"Обязательная гетеросексуальность: преследование лесбиянок", Дайана Рассел. Часть 2
"Обязательная гетеросексуальность: преследование лесбиянок" из книги Дайаны Рассел "Преступления против женщин: заседания международного трибунала". Часть 2
(часть 1)
(часть 3)
Свидетельства 3, 4, 5, 6 и 7: Германия
Это свидетельство было подготовлено женщинами из Lesbian Action Center в Западном Берлине.
Дискриминация лесбиянок представляет собой крайний случай сексуального подавления женщин. Именно здесь мужской страх сексуальности независимой женщины показывает себя наиболее ярко. Своим образом жизни лесбиянки представляют угрозу самим основаниям патриархального общества, браку и семье. Поскольку считается, что женщины не должны развивать свою собственную сексуальность, то сексуальные потребности женщин, не связанные с мужчинами, запрещены. Поскольку только пенетрация, осуществляемая мужчиной, считается сексом, каждая женщина, осознающая, что она не нуждается в мужчине для сексуального удовлетворения или попросту не хочет его, нападет на сексуальную монополию мужчин и их доминирование. Именно поэтому лесбиянок провозглашают девиантными, а если они являются открытыми лесбиянками, их дискриминируют и преследуют.
В январе 1973-го в газетах Западной Германии началась кампания по дискриминации лесбиянок. Это послужило толчком к манипуляции общественным мнением относительно последующего суда над двумя лесбиянками осенью 1974-го. На основании обобщения нескольких случаев утверждалось, что все лесбиянки склонны к совершению преступлений. В серии статей «Преступления лесбиянок», опубликованной в газете Bild, утверждалось: «Когда две женщины понимают, что они любят друг друга, они часто способны на ужасные поступки» (25 января 1973); «Любовь женщины к женщине часто приводит к катастрофе» (27 января 1973); «Нет ничего необычного в том, что любовь женщины к женщине часто приводит к серьезному преступлению» (2 февраля 1973). Чтобы доказать эти утверждения, цитировали исследователя секса, профессора фон Хантиха, который писал, что «их страсть может привести к самым ужасающим конфликтам, к брошенным детям и испорченным бракам, ко всякого рода несчастьям, убийствам и суициду» (28 августа 1974).
Этот «страх перед ведьмами» стал благодатной почвой для обсуждения суда над лесбиянками Джуди Андерсон и Мэрион Иннс осенью 1974 г. Женщин обвиняли в том, что они спланировали убийство мужа Мэрион и заплатили некоему Дэну Петерсону за его исполнение. Предполагалось, что это будет процесс об убийстве, но это стало шоу-процессом о женской сексуальности, из которой исключены мужчины. Это стало судом над ведьмами. Суд, состоящий из одной женщины и шести мужчин-экспертов, должен был вынести приговор по поводу убийства, но при этом не мог понять стоящего за ним принуждения к гетеросексуальности и, следовательно, не мог судить честно. Хотя судья решил, что это процесс об убийстве, это решение не уберегло его от того, чтобы во время процесса детально не описывалось, как долго, где и как Мэрион Иннс и Джуди Андерсон спали вместе и что они чувствовали, когда прикасались друг к другу. Кроме того, публично зачитывалась их любовная переписка.
Судья отказывался принимать обвинения в разврате, ведь для него было важно знать, что «эти две даже ложились одна на другую в ванне» и что «пальцы на ногах Джуди Андерсон трепетали, когда к ней прикасалась Мэрион» (Bild, август 1974). Судья хотел все это знать только лишь для того, «чтобы понять из этих описаний, имеются ли какие-либо психические расстройства, которые можно было бы расценить в качестве смягчающих обстоятельств при вынесении приговора». Судья продолжал отрицать сексуальный контекст разбирательства и позволил публике, журналистам и фотографам присутствовать на заседаниях практически без ограничений.
Под личиной толерантности был полностью дозволен злорадный вуайеризм. Подсудимых против их воли заставляли публично говорить об их интимных отношениях, а их адвокаты не делали ничего для защиты своих клиентов от публичного разбирательства. Это уникальный случай в судебной практике Западной Германии - как правило, публике не разрешается присутствовать на разбирательствах, посвященных сексуальным преступлениям или разводам. Кроме того, защита основывалась на концепции ограниченной вменяемости во время совершения преступления: считалось, что Марион Иннс и Джуди Андерсон были душевнобольными: их свела с ума лесбийская любовь.
