В поисках сына (продолжение 1)
Начало
С этой секунды я действовал, что называется, «на адреналине». Быстро вошёл с улицы в холл и громогласно объявил: от сына пришло сообщение, что он находится в комнате 306.
- Я поднимаюсь наверх, в эту комнату.
- Хорошо… - не помню, кто это сказал: дежурный или сотрудник, составлявший протокол.
Я уже шёл к лестнице. Останавливать меня никто не стал. (Потом выяснилось, что вход на любой этаж отделения, в принципе, свободный, и дежурный не должен останавливать тех, кто зачем-либо туда идёт).
Третий этаж. Дверь в коридор, действительно, заперта. Громко и требовательно стучу. Почти сразу замок щёлкнул. Открыла мне уборщица; рядом с ней стоял оперативник.
- Здесь, в 306-м кабинете, находится мой сын, незаконно задержанный и удерживаемый. Мне необходимо его видеть.
Женщина принялась меня убеждать:
- Да здесь никого нет, кроме нас двоих. Видите - пустой коридор?..
- Я хочу проверить этот кабинет и убедиться в его отсутствии.
В разговор вступил опер:
- Обратитесь к дежурному внизу!
- Дежурный только что сказал мне подняться сюда и самому проверить, нет ли здесь моего сына!
Отчеканив это, я отодвинул оперативника и вошёл в коридор.
- Да смотрите пожалуйста… - растерянно говорила мне в спину уборщица. - Триста шестой - это который?..
Одна дверь… вторая… обе без номеров. Мелькает мысль: «Вот попал… Сейчас придётся у тех же двоих спрашивать…» Третья дверь - и на ней крупно: «306». Открываю - и вижу, наконец, своего сына.
Даниил стоит перед каким-то человеком в штатском. Кроме них в комнате ещё один иди два человека. За несколько секунд до этого сотрудники райотдела обнаружили, что мобилки на столе нет, и приступили к Даниилу с вопросом: ГДЕ?..
- У меня в кармане, - спокойно ответил он.
- Ты что, - … - начал было человек в штатском.
В этот момент в кабинет врываюсь я.
Все поворачиваются ко мне. Беседовавший с Даниилом (он отделён от него и от меня столом) спрашивает что-то вроде: «Кто Вы? Что Вам нужно?»
После быстрого подъёма на третий этаж у меня одышка, поскольку я астматик. Но об этом знает только сын. Потом он, смеясь, рассказал мне, что я со своим срывающимся дыханием напоминал разъярённого быка. В сочетании с тихим голосом и ледяными интонациями это, наверное, производило жутковатое впечатление.
Становлюсь рядом с Даниилом, смотрю в упор на мужчину перед собой и чеканю:
- Я хочу знать, почему здесь, находится мой сын, похищенный и удерживаемый в этом кабинете, при том, что дежурный внизу не имеет информации о его нахождении здесь?!
В следующую пару минут разговор делает несколько оборотов по одному и тому же кругу. - По какой причине задержан мой сын? - Он не задержан. - Даня, идём домой; тебе только что сказали, что ты свободен. - Подождите минутку. - Чего нам ждать? - Мы не может отпустить сейчас Вашего сына. - Значит, он задержан?.. Покажите мне акт о задержании. - Он не задержан. - Даня, вон дверь, пошли домой. - Что Вы им распоряжаетесь, он совершеннолетний. - Скажи мне, совершеннолетний Даниил Новицкий, тебе показывали акт о твоём задержании? - Нет, папа. - Марш домой; там мать внизу с ума сходит, пока ты тут с этими людьми болтаешь. - Подождите минутку…
Устав от этого «бега по кругу», обнимаю сына за плечи и веду его к дверям. Нам никто не мешает. Выходим с Даниилом в коридор и идём к лестнице. Тут нас обгоняет-огибает то самый человек в штатском и становится у нас на пути.
- Ну подождите же, пожалуйста.
Останавливаюсь вместе с Даней в нескольких сантиметрах от него. Холодно спрашиваю:
- Вы собираетесь физически препятствовать нам покинуть это здание?
