баян потребовал у Маврикия повышение дани. Император его просто проигнорировал. Авары ответили новой войной. Эту войну относят уже к 592 г. Здесь показательно, насколько изменилось отношение кагана со своими славянскими союзниками/подданными. Теперь над ними стояли аварские начальники, которые внушали страх словенам. Баян приказал им строить лодки для переправы войск через Дунай. Жители Сингидуна как могли срывали строительство. Сингидун, как мы говорили, принадлежал в это время ромеям. При этом никто не помешал словенам напасть на город и осадить его. Сингидун был на грани поражения, но тут каган, потерявший терпение, отозвал словен и поручил им строить новый речной флот у Сирмия. Словене взяли откуп с сингидунцев и выполнили приказ о передислокации. Из этого описания следует, что словене заселяли окрестности Сингидуна. Они должны были строить флот для переброски аварского войска с той стороны Дуная. Это население именуется обычно «мораванами», так как славяне назвали реку Марг «Моравой». Сложно понять, есть ли связь между балканской и чешской Моравами и между балканскими мораванами и мораванами Моравии, исторической области Чехии.
Армия Приска в это время еще двигалась к Дунаю, когда авары пересекли границу. Скорость развития событий указывает на то, что переброска войск каганом готовилась уже тогда, когда Маврикий покидал свою армию для переговоров с послами персов и франков. Очевидно, требование повышения суммы выплат и подготовка речного флота и стала поводом для выступления армии Приска во Фракию. Следовательно, либо вторжение аваров следует относить к 590-591 гг., либо экспедицию ромеев нужно относить к более позднему времени. За пять дней авары достгили Бононии (Видин). Приск успел только отправить 1000 всадников во главе с Сальвианом занять горные проходы Проклианы, ведущих во Фракию. Отряд Сальвиана несколько дней стойко отбивали нападения превосходящих сил противника, но были вынуждены покинуть позиции. Авары простояли у проходов еще три дня, думая, что они по-прежнему охраняются, а наступление продолжил лишь на пятый день. Далее авары, не встречая сопротивления достигли Анхиала, затем повернули к Мраморному морю и наконец достигли Перинфа. Здесь Приск наконец дал бой, но сразу же отступил, так как авары значительно превосходили численностью его войско. Это говорит о том, что во Фракии были собраны очень небольшие силы. Приск в конце концов заперся в крепости Цурул, где и был осажден каганом. Император был очень опечален этими событиями, но сумел спасти осажденных очередной спецоперацией: кагану была подброшена дезинформация, из которой следовало, что аваров специально заманивают в ловушку. Баяна явно беспокоила та легкость, с которой он прошел через всю Фракию (в общей сложности у него ушло 25 дней на то, чтобы достичь Перинфа). Деза сработала. Каган согласился выпустить войско Приска из крепости при условии выплаты выкупа, а сам поспешно покинул пределы империи. Тут мы вновь видим истинное положение вещей: авары действовали успешно лишь против уступающих числом сил Империи и бежали при появлении слухов о приближении более крупных войск.
Осенью армия Приска ушла на зимние квартиры во Фракии, а весной она получили приказ о выдвижении на Дунай для восстановления северной границы. Появление Приска в Доростоле вызвало опасения Баяна. Его посланник обвинил полководца в развязывании новой войны, на что Приск возразил, что его целью является война с дунайскими словенами. Это подтверждает, что Империя не признавала и не считала этот регион владениями каганата. На 12 день были построены суда и армия переправилась на вражеский берег. Ардагаст в это самое время готовился к новому вторжению. Узнав об этом, Приск решил напасть на противника ночью: «Ардагаст, распростившись со своими сновидениями вследствие все нараставшего шума, быстро проснулся, вскочил на неоседланного коня и устремился в бегство. Затем варвар внезапно напал на ромеев и, соскочив с коня, попробовал попытать счастья в пешей битве. 3. Но не имея сил выдержать ответное нападение, он обратился в бегство, спасаясь через какое-то непроходимое место. В этих привычных для него передвижениях Ардагаст обогнал своих противников. 4. Но тут ему не повезло: по какому-то несчастному случаю варвар налетел на ствол огромного дерева и упал. Здесь он стал бы весьма желанной добычей для преследователей, если бы река не послужила ему спасением: переплыв ее, он избежал опасности. 5. Ромеи, сделав огромные толпы славян пищей мечей, опустошили страну, бывшую под властью Ардагаста, а пленных, взятых живыми, они, отягчив деревянными колодками, посылали в Византию». Тут произошел первый конфликт армии с полководцем по поводу добычи. Приск убедил воинов отдать первую добычу императорскому семейству. Добычу отправили под охраной офицера Татимера с тремя сотнями воинов. Ромейское войско достаточно далеко зашло в словенские земли, поскольку словене Татимеру устроили засаду на шестой день пути. С.В. Алексеев считает, что нападение было совершено во Фракии, однако о переправе через Дунай этого отряда Феофилакт ничего не говорит.
