Долго я тяжкие цепи носил, долго скитался в горах Акатуя... (с)
Продолжение большого рассказа "Сказка о сгоревших письмах"
Начало:
история Петра Громницкого:
http://naiwen.livejournal.com/1127249.html
http://naiwen.livejournal.com/1127681.html
история Петра Высоцкого
часть 1: http://naiwen.livejournal.com/1128878.html детство и юность
часть 2: http://naiwen.livejournal.com/1129026.html накануне восстания, восстание и суд
часть 3: http://naiwen.livejournal.com/1131990.html история побега с Александровского завода
Акатуйский рудник был открыт в I8I5 г. При разведке было обнаружено залегание серебряных и свинцовых руд. Правда, до 1822 г рудник почти не разрабатывался. С постройкой в 1822 г. тюрьмы и использования дешевой рабочей силы ссыльно-каторжных дела пошли много лучше. За следующие 20 лет (к 1843 г.) производительность выросла более чем в четыре раза . В дальнейшем поблизости были открыты новые рудники и прииски, что позволило Акатуйскому острогу надолго остаться одним из самых ужасных каторжных мест Российской империи.
Рядом с рудником возник небольшой поселок. Сначала построились служащие при руднике и тюрьме, затем начальство разрешило строить дома ссыльным. Для надзора за заключенными во время работ к Акатуйскому руднику было прикомандировано 103 солдата и 7 унтер-офицеров 15-го линейного сибирского батальона. В Акатуй попадали только рецидивисты: уголовные преступники, осужденные за неоднократные убийства, грабежи и многочисленные побеги с каторги и мест поселения. О нравах в Акатуе ходили легенды. Особой специализацией Акатуйской тюрьмы было содержание цепных арестантов. Здесь не удержусь, чтобы не привести большую цитату из книги Максимова «Сибирь и каторга».
Люди эти в работу не употребляются. Как великой милости, просят они во время заточения в виде награды разрешить им подышать свежим воздухом, хотя бы и с приправою самой трудной и тяжелой работы. Иногда содержание на цепи пробовали заменять заключением в темной комнате, но арестованные просились на цепь. …Содержание таковых казне обходилось дешевле, чем содержание всех других арестантов, сколько и потому, что им выдавали только нижнее платье, столько же и потому, что пища полагалась им скуднее, в уменьшенной пропорции… Для исполнения церковного обряда исповеди и св. причастия иногда их отковывали, иногда нет; а иногда, и весьма нередко, арестантам в этом отказывали. Цепь обыкновенно делалась в три аршина длиною, из звеньев одинаковой величины с ножными кандалами, весом вся 5 1/2 фунтов. В Петровском заводе арестанты обыкновенно отходили на всю длину цепи, которая давала им возможность класть шею на порог двери и выставлять голову в коридор… то эти цепные придумали на безделье развлечение. Один рассказывал сказки, остальные его слушали; затем начинал другой, третий и т. д., по очереди. Лишенные этого права, особенно содержавшиеся в акатуйской и других нерчинских тюрьмах, в тоске одиночества устремляли обыкновенно главное внимание свое на каземат. Комнаты их поражали необыкновенною опрятностью и поразительною чистотою: нары, стены, полы, самая цепь были вычищены, вымыты, выскоблены, нередко разрисованы. … Вообще замечено было при этом, что тоска одиночества и безвыходность заточения порождали в заключенных небывалые до того способности: многие выучивались шить, делались сапожниками, резчиками. Один из прикованных к тачке сумел так ее раскрасить и разукрасить разными фигурами, что приводил многих в изумление, но затем, при всяком появлении главного заводского начальства, с горькими мольбами, с непритворными слезами на глазах неотступно и отчаянно просил отковать от красивой тачки, приговаривая:
- До того надоела, напротивела она мне, что глаза бы мои на нее не глядели! Тошнит даже!
Прикованным в Акатуевском руднике на стенную цепь давали положенные в сутки 2 1/2 ф. печеного хлеба и воду вместо приварка и для питья. При этом велели наблюдать, какое влияние заточение это "будет иметь на умственное состояние (душевные силы) и на физическое состояние (телесные силы"). Вскоре донесено было, что ссыльные, прикованные к стене, в силах и духом замечательно ослабевают. "Не имея движения, у них на лице сделалась бледность; по временам чувствуют во внутренностях одув и давление, а потом колотье; произносят слабый орган голоса (?) и при проходе, сколько цепь позволяет, делается головокружение". Опыт подобного рода производим был в течение двух лет, 1847 и 1848, и в показаниях врачей слышался все один и тот же отзыв, т. е. что прикованные в силах слабеют».