Обе женщины были приговорены к пожизненному заключению. Суровость приговора обвинение объясняло следующим образом: «Если мы примем во внимание «смягчающие обстоятельства», это развяжет руки гомосексуалам». Сильнейшее давление, принуждающее людей быть гетеросексуальными, нельзя выразить яснее.
Газетами немедленно растаскивалась каждая подробность суда. Мужчины-журналисты жадно надеялись узнать детали сексуальной жизни лесбиянок и получить хоть какие-то представления о таких сильных эмоциях. Сам этот ужасный случай рассматривался как результат пуританского воспитания, которое получили обе женщины, их сложных отношений с матерями и того, что будучи детьми, они столкнулись с неподходящими мужчинами и были изнасилованы. Их детство и подростковый возраст привели к разным итогам: Марион хотела быть женщиной и жить с мужчиной, а Джуди этого никогда не хотела.
Гетеросексуальное сознание всегда относилось к лесбиянкам статически и вне жизни общества; единственное, что оно может, так это воспринимать женскую гомосексуальность в терминах маскулинно-фемининной дихотомии. Другими словами, гетеросексуалы считают, что есть женщины, напуганные мужчинами и поэтому живущие с заменителями мужчин, и есть женщины, конкурирующие с мужчинами, и сами становящиеся заменителями мужчин. Еще в ходе судебного разбирательства в Итцехохе, в Quick Magazine появилась серия зарисовок авторства Марион Иннс, которая продала их газете за двадцать тысяч марок ($7,782) В этих зарисовках, посвященных детальному описанию отношений между Марион Иннс и Джуди Андерсон, была отражена категоризация, с которой общество давит на лесбиянок. Джуди описывалась как та, что заказала убийство, а Марион - как бисексуалка, позволившая уговорить себя на сотрудничество. Главной же темой было представление Марион Иннс как соблазненной. Как здравомыслящая, «совершенно нормальная женщина», из-за сексуальных неудач своего мужа Марион подпала под влияние «капризной, ревнивой, мощной лесбиянки». Считалось, что Джуди Андерсон доминировала над своими бывшими гетеросексуальными друзьями, используя секс и ласку. Марион готовит, носит платья и ведет себя «нерешительно», как женщина. Джуди пьет пиво, носит брюки, рубашки и галстуки и имеет только одну цель: доминировать над друзьями. Quick объясняет это следующим образом: «Природа наделила Джуди высоким содержанием мужских гормонов. Было доказано, что женщины с высоким уровнем мужских гормонов чрезмерно сексуальны и, кроме того, похожи на мужчин в некоторых других вещах. Например, они всегда хотят доминировать». За этим описанием Джуди Андерсон стоит множество стереотипов о мужчинах, а также общепринятый миф о необычайной страстности лесбиянок. В своих мемуарах Марион Иннс предстает женщиной, попавшей в конфликт послушания и в то же время желающей быть нормальной; она обвиняет своего мужа в том, что это он, из-за своей эмоциональной холодности и импотенции, подтолкнул ее в руки лесбиянки и, следовательно, к преступлению. Эта история якобыбезоговорочно требует значительного смягчения приговора для Марион Иннс - если вовсе не освобождения, ведь кто действительно виновен, так это сексуально ненормальная лесбиянка Джуди Андерсон.
В номере Bild от 21 февраля 1976 г. появилась следующая заметка: «Марион Иннс, лесбиянка-убийца, выходит замуж за официанта. Они познакомились, когда он покупал обстановку дома Иннс с аукциона. Сейчас в его спальне стоит двуспальная кровать небесно-голубого цвета, в которой она обманывала своего мужа и спала со своей любовницей. Этот 45-летний мужчина убежден, что с помощью его любви Марион Иннс снова станет нормальной женщиной». Гетеросексуальное общество затащило обратно женщину, которая чуть было его не покинула. Сейчас нет ничего, что могло бы вызвать пересмотр приговора. Пресса и судебная система преуспели, и разрушение лесбийских любовных отношений прошло на ура. Теперь две женщины ненавидят друг друга. То, каким образом была преподнесена их история, не оставляет никаких сомнений в том, что есть только два типа сексуальности: маскулинная и фемининная. Джуди Андерсон, которая всегда считала, что ее отношения с мужчинами похожи на изнасилование и поэтому отказалась от них, - вот кто истинный враг, вот та смешная подделка под мужчину, от которой Марион удалось избавиться.