- Нет, но… Вы знаете, по какой причине здесь Ваш сын?.. Давайте я Вам объясню…
Года три назад, до начала своей правозащитной деятельности, я бы на это купился. Спросил бы: «Почему?» - и разговор бы ушёл в другую сторону. Но сейчас этот фокус не проходит. Отвечаю чуть ли не по слогам:
- Это не имеет значения. Мы говорим о грубейшем нарушении прав моего сына в ходе Ваших процессуальных действий при его задержании.
- Он не задержан!
- Тогда каким юридическим термином Вы обозначите статус моего сына в данный момент и тот факт, что он находится здесь? Предложите, пожалуйста, такой термин. А пока Вы этого не сделали, я вижу только два определения: «задержание» и «похищение».
- Ваш сын - свидетель по делу, которое мы расследуем.
Спохватываюсь.
- А кто Вы? Пожалуйста, представьтесь.
- Пётр Корзун, майор [имя изменено. - Е.Н.].
- Я хочу видеть Ваше удостоверение.
- Вы мне не доверяете?..
…Яркое проявление бинарной логики: вопрос, на который ожидается лишь два возможных ответа, и любой из них мой оппонент использует с пользой для себя. Правильный выход в такой ситуации - найти третий ответ, не вписывающийся в бинарную схему и разрушающий её.
- Я ХОЧУ Вам доверять. Поэтому и прошу показать мне удостоверение.
На лице собеседника что-то вроде лёгкой паники: он не успевает сообразить, обидел я его или похвалил.
- А Вы сами кто? Я тоже хочу увидеть Ваши документы.
Быстро прокручиваю в мозгу ситуацию: он прав. Я увожу от него Даниила, назвавшись его отцом; но так ли это - он не знает. В принципе, я могу оказаться кем угодно, хоть преступником. Поэтому прежним уверенным тоном отвечаю:
- Вне всякого сомнения, это Ваше право.
Благо, паспорт у меня с собой - мне он был нужен в Киеве.
- Вот моя фотография… (перелистываю, держа паспорт перед майором)… а вот запись, что Даниил Новицкий - мой сын.
Мужчина берёт мой документ, смотрит мельком на одну страничку, на другую… Решительно забираю у него паспорт и кладу в карман.
- Теперь я хочу видеть Ваше удостоверение.
Мой «собеседник» вынимает «корочки», открывает. Я беру их у него, подношу ближе к глазам: всё правильно - Корзун Петро, майор, и фотография…
Даниил, стоя рядом, хлопал глазами - такое он видел впервые (да и для меня это оказалось в новинку): я держал в руках милицейское удостоверение, которое обычно ни один сотрудник органов не выпускает из своих рук, даже показывая его кому-то. В этот момент я окончательно понял: действую правильно, и все присутствующие осознают, что правда на моей стороне.
Воспользовавшись этой краткой паузу, майор Корзун, которому я возвращаю его документ, говорит:
- Понимаете, в интересах Вашего сына ещё немного здесь побыть. Давайте я Вам всё же расскажу, в чём дело…
В чём дело, я в общих чертах уже знаю. И у меня нет ни малейшего желания препятствовать тому, чтобы виновные в зверском избиении были найдены и понесли наказание. Переглядываюсь с Даниилом, он кивает: думает так же. Тогда я поворачиваюсь к нему всем корпусом и спрашиваю:
- Даня, ты сам как считаешь: есть ли необходимость тебе ещё о чём-то пообщаться с сотрудниками райотдела, поскольку они утверждают, что ты не задержанный, а свидетель?
- Думаю, да, - отвечает помалкивавший до сей поры сын.
- Хорошо. Тогда я даю тебе полчаса на то, чтобы ты завершил здесь все дела. Но при условии (поворачиваюсь снова к майору и к подошедшим оперативникам): что тебе будет гарантирована телефонная связь с мамой и со мной. Будет?