Когда сенатор Толстой попытался в 1845 году в Акатуе ознакомиться с положением каторжан, он прежде всего столкнулся с отсутствием «статейных списков», то есть документов, где было бы означено, на какой срок и за какое преступление каждый из них заключен в тюрьму. Проверяя «цепных», то есть прикованных к стене арестантов, ревизия столкнулась с фактами полного произвола. «Ссыльнокаторжные Семен Богданов и Андрей Щукин, прикованные к стене - первый на три года, с 7 декабря 1841 года, а второй на два года, с 22 декабря 1833 года, не были откованы от стены в марте 1845 года». При этом ревизия Толстого вовсе не была внезапной, приезда ревизоров в Акатуй ожидали давно и появились они здесь уже в 1845 году, на четвертом году своей деятельности в Восточной Сибири.
Акатуйская каторжная тюрьма. Это фото значительно более позднего времени, около 1880-х годов, когда сюда попадали народовольцы
Вот среди таких-то нравов оказался впервые политический заключенный - Петр Высоцкий (позже прибудут и другие): правда, не на цепи, но в кандалах, в одиночной камере и прикованный к тачке.
Главным начальтсвующим лицом в Акатуе был пристав Газимуровоскресенской дистанции Андреян Степанович Машуков. Он происходил из "мастеровых детей" Нерчинского Завода, с 1829 г. служил в Акатуе, постепенно поднимаясь по служебной лестнице, благодаря своему усердию. Именно от Машукова зависели судьбы заключенных, которых к концу 1830-началу 1840-х годов было около 130 человек, включая десяток женщин. Историческая наука, возможно, несправедлива к Машукову - считая его человеком грубым и жестоким, так сказать - верным цепным псом режима ;) Высказывалась даже версия о том, что Машуков мог быть причастен к смерти Лунина в Акатуе - впрочем, сейчас версия о насильственной смерти Лунина в целом уже отвергнута, но отголоски еще иногда встречаются. А на самом деле Машуков был, конечно, человеком… если можно так выразиться, зачерстевшим. Но, судя по дальнейшим цитатам, вовсе не жестоким. Применительно к политической ссылке девятнадцатого века и ее взаимодействию с разными сибирскими чиновниками и функционерами - крайне любопытно наблюдать, как разные люди по-разному реагируют на незнакомые и неожиданные для них раздражители. Например, хорошо известна история первых 8 декабристов, оказавшихся в Благодатском руднике под надзором пристава Бурнашева. Вот у Бурнашева, впервые столкнувшегося с непонятным ему явлением, реакция однозначная: «Ух как сейчас я покажу этим князькам, где раки зимуют!» - и пытается показать, пока восьмерку не переводят в Читу. Совершенно иначе ведет себя Машуков: впервые увидев в своих владениях «государственного преступника» - Машуков, судя по всему, внезапно испытывает жесточайший когнитивный диссонанс. Он не злой человек, Андреян Степанович, он просто привык к тому, что у него тут сидят матерые уголовники, убийцы, насильники… а что по десять и двадцать лет на цепи без суда - ну так это дело привычное и естественное, что же с ними еще делать? А тут вот вроде тихий, приличный, вежливый человек - это вообще что, это тут почему? Почему начальство распоряжается такого хорошего, порядочного человека содержать в цепях, как самого опасного убийцу? И Машуков начинает, как сказали бы мы сегодня, борьбу за права политзаключенного
2 июля 1838 года Машуков отправляет начальнику нерчинских рудников донесение: «Польский преступник Петр Высоцкий содержится в тюремном замке при Акатуевском руднике третий год… В течение трех годов не только мне и даже караульным неприятностей не наносил, одним словом, вел себя порядочно, о чем представляю Вашему Высокоблагородию, не благоугодно ли будет Высоцкого из тюремного замка освободить и в работу употреблять свободным, на что имею честь ожидать предписания» На это ходатайство последовал ответ о том, что генерал-губернатор Броневский «не изъявил своего согласия изменить приговор Высоцкому,правительством утвержденный», и предложил содержать его по-прежнему в “тюремном замке и в работы употреблять, как предписано о нем было».
