Чего же боится Ратцингер?
«Когда то неоплатоники, особенно Порфирий, противопоставили христианскому синтезу иную интерпретацию соотношения философии и религии, явившуюся новым философским обоснованием религии многобожия. …
…первая основная мысль сформулирована у Порфирия следующим образом: Latet omne verum (Всякая истина сокрыта). Если вспомнить притчу о слоне и слепцах, то в ней главенствует та же мысль, отражающая встречу буддизма и неоплатонизма. Значит, относительно истинности, относительно Бога имеются всего лишь мнения, но не определенность….
Столь великую тайну, тайну Божественного, нельзя свести к одной единственной форме, которая исключала бы все другие, нельзя постигнуть, идя одним путем, обязательным для всех. Путей множество, и образов множество, все отражают нечто от целого, но ни один путь или образ не есть целое….
Такова подлинная проблема, которой ныне должны заняться церковь и богословие. Все прочие современные кризисы внутри христианства, наблюдаемые нами, имеют вторичный характер и покоятся на институциональных вопросах.»
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 252-256)
Надо заметить, что кроме Порфирия о полной непознаваемости Бога говорил также Археопагит. И его работы есть неотъемлемая часть богословия восточной церкви. И если исходить из того, что Бог действительно абсолютно непознаваем по Своей сути, с чем соглашаются и католики, то приходится констатировать, что в сказке о слепцах слон слепцами действительно в своей полноте познан быть не может никак. Это возможно и очень обидно для тех, для кого важнее всего превозношение способностей нашего разума, но никакие наши обиды не изменят факта реальности - нашего же разума ограниченности. Но при этом с нашим ограниченным разумом нам придется все же жить, потому что никакого иного у нас просто нет и никакие наши сожаления его не создадут. Так что приходится иметь дело с тем, что есть, а не с бесплодными пожеланиями.
Что же может сделать человек в этой ситуации? Да то же, что сделали слепцы - познать не всего слона, а доступную для его познания часть. И дальше действовать согласно полученным знаниям. Но тут возникает большая проблема.
Оказывается, части у слона то разные, и разные слепцы в результате обладают разным знанием. Как тут быть?
Конечно, если далее о Непознаваемом Боге говорить как в богословии Фомы Аквинского - у Бога разных частей быть не может. Вот у слона быть могут, а у Бога никак. Однако если говорить как в богословии восточных Отцов, то о Непознаваемом Боге вообще ничего нельзя сказать, а вот о Его взаимодействиях с Творением - вполне можно. А вот тут возникает далее большой вопрос. Почему эти взаимодействия должны быть одинаковы для всех людей?
Обычный ответ - потому что Бог один. Но возьмем например меня. Я тоже как бы одна . Однако тем не менее с разными объектами мироздания я взаимодействую совершенно разными способами. Одним способом - с Богом, другим с другом, третьим - с бандитом, а когда вижу на полу в кухне таракана - уже вообще не я, личность, взаимодействую, а мои совершенно имперсональные тапочки. Почему же один Бог не может делать того же, что делаю каждый день одна я?
И тогда решение первой по важности, тут я полностью с Ратцингером согласна, проблемы уже лежит на поверхности. Да, Бог абсолютно непознаваем. Но Его взаимодействия познаваемы вполне и каждый человек может участвовать в каком то варианте Его взаимодействий. Не сливать все религии в некую единую и потому истинную болтушку, истинность религий никак не зависит от их числа, наоборот, максимально их разделить, выявляя все их отличия, и далее выбрать - тот способ взаимодействия, в котором как ты понимаешь, участвует Бог (иначе это не религия, а заблуждение) и в котором хочешь участвовать ты сам. Не вынося при этом мнения об участии или неучастии Бога в иных религиях, тем более если ты в них никогда не был и быть не собираешься.
Разумеется один человек не может одновременно участвовать в разных вариантах религий, в отличие от Бога. Но в одном выбранном варианте может участвовать вполне. Почему ему должен мешать тот факт, что другие люди при этом выбрали другие варианты?