По контрасту с сенсационным судебным процессом в Итцхохе, сейчас я приведу несколько примеров повседневного и кажущегося банальным опыта лесбиянок. Гораздо больше, чем в этом громком процессе, где свидетельства дискриминации совершенно ясны, эта повседневная дискриминация перемалывает нас и начинает сказываться на всех нас. Внутри четырех стен лесбийских организаций мы еще можем избежать мужчин. Но в школе, на работе, на улице и вообще где бы то ни было мы все - поодиночке, мы напуганы, и этот страх вынуждает нас приспосабливаться. Итак, первый сюжет о ежедневной дискриминации, от которой страдаем все мы.
Весной 1975 г. я и М. пошли к доктору-женщине, у которой я наблюдалась еще со времен своего брака. Она была нашим семейным доктором. Я знала ее как дружелюбную и добросовестную женщину, для которой было важно иметь хорошие отношения с пациентами и с которой я уже несколько раз разговаривала по поводу моих личных неприятностей. Несколько часов мы прождали в комнате ожидания. Мы держали друг друга за руку, и для других пациентов должно было стать ясно, что мы лесбиянки. Наконец вызвали М., но она была лишь быстро осмотрена доктором. Ей диагностировали запущенный случай пневмонии, но доктор отказалась дальше лечить М. на том основании, что М. живет в другом квартале города. Также врач не порекомендовала М. другого доктора. Потом вызвали меня. Я как раз ела конфету, и она прошипела: «Для начала закончи есть. Я терпеть не могу жующих пациентов» и вызвала следующего пациента. Когда он не откликнулся, я сказала, что я закончила, но она прошипела мне опять: «Ты можешь и подождать!» Мы ушли. На следующей день, без всяких вопросов и комментариев, она по почте прислала мне больничный для моего работодателя.
Второй пример ежедневной дискриминации. С 1974 по 1975 гг. я посещала профессиональное училище. Учитель истории и биологии вел себя очень высокомерно и авторитарно, поэтому я всегда злилась и агрессивно на него реагировала. Четверть года мы относились друг к другу со скрытой агрессией или открыто кричали друг на друга. Вероятно, он никогда не встречал женщину, которая отвергала бы его так откровенно. Он не позволял мне участвовать в дискуссиях и описывал меня как особо агрессивную и с патологиями. Когда его не было в кабинете, класс был на мой стороне, но во время уроков все хранили молчания и пугались любых споров между нами. Кроме того, он считал меня агитатором и пугал жутким последствиями, если вдруг класс меня поддержит. К тому моменту большая часть класса знала, что я лесбиянка. Это стало любимой притчей в учительской. Для этого конкретного учителя это совершенно естественно вписывалось в его представление обо мне как об агрессивной особе с патологиями. При первой же возможности он использовал это как оружие против меня - благо, биология отлично для этого подходила.
Во рамках урока о наследственности он заговорил о сексуальных отклонениях, подошел к вопросу гомосексуальности и наконец нанес удар. Он не говорил о гомосексуальности в общих терминах, как это принято у ученых; вместо этого он совершенно явно говорил о лесбиянках, которые, говорил он, особо агрессивны по причине наследственности. Мне было совершенно ясно, что он целится в меня, а по лицам других студентов я могла видеть, что и до них дошло, что он имеет в виду. Наступила мертвая тишина, не было ни звука, ни один карандаш не упал. Я задрожала и начала давиться, думая при этом: «Только не плачь, не плачь, не дай ему еще и этого триумфа». Класс не знал, как им реагировать.
Моя попытка принять меры против него в рамках Школьного Акта провалились, потому что класс меня не поддержал. Я звонила своей учительнице немецкого и просила ее попытаться прекратить то, как он себя ведет по отношению ко мне. Я рассказала ей, что я была в организации поддержки гомосексуалов, я осознаю, что со мной происходит и горда быть лесбиянкой. Она пообещала не упоминать этого на учительских собраниях, но на самом деле не сдержала обещания. Контратака пришла быстрее, чем я ожидала. На этот раз он сразу начал разговор с лесбиянок. Посмотрев на меня, он сказал: «Если ты чувствуешь, что на тебя нападают как на лесбиянку, это всего лишь мания преследования и указывает на твои психопатологии». На этот раз я не осталась молчать и дала выход своему гневу. Как и ожидалось, на экзамене он поставил мне плохие оценки.