Однако Машуков не сдается: «Петр Высоцкий поведения весьма похвального, во все время нахождения в Нерчинских заводах не только предосудительного не делал, но даже в прочих преступников вселял мысль о повиновении…» (это при том, что чуть ли не ежегодно Нерчинское руководство получало доносы о том, что Высоцкий совместно с акатуйскими уголовными каторжанами готовит новый побег - доносы, судя по всему, не подтверждались, но Машуков на всякий случай «принимал меры»)
Спустя некоторое время, уже в 1847 году (прошло около 12 лет от момента появления Высоцкого в Акатуе) при генерал-губернаторе Руперте, Машуков предпринимает новую попытку и теперь его поддерживает начальник Нерчинских заводов полковник Родственный: они ходатайствуют «о снисхождении к участи Высоцкого и о позволении освободить его от содержания в оковах, если не навсегда, то хотя на время нахождения его в госпитале для пользования, учитывая болезненное состояние Высоцкого, обращающее особенное на него внимание и сострадание». Руперт, не решаясь сам что-либо изменить в отношении Высоцкого, обратился в Петербург за инструкцией. Ответ последовал от шефа корпуса жандармов графа А.Ф.Орлова: «содержашийся в Акатуевской тюрьме скованным политический преступник Высоцкий по важности его преступления не может быть освобожден от оков ни на какое время».
Между тем из хода событий достаточно очевидно, что Машуков и Родственный еще гораздо раньше нарушили все инструкции: сперва освободили Высоцкого от кандалов и тачки, затем освободили его из одиночного заключения, позволив свободно передвигаться по замку, затем от тяжелых работ в руднике - и, наконец, по-видимому разрешили ему выйти из тюрьмы на поселение в соседний поселок. Трогательные же ходатайства пишутся для отвода глаз высокого начальства - в надежде на то, что начальство санкционирует послабления задним числом (интересно отметить, что, по-видимому, Машуков проникся такой горячей симпатией только к Высоцкому - об участи Лунина он подобных прошений не писал: но Лунин человек насмешливый, высокомерный, возможно, демонстрировал Машукову свое превосходство - напротив, Высоцкий, как мы помним, человек очень мягкий, добрый, простодушный).
Точно невозможно сказать, когда именно были сделаны послабления: источники противоречивы.
К этому времени Высоцкий уже не был единственным политическим заключенным в Акатуе: в разное время сюда были переведены Шокальский (выживший после экзекуции по Омскому делу), еще несколько человек. В 1841 году в Акатуе оказались Хлопицкий и Вебер - осужденные за то, что организовали мастерскую по производству фальшивых денег. Фальшивомонетчики ни в чем не признались и после телесного наказания были направлены в Акатуй - однако мемуаристы свидетельствуют о том, что Хлопицкий и Вебер затеяли свое предприятие не просто так, а чтобы раздобыть деньги для организации побега Высоцкого из Акатуя (Высоцкого, по-видимому, в известность не поставили).
