Чехословаки и мадьяры
8 июня 1918 года войсками мятежного Чехословацкого корпуса была освобождена от большевиков Самара. В разгар чехословацкого наступления в тыл красным неожиданно ударила самарская офицерская организация. Большевики бежали. Это, вроде бы, рядовое событие в истории русской Гражданской войны (а чехословаками было освобождено множество городов по всему протяжению Транссибирской магистрали) неожиданно возымело важные последствия: в Самаре оказалось достаточно депутатов разогнанного большевиками Учредительного Собрания, чтобы сформировать правительство с претензией на всероссийскую власть. Так возник новый фронт Белой Борьбы - восточный, отмеченный такими значимыми именами, как А.В. Колчак, В.О. Каппель, Г.М. Семёнов, Г.А. Вержбицкий, М.К. Дитерихс, А.Н. Пепеляев и другие. И в связи с тем, что в образовании Восточного фронта Гражданской войны важную роль сыграли чехословацкие части, что в дальнейшем послужило причиной для обвинений в адрес Белого Движения, несколько слов скажу о роли чехословаков.
Противостояние красных и белых на Востоке России имело множество особенностей. Одной из них стало то, что антибольшевистское сопротивление изначально выкристаллизовалось вокруг восставшего Чехословацкого корпуса. И в дальнейшем на протяжении всего 1918 года чехословацкие части принимали активное участие в боях плечом к плечу с русскими белогвардейцами из Сибирской Народной Армии и Народной Армии КомУча. А один из чехословацких офицеров - Радола Гайда - даже стал у Колчака генералом русской службы и получил под командование русские армии.
Чех Радола Гайда в русской генеральской форме.
С друой стороны, красные с первых же дней существования советской власти активно использовали части так называемых интернационалистов. Фактически это были наёмники из числа немецких и австро-венгерских военнопленных, перед которыми стоял простой выбор - голодная смерть (ибо новая власть содержать их отказывалась) или достаточно сытое житьё в рядах красной армии. Особенно много было среди этих "интернационалистов" венгров (мадьяр, как их тогда в основном называли). Венгерские наёмники с русскими жителями, а тем более - с захваченными в плен белогвардейцами обычно не церемонились, видя в них своих врагов по продолжавшейся ещё Первой Мировой войне. А чехословаков просто ненавидели - как предателей. Поэтому интернационалисты оказывались идеальными карателями, в каковом качестве они в основном и использовались. Белые в ответ тоже не щадили попавших к ним в плен мадьяр - ибо эти люди уже однажды сдались русским на милость, а теперь снова подняли оружие.
Впоследствии наличие интернационалистов-венгров и Чехословацкого корпуса стали основанием для мемуаристов и историков с обеих сторон обвинять противоположную сторону в "предательстве" и "прислужничестве оккупантам". Поскольку красные Гражданскую войну выиграли, и их идеология на долгие 70 лет стала господствующей, их трактовка получила максимально широкое распространение, а потому до сих пор продолжает оказывать влияние. Сочинения же белогвардейских авторов вернулись на Родину на волне перестройки и гласности и как всё свежее, модное и неожиданное, тоже быстро завоевали популярность. Гражданская война, завершившаяся почти сто лет тому назад, неожиданно снова выплеснулась на страницы журнальной и интернетовской полемики. Попробуем же разобраться в том, кто в данном случае прав в своих оценках.
Безусловно, чехословацкие легионеры запятнали себя множеством преступлений на территории Сибири. На их совести - предательство адмирала Колчака, выдача его на расправу красным в Иркутске. На их совести - произвол на железных дорогах, когда, спеша выбраться из Сибири вместе с награбленным добром, они самым бесцеремонным образом отбирали паровозы у русских эшелонов с ранеными и беженцами - и потом красные находили посреди тайги эти брошенные эшелоны, наполненные мертвецами. На их совести - многочисленные факты мародёрства, восстанавливавшие против Колчака местное население, на их совести - жизни русских девушек, которых они обещали вывезти - а вместо этого, подвергнув коллективному изнасилованию, в мешках сбрасывали со своих поездов, уходивших к Владивостоку. Но всё это - подробности зимы 1919 - 1920 гг., когда белый фронт стремительно разваливался под ударами превосходящих сил большевиков. А на раннем этапе Гражданской войны роль чехов была безусловно положительной, и белыми мемуаристами неоднократно отмечались факты проявленной ими подлинной доблести. Чехословацкий полковник Швец вообще стал одной из легенд Белого Поволжья [1], наряду с Каппелем, Махиным и Дутовым. И погиб в том же 1918 году. Отменяют ли подлости чехословацких легионеров образца 1920 года, развращённых долгим и сытым пребыванием вдали от фронта, подвиги их товарищей, погибших за освобождение Поволжья и Сибири? Вопрос, полагаю, риторический.
Полковник Чехословацкого корпуса Швец - боевой соратник В.О. Каппеля.
Можно ли рассматривать чехословацкие войска в Сибири как иностранные? Вряд ли. На момент начала Гражданской войны на восточном фронте (июнь 1918 года) Чехословакии не существовало на политических картах Европы, земли, составившие после окончания Первой Мировой войны Чехословакию, входили в состав Австро-Венгрии, причём славянское население их испытывало серьёзные поражения в правах. Чехословацкий корпус формировался в составе Русской Императорской армии из числа военнопленных - чехов и словаков - изъявивших желание сражаться против своих вековых угнетателей. Причём первые чехословацкие части возникли ещё при императоре Николае Втором. Опыт, оказавшийся удачным, после февральского переворота решено было расширить - "временное правительство", столкнувшись со стремительным развалом армии, судорожно искало, на кого бы ему опереться, а чехословаки представлялись очень удобной опорой: им, как изменникам присяги, назад дороги не было. В случае победы Центральных Держав им всем грозила смертная казнь.