- Конечно же! - с облегчением отвечают мне. - Пойдёмте в кабинет, мы Вам сейчас всё расскажем. А ты, Даня, подожди в соседней комнате… нет, лучше пойдём с нами, сам расскажешь, чтобы отец поверил.
В кабинете Даниил коротко рассказывает мне о драке, при которой он присутствовал. Майор в это время перекладывает на столе бумаги. Мельком вижу фотографию сына, распечатанную с его странички «вконтакте». Под ней - распечатка изображения с той самой видеокамеры слежения. Изображение достаточно чёткое, участников избиения можно опознать. На сердце полегчало: значит, существуют доказательства того, что в драке Даня не участвовал.
Затем Даниил выходит, а майор вместе с одним из оперативников уверяют меня, что он здесь находится исключительно в качестве свидетеля и что его показания очень важны, поэтому его ПРОСЯТ остаться ещё ненадолго.
Напоминаю, что дал согласие лишь на полчаса и обращаю внимание, что пять минут уже прошли.
- Вы не волнуйтесь. С Вашим сыном нормально обращаются. Его не били.
(Поразительная фраза! По сути, констатация факта: «Да, бить тех, кто к нам попадает - это обычное дело; но в данном случае…»)
- Вы можете его об этом спросить. Спросите, пожалуйста, чтобы потом такой вопрос не возникал!..
Ну, если вы настаиваете… Выхожу из кабинета, открываю соседнюю дверь и громко спрашиваю находящегося там Даниила:
- Даниил, тебя били?
Даня улыбается:
- Нет, папа, вот этого не было.
- Хорошо. Мы с мамой ждём тебя внизу.
Майор провожает меня к лестнице. Вздыхает:
- Я Вас, как отца, конечно, понимаю… А кто поймёт родителей того избитого иностранного студента, который сейчас в реанимации?
Решаю озвучить свою позицию.
- Я тоже немного понимаю Вас в стремлении расследовать уголовное дело. И искренне желаю, чтобы это произошло успешно и побыстрей. И мой сын, как Вы сами сказали, Вам в этом помогает. Но я не понимаю и категорически не принимаю методов, которыми Ваши сотрудники действуют в ходе этого расследования.
На этом и расстаёмся.
Спускаюсь вниз - и почти сразу же появляется адвокат. Мы знакомимся, и я рассказываю ему и жене последние новости о своей встрече с сыном. Адвокат поднимается на третий этаж. Оказывается, дверь уже снова заперли, и на стук не открыли. Поскольку у нас с сотрудниками РОВД существует «получасовая договоренность», адвокат решает не форсировать события и предлагает нам следующий порядок действий. Он отправляется к себе в офис (который находится неподалёку - пройти через парк) и занимается пока другими делами. Мы поддерживаем с ним телефонную связь - и после того, как Даниил выйдет из райотдела, приезжаем к нему, чтобы составить жалобы на незаконные действия представителей МВД.
Марина набирает номер Дани и говорит ему просто:
- Я тебя люблю. Мы с папой тебя ждём внизу.
Вместе с женой выходим из холла на улицу - подышать воздухом. На ступеньках стоит милиционер, составлявший протокол:
- Ну что убедились? (Интонация слегка насмешливая - он явно уверен, что Даниила в отделении нет и не было).
- Убедились. Я нашёл сына там, где и говорил: в 306-й комнате.
На лице милиционера - изумление.
- Да?..
Несколько секунд переваривает ситуацию, а потом растерянно спрашивает:
- А что тогда с заявлением и протоколом будем делать?
- Ничего не будем. Мы подали заявление, пусть его рассмотрят в отделении и дадут нам ответ.
(Минут через пять с тем же ехидным вопросом: «Ну что, нашли сына?.. И где он был?» - к нам, сидящим на лавочке, обратился ещё один сотрудник. И тоже был очень растерян, услышав наш ответ).
Минут через десять из РОВД выходит Максим - второй парень, незаконно задержанный одновременно с Даниилом. Я видел его мельком на третьем этаже. Он подходит к нам. По словам парня, к нему в отделении применяли силу - нанесли удар в грудь, от которого он упал на диван.
