Евгений Григ. Да, я там работал: записки офицера КГБ
Эту книгу просто обязаны прочитать все, кто задается вопросами: «Почему у России не получилось?» и «Почему Россия превратилась в чекистское государство?»
Автор - Евгений Григ; псевдоним Евгения Григорьевича Семенихина, офицера КГБ, 33 года проработавшего в ведомстве, в основном, в 5-м Управлении - борьба с идеологическими диверсиями. Начинал Евгений Григорьевич 19-летним подростком на должности филера или топтуна (в т.н. «наружке»). Получив образование и занимаясь саморазвитием, он смог претендовать на более весомые роли, и в какой-то момент даже рассматривался в качестве кандидата на должность Директора представительства ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам) в США.
Книга написана в 1994 году, и тогда многие вещи еще не успели стать тенденцией, но сейчас, спустя четверть века, когда известно, к чему пришла Россия (к чекистскому государству), многое, о чем пишет Григ, представляется фрагментами какого-то незавершенного, но очень важного тренда.
Несколько важных выводов:
1. Контроль КГБ над советским обществом был тотальным. Но это мы знали и без Грига.
2. Вероятно, КГБ был единственной организацией в стране, устремленной в будущее. Именно поэтому он и оказался хозяином «будущего». Где партаппарат, комсомол, интеллигенция, диссиденты, профсоюзы, цеховики, демократы конца 80-х и т.д.? Все эти социальные и профессиональные группы остались там - в советском прошлом. А КГБ - вот оно, на самой вершине.
Как им это удалось? А вот как: «Прошло очередное совещание о работе с агентурой, из которого особенно запомнились слова покойного Александра Ивановича Куликова (Маршала): «Нетленные ценности создают те работники, которые привлекают к сотрудничеству с нами людей, устремленных в будущее. Тех, кто вместе с нами долго будут являться инструментом практического осуществления политики государства и средством обеспечения его безопасности...»
«…мы слышали от Ф. Д. (Филиппа Денисовича Бобкова) много раз: через дела надо видеть процессы, имеющие место в обществе».
Филипп Бобков
3. Советские граждане охотно шли на сотрудничество с КГБ. Пример: «Когда уезжавшие на учебу (в Англию) собрались в Москве, почти половина из группы в тридцать человек жаждала встретиться со мной (представителем КГБ в поездке) и получить инструкции по подглядыванию и подслушиванию друг за другом».
Работу КГБ воспринимали как нечто естественное, даже если она была незаконна и аморальна: «Перебираясь из одного института АН в другой, я шел по его (объекта оперативной разработки, профессионального философа) «следам», расспрашивал руководителей, ученых секретарей, кадровиков. Меня поражало, с какой готовностью они вываливали все, что знали о «Доценте», в том числе и, с их точки зрения, негатив - самовлюбленность, левацкие замашки, увлечение Контом (не путать с Кантом!). И никто не задал мне - и себе, черт возьми! - вопрос: а что вам, молодой человек, здесь вообще-то надо? Секретов у нас никаких, иностранцев - в год по чайной ложке, за рубеж посылаем достойнейших. Какого же дьявола КГБ делать в философии? Но нет, и мои визиты, и готовность оказать мне помощь - все это было, похоже, для ученых совершенно естественным».
«Работа шла своим чередом, в том числе и вербовочная. За долгие годы этих занятий я пришел к твердому выводу, что противостояние «спецслужба - кандидат на вербовку» в нашей стране, при нашем тогдашнем строе неизбежно заканчивалась вербовкой. Исключения редки, их можно отбросить без комментариев».
4. Контроль над иностранцами, приезжавшими в СССР, и над советскими гражданами, выезжавшими в загранкомандировки, был сверхтотальным. Григ описывает слежку за камердинером английского посла. Этот человек, очевидно, очень нездоровый, ходил по московским общественным туалетам и ни с кем не заговаривая, минут по сорок просто стоял там, «с видимым удовольствием вдыхая воздух». В КГБ решили, что камердинер - гей. «В этих случаях «линейщики» привозили туда (в туалеты) - каждый раз другого - молодых людей различной внешности и по-разному одетых. Мы понимали, что это агенты из числа «голубых» и старались не пялить на них глаза, не смущать их. На вид они были вполне нормальные ребята. Но ничего из наших совместных стараний не вышло. Камердинер не проявил интереса ни к кому из них, а мы так и не разгадали секрета его загадочной привязанности к местам общественного пользования».