В 1842 году в Акатуе очутился Лунин - вот известная цитата из его письма Волконским, переданного из Акатуя нелегально:
«Я нашел здесь славного Высоцкого, который выказывает мне дружбу и примерную преданность. Это он заботится о моем домашнем житье-бытье и нисколько не считается с опасностями, каким подвергает себя, стараясь быть мне полезным. Ему обязан я возможностью писать к вам. Он раздобыл мне все необходимое для этого. Его соотечественники постоянно проявляют ко мне то же усердие. Никогда не мог я предположить столько добродетелей в недрах С. П.» (тон, которым пишет Лунин, конечно… ммм, своеобразный - РД)
Сливовская считает эту цитату доказательством того, что в это время Высоцкий был уже на поселении вне замка - иначе у него не было бы возможности помогать Лунину. Однако мне кажется, что эта цитата скорее говорит о том, что Высоцкий в это время был еще в тюремном замке (иначе как бы он контактировал с Луниным?), но пользовался свободой передвижения. Где и как добывал безденежный Высоцкий материалы для письма, какими каналами он пользовался для организации нелегальной переписки - совершенно ничего об этом неизвестно. Материальное положение Высоцкого в первые годы в Акатуе было, по-видимому, крайне тяжелым. Лишь через несколько лет известия о том, что Высоцкий выжил и находится в Акатуе, стали доходить до других польских ссыльных и организаций ссыльной взаимопомощи. В 1840 году в Большом Нерчинском заводе - на расстоянии около 50 верст от Акатуя - оказался осужденный по процессу Конарского врач Антоний Бопрэ. Там же находился тогда и Ф.Мальчевский, давний товарищ Высоцкого, вместе с ним осужденный за побег из Александровского завода. Через Мальчевского Бопрэ попытался передать для Высоцкого 25 рублей. Бопрэ тотчас же был вызван на допрос. Он ни словом не обмолвился, что знает о том, кто такой Высоцкий, и заявил лишь, что однажды случайно видел его, очень бедно одетого, и деньги передал из человеколюбия. Тогда начальник Нерчинских заводов распорядился вручить эти деньги приставу Машукову с тем, однако, чтобы Высоцкому на руки выдавать их небольшими частями и «завесть ему приличную одежду по усмотрению господина пристава». При этом приказывалось скрыть от Высоцкого фамилию человека, оказавшего ему помощь (однако и годы спустя. уже накануне амнистии, Высоцкий все еще ходил в каторжной одежде и вообще мало внимания обращал на материальную сторону жизни).
С этого времени, по-видимому, начинается история знаменитого мыла, которое варил Высоцкий в Акатуе (позже к нему присоединился также Хлопицкий, с которым они вместе поселились в поселке при замке): по свидетельствам, это было маленькое мыло квадратной формы, на котором было выдавлено PW Akatuja. Мыло, по-видимому, расходилось в основном среди ссыльных. Информация о положении Высоцкого в эти годы дошла до организованного на Волыни Комитета опеки (Комитета помощи ссыльным), в адресной книге комитета в 1842 году появляется следующая запись: «Он зарабатывает на жизнь жалким мыловарением и переносит свою судьбу с достоинством». Далее приписано: «он занимается мыловарением в весьма малом масштабе, с удивительной стойкостью изготовляя все собственными руками (из общей посылки ему достались две рубашки»). Писем и посылок из дома Высоцкий по-прежнему не получал.
окончание: http://naiwen.livejournal.com/1144586.html
Начало:
история Петра Громницкого:
http://naiwen.livejournal.com/1127249.html
http://naiwen.livejournal.com/1127681.html
история Петра Высоцкого
часть 1: http://naiwen.livejournal.com/1128878.html детство и юность
часть 2: http://naiwen.livejournal.com/1129026.html накануне восстания, восстание и суд
часть 3: http://naiwen.livejournal.com/1131990.html история побега с Александровского завода
Акатуйский рудник был открыт в I8I5 г. При разведке было обнаружено залегание серебряных и свинцовых руд. Правда, до 1822 г рудник почти не разрабатывался. С постройкой в 1822 г. тюрьмы и использования дешевой рабочей силы ссыльно-каторжных дела пошли много лучше. За следующие 20 лет (к 1843 г.) производительность выросла более чем в четыре раза . В дальнейшем поблизости были открыты новые рудники и прииски, что позволило Акатуйскому острогу надолго остаться одним из самых ужасных каторжных мест Российской империи.
Рядом с рудником возник небольшой поселок. Сначала построились служащие при руднике и тюрьме, затем начальство разрешило строить дома ссыльным. Для надзора за заключенными во время работ к Акатуйскому руднику было прикомандировано 103 солдата и 7 унтер-офицеров 15-го линейного сибирского батальона. В Акатуй попадали только рецидивисты: уголовные преступники, осужденные за неоднократные убийства, грабежи и многочисленные побеги с каторги и мест поселения. О нравах в Акатуе ходили легенды. Особой специализацией Акатуйской тюрьмы было содержание цепных арестантов. Здесь не удержусь, чтобы не привести большую цитату из книги Максимова «Сибирь и каторга».