Затем Приску вновь улыбнулась невероятная удача. Отряд разведчиков под командованием Александра наткнулся на небольшой отряд словен, которых ромеи загнали в болото. Выкурить их оттуда никак не удавалось, но вдруг оказалось, что среди «склавинов» был гепид - христианин. Он сдал сотоварищей, видимо надеясь перейти на службу Империи. Захваченные «склавины» не раскололись даже под пытками. Это, впрочем, не требовалось: «Но этот гепид рассказал все и самым точным образом осветил дело. Он сказал, что пленные являются подданными Мусокия, которого варвары на своем языке называют царем, что этот Мусокий находится от них в тридцати парасангах, что взятых в плен он послал в качестве разведчиков, для того чтобы высмотреть римские силы, что он слыхал, какое поражение недавно понес Ардагаст. 2. Он советовал ромеям немедленно совершить нападение и, пользуясь неожиданностью, захватить варвара. Александр, явившись к Приску, доставил и этих варваров, а военачальник предал их смерти. 3. Явился к стратигу и этот гепид. Изложив Приску все, что думают варвары, он советовал ему напасть на варвара, обещая его обмануть, причем ручался честным словом в успехе. 4. С радостью услыхал Приск эти речи; он щедро наградил перебежчика прекрасными дарами и, подкрепив это лестными обещаниями, отослал, для того чтобы тот обманул варвара. 5. И вот гепид явился к Мусокию и попросил дать ему большое число лодок-однодеревок, чтобы переправить на них тех людей Ардагаста, которые потерпели поражение. 6. Мусокий, сочтя для себя счастливой находкой то, что затевалось против него обманным образом, дал ему однодеревки, с тем чтобы гепид спас людей, бывших с Ардагастом. Получив сто пятьдесят судов и тридцать гребцов, он переправился на противоположный берег реки, которую местные жители называют Паспирием. 7. Приск, как было условлено, ранним утром начал наступление. Гепид, обманув бдительность прибывших с ним, в полночь пришел к ромейскому военачальнику и просил дать ему сто тяжеловооруженных воинов, чтобы остриями их мечей он мог погубить варваров, бывших настороже. 8. Главнокомандующий, дав ему двести тяжеловооруженных, поставил их под начальство таксиарха Александра. Когда ромейский отряд приблизился к реке Паспирию, гепид поставил в засаду Александра. 9. Была ночь, варвары, очень склонные ко сну, крепко спали, будучи пьяными. Гепид же смеялся, думая о предстоящей гибели варваров. 10. В третью стражу, немного отойдя от берега и подойдя к засаде, он тайно вывел Александра из его убежища. Затем, направив ромеев к реке Паспирию и уговорившись о взаимных сигналах, он ушел к варварам. Варвары были еще охвачены сном, когда гепид дал знак Александру, напевая аварскую мелодию. 11. Тогда Александр, напав на варваров, наказал их и за сон и за их образ жизни. Овладев мелкими судами, он послал к стратигу вестников, настойчиво побуждая его к стремительному нападению. 12. Приск, отобрав три тысячи человек и посадив их на эти легкие суда, переправился через реку Паспирий; этот поход он начал в полночь. Варвар, будучи пьяным, потерял всякое соображение; дело в том, что у него в этот день были поминки по умершему брату, как это у них в обычае. 13. Великий страх охватил всех. Вождь варваров живым был взят в плен. Всю ночь ромеи провели за этим кровавым делом. Когда же рассвело и начался день, стратиг велел прекратить избиение. На третий день после этого вождь вывез оттуда добычу и войска. 14. После этого ромеи, возгордившись такими удачными набегами, предались роскоши, а затем пристрастились к пьянству; вследствие этого у них расшаталась дисциплина и они перестали обращать внимание на несение сторожевой службы, которая обычно у ромеев называлась на их родном языке скупка. 15. Побежденные славяне, собравшись вместе, в свою очередь отплатили ромеям за это нападение. И эта расплата была бы тяжелее, чем предшествующее нападение ромеев, если бы их не победил в сражении Гентзон, собрав вокруг себя пешие войска. Утром Приск нескольких из начальников отрядов посадил на кол, да и иных из тяжеловооруженных солдат подверг жестокому бичеванию». Это все, что наши источники рассказывают о «риксе словен» Мусокии. То, что такой могущественный вождь, как Ардагаст именуется лишь таксиархом, то есть «воеводой», свидетельствует о том, что он уступал рангом Мусокием. При этом, «рикс словен» явно принимает живое участие в судьбе «воеводы». В сочетании эти два факта позволяют сделать вывод о том, что Ардагаст представлял на Дунае интересы именно Мусокия.
Биография Ардагаста, начиная от осады Длинных стен Константинополя и заканчивая столкновением с деревом во время ночного бегства, остается одной из самых подробных биографий славянских вождей Раннего Средневековья, в тоже время она как бы замыкает IV Аварскую войну, а вместе с ней стала прологом новой эпохи, о чем тогда еще никто не подозревал.
Продолжение следует...
2
3
4
Война от Длинных стен до удара деревом по голове
Последние десятилетия VI в. являются очень поучительными с точки зрения взаимоотношений варварских держав и цивилизации. Если читать книжки по истории, написанные с позиций, например, Древнерусского государства или вот, как мы сейчас, Аварского каганата, то можно восхищаться доблестью предков, перед которыми прогибались гордые римляне. Отношения Византии с ее соседями со времен Аттилы, а то и разгрома восточноримской армии готами под Адрианополем, вплоть до Крестовых походов и далее демонстрирует нам как богатая империя откупается от героических варваров и терпит от них, и терпит. Это показывает нам, насколько уязвима цивилизация. Ведь, после того как авары, славяне и болгары заняли Подунавье, а потом и более южные области Балкан, цивилизация тут не слишком задержалась. Даже на Западе, где империя рухнула на целый век раньше, ситуация оставалась куда лучше. В Италии, несмотря на то, что она пережила ужас 20-летней Готской войны, а потом была захвачена полудикими лангобардами, остатки античной цивилизации сохранялись вплоть до Возрождения. Италия была одним из регионов (наряду с Британией), где Карл Великий черпал кадры, формируя франкскую «интеллигенцию». Но, на самом деле эта история про то, насколько цивилизация превосходит варварский героизм. Варвары могут сокрушить цивилизацию, если: а) цивилизация сама себя начнет уничтожать изнутри; б) она будет очень занята вселенским противостоянием с другой цивилизацией.