В свете этого скандальный «доклад» о Трампе и его вуайеристских упражнениях в московских гостиницах не представляется фантастикой.
5. Профессиональные сотрудники КГБ, т.е. окончившие специальное учебное заведение при Комитете и начинавшие карьеру в Комитете, уже в советские времена видели себя неким Орденом. Поэтому декларации некоторых современных чекистов о том, что они представляют собой некое «новое дворянство», т.е. аристократию, представляются естественными.
«В азарте, риске, увлеченности работой, принадлежности к Ордену, казалось, что КГБ - отдельно существующее царство непорочных рыцарей. О том, что тогда творилось в обществе, мы знали немало. Речи вождей, пресса, назидания начальников, Моральный кодекс строителя коммунизма воспринимались нами так же, как и всеми другими хоть сколько-нибудь думавшими гражданами огромной нескладной страны. Но Орден казался нам самостоятельной частью гниловатой системы, и думалось, что он призван исправить ее «отдельные, порой встречающиеся» недостатки». Если вдуматься, это просто политическая декларация. И она реализована.
«Вообще сознание собственной исключительности, пожалуй, наиболее характерная черта (может быть, болезнь?) менталитета любого спецслужбиста. Часто она трансформируется в ощущение превосходства над окружающими, и с этого момента человек становится опасным для общества».
6. Кто же мешал этому «Ордену»? Профессиональные сотрудники КГБ ненавидели выходцев из партийного и комсомольского аппаратов, вообще ненавидели партийный аппарат и просто мечтали от него избавиться. Что, собственно, и произошло в начале 90-х. Между прочим, Андропов, Чебриков, Крючков тоже были командированными в КГБ партаппаратчиками. Он так и пишет: «этих людей в КГБ ненавидели всегда, исключения были чрезвычайно редки».
7. Как ни странно, Григ с сочувствием пишет о советских диссидентах, с которыми он боролся: «Нашими объектами стали плохо одетые, задерганные и озлобленные люди, пытавшиеся добиться справедливости и найти правду в стране, где ни того, ни другого нет до сих пор». А однажды, в кафедральном соборе Ковентри, он даже пожертвовал деньги («монету») в пользу борцов за гражданские права в СССР. Любопытно, что слово «диссидент» в лексиконе КГБ появилось после публикации «Мемуаров» Н.С. Хрущева.
8. Когда впервые, кажется, у Марка Солонина, я прочел, что КГБ плотно опекал профессиональных западных историков, я подумал, что это натяжка. Но Семенихин описывает несколько мероприятий с участием заграничных историков, причем по случаю одного из них «было поднято на ноги все 5-е Управление и его агентура». Поэтому плотная опека КГБ над исторической наукой на Западе (!) - это не преувеличение.
9. Никаких иллюзий относительно советской действительности у сотрудников КГБ не было: «Лишь в одном из своих основных занятий - лжи - они (партаппарат) достигли невероятных вершин. Рейган как-то опрометчиво назвал СССР «Империей зла», но он ошибся, хотя и ненамного. Мы - жители империи лжи, которой пропитано все наше существование от рождения до смерти». Характерный эпизод: Григ пишет о том, как эпидемия холеры, разразившаяся в Казани и еще где-то, напугала руководство. И что же? «Медикам было стыдно признать в отчете, что санитарное состояние городов, где были вспышки холеры, привело их самих в ужас. Поэтому они оказывали посильное давление на Н. (генерала КГБ), стремясь отметить в отчете, что инфекция занесена из-за рубежа через Астрахань».
«Телогрейка, валенки с галошами, сумки или мешки с провизией, смолоду спившийся муж, душная, потная комната или изба, где рядом спят (или не спят) родители и сопливые шумные дети, а чуть подалее - и мелкая скотина, тяжкий труд в поле или на заводе, где тоже грязь, мат и хулиганье, норовящее «подержаться», о красивой одежде и белье и речи нет... Рождаются и умирают в резиновых сапогах». Это он о советских женщинах, живущих в провинции.
10. Но при этом страну развалили все-таки проклятые наймиты Запада: «Думаю, нынешнее состояние разгромленной и стремительно разоряемой страны, превращение ее в сплошную «зону бедствия» есть результат долгой, прекрасно спланированной, тонкой работы американских и швейцарских банков и корпораций в союзе с международной экономической элитой». А может, дело не в банках? Просто надоело рождаться и умирать в телогрейках? Или хватило ума догадаться, что система, которая заставляет рождаться и умирать в телогрейках… да просто сказать - эта сраная страна - недостойна существования?