Для того чтобы выжить в этой ежедневной борьбе с учителями, работодателями, коллегами, родителями, институтами и всем гетеросексуальным окружением, лесбиянки должны организовываться. Для того чтобы видеть и проживать нашу любовь к женщинам позитивно, нам необходимы контакты и дискуссии, постоянная работа, квартиры с другими лесбиянками. Сам факт того, что мы организовываемся, имеет политические нотки, и это тот самый пункт, почему быть лесбиянкой означает конкретную угрозу патриархальному обществу. Это угроза, потому что, поступая так, мы наглядно противостоим двум базовым требованиям, на которых стоит патриархальная система - гетеросексуальность и изоляция женщин. Так как многие женщины не рассматривают организацию как возможность улучшения своей жизни, мы должны их переубедить - для начала словами.
Пресса натравливает организованных лесбиянок на неорганизованных, но это совсем не означает, что последние ею неожиданно принимаются. В тот момент, когда лесбиянки появляются как организованные и борющиеся за свои права, сам механизм дискриминации становится другим. Журналист издания Neue Revue (№25, 1974) пишет, что он не видит смысла в организациях лесбиянок, потому что гомосексуальные женщины «никогда уголовно не преследовались в Германии и публика едва ли чувствует себя оскорбленной до тех пор, пока лесбиянки не высовываются. Только когда они начинают высказываться, они становятся посмешищем и часто даже скандалом». Но поодиночке лесбиянки бессильны в этой гетеросексуальной среде. У нас есть выбор: смиренно отступить в изоляцию или присоединиться к лесбийским организациям, с помощью которых можно преодолеть стереотипы и бороться с дискриминацией.
Лесбиянки, вынужденные в лучшие годы своей жизни постоянно иметь дело с тем, что они с одной стороны, не «женственные» женщины, а, с другой, и не мужчины, не понаслышке знают, что о проблемах с идентичностью не всегда легко говорить. Как женщины, лесбиянки подвержены дискриминации, с которой сталкиваются все женщины в патриархальном обществе. Однако ликвидация дискриминации гетеросексуальных женщин еще не означает ликвидации специфической дискриминации лесбиянок.
Свидетельство 8: Голландия
Безусловно, преследование гомосексуальных женщин до сих пор сохраняется в Нидерландах. Речь не о законе: в соответствии с законом, дискриминация запрещена. Я только что выслушала свидетельства германских и норвежских женщин, и я абсолютно уверена, что голландки бы полностью согласились со всем сказанным. Я хочу привести в пример голландку, которая после тринадцати лет брака бросила свою замужнюю жизнь и вышла из-под давления своего мужа - потому что полюбила женщину.
Оставив мужа, она также вынуждена была оставить детей. Она видится с ними очень редко: ее бывший муж следит за тем, чтобы у нее не осталось связей с ее детьми и их общими бывшими друзьями, он не хочет, чтобы дети имели с ней какие-либо контакты, потому что она находится в гомосексуальных отношениях. Эта женщина потеряла своих детей, свою работу, свой социальный статус. Сейчас она ищет другую работу, но ей уже несколько раз отказывали на основании того, что она разведена. Представим, что она осмелилась бы сказать, кто она на самом деле: лесбиянка, любящая женщин. Она только-только начинает открывать себя, но она уже вынуждена скрывать свою идентичность, которую она с таким трудом осознала. Из-за того, что она не может позволить себе быть честной при поиске работы, она снова вынуждена жить жизнью, которую она не выбирала.
Многие женщины пережили нечто подобное. В Голландии женщин не запирают в лагеря, но это не означает, что эта страна - рай для гомосексуалов. Здесь лесбиянок дискриминируют при приеме на работу, при поиске жилья, при попытках получить опеку над своими детьми в случае развода. Если ты осмеливаешься принять участие в телепрограмме, посвященной гомосексуальным женщинам, тебя уволят - именно это случилось с одной женщиной всего лишь месяц назад. Лесбиянок игнорируют мужчины в гей-движении и игнорируют женщины в женских движениях. Часто очень трудно распознать дискриминацию, потому что множество женщин до сих пор не осмеливаются себе признаться в том, что они гомосексуальны. Здесь мы среди единомышленниц, у нас есть поддержка, но есть тысячи женщин в Голландии, которые пока не с нами, но очень хотели бы.
