Мятеж, которого не было: как подставляли Корнилова

Sep 20, 2017 20:39


Небольшое дополнение к теме Корниловского выступления. Часть первая здесь. Продолжение здесь. Окончание здесь.

Как мы уже знаем, Лавр Корнилов вовсе не собирался свергать "временное правительство" силами 3-го кавкорпуса Крымова и Дикой дивизии. Его действия были заранее согласованы с министром-председателем А.Ф. Керенским и управляющим военным министерством Б.В. Савинковым. Единственной целью, ради которой Корнилов стягивал войска к столице и предполагал ликвидировать крепость Кронштадт и учредить Отдельную Петроградскую Армию, была борьба с предполагаемым выступлением большевиков. Предполагать это выступление были все основания - "Июльские дни" ещё не успели забыться. А если бы Совет рабочих и солдатских депутатов выступил в защиту капитулянтов-большевиков, у Корнилова был бы и повод, и средства, чтобы ликвидировать этот самочинно возникший уродливый орган и устранить проклятое двоевластие. После чего, как уверяли Корнилова Керенский и Савинков, все предложенные Верховным меры по укреплению армии будут приняты, и можно будет всерьёз планировать дальнейшие военные операции.



Л.Г. Корнилов и Б.В. Савинков в одной машине. Ставка, 1917 год.

Г.М. Катков так пишет об этом в своей книге "Дело Корнилова": "Вернувшись в Ставку, Корнилов посвятил всё своё внимание военным делам. Его сильно беспокоила угроза немецкого наступления на Рижском фронте, где моральное состояние войск, возможно из-за близости столицы, было неудовлетворительным. Было решено создать особый Петроградский фронт для защиты столицы в случае, если немцы перейдут в наступление. Для этого были собраны войска с различных участков фронта, среди которых и Дикая дивизия, состоящая в основном из выходцев с Кавказа. Предполагалось, что командовать новым фронтом будет ген. A.M. Крымов.


Предстояла также ликвидация Кронштадтской крепости и переброска находящихся там войск на материк: эта операция могла потребовать применения силы. Далеко не все принимаемые Корниловым меры отвечали его плану создания армии для защиты Петрограда, и начальник штаба Корнилова - ген. Лукомский, один из наиболее компетентных и умных людей в Ставке - прямо спросил его, не имеют ли отдаваемые им распоряжения какой-то другой цели. Если же Корнилов отказывается говорить на эту тему, Лукомский предпочёл бы оставить штаб и отправиться на фронт.

Корнилов ответил без обиняков, что при нынешнем положении в Петрограде большевики или иные мятежные элементы могут легко воспользоваться обстоятельствами и значительно ухудшить ситуацию, особенно в случае немецкого наступления. Поэтому он размещает войска таким образом, чтобы они легко могли, в случае необходимости, достичь столицы. Лукомский поблагодарил Верховного за откровенный ответ и обещал ему не оставлять должности при всех обстоятельствах".

Однако, сам Керенский пребывал в нерешительности, и желая принять меры, предложенные Корниловым, и одновременно опасаясь их, ибо они шли вразрез с политикой углубления революции и могли существенно подпортить репутацию министра-председателя в глазах революционной солдатни и социалистических партий. В итоге оказалось достаточно малейшего толчка (в виде несвоевременного вмешательства В.Н. Львова) - и Корнилов был объявлен мятежником в тот самый.момент, когда он просто физически уже не мог остановить начаший претворяться в жизнь первоначальный план.



Революционные войска перед Петроградом готовятся остановить наступление корниловцев

Этот подлый обман вызывает закономерное возмущение. Однако нельзя сказать, чтобы он был первым. В показаниях, которые Корнилов давал следственной комиссии в сентябре 1917 года, мы натыкаемся на более чем странный эпизод. Вот он: "Получив сведение, что 12 августа в Москве должно открыться государственное совещание и имея в виду положение на фронте, я 8 августа вечером приказал передать в Петроград, что 10 августа в Петрограде быть не могу (для доклада о состоянии армии и о мерах по исправлению положения - М.М.), а прошу Б.В. Савинкова взять на себя представление моего доклада Временному правительству (заглавные буквы подлинника - М.М.)... Филоненко по прямому проводу стал доказывать мне необходимость моего приезда в Петроград для личного участия в обсуждении доклада, и из их слов (Филоненко и Савинкова - М.М.) я предположил, что он действует с ведома министра-председателя и что участие моё в обсуждении доклада представляется желательным самому Временному правительству. 9 августа я выехал в Петроград. 10 августа, прибыв уже в Петроград, я получил телеграмму министра-председателя, что моё участие в обсуждении доклада не представляется необходимым, и что Временное правительство снимает с себя ответственность за последствия моего отсутствия с фронта (!!! - М.М.)".