Автор - Евгений Григ; псевдоним Евгения Григорьевича Семенихина, офицера КГБ, 33 года проработавшего в ведомстве, в основном, в 5-м Управлении - борьба с идеологическими диверсиями. Начинал Евгений Григорьевич 19-летним подростком на должности филера или топтуна (в т.н. «наружке»). Получив образование и занимаясь саморазвитием, он смог претендовать на более весомые роли, и в какой-то момент даже рассматривался в качестве кандидата на должность Директора представительства ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам) в США.
Книга написана в 1994 году, и тогда многие вещи еще не успели стать тенденцией, но сейчас, спустя четверть века, когда известно, к чему пришла Россия (к чекистскому государству), многое, о чем пишет Григ, представляется фрагментами какого-то незавершенного, но очень важного тренда.
Несколько важных выводов:
1. Контроль КГБ над советским обществом был тотальным. Но это мы знали и без Грига.
2. Вероятно, КГБ был единственной организацией в стране, устремленной в будущее. Именно поэтому он и оказался хозяином «будущего». Где партаппарат, комсомол, интеллигенция, диссиденты, профсоюзы, цеховики, демократы конца 80-х и т.д.? Все эти социальные и профессиональные группы остались там - в советском прошлом. А КГБ - вот оно, на самой вершине.
Как им это удалось? А вот как: «Прошло очередное совещание о работе с агентурой, из которого особенно запомнились слова покойного Александра Ивановича Куликова (Маршала): «Нетленные ценности создают те работники, которые привлекают к сотрудничеству с нами людей, устремленных в будущее. Тех, кто вместе с нами долго будут являться инструментом практического осуществления политики государства и средством обеспечения его безопасности...»
«…мы слышали от Ф. Д. (Филиппа Денисовича Бобкова) много раз: через дела надо видеть процессы, имеющие место в обществе».
Филипп Бобков
3. Советские граждане охотно шли на сотрудничество с КГБ. Пример: «Когда уезжавшие на учебу (в Англию) собрались в Москве, почти половина из группы в тридцать человек жаждала встретиться со мной (представителем КГБ в поездке) и получить инструкции по подглядыванию и подслушиванию друг за другом».
Работу КГБ воспринимали как нечто естественное, даже если она была незаконна и аморальна: «Перебираясь из одного института АН в другой, я шел по его (объекта оперативной разработки, профессионального философа) «следам», расспрашивал руководителей, ученых секретарей, кадровиков. Меня поражало, с какой готовностью они вываливали все, что знали о «Доценте», в том числе и, с их точки зрения, негатив - самовлюбленность, левацкие замашки, увлечение Контом (не путать с Кантом!). И никто не задал мне - и себе, черт возьми! - вопрос: а что вам, молодой человек, здесь вообще-то надо? Секретов у нас никаких, иностранцев - в год по чайной ложке, за рубеж посылаем достойнейших. Какого же дьявола КГБ делать в философии? Но нет, и мои визиты, и готовность оказать мне помощь - все это было, похоже, для ученых совершенно естественным».
«Работа шла своим чередом, в том числе и вербовочная. За долгие годы этих занятий я пришел к твердому выводу, что противостояние «спецслужба - кандидат на вербовку» в нашей стране, при нашем тогдашнем строе неизбежно заканчивалась вербовкой. Исключения редки, их можно отбросить без комментариев».
4. Контроль над иностранцами, приезжавшими в СССР, и над советскими гражданами, выезжавшими в загранкомандировки, был сверхтотальным. Григ описывает слежку за камердинером английского посла. Этот человек, очевидно, очень нездоровый, ходил по московским общественным туалетам и ни с кем не заговаривая, минут по сорок просто стоял там, «с видимым удовольствием вдыхая воздух». В КГБ решили, что камердинер - гей. «В этих случаях «линейщики» привозили туда (в туалеты) - каждый раз другого - молодых людей различной внешности и по-разному одетых. Мы понимали, что это агенты из числа «голубых» и старались не пялить на них глаза, не смущать их. На вид они были вполне нормальные ребята. Но ничего из наших совместных стараний не вышло. Камердинер не проявил интереса ни к кому из них, а мы так и не разгадали секрета его загадочной привязанности к местам общественного пользования».
В свете этого скандальный «доклад» о Трампе и его вуайеристских упражнениях в московских гостиницах не представляется фантастикой.
