«А срока было сорок сороков»
Астрономические знамения и календарные инновации составили на конец десятилетия такое сочетание, которое никак, кроме как Великим Русским Шаббатом, и не назвать.
Судите сами, 31 декабря 2010 года выпала на пятницу, а в качестве вечерней звезды в теледуроскопе умиротворяюще светилась Барбара Брыльска. Окончание новолуния нынче фактически совпало с православным Сочельником. Если учесть солнечное затмение перед этим, то и древнеегипетская традиция в лице астрологов запрещает что-либо предпринимать в эти и предшествовавшие дни. Так что получилась конвергенция с иудейским религиозным новогодием (не путать со светским), хотя и со сдвигом по фазе солнечного круга.
Посему пришлось вспомнить о моральном долге перед малочисленными читателями «MMIX», которым я обещал продолжить некоторые незавершенные линии в толковании булгаковского Романа и его библейских окрестностей. К этому же обязывают бурные события в текущей творческой жизни в виде полного потопа в дружественной художественной мастерской. Если учесть, что хозяин мастерской ведет свой род из самого высокогорного селения на горе Арарат, то есть практически напрямую от Ноя, то мой дружеский долг - поддержать его доступными мне творческими средствами.
Стоит сразу предупредить, что это небольшое рождественское эссе нисколько не претендует на глубину проникновения в символику первых стихов Ветхого Завета. Наоборот, речь идет о попытке определить поверхностную структуру внешней формы, чтобы немного приблизиться к восприятию духовного смысла.
Одной из кульминационных линий «MMIX» была неожиданно для всех, включая меня самого, вскрывшаяся параллель между центральными главами булгаковского Романа и историческим сюжетом Евангелия. При этом и та, и другая параллельные линии подчинялись логике Аристотелевой «подлунной трагедии», а также древнеиудейской символике двух сопряженных рядов чисел от 1 до 12 и от 11 до 22.
Разумеется, сразу же возникла мысль, что этой же логике символических чисел должны каким-то образом подчиняться первые стихи первой книги Ветхого Завета. Опять же первые семь чисел первого ряда присутствуют явно в виде описания семи дней творения. А вот далее - не все так просто.
Как, впрочем, еще сложнее дело обстоит с духовной интерпретацией первых семи этапов-«дней» допотопного Подъема Предыстории. Рискну предположить, что с этим дело обстояло бы и вовсе безнадежно, если бы не попытка вполне естественнонаучной по методу реконструкции доисторических стадий процесса антропогенеза, предпринятой в книге «Заповедь Субботы».
Опять же главный духовный вывод из «Заповеди Субботы» совсем неоригинален и состоит в том, что первый стих Книги Бытия представляет собой откровение, то есть духовное видение древним пророком архетипических образов, скрытых в глубине подсознания. Образы эти, общие для всего человечества, объективно отражают ключевые стрессы (кризисы) доисторического развития. Поэтому откровения древних пророков действительно отражают знание о древней истории и предыстории, но только художественными методами.
Также не трудно распознать в Книге Бытия такой сборник-канон из многих древних пророчеств, объединенных общим сюжетом, реконструирующим рождение человечества и цивилизации. Нам достоверна известна историческая параллель формирования такого рода канона из книг Нового Завета путем критического отбора из десятков евангелий и апоклипсисов, большинство из которых не прошли строгий отбор на соответствие тайной духовной символике Евангелия.
Нет оснований сомневаться в том, что на столь же ранней стадии своего развития ветхозаветная церковь сформировала свой первоначальный канон из священных текстов, которые должны были соответствовать некоторой общей символической логике. Попробуем предположить, что это была точно такая же логика символики чисел, которую использовал для своей тайнописи новейший пророк Михаил Булгаков.
Напомню читателям эти символические значения чисел, значения которых можно вывести не только из сопоставления библейских текстов, но и из герметической традиции карт Таро:
1. Единство, Бог.
2. София. Мудрость, состоящая в отрицании односторонности.
3. Вера, Надежда, Любовь - три ипостаси, спасающие в отсутствие полного знания.
4. Крест, перекресток дорог, четыре стороны света.
5. Тайное знание.
6. Разделенность.
7. Закон.
8. Откровение.
9. Истолкование.
10. Круг жизни, опыт.
11. Изоляция, переживание несовершенства.
12. Мистерия, возвращение к Богу.