Маврикий, наследник императора Тиверия, армянин из Каппадокии, был человеком, который сделал себя сам (есть информация, что его папа был обычным садовником). В Империи такое было вполне возможно. Армия была реально работающим социальным лифтом, который и раньше выносил на политический олимп людей низкого происхождения (можно вспомнить императора Максимина Фракийца, крестьянина из Фракии, которого называли сыном гота и аланки или спасителя Империи Диоклетиана, папа которого была вольноотпущенником, бывшим рабом, наконец, династия Юстина/Юстиниана вовсе не имела аристократического происхождения). Ему предстояло стать последним римским античным римским императором на Балканах, но также продемонстрировать, насколько эфемерными были успехи варваров в борьбе с цивилизацией.
Прежде, чем продолжить, хотелось бы пояснить свое отношение к античности и ее хронологии. Вообще, автор этих строк является поклонником точки зрения А. Пиренна, который вполне обосновал, что реальный конец Античности и начало Средних веков был связан вовсе не с приходом к власти в Италии Одоакра в 475 г., а гораздо позже, в 7 веке, и был он связан арабскими завоеваниями, в первую очередь с захватом Карфагена, утвердившим арабское господство в Средиземном море. Но, нужно отметить, что конец Античности был длительным процессом, растянутым во времени и пространстве. Для Северного Причерноморья, Крыма и бывшего Боспорского царства этот самый конец наступил несомненно во время тюркского вторжения 575 - 581 гг., когда старые античные центры были разрушены и уже не смогли возродится в полной мере никогда. В Среднем Подунавье я бы закончил Античность уже временами гуннского господства. В Нижнем Подунавье и на большей части Балканского полуострова, за исключением крупных городов, таких как Константинополь и Фессалоника, Античность сопротивлялась до рубежа VI-VII вв. и мы с вами скоро станем свидетелями поразительного завершения эпохи. Но, при этом, в самой Восточно-Римской державе, в ее азиатских провинциях, Античность пережила и VI век, и арабские завоевания. Здесь античность логичнее завершить тем культурным переломом, который был вызван иконоборческой политикой Исаврийской династии, пришедших к власти в VIII в. Этим временем и следует, на мой взгляд, завершать переходную эпоху между Античностью и Средними веками.
Но, мы несколько отвлеклись от темы. Итак, авары заключили мир с Маврикием на своих условиях. Империя пережила очередной позор. Но, война на Балканах не закончилась. Воевода Ардагаст вел словен на штурм Константинополя…
Главной проблемой этой, в целом очень неплохо описанной позднеримскими источниками, войны является характер отношений между аварами и словенами. С одной стороны, все ясно. Феофилакт Симокатта, рассказывая о событиях, последовавших за мирным соглашением с аварами, пишет: «Но через некоторый короткий промежуток времени благо этого мира было нарушено и вновь на ромеев напало племя аваров, но не открыто, а ещё более обманным и преступным образом. Они натравили племя склавинов, которое разорило большую часть ромейской земли и, будто перелетев (по воздуху), лавиной подступило к так называемым Длинным стенам (укреплениям на подступах к Константинополю), на глазах (горожан) уничтожая всё. Поэтому василевс в страхе расставил на Длинных стенах караулы, а воинские силы, которые имел при себе, вывел из столицы, стараясь из того, что было под рукой, создать вокруг города как бы (ещё) один значительный заслон. Тогда-то Коментиолу и было вверено ответственное командование; вступив во Фракию, он отогнал полчища склавинов, дошёл до реки, именуемой Эргиния, и внезапно появившись перед склавинами, решительно напал на них и учинил великое избиение варваров... Затем, по прошествии лета, он, собрав ромейские силы, отправился к Андрианополю и натолкнулся на Ардагаста, который вёл огромные полчища склавинов с добычей - многочисленными пленными и великолепными трофеями. По прошествии ночи (Коментиол) рано утром подошёл к крепости Ансин и храбро вступил с варварами в бой. Враги отступили и были обращены в бегство. Их изгнали из всей Астики. Подвиг ромеев сохранил пленным свет дня. А стратег воспел победный пеан и воздвиг трофей». Вслед за тем ко двору императора прибыл уже знакомый нам Таргитай: «Полагают, что из-за этого мир с ромеями был поколеблен и открыто начались военные действия, а тут еще в императорскую столицу явился Таргитий в качество посла, с тем чтобы получить от ромеев ежегодную денежную дань, которая в силу договора каждый год собиралась здесь для кагана. Это вызвало справедливый гнев императора, понимавшего, что авары подвергают его очевидному глумлению: с одной стороны, у него требовали ежегодной дани и всякого рода даров и доходов как бы за сохранение мира, а с другой - не обращали на это внимания, опустошали Европу и делали города ее безлюдными. Поэтому Таргитий был сослан на остров Халкитиду на шесть месяцев под строгий надзор - столь продолжительное время продолжал пылать гнев императора, который грозил, что издаст приказ о казни посла. Приспешники кагана подвергли опустошению все соседние области скифов и мисийцев, захватили много соседних городов, в том числе Ратерию, Бононию, Акис, Доростол, Залдапы, Паннасы, Маркианополь и Тропей. Взятие их доставило ему (кагану) много затруднений: пришлось положить много труда, пока эти укрепления перешли в его руки. Правда, ему сильно помогло огромное воодушевление всего наступавшего войска, появляющееся обычно при неудачах противника». Феофилакту вторит летописец Феофан, который обвиняет именно кагана в том, что «склавины» напали на Фракию. И. Коломийцев на основании этого считает, что все словене, которые в эти годы принимали участие в войнах на Балканах были подданными аварского кагана, включая дунайских, которые несколькими годами ранее вырезали аварских сборщиков дани. По мнению этого автора, ромеи считали дунайских словен подданными кагана со времен знаменитого рейда 60-тысячного аварского войска по «Склавинии». Согласиться с ним трудно, так как буквально через несколько лет после нападения Ардагаста между ромеями и аварами возникнет спор относительно юрисдикции этих земель. Причем, даже несомненные подданные кагана не считали, что дунайская «Склавиния» является частью каганата. Поэтому, лично мне более близка точка зрения, сформулированная С.В. Алексеевым: в ходе военных действий 580-х гг. между недавними врагами - аварами и дунайскими словенами - возник военно-политический союз, направленный против Империи.