5. Профессиональные сотрудники КГБ, т.е. окончившие специальное учебное заведение при Комитете и начинавшие карьеру в Комитете, уже в советские времена видели себя неким Орденом. Поэтому декларации некоторых современных чекистов о том, что они представляют собой некое «новое дворянство», т.е. аристократию, представляются естественными.
«В азарте, риске, увлеченности работой, принадлежности к Ордену, казалось, что КГБ - отдельно существующее царство непорочных рыцарей. О том, что тогда творилось в обществе, мы знали немало. Речи вождей, пресса, назидания начальников, Моральный кодекс строителя коммунизма воспринимались нами так же, как и всеми другими хоть сколько-нибудь думавшими гражданами огромной нескладной страны. Но Орден казался нам самостоятельной частью гниловатой системы, и думалось, что он призван исправить ее «отдельные, порой встречающиеся» недостатки». Если вдуматься, это просто политическая декларация. И она реализована.
«Вообще сознание собственной исключительности, пожалуй, наиболее характерная черта (может быть, болезнь?) менталитета любого спецслужбиста. Часто она трансформируется в ощущение превосходства над окружающими, и с этого момента человек становится опасным для общества».
6. Кто же мешал этому «Ордену»? Профессиональные сотрудники КГБ ненавидели выходцев из партийного и комсомольского аппаратов, вообще ненавидели партийный аппарат и просто мечтали от него избавиться. Что, собственно, и произошло в начале 90-х. Между прочим, Андропов, Чебриков, Крючков тоже были командированными в КГБ партаппаратчиками. Он так и пишет: «этих людей в КГБ ненавидели всегда, исключения были чрезвычайно редки».
7. Как ни странно, Григ с сочувствием пишет о советских диссидентах, с которыми он боролся: «Нашими объектами стали плохо одетые, задерганные и озлобленные люди, пытавшиеся добиться справедливости и найти правду в стране, где ни того, ни другого нет до сих пор». А однажды, в кафедральном соборе Ковентри, он даже пожертвовал деньги («монету») в пользу борцов за гражданские права в СССР. Любопытно, что слово «диссидент» в лексиконе КГБ появилось после публикации «Мемуаров» Н.С. Хрущева.
8. Когда впервые, кажется, у Марка Солонина, я прочел, что КГБ плотно опекал профессиональных западных историков, я подумал, что это натяжка. Но Семенихин описывает несколько мероприятий с участием заграничных историков, причем по случаю одного из них «было поднято на ноги все 5-е Управление и его агентура». Поэтому плотная опека КГБ над исторической наукой на Западе (!) - это не преувеличение.
9. Никаких иллюзий относительно советской действительности у сотрудников КГБ не было: «Лишь в одном из своих основных занятий - лжи - они (партаппарат) достигли невероятных вершин. Рейган как-то опрометчиво назвал СССР «Империей зла», но он ошибся, хотя и ненамного. Мы - жители империи лжи, которой пропитано все наше существование от рождения до смерти». Характерный эпизод: Григ пишет о том, как эпидемия холеры, разразившаяся в Казани и еще где-то, напугала руководство. И что же? «Медикам было стыдно признать в отчете, что санитарное состояние городов, где были вспышки холеры, привело их самих в ужас. Поэтому они оказывали посильное давление на Н. (генерала КГБ), стремясь отметить в отчете, что инфекция занесена из-за рубежа через Астрахань».
«Телогрейка, валенки с галошами, сумки или мешки с провизией, смолоду спившийся муж, душная, потная комната или изба, где рядом спят (или не спят) родители и сопливые шумные дети, а чуть подалее - и мелкая скотина, тяжкий труд в поле или на заводе, где тоже грязь, мат и хулиганье, норовящее «подержаться», о красивой одежде и белье и речи нет... Рождаются и умирают в резиновых сапогах». Это он о советских женщинах, живущих в провинции.
10. Но при этом страну развалили все-таки проклятые наймиты Запада: «Думаю, нынешнее состояние разгромленной и стремительно разоряемой страны, превращение ее в сплошную «зону бедствия» есть результат долгой, прекрасно спланированной, тонкой работы американских и швейцарских банков и корпораций в союзе с международной экономической элитой». А может, дело не в банках? Просто надоело рождаться и умирать в телогрейках? Или хватило ума догадаться, что система, которая заставляет рождаться и умирать в телогрейках… да просто сказать - эта сраная страна - недостойна существования?