(часть 1)
(часть 3)
Свидетельства 3, 4, 5, 6 и 7: Германия
Это свидетельство было подготовлено женщинами из Lesbian Action Center в Западном Берлине.
Дискриминация лесбиянок представляет собой крайний случай сексуального подавления женщин. Именно здесь мужской страх сексуальности независимой женщины показывает себя наиболее ярко. Своим образом жизни лесбиянки представляют угрозу самим основаниям патриархального общества, браку и семье. Поскольку считается, что женщины не должны развивать свою собственную сексуальность, то сексуальные потребности женщин, не связанные с мужчинами, запрещены. Поскольку только пенетрация, осуществляемая мужчиной, считается сексом, каждая женщина, осознающая, что она не нуждается в мужчине для сексуального удовлетворения или попросту не хочет его, нападет на сексуальную монополию мужчин и их доминирование. Именно поэтому лесбиянок провозглашают девиантными, а если они являются открытыми лесбиянками, их дискриминируют и преследуют.
В январе 1973-го в газетах Западной Германии началась кампания по дискриминации лесбиянок. Это послужило толчком к манипуляции общественным мнением относительно последующего суда над двумя лесбиянками осенью 1974-го. На основании обобщения нескольких случаев утверждалось, что все лесбиянки склонны к совершению преступлений. В серии статей «Преступления лесбиянок», опубликованной в газете Bild, утверждалось: «Когда две женщины понимают, что они любят друг друга, они часто способны на ужасные поступки» (25 января 1973); «Любовь женщины к женщине часто приводит к катастрофе» (27 января 1973); «Нет ничего необычного в том, что любовь женщины к женщине часто приводит к серьезному преступлению» (2 февраля 1973). Чтобы доказать эти утверждения, цитировали исследователя секса, профессора фон Хантиха, который писал, что «их страсть может привести к самым ужасающим конфликтам, к брошенным детям и испорченным бракам, ко всякого рода несчастьям, убийствам и суициду» (28 августа 1974).
Этот «страх перед ведьмами» стал благодатной почвой для обсуждения суда над лесбиянками Джуди Андерсон и Мэрион Иннс осенью 1974 г. Женщин обвиняли в том, что они спланировали убийство мужа Мэрион и заплатили некоему Дэну Петерсону за его исполнение. Предполагалось, что это будет процесс об убийстве, но это стало шоу-процессом о женской сексуальности, из которой исключены мужчины. Это стало судом над ведьмами. Суд, состоящий из одной женщины и шести мужчин-экспертов, должен был вынести приговор по поводу убийства, но при этом не мог понять стоящего за ним принуждения к гетеросексуальности и, следовательно, не мог судить честно. Хотя судья решил, что это процесс об убийстве, это решение не уберегло его от того, чтобы во время процесса детально не описывалось, как долго, где и как Мэрион Иннс и Джуди Андерсон спали вместе и что они чувствовали, когда прикасались друг к другу. Кроме того, публично зачитывалась их любовная переписка.
Судья отказывался принимать обвинения в разврате, ведь для него было важно знать, что «эти две даже ложились одна на другую в ванне» и что «пальцы на ногах Джуди Андерсон трепетали, когда к ней прикасалась Мэрион» (Bild, август 1974). Судья хотел все это знать только лишь для того, «чтобы понять из этих описаний, имеются ли какие-либо психические расстройства, которые можно было бы расценить в качестве смягчающих обстоятельств при вынесении приговора». Судья продолжал отрицать сексуальный контекст разбирательства и позволил публике, журналистам и фотографам присутствовать на заседаниях практически без ограничений.
Под личиной толерантности был полностью дозволен злорадный вуайеризм. Подсудимых против их воли заставляли публично говорить об их интимных отношениях, а их адвокаты не делали ничего для защиты своих клиентов от публичного разбирательства. Это уникальный случай в судебной практике Западной Германии - как правило, публике не разрешается присутствовать на разбирательствах, посвященных сексуальным преступлениям или разводам. Кроме того, защита основывалась на концепции ограниченной вменяемости во время совершения преступления: считалось, что Марион Иннс и Джуди Андерсон были душевнобольными: их свела с ума лесбийская любовь.