Между тем, именно в это время, как мы видели выше, под властью кагана действительно оказывается значительная группа словен. Откуда же она могла взяться? Для ответа на этот вопрос необходимо вернуться на несколько лет назад. Как мы помним, еще в 581-582 гг. толпы словен вновь перешли Дунай. В этот раз они не собирались возвращаться домой. Словене пришли захватывать новые земли. 5000 отборных воинов тогда попыталась захватить Фессалонику. Другие словен действовали по всему Балканскому полуострову. Авары же были заняты осадой Сирмия. В 583-м, после недолгого мира, авары спровоцировали новую войну с Империей. Большое количество словен по-прежнему оставалось на римских землях. Их присутствие фиксирует Иоанн Эфесский. Разбросанные по всему полуострову словенские отряды или уже скорее общины, конечно, не имели никакой или почти никакой связи друг с другом и со своей задунайской метрополией. К 584-му каган фактически овладел уже всей Фракией, дойдя до Анхиала. У предоставленных самим себе словенам в таких условиях не оставалось ничего другого, как подчиниться Баяну. Значительная часть этого населения, не успев еще обжиться на захваченных землях и справедливо опасаясь мести Империи, могла после мира 584 г. покинуть вместе с аварами Фракию. Каган мог соблазнить словенских поселенцев обещанием безопасности и земли в пределах его державы. Кровь, пролитая аварами в 578-м, могла быть списана на козни ромеев, как оно в общем-то и было.
Это было тем более актуально, что именно в 583 г. Маврикий спровоцировал нападение антов на словен. Оказавшись в тяжелом положении, он решил повторить фокус Тиверия с разорением Задунавья. Авары теперь предпочитали разорять земли самого Маврикия, поэтому император обратился к антам, союз с которыми был возобновлён за год до этого. Многие годы анты оказались лишены возможности улучшать свое материальное положение за счет Константинополя, между тем у словен даже после разорительного вторжения Баяна должно было оставаться много богатств (тем более, что часть добычи 581-583 гг. должна была быть переправлена за Дунай). В общем, анты впервые решили честно отработать свой союз с Империей. Иоанн Эфесский говорит о «подчинении» страны словен, о ее разорении, анты «вывезли добро ее и выжгли все».
Однако в этот раз, что-то пошло не так. Толпы словен не бросились защищать «Склавинию» и не покинули Империю. Напротив, они решили, что виновниками случившегося были не далекие анты, ударившие в спину родственному народу, а те же ромеи, что натравили когда-то на словен аваров. И далеко за местью ходить не надо. Кроме того, эти словене пришли в 581 г. на Балканы, порвав с родиной. Они пришли за новыми землями, а не просто за богатством и славой, как в прежние годы. Тысячи словен, услышав о разорении родины, собрались в огромное войско и направились на сам Константинополь. Прежде они всегда обходили великий город стороной, но теперь их обуревала жажда мести, а опыт осады больщих городов был у тех, кто осаждал Фессалоники. Конечно, плохо организованное войско, сколь угодно многочисленное, не смогло преодолеть Длинные стены, укрепленную линию, охранявшую предместья Константинополя именно от таких нападений.
Отбитые от Длинных стен, словене направились к Анхиалу. В тоже время к этому городу пришел Баян. Согласно Иоанну Эфесскому, именно словене взяли город. Часть добычи они отдали кагану. Среди прочего он получил пурпурные ткани, подаренные супругой Тиверия местной церкви. Пурпур - царский цвет для Империи. Завернувшись в ткань, Баян получил возможность сказать хрестоматийную фразу: «Желает этого царь ромеев или не желает, но вот, царство его отдано мне». Если говорить о балканских окраинах, то его похвальба была справедлива, но жизненная сила Империи, конечно, была сосредоточена в богатейших провинциях Малой Азии, Сирии и Египта, а также в возвращенной Юсинианом Африке с Карфагеном. Именно за азиатские провинции Маврикий и его предшественники готовы были сражаться до последней крови против персов, оставляя Фракию, Иллирик и Элладу на растерзания аварам и «склавинам». Интересно, похваляясь в Анхиале, каган понимал, что его просто игнорируют, откладывая на будущее решение этого вопроса? Баян был умным человеком, поэтому скорее всего понимал. Возможно, именно по этой причине он пошел на переговоры и позволил «себя уговорить» заключить мир.