Чего боится Ратцингер? Конечно понятно, что любой богослов пытается развивать богословие именно в своей конфессии. Но ведь богослов уровня Ратцингера о восточном варианте богословия просто не может не знать. И если богословие католическое уже явно ведет в тупик «единственно истинной религии и единственно истинной конфессии внутри нее», разве не лучше, опираясь на иное понимание все же выйти из этого тупика? Чем упрямо настаивать на верности выбранного пути, явно ведущего в тупик?
Чего же боится все таки Ратцингер?
Но Ратцингер сам говорит далее, чего он боится
«Верующие это чувствуют и задаются вопросом, не стали ли они жертвой обмана. Витать в прекрасных иллюзиях предоставим теоретикам религии; но иллюзии не нужны человеку, задающемся вопросом, как и для чего он живет и умирает. Отказ от обладания истиной, равносильный отказу от христианской веры как таковой, был бы подслащен тем, что тогда можно позволить религии существовать и дальше как некоему роду влюбленности, со всеми ее субъективными утешениями, или как некоему игровому миру рядом с миром реальным. Вера перемещается в сферу игры, тогда как раннее она находилась в сфере подлинной жизни. Игровая вера, однако, - это во всяком случае нечто принципиально иное, , чем вера, в которую верят и которой по настоящему живут»
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 307-308)
Иначе говоря, наличие других людей, избравших иной способ взаимодействия с Богом верующему, точнее Ратцингеру мешает и очень мешает. Потому что мне например, если я в нирвану не хочу, никак не мешает тот факт, что многие люди в нее хотят. Но Ратцингеру мешает. Почему? Потому что тогда избранное им христианское взаимодействие начинает представляться ему некой игрой, то есть не имеющим отношения к реальности. Но как может не иметь отношения к реальности пусть даже игра, если одним из игроков является Всемогущий Бог? Если в данном варианте взаимодействия участвует Сам Бог - то этот вариант имеет самое непосредственное отношение к реальности, он и есть сама реальность. Потому что в реальности мы как раз и имеем разных людей, часть которых хочет попасть в нирвану, а часть нет. О чем Ратцингер далее сам и пишет
«Мир как таковой (в восприятии буддиста) - это страдание, а значит, в нем нет истины, и только освобождение от мира может быть конечным спасением. Здесь речь идет об экзистенциальных установках, содержащих такой образ мира, который удален от западных, равно как и от «египетских», политеистических представлений и который противопоставляет себя в качестве альтернативы христианскому пониманию мира с его принципиальным принятием мира как творения божьего»
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 320-321)
Так чем же все таки например буддизм мешает Ратцингеру? Или он не может поверить, что Всемогущий кроме Царства Небесного может еще создать и нирвану, где в блаженстве исчезнут души тех, кто отвергает Его творение? Или ему завидно, что они исчезнут не в страшных муках, а в блаженстве? Или может, он хочет в нирвану сам?
Может Ратцингер сам не понимает, почему он христианин, а не буддист? Как тогда ему выбрать нужный вариант? Иначе говоря, какие у нас критерии выбора, не ошибиться бы. Но Ратцингер знает и правильно называет единственный критерий выбора
«Критерию достоверности, установленному в современной науке, притязание христианства на истину не созвучно, поскольку форма верификации здесь совершенно другого рода, чем в сфере экспериментального. Действительно, род требуемого эксперимента - подтверждение жизнью - имеет совсем другую природу. Святые, которые успешно прошли эксперимент, могли бы стать гарантами истинности христианства, но ведь остается же и возможность не принимать их свидетельств».
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 319)
Конечно, критерий в религии далеко не то, что критерий в науке. Нельзя прийти и сразу посмотреть - результаты взаимодействия могут проявиться и сотни лет спустя, как то имеет место в христианстве. А могут и не проявиться вообще. А святые есть и в иных религиях. Но никакого иного критерия у нас просто нет, и этот факт отсутствия более совершенного критерия не зависит никак от того, считаем ли мы истинной несколько религий или лишь одну. И в нескольких религиях Богу не слабо взаимодействовать, и в одной единственной Его не заставишь, если Он не захочет Сам.
Так чего же все таки боится Ратцингер? Чем христианину может помешать признание истинности других религий?
Или Ратцингер боится, что тогда все люди захотят стать буддистами? Это конечно серьезная опасность, и повидимому единственная серьезная опасность, и в первую очередь для Творения, но с другой стороны, а зачем Богу такие сотворцы поневоле?