Первые шесть чисел нисходящей линии первого ряда соответствуют Дням Творения. День первый полностью посвящен Богу (дух Божий), хотя и во множественном числе (Элохим). Сотворение неба и земли в первой строке есть следствие ошибки перевода, более точный перевод с древнееврейского - «В начале сотворения неба и земли». День первый имеет в своей основе единую божественную стихию воды, которая символически означает духовное чувство Надежды. Творением первого дня становится божественный Свет, отделенный от тьмы, как основа будущей Мудрости.
День второй разделяет единые воды на две части - верхние и нижние путем сотворения небесной тверди. Субстанцией небес является воздух, символически означающий второе духовное чувство - Любовь. Взаимное притяжение стихий светлой и темной надежды рождает Мудрость, способную объять и воспринять обе стороны божественного Творения. Мудрость становится основой для дальнейшего развития и усложнения.
День третий рождает из нижних вод землю, то есть символически духовное чувство Веры, из которой в соединении с Любовью (воздухом) и чистой Надеждой (водой) произрастают травы и деревья, приносящие плоды.
День четвертый посвящен сотворению светил, то есть духовно - Разума, обращенного к внешнему миру.
День пятый посвящен сотворению артефактов «тайного знания», живущих под поверхностью нижних вод моря, а также, видимо, для баланса - существ, рождающихся на земле (в Вере), но обитающих в воздухе (Любви).
День шестой, кроме сотворения живых символов земли (Веры), посвящен разделению изначально единой духовной субстанции на две части - божественную и человеческую, через которую познается внешний мир. Причем человек, подобно божественному образцу, также разделен на мужчину и женщину. После этого божественная часть духовного мира может позволить себе отдохнуть (шабат) в день седьмой.
Даже столь осторожное психологическое толкование шести дней творения позволяет нам, детям технического века, немного лояльнее отнестись к текстам, которые мы полагали устаревшей сказкой. Если же добавить к этому, что указанные символы тоже рождены не фантазией, а естественным антуражем антропогенеза, то динамика Творения дает даже не стереоскопический объем, а 4D в предысторическом времени-пространстве.
Впрочем, повторюсь, найти в тексте первой Книги границы первых шести этапов Творения так же легко, как трудно проникнуть в их глубокое содержание. Намного сложнее будет уже со следующим Днем седьмым. Начало его совпадает с окончанием первой главы первой Книги. Но когда и где завершается этот День Закона? Даже если не иметь в виду параллельную реконструкцию данного этапа Предыстории, а только структуру текста первой Книги.
Опытный литератор или критик легко увидит, что глава 2 имеет совсем другой стиль и даже иную точку отсчета пространства-времени. Очевидно, что это самостоятельное откровение о начале дней, созданное другим пророком в другой стране. Глава 1 о шести днях творения своей методичностью и насыщенностью числами выдает свои древнеегипетские корни, даже если древние мотивы были сведены в единый текст самим Моисеем. Глава 2 даже в своей географии, скорее, привязана к месопотамским реалиям. На восток от Египта нет никаких намеков на райские кущи, даже в земле обетованной. А вот на восток от Вавилона лежит, вернее, лежала в незапамятные времена болотистая низина, омываемая многочисленными горными ручьями и потоками, которые ныне скрыты поднявшимся морем. Современные ученые, реконструируя пути миграции древнего человека из Африки в Азию, называют именно этот маршрут по райским кущам некогда высокого и зеленого берега Аравии. Ну да это для нашего литературоведческого исследования не суть важно.
Важно, что глава 2 в основном повторяет реконструкцию главы 1, включая сотворение человека путем разделения исходного субъекта надвое. Это повторение вполне естественно для священных канонов, в Новом завете сначала идут аж четыре повтора. Поэтому мы вполне можем предположить, что день седьмой начинается и после окончания главы 1, и после окончания параллельной ей главы 2.
Впрочем, если мы вспомним ключи к толкованию иносказаний, подаренные нам Булгаковым, то среди них есть и 4-й ключ четырех четвертей. При этом первая четверть каждого следующего этапа переплетается с последней четвертью предыдущего. Переплетение главы 2 с событиями предыдущей и последующей глав именно таково.
Заметим, что действующих лиц в главе 3 трое - Адам, его жена и змей, то есть дух-искуситель. В это время Господь Бог изволили почивать, заповедовав своим чадам полный Шабат. То есть по своему общему содержанию глава 3 соответствует общим установлениям для Дня седьмого, прямо указанным в начале главы 2. А перенесли их из конца главы 1 редактора-составители ветхого канона, по всей видимости, чтобы скрепить единство составного текста.