Обе женщины были приговорены к пожизненному заключению. Суровость приговора обвинение объясняло следующим образом: «Если мы примем во внимание «смягчающие обстоятельства», это развяжет руки гомосексуалам». Сильнейшее давление, принуждающее людей быть гетеросексуальными, нельзя выразить яснее.
Газетами немедленно растаскивалась каждая подробность суда. Мужчины-журналисты жадно надеялись узнать детали сексуальной жизни лесбиянок и получить хоть какие-то представления о таких сильных эмоциях. Сам этот ужасный случай рассматривался как результат пуританского воспитания, которое получили обе женщины, их сложных отношений с матерями и того, что будучи детьми, они столкнулись с неподходящими мужчинами и были изнасилованы. Их детство и подростковый возраст привели к разным итогам: Марион хотела быть женщиной и жить с мужчиной, а Джуди этого никогда не хотела.
Гетеросексуальное сознание всегда относилось к лесбиянкам статически и вне жизни общества; единственное, что оно может, так это воспринимать женскую гомосексуальность в терминах маскулинно-фемининной дихотомии. Другими словами, гетеросексуалы считают, что есть женщины, напуганные мужчинами и поэтому живущие с заменителями мужчин, и есть женщины, конкурирующие с мужчинами, и сами становящиеся заменителями мужчин. Еще в ходе судебного разбирательства в Итцехохе, в Quick Magazine появилась серия зарисовок авторства Марион Иннс, которая продала их газете за двадцать тысяч марок ($7,782) В этих зарисовках, посвященных детальному описанию отношений между Марион Иннс и Джуди Андерсон, была отражена категоризация, с которой общество давит на лесбиянок. Джуди описывалась как та, что заказала убийство, а Марион - как бисексуалка, позволившая уговорить себя на сотрудничество. Главной же темой было представление Марион Иннс как соблазненной. Как здравомыслящая, «совершенно нормальная женщина», из-за сексуальных неудач своего мужа Марион подпала под влияние «капризной, ревнивой, мощной лесбиянки». Считалось, что Джуди Андерсон доминировала над своими бывшими гетеросексуальными друзьями, используя секс и ласку. Марион готовит, носит платья и ведет себя «нерешительно», как женщина. Джуди пьет пиво, носит брюки, рубашки и галстуки и имеет только одну цель: доминировать над друзьями. Quick объясняет это следующим образом: «Природа наделила Джуди высоким содержанием мужских гормонов. Было доказано, что женщины с высоким уровнем мужских гормонов чрезмерно сексуальны и, кроме того, похожи на мужчин в некоторых других вещах. Например, они всегда хотят доминировать». За этим описанием Джуди Андерсон стоит множество стереотипов о мужчинах, а также общепринятый миф о необычайной страстности лесбиянок. В своих мемуарах Марион Иннс предстает женщиной, попавшей в конфликт послушания и в то же время желающей быть нормальной; она обвиняет своего мужа в том, что это он, из-за своей эмоциональной холодности и импотенции, подтолкнул ее в руки лесбиянки и, следовательно, к преступлению. Эта история якобыбезоговорочно требует значительного смягчения приговора для Марион Иннс - если вовсе не освобождения, ведь кто действительно виновен, так это сексуально ненормальная лесбиянка Джуди Андерсон.
В номере Bild от 21 февраля 1976 г. появилась следующая заметка: «Марион Иннс, лесбиянка-убийца, выходит замуж за официанта. Они познакомились, когда он покупал обстановку дома Иннс с аукциона. Сейчас в его спальне стоит двуспальная кровать небесно-голубого цвета, в которой она обманывала своего мужа и спала со своей любовницей. Этот 45-летний мужчина убежден, что с помощью его любви Марион Иннс снова станет нормальной женщиной». Гетеросексуальное общество затащило обратно женщину, которая чуть было его не покинула. Сейчас нет ничего, что могло бы вызвать пересмотр приговора. Пресса и судебная система преуспели, и разрушение лесбийских любовных отношений прошло на ура. Теперь две женщины ненавидят друг друга. То, каким образом была преподнесена их история, не оставляет никаких сомнений в том, что есть только два типа сексуальности: маскулинная и фемининная. Джуди Андерсон, которая всегда считала, что ее отношения с мужчинами похожи на изнасилование и поэтому отказалась от них, - вот кто истинный враг, вот та смешная подделка под мужчину, от которой Марион удалось избавиться.
