Вспомним
20 июня 1889 года в подмосковье, в дворянской семье родился замечательный русский поэт, журналист, прозаик, драматург, борец с большевизмом Арсений Иванович Митропольский, более известный как Арсений Несмелов.
В 1908 году окончил Нижегородский Аракчеевский кадетский корпус, затем в 1910-1911 годах находился на военной службе, был произведен в чин прапорщика.
В семье Митропольских отношение к литературе было особым: и отец будущего поэта, и его старший брат писали и печатались. Арсений начал сочинять стихи в кадетском корпусе; его первые поэтические публикации появились в 1911 году в приложении к журналу «Нива». После увольнения в запас он сотрудничал в московских газетах и журналах, зарекомендовав себя как талантливый публицист.
В августе 1914 года прапорщик запаса Митропольский был призван на действительную военную службу и отправлен на фронт в составе гренадерского полка. Воевал на австрийском фронте, был ранен, за воинскую доблесть удостоен трех боевых наград. В 1915 году после ранения лежал в госпитале, - в этот период в Москве вышла в свет его первая книжка «Военные странички», включавшая, кроме военных очерков, несколько стихотворений.
После выздоровления Арсений Иванович вернулся на фронт в должности начальника охраны штаба армейского корпуса; в апреле 1917 года в чине подпоручика был отчислен в резерв. Сразу же после Февральского масонского переворота 1917 года он был арестован и до осени содержался в Московской тюрьме. Следствие вменяло ему в вину секретное сотрудничество с охранным отделением, но доказать этого не смогло.
Выйдя на свободу, подпоручик Арсений Митропольский принял активное участие в знаменитом «Восстании юнкеров» - самом первом по времени русском вооруженном сопротивлении экстремистам, захватившим власть в Москве в ходе Октябрьского иудобольшевистского переворота. Именно в тех осенних московских боях родилась русская Белая Гвардия, верным бойцом которой с первых дней стал убежденный монархист Митропольский.
В мае 1918 года он отправился в Омск, где только что рухнула Советская власть, вступил там в ряды добровольцев; в составе Сибирской армии сражался с красными. Осенью 1919 года поручик Митропольский служил адъютантом коменданта Омска, затем участвовал в Великом Сибирском Ледяном походе, вместе с войсками В.Каппеля отступал до Читы.
В марте 1920 года он, выправив себе фальшивые документы, выехал во Владивосток, где жила его жена и где через месяц власть захватили японцы. Случайно познакомившись с Есиносукэ Идзуми, издателем единственной во Владивостоке ежедневной японской газеты «Владиво-Ниппо», стал работать редактором русскоязычного варианта этого издания.
В этот период своей жизни Митропольский, сменивший военный мундир на штатский костюм, неплохо зарабатывал, посещал театры, сблизился с местными литераторами, стал публиковать стихи, которые урывками писал все годы гражданской войны - и запоем писать новые. Здесь, во Владивостоке, родился и его поэтический псевдоним «Несмелов»: так звали друга поэта, погибшего в боях с большевиками.
Во Владивостоке же в 1921 году вышла в свет первая поэтическая книга Арсения Несмелова - «Стихи», включившая много довоенных стихотворений, а в следующем году вторая - отдельное издание поэмы «Тихвин».
Осенью 1922 года японцы оставили Владивосток. Далее был Харбин, эмигрантская жизнь.
Здесь Несмелову предстояло жить и творить до конца Второй мировой войны.
Харбин, столица КВЖД, был в этот период центром русской эмигрантской жизни в Китае. Именно в это время расцвел его писательский и журналистский талант. Он сотрудничал в местных газетах, его печатали пражские издания, парижские «Современные записки», американский журналы и еще десятки журналов и газет по всему миру.
Несмелов писал не только стихи, но и прозу, рецензии, фельетоны, переписывался со многими известными литераторами, в т.ч. с Цветаевой, творчество которой очень ценил. Поэт сблизился с творческой интеллигенцией города, подружился с музыкантами и театралами. Осенью 1929 года в Харбине увидела свет первая эмигрантская книга его стихов «Кровавый отблеск», в 1931 году - следующая, «Без России».
В конце 1931 года Япония оккупировала северо-восточную часть Китая, создав здесь вскоре прояпонское государство Маньчжоу-го, на территории которого оказался и Харбин. Так поэт Арсений Несмелов очутился в «Великой Маньчжурской империи», где русским людям разрешалось исповедовать любые политические взгляды, не затрагивавшие напрямую интересов императорской Японии.
В 1931 году он вступил в Русскую фашистскую партию, сблизился с ее руководителем Константином Родзаевским, начал обильно публиковаться в партийной печати (в т.ч. в шанхайском журнале «Нация») под псевдонимами «Николай Дозоров», «Дацар-Дацаровский» и др., а с 1937 года - под своим обычным псевдонимом. Стихи Несмелова часто звучали на официальных мероприятиях, проводимых Всероссийской фашистской партией в Маньчжурии, Китае, Югославии, Швейцарии, США; лидер партии Родзаевский был поклонником его творчества.