Люди эти в работу не употребляются. Как великой милости, просят они во время заточения в виде награды разрешить им подышать свежим воздухом, хотя бы и с приправою самой трудной и тяжелой работы. Иногда содержание на цепи пробовали заменять заключением в темной комнате, но арестованные просились на цепь. …Содержание таковых казне обходилось дешевле, чем содержание всех других арестантов, сколько и потому, что им выдавали только нижнее платье, столько же и потому, что пища полагалась им скуднее, в уменьшенной пропорции… Для исполнения церковного обряда исповеди и св. причастия иногда их отковывали, иногда нет; а иногда, и весьма нередко, арестантам в этом отказывали. Цепь обыкновенно делалась в три аршина длиною, из звеньев одинаковой величины с ножными кандалами, весом вся 5 1/2 фунтов. В Петровском заводе арестанты обыкновенно отходили на всю длину цепи, которая давала им возможность класть шею на порог двери и выставлять голову в коридор… то эти цепные придумали на безделье развлечение. Один рассказывал сказки, остальные его слушали; затем начинал другой, третий и т. д., по очереди. Лишенные этого права, особенно содержавшиеся в акатуйской и других нерчинских тюрьмах, в тоске одиночества устремляли обыкновенно главное внимание свое на каземат. Комнаты их поражали необыкновенною опрятностью и поразительною чистотою: нары, стены, полы, самая цепь были вычищены, вымыты, выскоблены, нередко разрисованы. … Вообще замечено было при этом, что тоска одиночества и безвыходность заточения порождали в заключенных небывалые до того способности: многие выучивались шить, делались сапожниками, резчиками. Один из прикованных к тачке сумел так ее раскрасить и разукрасить разными фигурами, что приводил многих в изумление, но затем, при всяком появлении главного заводского начальства, с горькими мольбами, с непритворными слезами на глазах неотступно и отчаянно просил отковать от красивой тачки, приговаривая:
- До того надоела, напротивела она мне, что глаза бы мои на нее не глядели! Тошнит даже!
Прикованным в Акатуевском руднике на стенную цепь давали положенные в сутки 2 1/2 ф. печеного хлеба и воду вместо приварка и для питья. При этом велели наблюдать, какое влияние заточение это "будет иметь на умственное состояние (душевные силы) и на физическое состояние (телесные силы"). Вскоре донесено было, что ссыльные, прикованные к стене, в силах и духом замечательно ослабевают. "Не имея движения, у них на лице сделалась бледность; по временам чувствуют во внутренностях одув и давление, а потом колотье; произносят слабый орган голоса (?) и при проходе, сколько цепь позволяет, делается головокружение". Опыт подобного рода производим был в течение двух лет, 1847 и 1848, и в показаниях врачей слышался все один и тот же отзыв, т. е. что прикованные в силах слабеют».
Когда сенатор Толстой попытался в 1845 году в Акатуе ознакомиться с положением каторжан, он прежде всего столкнулся с отсутствием «статейных списков», то есть документов, где было бы означено, на какой срок и за какое преступление каждый из них заключен в тюрьму. Проверяя «цепных», то есть прикованных к стене арестантов, ревизия столкнулась с фактами полного произвола. «Ссыльнокаторжные Семен Богданов и Андрей Щукин, прикованные к стене - первый на три года, с 7 декабря 1841 года, а второй на два года, с 22 декабря 1833 года, не были откованы от стены в марте 1845 года». При этом ревизия Толстого вовсе не была внезапной, приезда ревизоров в Акатуй ожидали давно и появились они здесь уже в 1845 году, на четвертом году своей деятельности в Восточной Сибири.
Акатуйская каторжная тюрьма. Это фото значительно более позднего времени, около 1880-х годов, когда сюда попадали народовольцы
Вот среди таких-то нравов оказался впервые политический заключенный - Петр Высоцкий (позже прибудут и другие): правда, не на цепи, но в кандалах, в одиночной камере и прикованный к тачке.