Но это заочное установление запретов и есть Закон, символизируемый числом «семь». Закон для того и устанавливается, чтобы подвергнуть подданных испытаниям. Либо находить обходные пути, не подпадающие под запрет, либо идти прямо, но понести при этом заслуженное наказание, которое и послужит испытанием для необходимого развития.
Заметим в скобках, что в седьмой главе булгаковского Романа Воланд (или, может, Фагот по его указанию), также приготовил угощение для единственного обитателя Нехорошей квартиры. Хотя у шутника Булгакова в седьмой главе почивал вовсе не Бог. Но может и в Раю Господь Бог просто ожидал за кулисами, когда клиент прочухается.
Начало дня седьмого связано с началом Шабата у Господа Бога. Похоже, что окончание седьмой стадии, как и у Булгакова, связано с изгнанием грешника из Рая.
Однако есть и еще один символический признак перехода от седьмой стадии к восьмой. Значение «восьмерки» - Откровение. Кроме числовой символики, у этого духовного понятия есть еще символы - «вино» и «одежда». Между прочим, именно к концу главы 3 Господь Бог сделал для Адама и жены кожаные одежды.
Здесь важен источник Откровения - новые одежды подарены самим Богом. Потому что незадолго до этого Адам и Ева сами сшили себе опоясания из фиговых листьев. Этот момент тоже напоминает нам о переплетении сюжетов следующих друг за другом дней. Первая четверть восьмого дня начинается с «демарша» против властей Эдема в виде вкушения запретных плодов и самовольного изготовления одежд. Затем следует расследование и приговор, к которому прилагаются новые знания - «одежды», далеко не совершенные, но необходимые для выживания изгнанных из Эдема. Не так уж трудно догадаться, что в плане реконструкции Предыстории речь идет о первых аграрных знаниях так называемой «неолитической революции», вызванной серией глобальной экологических катастроф, одна из которых превратила первобытный Эдем в Залив. И даже огненный Херувим в виде нефтяных факелов на берегу имел место быть.
День восьмой завершается вместе с главой 3, поскольку дальше речь идет не о носителях первого Откровения Адаме и Еве, а об их детях - Авеле и Каине. Что касается исторической реконструкции этого этапа, то и она у нас имеется в виде истолкования сказки « О курочке Рябе». Но это тоже к слову и не важно. Важно, что результатом события «дня девятого» является изгнание Каина, которому Господь Бог дарует защиту на случай путешествия в виде знамения.
В девятой главе булгаковского Романа речь шла о Босом, то есть не защищенном от преткновений, председателе товарищества. Как «одежда» является символом Откровения, так и «обувь» является символом Истолкования. Ибо именно Истолкование, то есть иными словами «методика» нужна для практического применения знания, данного в виде Откровения. Без «обуви» невозможно путешествие, без «знамения» не построить первого города в честь Еноха.
Булгаковская притча из девятой главы о Босом председателе товарищества, сговаривающимся с бывшим регентом, навела нас на евангельскую притчу об отставном «неверном управителе». Речь в этой притче шла о двух должниках, в которых немногие истолкователи угадали две церкви или символически две «ноги», носящие каждая свою «обувь» - Истолкование. Одна, мирская церковь поставлена на «камне» (Петре), что символизирует Закон как внешнее соединение людей. Вторая «нога» посвящена тайному знанию.
Для нашего исследования эта параллель с притчей о двух должниках дает подсказку, что в ветхозаветном иносказании о Каине и Авеле также речь может идти о двух толкованиях самого первого Откровения - буквальном, мирском и духовном. Судя по тому, что «призрел Господь на Авеля и дар его», именно он был носителем духовного истолкования, а приревновавший Каин - мирского, светского варианта проторелигии.
Заметим, что такое истолкование является в некотором смысле даже банальным. Ведь и с религией Нового Завета произошло тоже самое. В евангельских притча тоже речь шла о двух церквях - церковь Петра, ставшая после обновления церковью Петра и Павла, действующая в миру, и церковь Иоанна, призванная развивать тайное духовное знание, в том числе путем формирования новозаветного канона. На Никейском соборе мирская церковь Петра (или уже Николая Мирликийского?) взяла верх над духовной традицией. Точнее говоря, церковь Иоанна принесла себя в жертву ради сохранения мирской церковью своего дара Богу и миру - духовного новозаветного канона. И только мирская церковь, подобно Каину, могла в ходе долгого путешествия выстроить христианскую цивилизацию.