- И не пожалуешься на них, - вздыхает Максим. - Они с меня взяли подпись, что я не буду разглашать ничего, что там происходило.
Объясняю ему, что никакой силы такая подпись, взятая под давлением, не имеет, и никаких законных преследований за нарушение «обещания» последовать не может.
Максим уходит, а мы продолжаем ждать сына - надеясь, что он тоже вот-вот появится из дверей.
Если раньше у меня была версия, что происходящее может быть связано с политическими репрессиями из-за партийной принадлежности сына и его вовлечённости в выборы, то теперь она развеялась. Ситуация оказалась значительно проще: сотрудники данного конкретного РОВД искренне старались расследовать уголовное дело - и делали это так, как они умели.
Через 40 минут после своего появления на третьем этаже набираю номер Даниила. Он отвечает:
- Я ещё пока занят тут.
- Но всё в порядке?
- Вроде, да.
- Сколько ты ещё планируешь там быть? Подождать ещё час?
- Давай так.
Адвокат по телефону выражает своё недовольство. Он считает, что ни малейшего реального повода для пребывания Даниила в стенах РОВД нет: за прошедшие 16 часов можно было рассказать всё, о чём знаешь, не меньше десяти раз.
Как выяснилось позже, он был прав. Даниилу больше не задавали никаких содержательных вопросов. Его продолжали держать в отделении, планируя взять его на опознание каких-то деталей на месте происшествия.
Проходит ещё час. Звоню.
- Папа, я ещё здесь нужен.
- Даня, ты сам так считаешь? Или тебя продолжают удерживать, и ты не можешь уйти?
- Ну, и это тоже.
Быстро совещаемся с женой, решаем: она остаётся в отделении, я иду в офис к адвокату; дальнейшие действия зависят от его советов.
Снова набираю номер сына. Гудки вызова… Ответа нет.
Быстрым шагом иду через парк. Минут через пять звонок телефона: Даниил.
- Даня, почему ты не ответил сразу?
- Не слышал звонка… С тобой тут хочет поговорить один из сотрудников.
(Передаёт трубку)
- Здравствуйте, Евгений Павлович! (В голосе - мёд и молоко). Это - такой-то…
От волнения не успеваю запомнить фамилию и звание.
- С вашим сыном всё в порядке. Он свидетель и помогает нам сейчас в проведении расследования.
- Свидетелей приглашают повесткой, а не похищают на улицах по ночам. Как я понимаю, вы продолжаете незаконно удерживать моего сына в отделении?
- Что Вы, нет! Он добровольно с нами сейчас сотрудничает.
- Почему тогда он несколько минут назад не ответил на мой телефонный звонок?
- Это Вы позвонили в тот момент, когда его водили в туалет.
- ВОДИЛИ???!!!.. - на мой возглас оборачиваются прохожие.
В трубке - замешательство.
- Ой, простите, у меня тут другой телефон звонит…
Снова голос Даниила. Говорю ему, что иду к адвокату и что минут через 10-15 мы с ним свяжемся.
Офис юридической консультации. Адвокат сразу же отодвигает в сторону гору бумаг и, выслушав меня, сам звонит сыну.
- Здравствуй, Даниил. Пожалуйста, с этого момента на все вопросы и просьбы отвечай только одно: «Я хочу, чтобы сюда приехал адвокат…» и называй мою фамилию. Дадут что-то подписывать - пиши: «Я хочу, чтобы сюда приехал адвокат…». Спросят: «Ты отказываешься подписывать?» - отвечай: «Нет, я не отказываюсь подписывать. Я хочу, чтобы сюда приехал адвокат…». Тебе сейчас должно быть ясно: все разговоры о том, что ты только свидетель - это для отвода глаз. Со свидетелями так не обращаются, их не удерживают силой. Значит, у милиционеров есть планы использовать впоследствии ситуацию против тебя, приписав тебе соучастие в преступлении. Не нужно помогать им в этом. Ни на какой выезд на место не соглашайся. А теперь дай, пожалуйста, телефон сотруднику, который с тобой сейчас работает.