Надо отметить, что набег антов 583 г. был, судя по всему, более катастрофическим для словен событием, чем набег аваров 578 г. Тысячи «склавинов» это событие толкнуло в объятия аварского кагана. Дальнейшее свое будущее они связали именно с ним. Именно 584 г. я считаю началом массового расселения славянских племен в Аварском каганате, хотя какая-то их часть могла оказаться там и ранее, конечно. Что-то однозначно тут утверждать невозможно. Однако, далеко не все словене тогда признали власть Баяна. Значительные силы словен оставались во Фракии под началом Ардагаста. И действовали они абсолютно самостоятельно. Мир кагана и императора никоим образом не касался этого войска. В тоже время, переход массы соплеменников Ардагаста под аварские знамена, конечно, должен был создавать иллюзию того, что все словене отныне признавали власть кагана. Сам же Баян, как отмечает С.В. Алексеев, наверняка делал все, чтобы укрепить ромеев в этом мнении.
После разгрома под Адрианополем 585 г., Ардагаст ушел за Дунай, откуда продолжал организовывать нападения на Балканы, как отмечает С.В. Алексеев. Однако, его действия, не слишком успешные для словен, предоставили кагану продолжить военные действия против Маврикия, как мы видели. Свалив всю вину за словенское нападение на Баяна, император сам предоставил ему эту возможность. Арест Таргитая, о котором мы читали у Симокатты, стал поводом для масштабного наступления аваров в Нижней Мезии и Нижней Скифии. Большое количество городов и крепостей, включая столицу провинции Маркианополь, в это время попадает в руки аваров. Это отдавало в их руки всю Дунайскую границу. Возможно, что именно тогда и была взята Диногеция. Равнины Мезии и Скифии были столь же привлекательны для кочевого хозяйства, как Потисье и Паннония. Это привлекало сюда скифов в IV в. до н.э., болгар в VII в. и печенегов в XI в. н.э. Также в 586-587 гг. авары и подвластные им словене начали вторжение в Элладе: войско, которое также состояло из кутригуров и гепидов (по мнению исследователей), осадило Фессалонику, которую вновь спасло чудо. Затянувшаяся осада вызвала голод в армии осаждающих. В итоге, варваров поразил массовый психоз с коллективной галюцинацией или же сверхъестественное существо («Муж огненный и сияющий, сидящий на белом коне и одетый в белую одежду»; по мнению фессалоникийцев - Святой Димитрий, кого в нем видели словене и авары, остается только гадать). Однако, неудача под стенами Фессалоники не помешала армии вторжения захватить всю Фессалию, Эпир, Среднюю Грецию, включая Аттику и о. Эвбею, Пелопонесс. Коринф был захвачен в прошлую компанию 583 г. Словене оседали в Греции повсеместно, местами совместно с аварами и м.б. гепидами. Потомки эллинов массово бежали за моря или в трудно доступные
Маврикий не собирался оставлять без внимания судьбу балканских провинций. Несмотря на тяжелую обстановку на персидском фронте, он предпринял действия к отвоеванию Подунавья. Командование спецоперацией было доверено Коментиолу, который неплохо показал себя в сражениях с Ардагастом в 584-585 гг. Пока смешанное войско победоносно шагало по Греции (не считая неудачи у Фессалоники), каган с основными силами аварской орды находился в Нижней Мезии. Именно против него и был направлен удар войска Коментиола.
Из 20 тысяч воинов, собранных под Анхиалом Маврикием, были отобраны 6 тысяч наиболее опытных кавалеристов. Это отборное войско было разделено на три отряда. Сами авары при этом абсолютно не готовы к нападению. Они были настолько уверены в своей безопасности на недавно захваченных землях, что не заморачивались даже должной охраной границ. Ромеи об этом знали и сделали ставку на внезапность. Один из заместителей Коментиола, Каст, напал на аваров у крепости Залдапа. Противник был разгромлен, захвачена богатая добыча, но аварам удалось отбить ее обратно. Второй заместитель, Мартин, направил свой отряд к Томам, где зимовал сам каган. Ромеи устроили аварам бойню. Кагану, впервые после перехода Волги, пришлось спасаться бегством. Сам Коментиол находился все это время у Маркианополя, где был назначен общий сбор «спецназовцев». Дальнейший план состоял в том, чтобы перекрыть аварам переходы в горах и переправы через реки, но авары оправились от нападения быстрее, чем рассчитывал Коментиол. Прежде, чем второй этап операции был выполнен, авары собрались с силами и обошли Коментиола с тыла. Ромейская армия оказалась в окружении. Авары в несколько раз превосходили числом всю новую балканскую армию. Ряд офицеров, включая Каста, попали в плен. Один из военнопленных научил аваров строить осадные орудия (словене уже владели этим искусством, как мы помним). Коментиол сумел вновь собрать имеющиеся в его распоряжении силы и застал кагана в расплох в Астике, однако в ромейском войске возникла паника при переходе, в результате чего операция окончально провалилась. Авары перешли в полномасштабное наступление, разоряя Фракию, но основную часть времени потратили на безуспешную осаду Филиппополя (Пловдив в Болгарии) и других крупных фракийских крепостей к югу от Балканского хребта (он же Стара-Планина, в древности - Гем). В Константинополе во всем обвиняли императора, а Маврикий между тем нашел возможность перебросить несколько частей с персидского фронта. Коментиола сменил Иоанн Мистакон, опытный, хотя и находившийся в опале полководец. Ему удалось остановить аварское наступление под Адрианополем. Авары были разгромлены, а каган ушел в западные провинции. На этом очередная Аварская война подошла к концу. По ее итогам Империя продолжала выплачивать ежегодно 100 тыс. золотых аварам. Непонятна судьба фракийских провинций, захваченные аварами в 586-587 гг. Скорее всего, формально они возвращались Империи. Во всяком случае, ничего об отвоевании Подунавья ромеями я не нашел, но ко времени следующей Аварской войны Сингидун определенно находился не под аварским контролем.