…первая основная мысль сформулирована у Порфирия следующим образом: Latet omne verum (Всякая истина сокрыта). Если вспомнить притчу о слоне и слепцах, то в ней главенствует та же мысль, отражающая встречу буддизма и неоплатонизма. Значит, относительно истинности, относительно Бога имеются всего лишь мнения, но не определенность….
Столь великую тайну, тайну Божественного, нельзя свести к одной единственной форме, которая исключала бы все другие, нельзя постигнуть, идя одним путем, обязательным для всех. Путей множество, и образов множество, все отражают нечто от целого, но ни один путь или образ не есть целое….
Такова подлинная проблема, которой ныне должны заняться церковь и богословие. Все прочие современные кризисы внутри христианства, наблюдаемые нами, имеют вторичный характер и покоятся на институциональных вопросах.»
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 252-256)
Надо заметить, что кроме Порфирия о полной непознаваемости Бога говорил также Археопагит. И его работы есть неотъемлемая часть богословия восточной церкви. И если исходить из того, что Бог действительно абсолютно непознаваем по Своей сути, с чем соглашаются и католики, то приходится констатировать, что в сказке о слепцах слон слепцами действительно в своей полноте познан быть не может никак. Это возможно и очень обидно для тех, для кого важнее всего превозношение способностей нашего разума, но никакие наши обиды не изменят факта реальности - нашего же разума ограниченности. Но при этом с нашим ограниченным разумом нам придется все же жить, потому что никакого иного у нас просто нет и никакие наши сожаления его не создадут. Так что приходится иметь дело с тем, что есть, а не с бесплодными пожеланиями.
Что же может сделать человек в этой ситуации? Да то же, что сделали слепцы - познать не всего слона, а доступную для его познания часть. И дальше действовать согласно полученным знаниям. Но тут возникает большая проблема.
Оказывается, части у слона то разные, и разные слепцы в результате обладают разным знанием. Как тут быть?
Конечно, если далее о Непознаваемом Боге говорить как в богословии Фомы Аквинского - у Бога разных частей быть не может. Вот у слона быть могут, а у Бога никак. Однако если говорить как в богословии восточных Отцов, то о Непознаваемом Боге вообще ничего нельзя сказать, а вот о Его взаимодействиях с Творением - вполне можно. А вот тут возникает далее большой вопрос. Почему эти взаимодействия должны быть одинаковы для всех людей?
Обычный ответ - потому что Бог один. Но возьмем например меня. Я тоже как бы одна . Однако тем не менее с разными объектами мироздания я взаимодействую совершенно разными способами. Одним способом - с Богом, другим с другом, третьим - с бандитом, а когда вижу на полу в кухне таракана - уже вообще не я, личность, взаимодействую, а мои совершенно имперсональные тапочки. Почему же один Бог не может делать того же, что делаю каждый день одна я?
И тогда решение первой по важности, тут я полностью с Ратцингером согласна, проблемы уже лежит на поверхности. Да, Бог абсолютно непознаваем. Но Его взаимодействия познаваемы вполне и каждый человек может участвовать в каком то варианте Его взаимодействий. Не сливать все религии в некую единую и потому истинную болтушку, истинность религий никак не зависит от их числа, наоборот, максимально их разделить, выявляя все их отличия, и далее выбрать - тот способ взаимодействия, в котором как ты понимаешь, участвует Бог (иначе это не религия, а заблуждение) и в котором хочешь участвовать ты сам. Не вынося при этом мнения об участии или неучастии Бога в иных религиях, тем более если ты в них никогда не был и быть не собираешься.
Разумеется один человек не может одновременно участвовать в разных вариантах религий, в отличие от Бога. Но в одном выбранном варианте может участвовать вполне. Почему ему должен мешать тот факт, что другие люди при этом выбрали другие варианты?
Чего боится Ратцингер? Конечно понятно, что любой богослов пытается развивать богословие именно в своей конфессии. Но ведь богослов уровня Ратцингера о восточном варианте богословия просто не может не знать. И если богословие католическое уже явно ведет в тупик «единственно истинной религии и единственно истинной конфессии внутри нее», разве не лучше, опираясь на иное понимание все же выйти из этого тупика? Чем упрямо настаивать на верности выбранного пути, явно ведущего в тупик?