По контрасту с сенсационным судебным процессом в Итцхохе, сейчас я приведу несколько примеров повседневного и кажущегося банальным опыта лесбиянок. Гораздо больше, чем в этом громком процессе, где свидетельства дискриминации совершенно ясны, эта повседневная дискриминация перемалывает нас и начинает сказываться на всех нас. Внутри четырех стен лесбийских организаций мы еще можем избежать мужчин. Но в школе, на работе, на улице и вообще где бы то ни было мы все - поодиночке, мы напуганы, и этот страх вынуждает нас приспосабливаться. Итак, первый сюжет о ежедневной дискриминации, от которой страдаем все мы.
Весной 1975 г. я и М. пошли к доктору-женщине, у которой я наблюдалась еще со времен своего брака. Она была нашим семейным доктором. Я знала ее как дружелюбную и добросовестную женщину, для которой было важно иметь хорошие отношения с пациентами и с которой я уже несколько раз разговаривала по поводу моих личных неприятностей. Несколько часов мы прождали в комнате ожидания. Мы держали друг друга за руку, и для других пациентов должно было стать ясно, что мы лесбиянки. Наконец вызвали М., но она была лишь быстро осмотрена доктором. Ей диагностировали запущенный случай пневмонии, но доктор отказалась дальше лечить М. на том основании, что М. живет в другом квартале города. Также врач не порекомендовала М. другого доктора. Потом вызвали меня. Я как раз ела конфету, и она прошипела: «Для начала закончи есть. Я терпеть не могу жующих пациентов» и вызвала следующего пациента. Когда он не откликнулся, я сказала, что я закончила, но она прошипела мне опять: «Ты можешь и подождать!» Мы ушли. На следующей день, без всяких вопросов и комментариев, она по почте прислала мне больничный для моего работодателя.
Второй пример ежедневной дискриминации. С 1974 по 1975 гг. я посещала профессиональное училище. Учитель истории и биологии вел себя очень высокомерно и авторитарно, поэтому я всегда злилась и агрессивно на него реагировала. Четверть года мы относились друг к другу со скрытой агрессией или открыто кричали друг на друга. Вероятно, он никогда не встречал женщину, которая отвергала бы его так откровенно. Он не позволял мне участвовать в дискуссиях и описывал меня как особо агрессивную и с патологиями. Когда его не было в кабинете, класс был на мой стороне, но во время уроков все хранили молчания и пугались любых споров между нами. Кроме того, он считал меня агитатором и пугал жутким последствиями, если вдруг класс меня поддержит. К тому моменту большая часть класса знала, что я лесбиянка. Это стало любимой притчей в учительской. Для этого конкретного учителя это совершенно естественно вписывалось в его представление обо мне как об агрессивной особе с патологиями. При первой же возможности он использовал это как оружие против меня - благо, биология отлично для этого подходила.
Во рамках урока о наследственности он заговорил о сексуальных отклонениях, подошел к вопросу гомосексуальности и наконец нанес удар. Он не говорил о гомосексуальности в общих терминах, как это принято у ученых; вместо этого он совершенно явно говорил о лесбиянках, которые, говорил он, особо агрессивны по причине наследственности. Мне было совершенно ясно, что он целится в меня, а по лицам других студентов я могла видеть, что и до них дошло, что он имеет в виду. Наступила мертвая тишина, не было ни звука, ни один карандаш не упал. Я задрожала и начала давиться, думая при этом: «Только не плачь, не плачь, не дай ему еще и этого триумфа». Класс не знал, как им реагировать.
Моя попытка принять меры против него в рамках Школьного Акта провалились, потому что класс меня не поддержал. Я звонила своей учительнице немецкого и просила ее попытаться прекратить то, как он себя ведет по отношению ко мне. Я рассказала ей, что я была в организации поддержки гомосексуалов, я осознаю, что со мной происходит и горда быть лесбиянкой. Она пообещала не упоминать этого на учительских собраниях, но на самом деле не сдержала обещания. Контратака пришла быстрее, чем я ожидала. На этот раз он сразу начал разговор с лесбиянок. Посмотрев на меня, он сказал: «Если ты чувствуешь, что на тебя нападают как на лесбиянку, это всего лишь мания преследования и указывает на твои психопатологии». На этот раз я не осталась молчать и дала выход своему гневу. Как и ожидалось, на экзамене он поставил мне плохие оценки.