Главным начальтсвующим лицом в Акатуе был пристав Газимуровоскресенской дистанции Андреян Степанович Машуков. Он происходил из "мастеровых детей" Нерчинского Завода, с 1829 г. служил в Акатуе, постепенно поднимаясь по служебной лестнице, благодаря своему усердию. Именно от Машукова зависели судьбы заключенных, которых к концу 1830-началу 1840-х годов было около 130 человек, включая десяток женщин. Историческая наука, возможно, несправедлива к Машукову - считая его человеком грубым и жестоким, так сказать - верным цепным псом режима ;) Высказывалась даже версия о том, что Машуков мог быть причастен к смерти Лунина в Акатуе - впрочем, сейчас версия о насильственной смерти Лунина в целом уже отвергнута, но отголоски еще иногда встречаются. А на самом деле Машуков был, конечно, человеком… если можно так выразиться, зачерстевшим. Но, судя по дальнейшим цитатам, вовсе не жестоким. Применительно к политической ссылке девятнадцатого века и ее взаимодействию с разными сибирскими чиновниками и функционерами - крайне любопытно наблюдать, как разные люди по-разному реагируют на незнакомые и неожиданные для них раздражители. Например, хорошо известна история первых 8 декабристов, оказавшихся в Благодатском руднике под надзором пристава Бурнашева. Вот у Бурнашева, впервые столкнувшегося с непонятным ему явлением, реакция однозначная: «Ух как сейчас я покажу этим князькам, где раки зимуют!» - и пытается показать, пока восьмерку не переводят в Читу. Совершенно иначе ведет себя Машуков: впервые увидев в своих владениях «государственного преступника» - Машуков, судя по всему, внезапно испытывает жесточайший когнитивный диссонанс. Он не злой человек, Андреян Степанович, он просто привык к тому, что у него тут сидят матерые уголовники, убийцы, насильники… а что по десять и двадцать лет на цепи без суда - ну так это дело привычное и естественное, что же с ними еще делать? А тут вот вроде тихий, приличный, вежливый человек - это вообще что, это тут почему? Почему начальство распоряжается такого хорошего, порядочного человека содержать в цепях, как самого опасного убийцу? И Машуков начинает, как сказали бы мы сегодня, борьбу за права политзаключенного
2 июля 1838 года Машуков отправляет начальнику нерчинских рудников донесение: «Польский преступник Петр Высоцкий содержится в тюремном замке при Акатуевском руднике третий год… В течение трех годов не только мне и даже караульным неприятностей не наносил, одним словом, вел себя порядочно, о чем представляю Вашему Высокоблагородию, не благоугодно ли будет Высоцкого из тюремного замка освободить и в работу употреблять свободным, на что имею честь ожидать предписания» На это ходатайство последовал ответ о том, что генерал-губернатор Броневский «не изъявил своего согласия изменить приговор Высоцкому,правительством утвержденный», и предложил содержать его по-прежнему в “тюремном замке и в работы употреблять, как предписано о нем было».
Однако Машуков не сдается: «Петр Высоцкий поведения весьма похвального, во все время нахождения в Нерчинских заводах не только предосудительного не делал, но даже в прочих преступников вселял мысль о повиновении…» (это при том, что чуть ли не ежегодно Нерчинское руководство получало доносы о том, что Высоцкий совместно с акатуйскими уголовными каторжанами готовит новый побег - доносы, судя по всему, не подтверждались, но Машуков на всякий случай «принимал меры»)
Спустя некоторое время, уже в 1847 году (прошло около 12 лет от момента появления Высоцкого в Акатуе) при генерал-губернаторе Руперте, Машуков предпринимает новую попытку и теперь его поддерживает начальник Нерчинских заводов полковник Родственный: они ходатайствуют «о снисхождении к участи Высоцкого и о позволении освободить его от содержания в оковах, если не навсегда, то хотя на время нахождения его в госпитале для пользования, учитывая болезненное состояние Высоцкого, обращающее особенное на него внимание и сострадание». Руперт, не решаясь сам что-либо изменить в отношении Высоцкого, обратился в Петербург за инструкцией. Ответ последовал от шефа корпуса жандармов графа А.Ф.Орлова: «содержашийся в Акатуевской тюрьме скованным политический преступник Высоцкий по важности его преступления не может быть освобожден от оков ни на какое время».
Между тем из хода событий достаточно очевидно, что Машуков и Родственный еще гораздо раньше нарушили все инструкции: сперва освободили Высоцкого от кандалов и тачки, затем освободили его из одиночного заключения, позволив свободно передвигаться по замку, затем от тяжелых работ в руднике - и, наконец, по-видимому разрешили ему выйти из тюрьмы на поселение в соседний поселок. Трогательные же ходатайства пишутся для отвода глаз высокого начальства - в надежде на то, что начальство санкционирует послабления задним числом (интересно отметить, что, по-видимому, Машуков проникся такой горячей симпатией только к Высоцкому - об участи Лунина он подобных прошений не писал: но Лунин человек насмешливый, высокомерный, возможно, демонстрировал Машукову свое превосходство - напротив, Высоцкий, как мы помним, человек очень мягкий, добрый, простодушный).