Я внимательно слушаю, как адвокат объясняет: только что Даниил Новицкий, посоветовавшись с ним, прекратил сотрудничество со следствием, потому что милиционеры ведут игру в одни ворота. Если они заинтересованы в свидетеле и в его показаниях, то им нужно в ответ обеспечивать свидетелю комфорт и безопасность, а не «прессовать» его, грубейшим образом попирая его права.
- Почему вы продолжаете задерживать Новицкого?.. Что значит - «не я решаю»?!.. А кто решает?.. Продиктуйте мне его имя, отчество и телефон.
Набирает только что записанный номер и, когда ему отвечают, представляется и повторяет те же претензии и вопрос. Его собеседник, как можно понять, удивлён: да, дело такое есть… но почему Вы звоните мне? А потому, отвечает адвокат, что Ваш подчинённый такой-то назвал именно Вас в качестве человека, который принимает решения…
Закончив разговор, он встаёт:
- Поехали в райотдел. Их начальник сейчас тоже туда прибудет.
Пока мы добираемся в объезд парка до РОВД, там происходят следующие события.
К этому времени Даниил уже несколько раз задавал вопрос:
- Я могу идти домой?
Ответ каждый раз был отрицательный. Угрозы, правда, временно прекратились. Но после звонка адвоката раздражённый милиционер снова отобрал у моего сына мобилку, положил её на стол и заявил:
- Что ты себе возомнил? Ни на какого адвоката ты права не имеешь. Я его вообще сюда не пущу!..
Однако спустя несколько минут всё изменилось. В кабинет вошёл невысокий полноватый человек в сером костюме. Сотрудники встали: приехало начальство. Вошедший обратился к Даниилу на «Вы», попросил рассказать, что тут происходит. Сын рассказал, что с трудом сдерживал улыбку, глядя на лица присутствующих сотрудников райотдела. Выражение лица начальника тоже менялось: на нём всё явственнее прорисовывалось всё, что он думал о работе своих подчинённых.
Тем временем в РОВД приехали мы. Адвокат сразу же отправился наверх, а я остался с Мариной. Но ненадолго. Минут через пять адвокат позвонил мне:
- Поднимитесь, пожалуйста, на второй этаж.
Я шёл к лестнице, а он продолжал мне объяснять:
- Третий этаж снова заперт, на стук не открывают. Я позвал: «Даниил Новицкий!» - но, видимо, внутри не слышно. А теперь из меня пытаются сделать лжеца.
Последние слова сказаны уже не в трубку, а непосредственно мне. Адвокат стоит в самом начале коридора второго этажа, а напротив него - двое милиционеров.
- Мне заявляют, что я занимаюсь самоуправством, что отец Даниила Новицкого, приехав сюда, ОТКАЗАЛСЯ ЗАБРАТЬ СЫНА.
Я знал, что имею дело с профессионалами, способными повернуть и истолковать любой факт в свою пользу. Но подобная наглость была уже чем-то почти запредельным.
- Это ложь.
- Кто Вы такой? - очень жёстко спрашивает меня один из милиционеров. Он явно уверен, что сейчас перехватит ситуацию и будет доминировать во время дальнейшего нашего общения. Но он ошибся. Не менее жёстким тоном я представляюсь и кратко излагаю ситуацию с похищением и утаиванием моего сына и то, как я его нашёл. Говорю отчётливо и быстро, не давая возможности себя перебить.
Одного из моих «собеседников» удивляет фраза о том, что я дал Даниилу полчаса, чтобы закончить разговор со следователем.
- Вы дали ДАНИИЛУ время? - в недоумении переспрашивает он.
- Именно Даниилу. Поскольку акта о его задержании не существует и все вокруг уверяли меня, что он свободный человек. Однако совершенно очевидно, что после этого его продолжают удерживать здесь силой!
