провокация или стеб?
Столько занятных картин за последние две недели вдруг попало в центр внимания, что прям сложно выбрать. На работе, например, наступил непростой период - обсуждение отечественных фильмов 1990-2000-х. Не самое мое любимое время, но что делать - приходится смотреть. Споткнулась о "Время танцора" Абдрашитова, не очень поняла восторгов по поводу "Змеиного источника" Лебедева, но хоть киномански порадовалась от "Окраины" Луцика-Саморядова.
У хуторян отняли землю и чего-то в ней бурят. Бывшие колхозники хотят добиться правды: кто продал, кому, за сколько, можно ли вернуть? Для этого приходится пробираться с Урала до самой Москвы.
Во-первых, это прекрасная стилизация. Под Демуцкого-Довженко - статичные, правильно выстроенные по композиции, пробирающие кадры. Под Васильевых - народность персонажей и своеобразие языка (у Доженко-то со словом звучащим были большие проблемы). Под Эрмлера и компанию - сельский сюжет с обязательной жертвой. Съемочная группа не просто знает, любит, практикует довоенные разнообразнейшие смыслы, не просто подмигивает зрителю, а еще и иронизирует со страшной силой. Анненскому, написавшему известную разгромную рецензию, кажется, ни стилизация, ни ирония не понравились. Даже не знаю, почему)) Может, не простил Олялина в роли садиста? (еще одна отсылка и тоже в копилку перевертышей).
Во-вторых, занятно наблюдать, как довоенный канон обыгрывается. У Довженко, что в «Арсенале», что в «Земле», жизнь торжествует над смертью, новое над старым, прогрессивный строй над пережитками. А у Луцика-Саморядова всем правит смерть. Даже перерождение недобогатыря Паньки, забранного в отряд прям с печи, происходит из образа раненного (человек под тулупом, многократно до этого повторяющийся образ, отсылка к батько Боженко из «Щорса»? сейчас и не вспомню точно). Другой перевертыш: крестьяне ретроградно цепляются за землю (прошлое), не желая быть причастными к добыче нефти (будущее). В прежней картине мира цепляние за былое осуждалось и ничем хорошим не заканчивалось, теперь же тройка хуторян - счастливые герои, добившиеся своего самыми жестокими методами. Ну, поход в Москву за правдой и печальная судьба столицы даже не обсуждаются: конечно, нужно было выступить против сталинской централизации.
Ни на какой бунт никого создатели фильма не подбивали - глупейшее обвинение. Предостерегали, может быть. От идеализации, от шаблонов, от следующего качка маятника. Которого не случилось по самой простой причине: никому теперь крестьяне не интересны.
У хуторян отняли землю и чего-то в ней бурят. Бывшие колхозники хотят добиться правды: кто продал, кому, за сколько, можно ли вернуть? Для этого приходится пробираться с Урала до самой Москвы.
Во-первых, это прекрасная стилизация. Под Демуцкого-Довженко - статичные, правильно выстроенные по композиции, пробирающие кадры. Под Васильевых - народность персонажей и своеобразие языка (у Доженко-то со словом звучащим были большие проблемы). Под Эрмлера и компанию - сельский сюжет с обязательной жертвой. Съемочная группа не просто знает, любит, практикует довоенные разнообразнейшие смыслы, не просто подмигивает зрителю, а еще и иронизирует со страшной силой. Анненскому, написавшему известную разгромную рецензию, кажется, ни стилизация, ни ирония не понравились. Даже не знаю, почему)) Может, не простил Олялина в роли садиста? (еще одна отсылка и тоже в копилку перевертышей).
Во-вторых, занятно наблюдать, как довоенный канон обыгрывается. У Довженко, что в «Арсенале», что в «Земле», жизнь торжествует над смертью, новое над старым, прогрессивный строй над пережитками. А у Луцика-Саморядова всем правит смерть. Даже перерождение недобогатыря Паньки, забранного в отряд прям с печи, происходит из образа раненного (человек под тулупом, многократно до этого повторяющийся образ, отсылка к батько Боженко из «Щорса»? сейчас и не вспомню точно). Другой перевертыш: крестьяне ретроградно цепляются за землю (прошлое), не желая быть причастными к добыче нефти (будущее). В прежней картине мира цепляние за былое осуждалось и ничем хорошим не заканчивалось, теперь же тройка хуторян - счастливые герои, добившиеся своего самыми жестокими методами. Ну, поход в Москву за правдой и печальная судьба столицы даже не обсуждаются: конечно, нужно было выступить против сталинской централизации.
Ни на какой бунт никого создатели фильма не подбивали - глупейшее обвинение. Предостерегали, может быть. От идеализации, от шаблонов, от следующего качка маятника. Которого не случилось по самой простой причине: никому теперь крестьяне не интересны.