Из этого текста картина вырисовывается, прямо скажем, паскудная. Временное правительство заманивает Корнилова через своего комиссара в Петроград под предлогом необходимости лично сделать доклад Керенскому (и не забудем, что доклад по данной теме Корнилов Керенскому уже представлял - 3 августа), а затем, уже по прибытии Лавра Георгиевича в столицу, делает вид, что никакого вызова не было. Таким образом, оказывается, что Корнилов, прибывший в Петроград по устному приглашению временного правительства, сделанному от его имени комиссаром Филоненко, оказывается чуть ли не дезертиром, самовольно покинувшим Ставку. И случись во время его отсутствия очередной прорыв немцами нашей обороны (а такое в 1917 году случалось очень часто - армия-то деморализована!), Керенский получал полное законное право не только отрешит его от должности за самовольную отлучку, но и предать суду как главного виновника поражения. И тем самым избавить себя и от докучливого Верховного, и от его чересчур радикальных проектов.

Такое ощущение, правда, пропадает, когда начинаешь знакомиться с описанием этого же эпизода Г.М. Катковым, проанализировавшим не только показания Корнилова, но и свидетельства других участников драмы. В этот период существенно осложнились отношения между Керенским и Савинковым. Керенский никак не решался принять корниловскую программу оздоровления армии. Савинков, напротив, поддерживал эту программу - хоть и с серьёзными оговорками, касающимися прав солдатских комитетов на отвод офицеров.  Соответственно, между ним и Керенским стали происходить бурные объяснения с обвинениями в нерешительности в адрес министра-председателя. Вот Савинков (через Филоненко) и решил привлечь Корнилова на свою сторону в этих спорах, рассчитывая, что волевой и энергичный Верховный сумеет убедить колеблющегося премьера. Увы, в результате под самим Верховным закачалось кресло. Керенский, как всякий слабовольный, но честолюбивый человек категорически не хотел, чтобы на него давили - и по этой причине стал искать благовидного предлога избавиться от Корнилова. А "самовольный" выезд Лавра Георгиевича в Петроград давал для этого все возможности.

Тогда, в середине августа 1917-го готовый разразиться скандальной отставкой конфликт удалось погасить. Выступление Корнилова на государственном совещании в Москве наглядно продемонстрировало министру-председателю, что за Верховным стоят серьёзные политические силы, готовые на самые решительные действия (вплоть до открытого мятежа, которого всё же старался избежать сам Корнилов). Видимо, Керенский, взвесив все за и против, решил, что отставка Корнилова обойдётся ему дороже, чем компромисс с ним.



Л.Г. Корнилов прибывает на Московское Государственное Совещание.
Нужны ли к этому фото комментарии?

Вскоре за выступлением Корнилова на Государственном Совещании последовало примирение Керенского с Савинковым. А затем Савинков отправляется в Ставку, дабы согласовать с Корниловым приведение в жизнь его программы, а заодно - попытаться добиться от него уступок хотя бы по каким-то вопросам. Итогом этих переговоров с Савинковым  стало направление в Петроград 3-го конного корпуса Крымова и приглашение Керенскому приехать в Ставку для защиты его от возможного восстания большевиков. Предполагалось, что под защитой Корниловского ударного батальона и Георгиевского батальона Охраны Ставки Керенский спокойно сформирует новое правительство - без представителей Совета, зато с Корниловым. Кончилось всё это, как мы знаем, провозглашением Корнилова мятежником, разгромом Ставки и массовыми арестами генералов, "засветившихся" в отстаивании интересов армии.

Кстати, и в случае событий 26 - 30 августа 1917 года не обошлось без вмешательства некоей "третьей стороны" - на этот раз В.Н. Львова, представившегося Корнилову представителем Керенского, но на деле - ведшего свою игру. И против воли помогшего Керенскому в "затруднительном" положении найти "безболезненный" для революционной демократии выход, пожертвовав Корниловым. Точнее - предав его.

Но перед тем, как окончательно встать на путь разгрома собственной страны и собственной армии, объявив Верховного мятежником, Керенский учинил ещё одну провокацию. Он связался с Корниловым по прямому телеграфу, представив дело так, что у аппарата он находится вместе с Львовым. И между ними состоялся следующий диалог (заметим, что телеграфные ленты этих переговоров есть в архивах - не отопрёшься):

"[Керенский]. - Министр-председатель Керенский. Ждём генерала Корнилова.

[Корнилов]. - У аппарата генерал Корнилов.

[Керенский]. - Здравствуйте, генерал. У аппарата Владимир Николаевич Львов и Керенский. Просим подтвердить, что Керенский может действовать согласно сведениям, переданным Владимиром Николаевичем.