Глава 5 первой Книги полностью посвящена родословной первых потомков Адама, с явным указанием на богатый жизненный опыт, который тем не менее выразился в некотором монотонном повторении пройденного. Между тем символика числа «десять» означает именно жизненный опты, полный круг жизни одного человека.
Опустим сегодня вопрос о чудесном долголетии потомков Адама, проживших по восемьсот или девятьсот с лишним лет. Заметим только, что символическое число «девятьсот» означает одержимость личности «духом истолкования», а «восемьсот» - приверженность «духу откровения». Помните, в пятой главе у Булгакова члены правления Массолита звонили по номеру «930», но некому было ответить. А вот в главе 5 первой Книги мы узнаем, что «дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет». Возможно, что эта ниточка между двумя книгами тоже приведет куда-нибудь кого-то, кто также одержим духом истолкования.
Глава 6 первой Книги с самого начала содержит такие странные чудеса об исполинах и сынах Божьих, берущих в жены дочерей человеческих, что я сразу же признаюсь в своем несовершенстве в качестве истолкователя. Тем не менее, следующий после «дня десятого» одиннадцатый этап Подъема будущей ветхозаветной религии моет быть объяснен именно через символ «переживания несовершенства».
Помните, в одиннадцатой главе булгаковского Романа ученик Воланда оказывается в совершенной изоляции на берегу реки во время бури и проливного дождя. Примерно в таком же состоянии оказался старик Ной, только более ярко отраженном в описании Потопа. Кстати, к моменту рождения сыновей «Ною было пятьсот лет». А число «пятьсот» символизирует одержимость духом «тайного знания».
Нет сомнения, что миф о вселенском Потопе попал в ветхозаветный канон из шумерского наследия как отголосок древних катаклизмов, уничтоживших первобытный Эдем. Однако для редакторов-составителей Пятикнижия соединение этого мифа с родословием праотцов имело вполне конкретный смысл символического описания духовного подвига Ноя.
Понять, что такое Потоп с символической точки зрения, нам сегодня в начале 21-го века намного легче, чем нашим дедам и даже отцам. Вышедшее из берегов море информации и дезинформации, всевозможные течения и бурные фантазии. Наконец, хронический идейный плюрализм, поразивший большую часть образованного населения.
«И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были во зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своем».
Напомню из главы 1, что море - это собрание «нижних вод», то есть надежды и вожделения нечистого, бездуховного происхождения. Поэтому символически «потоп» - это затопление личности человека мыслями и стремлениями приземленного потребительского толка. Символически «море» означает еще всевозможные фантазии и домыслы, разобраться в ценности которых обычный человек без помощи хорошей теории не сможет, а просто утонет. Поэтому «корабль» в библейской символике означает именно теорию, а «ковчег» - это религиозная теория. Нетрудно заметить, что ковчег был создан для узкого круга «своих», то есть речь идет о «тайном знании», что подтверждает символика числа «пятьсот» в родословии Ноя.
Символическое истолкование намного легче объясняет, почему в конце «одиннадцатого дня» Ноев ковчег, подхваченный бурным морем, оказался на вершине самой высокой горы. Ведь «гора», как и «море», тоже имеет свое символическое значение. Это вершины «земли» (то есть Веры) - сложные религиозные системы, подняться на высший уровень которых способны лишь избранные.
Из относительно несложного истолкования булгаковского Романа (литературной вершины) мы выяснили, что стадии 12 и 13 протекают параллельно в двух разных пространствах - изолированной «клиники» и общедоступном «варьете». Нечто подобное мы увидим и в главах 10-11 первой Книги. Здесь есть относительно спокойное (не считая хамского проступка) родословие потомков Ноя, но параллельно развивается мистериальный сюжет со строителями вавилонской башни. Помнится зрители Варьете в двенадцатой главе тоже поначалу поддались на соблазн, а потом в испуге разбегались в разные стороны.
Впрочем, мы уже подобрались к завершению Пролога ветхозаветной трагедии, исчерпав поставленную не самую сложную задачу - найти место для Потопа как символа, слишком созвучного нашим дням.
Всех с праздником Рождества!
(продолжение)