- Никто его не удерживает! Выбирайте выражения!
Услышав это, адвокат мгновенно набирает номер Дани и включает громкую связь:
- Даниил Новицкий, ты можешь выйти из комнаты, в которой находишься?
Голос сына:
- Нет, не могу.
Адвокат показывает на трубку рукой. Секундная немая сцена.
Тут вдруг из мобилки адвоката раздаётся:
- О, уже могу! Мы выходим…
- Вот видите!!! - в два голоса гремят стоящие рядом милиционеры. - Вы клеветали!..
Мы не слушаем их, а поворачиваемся к лестнице, на которой уже слышны голоса спускающихся людей.
«Свободный и никем не удерживаемый» Даниил спускается в середине цепочки из пяти (!) сопровождающих. Я уже с трудом себя сдерживаю. Руками раздвигаю тех, кто идёт впереди, беру за руку сына:
- Пойдём.
- Подождите минутку… - я даже не смотрю, кто это сказал. Поворачиваюсь к адвокату.
- Ваша минутка длится уже почти сутки! - гневно бросает он.
«Начальник в сером костюме», которого я сейчас увидел впервые, начинает что-то ему объяснять, явно стараясь перевести разговор в мирное русло; представился он, кажется, начальником уголовного розыска - впрочем, я в этом не уверен. Ситуация напоминает театр абсурда, потому что один из двух сотрудников, с которыми мы «общались» перед этим, не успев разобраться в ситуации, продолжает гневно обличать адвоката:
- Вы просто отрабатываете полученные деньги, поэтому я с вами говорить не буду!
- Сколько Вы мне заплатили? - интересуется у меня адвокат. Отвечаю правду:
- Ни копейки.
(Автоматически отмечаю, что сотрудник силовой структуры считает зазорным получение человеком оплаты за проделанный им труд).
Человек в сером мечет глазами молнии в своего коллегу и снова пытается уговорить адвоката:
- Пожалуйста, давайте зайдём здесь вот в кабинет, я всё объясню.
- Я трачу своё время, второй раз уже приезжаю сюда для встречи с клиентом, и из меня делают дурака! - возмущается тот.
- Вы хотите, чтобы я перед Вами извинился? Я извиняюсь, хоть до сего момента ни Вы меня, ни я Вас не видел… - произносит «начальник».
- Хорошо, давайте сядем и выслушаем ваши объяснения, - соглашается адвокат и заходит в кабинет. Мы с Даниилом идём за ним.
- Даня, подожди, пожалуйста, в коридоре, - просит человек в сером.
- С какой стати? - интересуется адвокат. - Даниил, садись.
«Начальник» в растерянности, явно не знает, с чего начать, переводит взгляд с меня на сына.
- Никаких показаний Даниил больше сегодня, без повестки, давать не будет, и на следственный эксперимент не поедет, - заполняет возникшую паузу адвокат.
- Да не на эксперимент. Понимаете… Даниил, - человек в сером обращается к нему чуть ли не умоляющим тоном, - ну выйди на пяти минут, а?.. (Поворачивается к адвокату). Не всё, что я Вам сейчас скажу, ему надо знать.
Адвокат предлагает:
- Даня, решай сам. Чтобы было быстрее, можешь выйти, если хочешь. Только тогда вместе с отцом, чтобы после снова не пришлось тебя искать за каждой запертой дверью.
Даниил пожимает плечами и встаёт. Я выхожу вместе с ним.
У нас наконец-то появилась возможность просто поговорить друг с другом! Впрочем, ненадолго: буквально через две минуты адвокат через дверь зовёт нас.
(Мне думается, что вряд ли для объяснения ситуации адвокату необходимо было озвучивать какие-либо «секретные» обстоятельства расследуемого дела. Скорее всего, «начальник» постеснялся при нас признать вслух, что его подчинённые «от большого ума» напортачили, как только могли, в результате чего дело, которое могло привести сотрудников РОВД к славе, стремительно превратилось в их головную боль, чреватую неприятными последствиями).
