"Три сестры" у Додина
ЧЕХОВ ЗАГОВОРИЛ
В Санкт-Перербурге в МДТ состоялась премьера спектакля "Три сестры". Это пятая чеховская постановка Льва Додина. Как всегда, режиссер слышит автора и время, в котором живет.
Мода на визуализацию драмы привела в последние годы не только к угнетению вербальных искусств, но как бы вовсе лишила их права на существование. Как показал Чеховский театральный фестиваль (если это не ошибочный выбор) в мире с большим удовольствием используют фабулу и мотивы произведений драматурга, нежели занимаются смыслами, образами, чеховскими людьми. А чеховские люди - это мы, можно сказать, у нас общая жизнь, грёзы и печали, одна судьба. И когда нам предлагают вспомнить историю дома Прозоровых, приближают их обитателей, обостряя наше зрение и понимание, мы благодарны театру.
«Три сестры» у Додина - спектакль не радужный. В чеховском тексте грусть, конечно же, превышает надежды, но все же и светлая грусть, и вера в возможные перемены не раз освещала спектакли прошлых лет. Что же сегодня открывается зрителю в этой знакомой пьесе? О чем напоминают нам застывающие в раме окон персонажи, акцентируемые как художественные портреты времени. И какого времени? Длящегося времени неприкаянности русского человека.
В спектакле совмещены эпохи, допустим, Чехова и Трифонова, России царской и советской, начала века двадцатого и его же шестидесятых - в костюмах, в прическах, в гриме. Дом генерала Прозорова - серый дощатый остов-фасад, условное место действия, также обобщенный образ и провинциально-усадебного, и многоквартирно-коммунального жилища.
По замыслу режиссера и сценографа Александра Боровского сцена освобождена от подробностей быта, каких-либо примечательностей, строгое, стильное оформление, своими средствами, сосредотачивает внимание на актерах, на тексте. Вслушайтесь в Чехова. Чехов думал и о нашей жизни.
"Мы знаем много лишнего",- говорит Маша (Елена Калинина)
Как вообще знания где бы то ни было могут быть лишними, " вроде шестого пальца", что это за мир убогий, без любопытства, без вдохновения.
"Отец, царство ему небесное, угнетал нас воспитанием",- говорит Андрей (Александр Быковский).
Видно верил генерал Прозоров, что культура распространится, станет необходима, а она, вот оно что, оказалась "ненужной роскошью".
"Вот те на! - смеется Вершинин (Петр Семак) - Знаете много лишнего! Нет и не может быть такого скучного и унылого города, в котором был бы не нужен умный, образованный человек." Любитель пофилософствовать размечтался :"вы не исчезнете, не останетесь без влияния", такие, как вы, станут большинством, а жизнь будет "изумительной".
Вот только и через сто лет жизнь изумляет нас пренебрежением к культуре, и видим мы, что дети знают уже меньше, чем знали отцы и деды, и вполне ловко обходятся без "лишнего."
В сущности, обиженные и брошенные три сестеры и люди их круга близки нам, потому что волнуются о наших насущных делах. Эти чеховские персонажи - лишние люди, смешные люди - по какому-то замыслу судьбы не переводятся на Руси и чем меньше их, тем пронзительнее сострадание к ним зрителя.
"Три сестры" - пьеса о любви, собственно, все пьесы Чехова о любви, так уж он понимал суть человеческих взаимоотношений. Но не перипетии любовей, интересуют Додина, а именно понимание любви как высшего проявления души, полета, счастья. Романтизм, понятно, не моден нынче и не о нем речь. То Ольга, то Маша, то Ирина доверяют нам свои сокровенные чувства, свои мысли о любви.Можно ли жить без любви? Можно, они живут, работают, но нельзя жить без веры, что любовь существует. По-разному проявляется эта вера.
С грустью говорит Ольга (Ирина Тычинина) о своем одиночестве, она ли не мечтала о настоящей любви, и не те ли мечты объясняют её строгую прямоту: страдая, она утешает Ирину:"Ведь замуж выходят не из любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг".
Маша (Елена Калинина) привлекает не столько страстным, особенным характером, сколько тихим, глубоким своим открытием: лювовь существует, и это так важно, что надо открыться сестрам. Пусть Оля скажет "я тебя не слышу", - слышит, слышит и все другие в зале слышат и поверят в ее открытие.
И наконец Ирина (Лиза Боярская) - не девочка прелестная, наивная, а молодая красавица, способная всерьез решать свою судьбу."Вот только этот ключ, который потерян",- с какой обреченностью, с какой печалью прошептал Тузенбах (Сергей Курышев). Надо сказать, что Ирина более чувственная и способная к исповедальной откровенности, несет тему любви не меньше Маши. А правильнее будет сказать, что три сестры, каждая по-своему, возносят любовь как высокий смысл и тайну жизни.
Когда любовь благодаря усилиям желтой прессы и сильно желтеющего искусства, превращается в промысел, в средство рекламы, в роскошные бизнес-планы, весьма уместно Додин с Чеховым напоминают, что бижутерия чувства - опасное украшение жизни.
Когда на чеховскую фабулу напяливают грубость современных норм поведения(такое не раз случалось), нельзя не замечать, что общество деградирует в своем эмоциональном обиходе, а это последняя черта для русского человека. Вот почему Додин обращается к Чехову как едва ли не единственной реальной возможности повлиять на эмоциональное восприятие жизни вообще и человеком человека, и его спектакль пробуждает в зрителях сочувствие, сострадание и самоуважение.
Премьера состоялась, художественный замысел осуществился, проступил во всех персонажах, может быть в ком то глубже, в других очевиднее в перспективе. Особое качество додинских спектаклей в том, что они остаются в работе и после премьеры, так что нет никакого сомнения, новая значительная работа дополнила чеховское собрание театра. Остается только пожелать, чтобы весь Чехов, - и "Чайка", и "Вишневый сад" - вернулись в основную афишу и заняли свое место рядом с "Пьесой без названия", "Дядей Ваней" и "Тремя сестрами". В этом культурная миссия МДТ- Театра Европы и бесценное художественное подношение Льва Додина современникам.
"Культура" № 41 2010 г.