Точно невозможно сказать, когда именно были сделаны послабления: источники противоречивы.
К этому времени Высоцкий уже не был единственным политическим заключенным в Акатуе: в разное время сюда были переведены Шокальский (выживший после экзекуции по Омскому делу), еще несколько человек. В 1841 году в Акатуе оказались Хлопицкий и Вебер - осужденные за то, что организовали мастерскую по производству фальшивых денег. Фальшивомонетчики ни в чем не признались и после телесного наказания были направлены в Акатуй - однако мемуаристы свидетельствуют о том, что Хлопицкий и Вебер затеяли свое предприятие не просто так, а чтобы раздобыть деньги для организации побега Высоцкого из Акатуя (Высоцкого, по-видимому, в известность не поставили).
В 1842 году в Акатуе очутился Лунин - вот известная цитата из его письма Волконским, переданного из Акатуя нелегально:
«Я нашел здесь славного Высоцкого, который выказывает мне дружбу и примерную преданность. Это он заботится о моем домашнем житье-бытье и нисколько не считается с опасностями, каким подвергает себя, стараясь быть мне полезным. Ему обязан я возможностью писать к вам. Он раздобыл мне все необходимое для этого. Его соотечественники постоянно проявляют ко мне то же усердие. Никогда не мог я предположить столько добродетелей в недрах С. П.» (тон, которым пишет Лунин, конечно… ммм, своеобразный - РД)
Сливовская считает эту цитату доказательством того, что в это время Высоцкий был уже на поселении вне замка - иначе у него не было бы возможности помогать Лунину. Однако мне кажется, что эта цитата скорее говорит о том, что Высоцкий в это время был еще в тюремном замке (иначе как бы он контактировал с Луниным?), но пользовался свободой передвижения. Где и как добывал безденежный Высоцкий материалы для письма, какими каналами он пользовался для организации нелегальной переписки - совершенно ничего об этом неизвестно. Материальное положение Высоцкого в первые годы в Акатуе было, по-видимому, крайне тяжелым. Лишь через несколько лет известия о том, что Высоцкий выжил и находится в Акатуе, стали доходить до других польских ссыльных и организаций ссыльной взаимопомощи. В 1840 году в Большом Нерчинском заводе - на расстоянии около 50 верст от Акатуя - оказался осужденный по процессу Конарского врач Антоний Бопрэ. Там же находился тогда и Ф.Мальчевский, давний товарищ Высоцкого, вместе с ним осужденный за побег из Александровского завода. Через Мальчевского Бопрэ попытался передать для Высоцкого 25 рублей. Бопрэ тотчас же был вызван на допрос. Он ни словом не обмолвился, что знает о том, кто такой Высоцкий, и заявил лишь, что однажды случайно видел его, очень бедно одетого, и деньги передал из человеколюбия. Тогда начальник Нерчинских заводов распорядился вручить эти деньги приставу Машукову с тем, однако, чтобы Высоцкому на руки выдавать их небольшими частями и «завесть ему приличную одежду по усмотрению господина пристава». При этом приказывалось скрыть от Высоцкого фамилию человека, оказавшего ему помощь (однако и годы спустя. уже накануне амнистии, Высоцкий все еще ходил в каторжной одежде и вообще мало внимания обращал на материальную сторону жизни).
С этого времени, по-видимому, начинается история знаменитого мыла, которое варил Высоцкий в Акатуе (позже к нему присоединился также Хлопицкий, с которым они вместе поселились в поселке при замке): по свидетельствам, это было маленькое мыло квадратной формы, на котором было выдавлено PW Akatuja. Мыло, по-видимому, расходилось в основном среди ссыльных. Информация о положении Высоцкого в эти годы дошла до организованного на Волыни Комитета опеки (Комитета помощи ссыльным), в адресной книге комитета в 1842 году появляется следующая запись: «Он зарабатывает на жизнь жалким мыловарением и переносит свою судьбу с достоинством». Далее приписано: «он занимается мыловарением в весьма малом масштабе, с удивительной стойкостью изготовляя все собственными руками (из общей посылки ему достались две рубашки»). Писем и посылок из дома Высоцкий по-прежнему не получал.
окончание: http://naiwen.livejournal.com/1144586.html