Однако, на деле Дунайская граница оставалась после заключения мира совершенно неконтролируемой. В следующем году, когда началось очередное обострение на персидском фронте, дунайские словене перешли вновь Дунай. С.В. Алексеев считает, что нападение спровоцировал каган, но единственный наш источник, который сообщает об этом нападении - Феофилакт Симокатта - об участии аваров ничего не говорит. Более того, «склавинов» он называет «гетами», то есть жителями именно Дунайской «Склавинии», то есть независимых от аваров. Скорее всего, новое нападение было организовано Ардагастом. На этот раз словене ограничились разорением Фракии и вернулись домой, пополнив карманы ромейским добром, которое не успели экспроприировать авары.
Противостояние Аварского каганата, Ромейской державы и «Словенского царства» 580-х гг. закончилось формально ничьёй. Но действия Коментиола, над которым посмеивается в своей книге И. Коломийцев, показали, что даже в состоянии тяжелой войны на три (четыре с учетом Северной Африки) фронта и огромные территориальные потери, Империя способна сформировать новое 20-тысячное войско, даже с необстрелянными новобранцами ромейские полководцы способны проводить спецоперации, даже в условиях критической ситуации на персидском фронте, Империя может себе позволить перебросить элитные части для обороны европейских провинций. Каган это понял и отступил, сохраняя хорошее лицо. Маврикий же получил возможность перебросить войска вновь в Азию.
На Востоке в это время произошли очень важные события, которые очень сильно повлияли на аварскую и словенскую державы. Ситуация здесь складывалась в пользу Империи. Поначалу, все было очень плохо: казна была пуста. Дань аварам, взятки франкам, которых Маврикий пытался использовать против лангобардов и содержание огромной армии лежало на Империи тяжким бременем. Так как на аварской дани экономить было нельзя, император, известный как скряга, попробовал сэкономить на армии. Это привело к бунту, который правительство подавило с большим трудом. Но, дальше все стало складываться куда лучше. Тюркам надоели междоусобицы. Они вернулись в Большую Игру. В 589-м подвластные тюркам хазары, совместно с ромеями и дружинами кавказских князей, вторглись в Закавказье. В тоже время тюрки готовили масштабное вторжение в Иран из Средней Азии. Хотя персы разгромили новых старых врагов, это оттянуло часть сил Ирана из ромейских провинций. А затем Маврикий получил новости, которые должны были вознести его на Седьмое Небо от счастья.
Был у персидского царя Хормизда прославленный полководец Бахрам Чубин. В 589 г. он спас Иран, разгромив в долине Герата огромную тюркскую армию под командованием шада (принца крови) Савэ. После этой победы Бахрама перебросили на западный фронт, но в боях с Империей удача от него отвернулась. Шах Хормизд попрекал вчерашнего героя нации и в насмешку ему отправил прялку. Бахрам был человек гордый. Он начал восстание и сверг своего царя. Наследник престола Хосров бежал к Маврикию. Император усыновил беглеца и теперь повел войну на восстановление его на престоле отчем. В Иране вспыхнула гражданская война: значительная часть знати и народа поддерживала Хосрова. Ромеи вернули все утраченные за годы войны земли, включая спорную Армению. Бахрам проиграл и бежал к своим «лучшим врагам» тюркам, где его настигли наемные убийцы, посланные Хосровом.
В условиях нового характера военных действий на Востоке, Маврикию не было нужды содержать там все имеющиеся войска. Он начинает переброску армии в Европу уже в 590 г., опасаясь нового вторжения аваров, а в 591-м заключает прочный мир с новым иранским шахиншахом - Хосровом Парвизом. Принято считать, что приблизительно в 590-591 гг., предупреждая новое аварское нашествие, Маврикий предпринял демонстрацию сил, отправившись во главе войска в рейд по Фракии. Семья и приближенные отговаривали императора, его преследовали дурные предзнаменования. В итоге, Маврикий добрался лишь до Анхиала, где получил известия о прибытии персидского и франкского посольства. Лишь тогда он уступил уговорам и вернулся в столицу. И. Коломийцев, опять посмеиваясь над «неудавшейся экспедицией» ромеев, утверждает, что она завершилась неудачно и на аваров не произвела никакого впечатления. С.В. Алексеев считает, что реально под контролем Империи во Фракии оставалась лишь ее юго-восточная часть - Астика, до Анхиала на севере. На деле мы видим, что армия продолжила свою экспедицию под командованием Приска, лучшего полководца Империи.
Где-то под Анхиалом «трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. 11. Император стал их расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. 12. Они отвечали, что по племени, они славяне, что живут на краю западного Океана, что каган отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам. 13. Дары они приняли, но в союзной помощи ему отказали, настойчиво указывая на то, что их затрудняет дальность расстояния. А их отправили к кагану в качестве заложников, как бы в доказательство того, что это путешествие длится пятнадцать месяцев. Но каган, забыв все законы по отношению к послам, решил чинить им всякие затруднения при возвращении. 14. Они слыхали, говорили они, что ромейский народ и по богатству и по человеколюбию является, так сказать, наиславнейшим; поэтому, обманув [кагана], они выбрали удобный момент и удалились во Фракию. 15. Кифары они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие - их страна не знает железа, и потому мирно и без мятежей проходит у них жизнь, что они играют на лирах, ибо не обучены трубить в трубы. Тем, для кого война является вещью неведомой, естественно, говорили они, более усиленно предаваться музыкальным занятиям. 16. Выслушав их рассказы, император пришел в восхищение от их племени, и самих этих варваров, попавших в его руки, он удостоил милостивого приема и угощения. Удивляясь величине их тел и красоте членов, он направил их в Гераклею». Это интереснейшее известие, впервые фиксирующее присутствие «склавинов» на берегах Балтики, указывает, что каган, вероятно после спецоперации Коментиола (путь славянских послов занял 15 месяцев, а по Феофану - 18; плюс - время на переговоры, принятие решения, подготовку отправки послов; плюс - путешествие аварских послов к славянам), уже чувствовал, что ситуация меняется. Он начал искать новых союзников и привлекать к переселению в каганат. Надо полагать, в это время славянское население в Среднем Подунавье должно было сильно возрасти.