[Корнилов] - Здравствуйте, Александр Фёдорович, здравствуйте, Владимир Николаевич. Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, очерк, сделанный мною Владимиру Николаевичу, с просьбой доложить Вам, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определённого решения в самый короткий срок.

[Керенский [за Львова]]. - Я - Владимир Николаевич, Вас спрашиваю - то определённое решение нужно исполнить, о котором Вы просили известить меня Александра Фёдоровича только совершенно лично? Без этого подтверждения лично от Вас Александр Фёдорович колеблется мне вполне доверить.

[Корнилов]. - Да, подтверждаю, что я просил Вас передать Александру Фёдоровичу мою настойчивую просьбу приехать в Могилёв.

[Керенский [за себя]]. - Я - Александр Фёдорович. Понимаю Ваш ответ, как подтверждение слов, переданных мне Владимиром Николаевичем. Сегодня это сделать и выехать нельзя. Надеюсь выехать завтра. Нужен ли Савинков?

[Корнилов]. - Настоятельно прошу, чтобы Борис Викторович приехал вместе с Вами. Сказанное мною Владимиру Николаевичу в одинаковой степени относится и к Борису Викторовичу. Очень прошу не откладывать Вашего выезда позже завтрашнего дня. Прошу верить, что только сознание ответственности момента заставляет меня так настойчиво просить Вас.

[Керенский]. - Приезжать ли только в случае выступлений, о которых идут слухи, или во всяком случае?

[Корнилов]. - Во всяком случае.

[Керенский]. - До свидания, скоро увидимся.

[Корнилов]. - До свидания" (конец цитаты).

Итак, что мы видим? Львов передал Керенскому свои договорённости с Корниловым как ультиматум Верховного. Хотя до этого разговаривал с Корниловым в качестве представителя Керенского. Самозванного представителя, но Корнилов об этом не знал. Логично со стороны Керенского было связаться с Верховным и проверить, действительно ли Лавр Георгиевич, вопреки ранее достигнутым договорённостям, предъявил требования к правительству. В действительности Керенский запрашивает у Корнилова подтверждение слов Львова, не уточняя, каких именно слов. Как явствует из диалога, Корнилов подтверждает только свою просьбу к Керенскому прибыть в Ставку, причём открытым текстом это подчёркивает: речь - только о прибытии Керенского в Ставку. Ни о каких "ультиматумах" Корнилов не знает и, разумеется, говорить не может. Но Керенский сам видит в этих словах Верховного подтверждение рассказу Львова об ультиматуме - и немедленно собирает внеочередное заседание правительства, на котором и объявляет о мятеже. Любопытно, что не прошло ещё и месяца с того памятного 3 августа, когда Керенский доверительно сообщил Корнилову, чтобы тот не слишком откровенничал в этом самом правительстве - среди министров есть германские шпионы... Но теперь это отступило на задний план. Провокация сработала, Корнилов снова, как и 10 августа, попался в ловушку. Вероятно, из истории 8 - 10 августа Керенский сделал выводы не только о политическом весе Корнилова. Но и о том, что его можно заманить в западню таким вот лукавым образом, через подставных "представителей правительства", в действительности таковыми не являющихся. А заманив - объявить заговорщиком и арестовать, что и происходит. Дальше начинается судорожная деятельность по подавлению мнимого "контрреволюционного мятежа", не обращая внимания на то, что, вообще-то, идёт война, и внешний враг продолжает оккупировать русские земли.



Керенский и Алексеев в Ставке. После смещения Корнилова Керенский сам
провозгласил себя верховным главнокомандующим.
А Алексеев стал его начальником штаба.

В этой ситуации остаётся только один вопрос: почему Корнилов, уже один раз обманутый 8 - 10 августа (причём считающий себя обманутым, ни сном, ни духом не догадывающийся об имевших место трениях между Керенским и Савинковым!), снова повёлся на провокацию и доверился Керенскому. А ответ прост: Корнилов мучительно не хотел в разгар войны выступать против действующего правительства. Он мог нелицеприятно критиковать разрушительную политику властей, но выступать против них в тылу воюющей армии считал бесчестием. Поэтому не упускал ни единой возможности для диалога с правительством, для того, чтобы провести необходимые реформы непременно законным путём. Другого объяснения поведению Корнилова нет - иначе нам придётся считать его патологически наивным идиотом, каковым он безусловно не был - иначе не смог бы бежать из австрийского плена.

Полагаю, на этом вопрос о "Корниловском мятеже" можно окончательно закрыть, сделав однозначный вывод: мятежа не было.

У истоков Белого Движения, История Отечества, Корниловское выступление, Корнилов, Революция, Белые

Previous post Next post
Up