В 1938 году в Харбине вышла новая поэтическая книга Несмелова «Полустанок», в 1939 году там же - изданная отдельной книгой поэма «Протопопица», в 1942 году там же - сборник стихотворений «Белая флотилия».
Начиная с 1940 года, русским эмигрантам в Харбине жилось всё тяжелей в моральном плане. Японцы требовали от них безусловной лояльности, но бывшие белые всё чаще становились «оборонцами», симпатизировали Советскому Союзу. К Арсению Несмелову, впрочем, это мало относилось: он одинаково ненавидел Гитлера и Сталина. Возможно, именно этим объясняется его решение сотрудничать с японской разведкой. В 1941 году поэт записался на вечерние курсы политической подготовки при японской разведшколе; окончив курсы, был официально принят в 4-й отдел Главной японской военной миссии, ведавший подготовкой разведчиков и заброской их на территорию Советского Союза. Несмелов работал в Харбинской школе пропагандистов и агитаторов, под псевдонимом «Дроздов» читал курсантам предмет «Литературно-художественная агитация». В мае 1944 года он был переведен в 6-й, ключевой отдел миссии, где и работал до занятия Харбина Советской армией.
Литературных занятий Несмелов не оставлял. В 1941 году в Харбине он составил книгу А.Блока «Избранные стихотворения» и написал к ней предисловие; во время войны публиковал в журнале «Рубеж» роман в стихах «Нина Гранина», руководил объединением молодых поэтов.
Как и другие активисты белоэмигрантских объединений, Арсений Несмелов постоянно присутствовал в поле зрения советских спецслужб, составивших на него подробное досье. В августе 1945 года, после вступления советских войск в Маньчжоу-го, он был арестован органами НКВД и заключен в пересыльную тюрьму в поселке Гродеково вблизи Владивостока. Начались допросы. В сентябре 1945 года 56-летний поэт скончался от инсульта на полу переполненной узниками тюремной камеры, избежав тем самым дальнейших мучений в чекистских застенках и неминуемой казни.
В период буржуазной реставрации 1991г произведения Несмелова неоднократно издавались в России.
Помню своё первое знакомство с его стихами конце 90-х: стоял конец августа, были холодные ночи и изматывающе долгие дожди. В один из таких дней я наугад раскрыла антологию «Русская поэзия Китая» и по удивительному совпадению открылось стихотворение Арсения Несмелова, начинающееся словами:
Нет ничего печальней этих дач
С угрюмыми следами наводненья.
Осенний дождь, как долгий, долгий плач,
До исступления, до отупенья! …
Долго не могла оторваться от его великолепных стихов.
Сохранились у меня погоны -
Только по две здездочки на них,
И всего один просвет червленый
На моих погонах золотых.
И печально память мне лепечет,
Лишь на них я невзначай взгляну:
Их носили молодые плечи,
Защищавшие свою страну.
Засыпали их землей гранаты,
Поливали частые дожди.
В перебежках видели солдаты
Золотой галун их - впереди!
На него из зарослей полыни
Пулемет прицел свой наводил,
Но везде - за Вислой, на Волыни
Бог меня от гибели хранил.
К тем погонам - что от них осталось,
Им лишь горечь памяти нести! -
На ходу стреляя, цепь смыкалась,
Чтоб удар последний нанести.
И ура взрывалось исступленно,
И в руке подрагивал наган, -
Эти почерневшие погоны
Опрокидывали врага!
Довелось им видеть небо Польши,
Под старинным Ярославом быть.
Почему ж не удалось им больше
Звездочек серебряных добыть?
Эх, весна семнадцатого года,
Гул июля, октября картечь!..
Посрывала красная свобода
Все погоны с офицерских плеч.
С ярым воем «Золотопогонник!»
За мальчишкой погналась беда.
Била в битве, догнала в погоне
Нас пятиконечная звезда!
Уж по телу резались погоны,
Забивались звездочки в плечо…
Разве пленных офицеров стоны
В нашем сердце не звучат еще?
Чести знак, возложенный на плечи,
Я пронес сквозь грозную борьбу,
Но, с врагом не избегая встречи,
Я не сам избрал себе судьбу.
Жизнь правят мощные законы,
Место в битве указует рок…
Я люблю вас, старые погоны,
Я в изгнаньи крепко вас берег!
Говорят, опять погоны в силе -
Доблести испытанный рычаг!..
Ну, а те, что прежде их носили
На своих изрубленных плечах?
Что поделать - тех давно убили.
Не отпели. Не похоронили:
Сгнили так!..
Память длит рассказ неугомонно.