Человек в сером, кажется, уже понял, что действовать «по намеченному» больше не получится.
- Мы хотели, чтобы Даниил показал нам одно место, связанное с происшествием… Тогда, Даня, опиши это место подробнее нашему сотруднику.
Один из оперативников внимательно слушает объяснения сына. Но место, о котором идёт речь, весьма заурядное, и опознать его будет проблематично. Подключившись к разговору, спрашиваю Даниила, не было ли там каких-то особых примет. «Начальник в сером», услышав это, вдруг поворачивается ко мне. Похоже, он только сейчас понял, что я не собираюсь вмешиваться в ход проводимого расследования или мешать ему.
- А может быть, Вы вместе с сыном и нашими сотрудниками туда поедете?!.. И он всё покажет.
Обращаюсь к адвокату:
- Я не против. Но действовать мы будем, как Вы скажете.
Адвокат кивает. Тогда отвечаю «начальнику»:
- Хорошо. Я уже сегодня говорил здесь: мы с сыном заинтересованы в том, чтобы расследование прошло успешно. Мы едем с Вашим сотрудником, а оттуда отправляемся домой.
- Нет, нужно сюда ещё вернуться!.. - человек в сером.
- У Даниила вещи здесь, потом за ними приехать надо, - кто-то из сотрудников.
- Вещи прекрасно подождут до завтра. А человек уже сутки не был дома, - я, с трудом сдерживая нервный смешок.
- Езжайте, а я пока останусь тут, - адвокат.
Втроём с оперуполномоченным спускаемся вниз. Мама и сын обнимаются, улыбаются друг другу. Я объясняю ситуацию. Решаем, что Марина едет домой и ждёт нас там.
В машине с нами - два опера; лица у них усталые и грустные. Даня улыбается:
- Эти двое ребят со мной обращались как раз нормально.
Пока мы в машине, звонит адвокат:
- Показываете им то, что они хотят видеть, и отправляетесь домой. Если будет хоть какая-то попытка препятствовать - сразу звоните мне. Ничего больше не подписывайте.
Когда я отключаю телефон, один из оперов спрашивает:
- Что решили? Вы потом едете домой?
- Конечно. Даниил, как сегодня постоянно озвучивалось, свободный человек, его не задерживали.
- А можно… я тогда позвоню своему начальству по этому поводу и узнаю?..
- Конечно, - пожимаю плечами я. - Вы тоже свободные люди и можете звонить, кому посчитаете нужным.
После того, как Даниил опознаёт место, интересующее следователя, машина останавливается. Один из оперативников просит нас подождать и выходит звонить. Через минуту я соображаю, что мы сделали ошибку, оставшись сидеть в машине: ведь не уходим мы просто потому, что нас попросили подождать, а не из-за того, что ждём разрешения.
- Даня, давай выйдем. Я после поезда ещё на воздухе толком не был…
- Только приехали? - спрашивает вышедший с нами водитель. Мы стоим возле автомобиля и мирно беседуем. Стоящий чуть поодаль второй опер заканчивает разговор и подходит к нам.
- Спасибо, Даня. Когда завтра придёшь за вещами - позвони мне снизу.
- Телефон дайте.
- Какой телефон?.. Он же у тебя?..
- Дайте свой номер, чтобы я мог на него позвонить!..
Собственно говоря, это конец истории. Идём с сыном к трассе. На такси ехать он не захотел, поэтому садимся в автобус. Через полчаса мы дома.
Впрочем, был ещё эпилог.
Немного переведя дух, я поехал на вокзал - забирать вещи из камеры хранения. И - «у меня зазвонил телефон».
- Здравствуйте, Евгений Павлович!!! Это начальник… мы с Вами два часа назад общались. Спасибо Вам. И ЗА СЫНА ВАМ СПАСИБО. За то, что Вы сотрудничали со следствием…
- Желаю удачного завершения следствия и задержания преступников, но ситуацию с фактическим похищением моего сына я не считаю нормальной.