Каган явно торопился. У него был единственный шанс - начать новую войну до того, как Маврикий завершит переброску войск из Азии после заключения мира с Ираном. Ситуация вокруг него стремительно ухудшалась. Франкское посольство, которое убедило Маврикия вернуться в столицу, было прислано королем, которого Феофилакт называет Теодорихом (Теодорих II Бургундский), но в это время кажется находился еще Хильдеберт II Австразийский, сын Сигиберта, друга аваров. Очевидно сына тяготила дружба, завязанная вынуждено его родителем с кочевниками. Авары становились с каждым годом все сильнее. Король предложил Маврикию союз против кагана на условиях выплаты Империей субсидий. Маврикий в ответ предложил союз против аваров без выплат. С тем послов отпустили. Союз как таковой не был заключен, но аваров скорее всего обеспокоил.
Баян потребовал у Маврикия повышение дани. Император его просто проигнорировал. Авары ответили новой войной. Эту войну относят уже к 592 г. Здесь показательно, насколько изменилось отношение кагана со своими славянскими союзниками/подданными. Теперь над ними стояли аварские начальники, которые внушали страх словенам. Баян приказал им строить лодки для переправы войск через Дунай. Жители Сингидуна как могли срывали строительство. Сингидун, как мы говорили, принадлежал в это время ромеям. При этом никто не помешал словенам напасть на город и осадить его. Сингидун был на грани поражения, но тут каган, потерявший терпение, отозвал словен и поручил им строить новый речной флот у Сирмия. Словене взяли откуп с сингидунцев и выполнили приказ о передислокации. Из этого описания следует, что словене заселяли окрестности Сингидуна. Они должны были строить флот для переброски аварского войска с той стороны Дуная. Это население именуется обычно «мораванами», так как славяне назвали реку Марг «Моравой». Сложно понять, есть ли связь между балканской и чешской Моравами и между балканскими мораванами и мораванами Моравии, исторической области Чехии.
Армия Приска в это время еще двигалась к Дунаю, когда авары пересекли границу. Скорость развития событий указывает на то, что переброска войск каганом готовилась уже тогда, когда Маврикий покидал свою армию для переговоров с послами персов и франков. Очевидно, требование повышения суммы выплат и подготовка речного флота и стала поводом для выступления армии Приска во Фракию. Следовательно, либо вторжение аваров следует относить к 590-591 гг., либо экспедицию ромеев нужно относить к более позднему времени. За пять дней авары достгили Бононии (Видин). Приск успел только отправить 1000 всадников во главе с Сальвианом занять горные проходы Проклианы, ведущих во Фракию. Отряд Сальвиана несколько дней стойко отбивали нападения превосходящих сил противника, но были вынуждены покинуть позиции. Авары простояли у проходов еще три дня, думая, что они по-прежнему охраняются, а наступление продолжил лишь на пятый день. Далее авары, не встречая сопротивления достигли Анхиала, затем повернули к Мраморному морю и наконец достигли Перинфа. Здесь Приск наконец дал бой, но сразу же отступил, так как авары значительно превосходили численностью его войско. Это говорит о том, что во Фракии были собраны очень небольшие силы. Приск в конце концов заперся в крепости Цурул, где и был осажден каганом. Император был очень опечален этими событиями, но сумел спасти осажденных очередной спецоперацией: кагану была подброшена дезинформация, из которой следовало, что аваров специально заманивают в ловушку. Баяна явно беспокоила та легкость, с которой он прошел через всю Фракию (в общей сложности у него ушло 25 дней на то, чтобы достичь Перинфа). Деза сработала. Каган согласился выпустить войско Приска из крепости при условии выплаты выкупа, а сам поспешно покинул пределы империи. Тут мы вновь видим истинное положение вещей: авары действовали успешно лишь против уступающих числом сил Империи и бежали при появлении слухов о приближении более крупных войск.
Осенью армия Приска ушла на зимние квартиры во Фракии, а весной она получили приказ о выдвижении на Дунай для восстановления северной границы. Появление Приска в Доростоле вызвало опасения Баяна. Его посланник обвинил полководца в развязывании новой войны, на что Приск возразил, что его целью является война с дунайскими словенами. Это подтверждает, что Империя не признавала и не считала этот регион владениями каганата. На 12 день были построены суда и армия переправилась на вражеский берег. Ардагаст в это самое время готовился к новому вторжению. Узнав об этом, Приск решил напасть на противника ночью: «Ардагаст, распростившись со своими сновидениями вследствие все нараставшего шума, быстро проснулся, вскочил на неоседланного коня и устремился в бегство. Затем варвар внезапно напал на ромеев и, соскочив с коня, попробовал попытать счастья в пешей битве. 3. Но не имея сил выдержать ответное нападение, он обратился в бегство, спасаясь через какое-то непроходимое место. В этих привычных для него передвижениях Ардагаст обогнал своих противников. 4. Но тут ему не повезло: по какому-то несчастному случаю варвар налетел на ствол огромного дерева и упал. Здесь он стал бы весьма желанной добычей для преследователей, если бы река не послужила ему спасением: переплыв ее, он избежал опасности. 5. Ромеи, сделав огромные толпы славян пищей мечей, опустошили страну, бывшую под властью Ардагаста, а пленных, взятых живыми, они, отягчив деревянными колодками, посылали в Византию». Тут произошел первый конфликт армии с полководцем по поводу добычи. Приск убедил воинов отдать первую добычу императорскому семейству. Добычу отправили под охраной офицера Татимера с тремя сотнями воинов. Ромейское войско достаточно далеко зашло в словенские земли, поскольку словене Татимеру устроили засаду на шестой день пути. С.В. Алексеев считает, что нападение было совершено во Фракии, однако о переправе через Дунай этого отряда Феофилакт ничего не говорит.