Полно, память, - день давно погас…
Эти потемневшие погоны
Все-таки оправдывают нас!
В 1908 году окончил Нижегородский Аракчеевский кадетский корпус, затем в 1910-1911 годах находился на военной службе, был произведен в чин прапорщика.
В семье Митропольских отношение к литературе было особым: и отец будущего поэта, и его старший брат писали и печатались. Арсений начал сочинять стихи в кадетском корпусе; его первые поэтические публикации появились в 1911 году в приложении к журналу «Нива». После увольнения в запас он сотрудничал в московских газетах и журналах, зарекомендовав себя как талантливый публицист.
В августе 1914 года прапорщик запаса Митропольский был призван на действительную военную службу и отправлен на фронт в составе гренадерского полка. Воевал на австрийском фронте, был ранен, за воинскую доблесть удостоен трех боевых наград. В 1915 году после ранения лежал в госпитале, - в этот период в Москве вышла в свет его первая книжка «Военные странички», включавшая, кроме военных очерков, несколько стихотворений.
После выздоровления Арсений Иванович вернулся на фронт в должности начальника охраны штаба армейского корпуса; в апреле 1917 года в чине подпоручика был отчислен в резерв. Сразу же после Февральского масонского переворота 1917 года он был арестован и до осени содержался в Московской тюрьме. Следствие вменяло ему в вину секретное сотрудничество с охранным отделением, но доказать этого не смогло.
Выйдя на свободу, подпоручик Арсений Митропольский принял активное участие в знаменитом «Восстании юнкеров» - самом первом по времени русском вооруженном сопротивлении экстремистам, захватившим власть в Москве в ходе Октябрьского иудобольшевистского переворота. Именно в тех осенних московских боях родилась русская Белая Гвардия, верным бойцом которой с первых дней стал убежденный монархист Митропольский.
В мае 1918 года он отправился в Омск, где только что рухнула Советская власть, вступил там в ряды добровольцев; в составе Сибирской армии сражался с красными. Осенью 1919 года поручик Митропольский служил адъютантом коменданта Омска, затем участвовал в Великом Сибирском Ледяном походе, вместе с войсками В.Каппеля отступал до Читы.
В марте 1920 года он, выправив себе фальшивые документы, выехал во Владивосток, где жила его жена и где через месяц власть захватили японцы. Случайно познакомившись с Есиносукэ Идзуми, издателем единственной во Владивостоке ежедневной японской газеты «Владиво-Ниппо», стал работать редактором русскоязычного варианта этого издания.
В этот период своей жизни Митропольский, сменивший военный мундир на штатский костюм, неплохо зарабатывал, посещал театры, сблизился с местными литераторами, стал публиковать стихи, которые урывками писал все годы гражданской войны - и запоем писать новые. Здесь, во Владивостоке, родился и его поэтический псевдоним «Несмелов»: так звали друга поэта, погибшего в боях с большевиками.
Во Владивостоке же в 1921 году вышла в свет первая поэтическая книга Арсения Несмелова - «Стихи», включившая много довоенных стихотворений, а в следующем году вторая - отдельное издание поэмы «Тихвин».
Осенью 1922 года японцы оставили Владивосток. Далее был Харбин, эмигрантская жизнь.
Здесь Несмелову предстояло жить и творить до конца Второй мировой войны.
Харбин, столица КВЖД, был в этот период центром русской эмигрантской жизни в Китае. Именно в это время расцвел его писательский и журналистский талант. Он сотрудничал в местных газетах, его печатали пражские издания, парижские «Современные записки», американский журналы и еще десятки журналов и газет по всему миру.
Несмелов писал не только стихи, но и прозу, рецензии, фельетоны, переписывался со многими известными литераторами, в т.ч. с Цветаевой, творчество которой очень ценил. Поэт сблизился с творческой интеллигенцией города, подружился с музыкантами и театралами. Осенью 1929 года в Харбине увидела свет первая эмигрантская книга его стихов «Кровавый отблеск», в 1931 году - следующая, «Без России».
В конце 1931 года Япония оккупировала северо-восточную часть Китая, создав здесь вскоре прояпонское государство Маньчжоу-го, на территории которого оказался и Харбин. Так поэт Арсений Несмелов очутился в «Великой Маньчжурской империи», где русским людям разрешалось исповедовать любые политические взгляды, не затрагивавшие напрямую интересов императорской Японии.
В 1931 году он вступил в Русскую фашистскую партию, сблизился с ее руководителем Константином Родзаевским, начал обильно публиковаться в партийной печати (в т.ч. в шанхайском журнале «Нация») под псевдонимами «Николай Дозоров», «Дацар-Дацаровский» и др., а с 1937 года - под своим обычным псевдонимом. Стихи Несмелова часто звучали на официальных мероприятиях, проводимых Всероссийской фашистской партией в Маньчжурии, Китае, Югославии, Швейцарии, США; лидер партии Родзаевский был поклонником его творчества.