- Но вы же понимаете, бывают такие ситуации…
- Не понимаю, - прерываю я. - Не понимаю, когда милиция, призванная защищать законность, сама грубейшим образом её попирает. Мы оставляем за собой право жаловаться на Ваши действия.
- (Вздох) Это Ваше право.
- Всего Вам доброго.
- До свидания.
Собственно говоря, вопрос о подаче жалобы решился в этот миг. Потому что я ждал, найдётся ли у сотрудников милиции для меня и Даниила одно простое слово: «Извините». Оно было сказано адвокату - но не нам, пострадавшим от противозаконных действий милиции. Если бы у кого-то из сотрудников хватило смелости его произнести - последствия были бы другими.
Все свои последующие действия мы в обязательном порядке согласовывали с адвокатом.
На следующий день Даниил отправился за вещами. Вернулся очень быстро: всё отдали без лишних вопросов, поинтересовавшись только вежливо, как дела у отца.
Даня также рассказал, что в качестве свидетеля накануне вечером (уже после его возвращения домой) был привлечён ещё один юноша. Вели себя с ним подчёркнуто корректно, общались на «вы» и сразу же после дачи им показаний поблагодарили и отпустили. Результат разноса, полученного от начальства?..
Ещё через день мы были у адвоката. Решали, кто будет подавать жалобы в прокуратуру и главк: Даниил от своего имени или я? В результате адвокат распечатал обе бумаги со слов сына, Даня их подписал, мы отнесли их на почту и отправили с уведомлениями.
Спустя несколько дней Даниила пригласили в тот же Железнодорожный райотдел… дать показания по поводу нашего заявления о его пропаже! Мол, «я нашёлся». Я отправился вместе с ним - как один из подателей заявления. В холле не было ни души, мы, не подходя к дежурному, отправились наверх. Коридор третьего этажа (дверь открыта) тоже словно вымер; двери во все комнаты плотно закрыты. Молодой следователь встретил нас в указанном кабинете. Моему присутствию не удивился. Сказал, что нужно оформить протокол, чтобы не начинать разыскные действия; что это незначительная формальность, которая никак не повлияет на проверку прокуратуры (значит, наши письма получены и приняты к сведению!). Со слов Даниила сам стал писать протокол, проговаривая то, что хочет написать. Сын его методично поправлял:
- Не «я нашёлся», а «отец нашёл меня там, где меня незаконно удерживали»… Не «меня пригласили», а «меня захватили» или «задержали»…
- «Пригласили» - это имеется в виду, что тебя не в наручниках привезли, а по-хорошему…
- Как это «не в наручниках»? - удивляется Даниил. - Именно что в них.
Ну, и так далее… Одним словом, получился коротенький протокол, более или менее отражающий суть дела.
На обратном пути нам тоже ни один человек не встретился.
После этого Даниила по одному разу приглашали в прокуратуру и в отдел внутренних расследований главка МВД по поводу его жалоб. Ответа по ним пока не было, ждём.
В качестве свидетеля по уголовному делу сына трижды вызывали в Республиканское (крымское) главное управление МВД, которое теперь ведёт расследование. Рассказывает, что отношение совершенно иное. Протоколы точно отражают сказанное им, не содержат двусмысленностей. Следователь (женщина), посмотрев в деле материалы из Железнодорожного РОВД, красноречиво помолчала по поводу качества и методов тамошней «работы». В конце первого допроса сказала Даниилу: «Ты единственный свидетель по этому делу, который не трясётся в кабинете, словно он сам во всём виноват». И еще удивилась тому, что Даня не сменил номер своего мобильного телефона: оказывается, остальные свидетели по делу это сделали. Из страха перед милицией? Чтобы уничтожить следы разговоров с обвиняемыми и отрицать сам факт их знакомства? Но этим они только вызвали по отношению к себе подозрения…
Адвокат в курсе всего, что происходит в ходе этих допросов. Но в его присутствии, по мнению Даниила, необходимости нет. Поэтому общаются они по телефону.
Продолжение 2
Несколько комментариев