Затем Приску вновь улыбнулась невероятная удача. Отряд разведчиков под командованием Александра наткнулся на небольшой отряд словен, которых ромеи загнали в болото. Выкурить их оттуда никак не удавалось, но вдруг оказалось, что среди «склавинов» был гепид - христианин. Он сдал сотоварищей, видимо надеясь перейти на службу Империи. Захваченные «склавины» не раскололись даже под пытками. Это, впрочем, не требовалось: «Но этот гепид рассказал все и самым точным образом осветил дело. Он сказал, что пленные являются подданными Мусокия, которого варвары на своем языке называют царем, что этот Мусокий находится от них в тридцати парасангах, что взятых в плен он послал в качестве разведчиков, для того чтобы высмотреть римские силы, что он слыхал, какое поражение недавно понес Ардагаст. 2. Он советовал ромеям немедленно совершить нападение и, пользуясь неожиданностью, захватить варвара. Александр, явившись к Приску, доставил и этих варваров, а военачальник предал их смерти. 3. Явился к стратигу и этот гепид. Изложив Приску все, что думают варвары, он советовал ему напасть на варвара, обещая его обмануть, причем ручался честным словом в успехе. 4. С радостью услыхал Приск эти речи; он щедро наградил перебежчика прекрасными дарами и, подкрепив это лестными обещаниями, отослал, для того чтобы тот обманул варвара. 5. И вот гепид явился к Мусокию и попросил дать ему большое число лодок-однодеревок, чтобы переправить на них тех людей Ардагаста, которые потерпели поражение. 6. Мусокий, сочтя для себя счастливой находкой то, что затевалось против него обманным образом, дал ему однодеревки, с тем чтобы гепид спас людей, бывших с Ардагастом. Получив сто пятьдесят судов и тридцать гребцов, он переправился на противоположный берег реки, которую местные жители называют Паспирием. 7. Приск, как было условлено, ранним утром начал наступление. Гепид, обманув бдительность прибывших с ним, в полночь пришел к ромейскому военачальнику и просил дать ему сто тяжеловооруженных воинов, чтобы остриями их мечей он мог погубить варваров, бывших настороже. 8. Главнокомандующий, дав ему двести тяжеловооруженных, поставил их под начальство таксиарха Александра. Когда ромейский отряд приблизился к реке Паспирию, гепид поставил в засаду Александра. 9. Была ночь, варвары, очень склонные ко сну, крепко спали, будучи пьяными. Гепид же смеялся, думая о предстоящей гибели варваров. 10. В третью стражу, немного отойдя от берега и подойдя к засаде, он тайно вывел Александра из его убежища. Затем, направив ромеев к реке Паспирию и уговорившись о взаимных сигналах, он ушел к варварам. Варвары были еще охвачены сном, когда гепид дал знак Александру, напевая аварскую мелодию. 11. Тогда Александр, напав на варваров, наказал их и за сон и за их образ жизни. Овладев мелкими судами, он послал к стратигу вестников, настойчиво побуждая его к стремительному нападению. 12. Приск, отобрав три тысячи человек и посадив их на эти легкие суда, переправился через реку Паспирий; этот поход он начал в полночь. Варвар, будучи пьяным, потерял всякое соображение; дело в том, что у него в этот день были поминки по умершему брату, как это у них в обычае. 13. Великий страх охватил всех. Вождь варваров живым был взят в плен. Всю ночь ромеи провели за этим кровавым делом. Когда же рассвело и начался день, стратиг велел прекратить избиение. На третий день после этого вождь вывез оттуда добычу и войска. 14. После этого ромеи, возгордившись такими удачными набегами, предались роскоши, а затем пристрастились к пьянству; вследствие этого у них расшаталась дисциплина и они перестали обращать внимание на несение сторожевой службы, которая обычно у ромеев называлась на их родном языке скупка. 15. Побежденные славяне, собравшись вместе, в свою очередь отплатили ромеям за это нападение. И эта расплата была бы тяжелее, чем предшествующее нападение ромеев, если бы их не победил в сражении Гентзон, собрав вокруг себя пешие войска. Утром Приск нескольких из начальников отрядов посадил на кол, да и иных из тяжеловооруженных солдат подверг жестокому бичеванию». Это все, что наши источники рассказывают о «риксе словен» Мусокии. То, что такой могущественный вождь, как Ардагаст именуется лишь таксиархом, то есть «воеводой», свидетельствует о том, что он уступал рангом Мусокием. При этом, «рикс словен» явно принимает живое участие в судьбе «воеводы». В сочетании эти два факта позволяют сделать вывод о том, что Ардагаст представлял на Дунае интересы именно Мусокия.
Биография Ардагаста, начиная от осады Длинных стен Константинополя и заканчивая столкновением с деревом во время ночного бегства, остается одной из самых подробных биографий славянских вождей Раннего Средневековья, в тоже время она как бы замыкает IV Аварскую войну, а вместе с ней стала прологом новой эпохи, о чем тогда еще никто не подозревал.
Продолжение следует...