Для того чтобы выжить в этой ежедневной борьбе с учителями, работодателями, коллегами, родителями, институтами и всем гетеросексуальным окружением, лесбиянки должны организовываться. Для того чтобы видеть и проживать нашу любовь к женщинам позитивно, нам необходимы контакты и дискуссии, постоянная работа, квартиры с другими лесбиянками. Сам факт того, что мы организовываемся, имеет политические нотки, и это тот самый пункт, почему быть лесбиянкой означает конкретную угрозу патриархальному обществу. Это угроза, потому что, поступая так, мы наглядно противостоим двум базовым требованиям, на которых стоит патриархальная система - гетеросексуальность и изоляция женщин. Так как многие женщины не рассматривают организацию как возможность улучшения своей жизни, мы должны их переубедить - для начала словами.
Пресса натравливает организованных лесбиянок на неорганизованных, но это совсем не означает, что последние ею неожиданно принимаются. В тот момент, когда лесбиянки появляются как организованные и борющиеся за свои права, сам механизм дискриминации становится другим. Журналист издания Neue Revue (№25, 1974) пишет, что он не видит смысла в организациях лесбиянок, потому что гомосексуальные женщины «никогда уголовно не преследовались в Германии и публика едва ли чувствует себя оскорбленной до тех пор, пока лесбиянки не высовываются. Только когда они начинают высказываться, они становятся посмешищем и часто даже скандалом». Но поодиночке лесбиянки бессильны в этой гетеросексуальной среде. У нас есть выбор: смиренно отступить в изоляцию или присоединиться к лесбийским организациям, с помощью которых можно преодолеть стереотипы и бороться с дискриминацией.
Лесбиянки, вынужденные в лучшие годы своей жизни постоянно иметь дело с тем, что они с одной стороны, не «женственные» женщины, а, с другой, и не мужчины, не понаслышке знают, что о проблемах с идентичностью не всегда легко говорить. Как женщины, лесбиянки подвержены дискриминации, с которой сталкиваются все женщины в патриархальном обществе. Однако ликвидация дискриминации гетеросексуальных женщин еще не означает ликвидации специфической дискриминации лесбиянок.
Свидетельство 8: Голландия
Безусловно, преследование гомосексуальных женщин до сих пор сохраняется в Нидерландах. Речь не о законе: в соответствии с законом, дискриминация запрещена. Я только что выслушала свидетельства германских и норвежских женщин, и я абсолютно уверена, что голландки бы полностью согласились со всем сказанным. Я хочу привести в пример голландку, которая после тринадцати лет брака бросила свою замужнюю жизнь и вышла из-под давления своего мужа - потому что полюбила женщину.
Оставив мужа, она также вынуждена была оставить детей. Она видится с ними очень редко: ее бывший муж следит за тем, чтобы у нее не осталось связей с ее детьми и их общими бывшими друзьями, он не хочет, чтобы дети имели с ней какие-либо контакты, потому что она находится в гомосексуальных отношениях. Эта женщина потеряла своих детей, свою работу, свой социальный статус. Сейчас она ищет другую работу, но ей уже несколько раз отказывали на основании того, что она разведена. Представим, что она осмелилась бы сказать, кто она на самом деле: лесбиянка, любящая женщин. Она только-только начинает открывать себя, но она уже вынуждена скрывать свою идентичность, которую она с таким трудом осознала. Из-за того, что она не может позволить себе быть честной при поиске работы, она снова вынуждена жить жизнью, которую она не выбирала.
Многие женщины пережили нечто подобное. В Голландии женщин не запирают в лагеря, но это не означает, что эта страна - рай для гомосексуалов. Здесь лесбиянок дискриминируют при приеме на работу, при поиске жилья, при попытках получить опеку над своими детьми в случае развода. Если ты осмеливаешься принять участие в телепрограмме, посвященной гомосексуальным женщинам, тебя уволят - именно это случилось с одной женщиной всего лишь месяц назад. Лесбиянок игнорируют мужчины в гей-движении и игнорируют женщины в женских движениях. Часто очень трудно распознать дискриминацию, потому что множество женщин до сих пор не осмеливаются себе признаться в том, что они гомосексуальны. Здесь мы среди единомышленниц, у нас есть поддержка, но есть тысячи женщин в Голландии, которые пока не с нами, но очень хотели бы.