В 1938 году в Харбине вышла новая поэтическая книга Несмелова «Полустанок», в 1939 году там же - изданная отдельной книгой поэма «Протопопица», в 1942 году там же - сборник стихотворений «Белая флотилия».
Начиная с 1940 года, русским эмигрантам в Харбине жилось всё тяжелей в моральном плане. Японцы требовали от них безусловной лояльности, но бывшие белые всё чаще становились «оборонцами», симпатизировали Советскому Союзу. К Арсению Несмелову, впрочем, это мало относилось: он одинаково ненавидел Гитлера и Сталина. Возможно, именно этим объясняется его решение сотрудничать с японской разведкой. В 1941 году поэт записался на вечерние курсы политической подготовки при японской разведшколе; окончив курсы, был официально принят в 4-й отдел Главной японской военной миссии, ведавший подготовкой разведчиков и заброской их на территорию Советского Союза. Несмелов работал в Харбинской школе пропагандистов и агитаторов, под псевдонимом «Дроздов» читал курсантам предмет «Литературно-художественная агитация». В мае 1944 года он был переведен в 6-й, ключевой отдел миссии, где и работал до занятия Харбина Советской армией.
Литературных занятий Несмелов не оставлял. В 1941 году в Харбине он составил книгу А.Блока «Избранные стихотворения» и написал к ней предисловие; во время войны публиковал в журнале «Рубеж» роман в стихах «Нина Гранина», руководил объединением молодых поэтов.
Как и другие активисты белоэмигрантских объединений, Арсений Несмелов постоянно присутствовал в поле зрения советских спецслужб, составивших на него подробное досье. В августе 1945 года, после вступления советских войск в Маньчжоу-го, он был арестован органами НКВД и заключен в пересыльную тюрьму в поселке Гродеково вблизи Владивостока. Начались допросы. В сентябре 1945 года 56-летний поэт скончался от инсульта на полу переполненной узниками тюремной камеры, избежав тем самым дальнейших мучений в чекистских застенках и неминуемой казни.
В период буржуазной реставрации 1991г произведения Несмелова неоднократно издавались в России.
Помню своё первое знакомство с его стихами конце 90-х: стоял конец августа, были холодные ночи и изматывающе долгие дожди. В один из таких дней я наугад раскрыла антологию «Русская поэзия Китая» и по удивительному совпадению открылось стихотворение Арсения Несмелова, начинающееся словами:
Нет ничего печальней этих дач
С угрюмыми следами наводненья.
Осенний дождь, как долгий, долгий плач,
До исступления, до отупенья! …
Долго не могла оторваться от его великолепных стихов.
Сохранились у меня погоны -
Только по две здездочки на них,
И всего один просвет червленый
На моих погонах золотых.
И печально память мне лепечет,
Лишь на них я невзначай взгляну:
Их носили молодые плечи,
Защищавшие свою страну.
Засыпали их землей гранаты,
Поливали частые дожди.
В перебежках видели солдаты
Золотой галун их - впереди!
На него из зарослей полыни
Пулемет прицел свой наводил,
Но везде - за Вислой, на Волыни
Бог меня от гибели хранил.
К тем погонам - что от них осталось,
Им лишь горечь памяти нести! -
На ходу стреляя, цепь смыкалась,
Чтоб удар последний нанести.
И ура взрывалось исступленно,
И в руке подрагивал наган, -
Эти почерневшие погоны
Опрокидывали врага!
Довелось им видеть небо Польши,
Под старинным Ярославом быть.
Почему ж не удалось им больше
Звездочек серебряных добыть?
Эх, весна семнадцатого года,
Гул июля, октября картечь!..
Посрывала красная свобода
Все погоны с офицерских плеч.
С ярым воем «Золотопогонник!»
За мальчишкой погналась беда.
Била в битве, догнала в погоне
Нас пятиконечная звезда!
Уж по телу резались погоны,
Забивались звездочки в плечо…
Разве пленных офицеров стоны
В нашем сердце не звучат еще?
Чести знак, возложенный на плечи,
Я пронес сквозь грозную борьбу,
Но, с врагом не избегая встречи,
Я не сам избрал себе судьбу.
Жизнь правят мощные законы,
Место в битве указует рок…
Я люблю вас, старые погоны,
Я в изгнаньи крепко вас берег!
Говорят, опять погоны в силе -
Доблести испытанный рычаг!..
Ну, а те, что прежде их носили
На своих изрубленных плечах?
Что поделать - тех давно убили.
Не отпели. Не похоронили:
Сгнили так!..
Память длит рассказ неугомонно.
Полно, память, - день давно погас…
Эти потемневшие погоны
Все-таки оправдывают нас!