Чего же боится все таки Ратцингер?
Но Ратцингер сам говорит далее, чего он боится
«Верующие это чувствуют и задаются вопросом, не стали ли они жертвой обмана. Витать в прекрасных иллюзиях предоставим теоретикам религии; но иллюзии не нужны человеку, задающемся вопросом, как и для чего он живет и умирает. Отказ от обладания истиной, равносильный отказу от христианской веры как таковой, был бы подслащен тем, что тогда можно позволить религии существовать и дальше как некоему роду влюбленности, со всеми ее субъективными утешениями, или как некоему игровому миру рядом с миром реальным. Вера перемещается в сферу игры, тогда как раннее она находилась в сфере подлинной жизни. Игровая вера, однако, - это во всяком случае нечто принципиально иное, , чем вера, в которую верят и которой по настоящему живут»
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 307-308)
Иначе говоря, наличие других людей, избравших иной способ взаимодействия с Богом верующему, точнее Ратцингеру мешает и очень мешает. Потому что мне например, если я в нирвану не хочу, никак не мешает тот факт, что многие люди в нее хотят. Но Ратцингеру мешает. Почему? Потому что тогда избранное им христианское взаимодействие начинает представляться ему некой игрой, то есть не имеющим отношения к реальности. Но как может не иметь отношения к реальности пусть даже игра, если одним из игроков является Всемогущий Бог? Если в данном варианте взаимодействия участвует Сам Бог - то этот вариант имеет самое непосредственное отношение к реальности, он и есть сама реальность. Потому что в реальности мы как раз и имеем разных людей, часть которых хочет попасть в нирвану, а часть нет. О чем Ратцингер далее сам и пишет
«Мир как таковой (в восприятии буддиста) - это страдание, а значит, в нем нет истины, и только освобождение от мира может быть конечным спасением. Здесь речь идет об экзистенциальных установках, содержащих такой образ мира, который удален от западных, равно как и от «египетских», политеистических представлений и который противопоставляет себя в качестве альтернативы христианскому пониманию мира с его принципиальным принятием мира как творения божьего»
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 320-321)
Так чем же все таки например буддизм мешает Ратцингеру? Или он не может поверить, что Всемогущий кроме Царства Небесного может еще создать и нирвану, где в блаженстве исчезнут души тех, кто отвергает Его творение? Или ему завидно, что они исчезнут не в страшных муках, а в блаженстве? Или может, он хочет в нирвану сам?
Может Ратцингер сам не понимает, почему он христианин, а не буддист? Как тогда ему выбрать нужный вариант? Иначе говоря, какие у нас критерии выбора, не ошибиться бы. Но Ратцингер знает и правильно называет единственный критерий выбора
«Критерию достоверности, установленному в современной науке, притязание христианства на истину не созвучно, поскольку форма верификации здесь совершенно другого рода, чем в сфере экспериментального. Действительно, род требуемого эксперимента - подтверждение жизнью - имеет совсем другую природу. Святые, которые успешно прошли эксперимент, могли бы стать гарантами истинности христианства, но ведь остается же и возможность не принимать их свидетельств».
(Йозеф Ратцингер. Вера, истина, толерантность с. 319)
Конечно, критерий в религии далеко не то, что критерий в науке. Нельзя прийти и сразу посмотреть - результаты взаимодействия могут проявиться и сотни лет спустя, как то имеет место в христианстве. А могут и не проявиться вообще. А святые есть и в иных религиях. Но никакого иного критерия у нас просто нет, и этот факт отсутствия более совершенного критерия не зависит никак от того, считаем ли мы истинной несколько религий или лишь одну. И в нескольких религиях Богу не слабо взаимодействовать, и в одной единственной Его не заставишь, если Он не захочет Сам.
Так чего же все таки боится Ратцингер? Чем христианину может помешать признание истинности других религий?
Или Ратцингер боится, что тогда все люди захотят стать буддистами? Это конечно серьезная опасность, и повидимому единственная серьезная опасность, и в первую очередь для Творения, но с другой стороны, а зачем Богу такие сотворцы поневоле?