Таким образом, мятежный Чехословацкий корпус фактически был соединением Русской Императорской Армии. На командных должностях в нём находились не только чехословацкие, но и русские офицеры - такие, как С. Войцеховский или М. Дитерихс. После развала русского фронта этот корпус поначалу решено было перебросить во Францию, где он мог бы продолжить борьбу с немцами и австро-венграми (наряду с Русским Легионом Чести, кстати), и переброска эта уже началась, когда немцы, с коими большевики вели переговоры о мире, потребовали разоружить корпус. То, что сплочённое общей националистической идеей и достаточно крупное воинское соединение отправится в Европу и продолжит борьбу, немецких заказчиков "русской" революции совершенно не устраивало. А поскольку чехословакам никак не улыбалось снова оказаться на положении военнопленных, да ещё с риском выдачи австро-венграм на расправу, корпус совершенно логично восстал. Восстал не по приказу из-за рубежа, а во имя собственного спасения.
Групповое фото чинов Чехословацкого корпуса.
Остальная история слишком хорошо известна, чтобы её повторять, касался этой темы и я. Не отрицая фактического предательства Чехословацкого корпуса в январе 1920 года и совершённых им военных преступлений, всё же следует признать и то, что без чехословаков антибольшевистское сопротивление на Востоке не смогло бы надлежащим образом оформиться, и то, что у корпуса имеются вполне реальные боевые заслуги. Генерал П.П. Петров, служивший в 1918 году в Народной Армии КомУча, вспоминал: "Без чехов выступления бы не было. Почему же так везде единодушно приветствовали появление чехов и изгнание большевиков? Не будь этого выступления, многие бы еще долго решали, как лучше... Чехов обвиняют в плохой работе на фронте в последнее время, а затем в уходе совсем. Кто виноват в этом уходе, сказать трудно, но мы знаем, что чешское командование на Волжском фронте жило всецело интересами фронта (выделено мной - М.М.), болело неудачами и вкладывало в работу всю свою энергию и умение. Имена Чечека, Швеца, Воженилека всегда будут произноситься с уважением теми, кто вместе работал с ними на Волге, кто видел их и в дни успеха, и в дни неудач. А сколько легло неизвестных нам чехов у Самары, Сызрани, Казани, Симбирска, Николаевска, Марьина. Ведь действия против большевиков, особенно в последнее время, вовсе не были безопасными" [2].
Я. Сыровы (в центре) и С. Чечек (справа) в освобождённой от большевиков Самаре, 1918 г.
Мы знаем, что Колчак очень ревностно относился к тому, чтобы антибольшевистская борьба велась именно и прежде всего русскими руками, что именно его неуступчивость требованиям западных "союзников" и привели в конечном счёте к его выдаче большевикам. Его ошибкой было то, что он поручил охрану железнодорожной магистрали чехам, а их самих поставил под команду французского генерала Жанена, что дало возможность Жанену и чехам диктовать Верховному свои условия после эвакуации Омска. И знаем, что обусловлено такое решение было стремлением Колчака максимально вести войну именно русскими руками, силами русских частей. Поэтому говорить о какой-либо "сдаче" Колчаком России на откуп иностранцам не приходится. Иностранцам Колчак не доверял и держал их, пока была возможность, как можно дальше от рычагов управления. А Чехословацкий корпус, как созданный в рамках русской армии, иностранным формированием вообще считаться не мог - пока не попал под власть французского прощелыги [3].
Что же касается мадьяр, то они были выпущены большевиками их лагерей для военнопленных вскоре после Брестского мира. На них опирались именно в силу их ненависти к России и ко всему русскому, а также и к восставшим чехословакам. И хотя "интернациональные части" в Красной Армии и были созданы, подобно Чехословацкому корпусу в царские времена, советским правительством, но всё же оставались прежде всего выразителями интересов его западных хозяев, мстя русским офицерам за свои поражения на фронте, а чехословакам - за "измену". Держали они себя в России как самые настоящие оккупанты [4], чем и снискали всеобщую ненависть белогвардейцев и негласное решение: мадьяр в плен не брать. Так что если кто и заслуживает обвинений в "сдаче России на откуп иностранцам", то не белогвардейцы, а как раз большевики.
В заключение - ещё несколько фото и иллюстраций с Чехословацким корпусом.
Генерал Я. Сыровы (в русских документах часто: Сыровой) над картами
Станислав Чечек у вагона. 1918 год.
"Википедия" сообщает об этом человеке: Станислав Чечек (1886 - 1930) родился в семье лесника. С 1911 работал бухгалтером в филиале чешской фирмы «Laurin & Klemеnt» (будущий автоконцерн «Шкода») в Москве. С началом Первой Мировой войны остался в России. В августе 1914 года вступил добровольцем в Чешскую дружину Русской Императорской армии, командовал ротой, батальоном. Участвовал в боях под Зборовом и Бахмачем. Награждён орденом св. Георгия 4-й степени. В 1917 участвовал в формировании Чехословацкого корпуса. 6 сентября 1917 года назначен командиром 4-го стрелкового полка имени Прокопа Голого.
Присутствовал 20 мая 1918 года на Съезде делегатов всех частей Чехословацкого корпуса в Челябинске. Вошёл в образованный тогда Военный Совет из трёх лиц для координации действий разрозненных групп корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими организациями. Во время мятежа чехословацкого корпуса (май 1918) принял командование эшелонами, сосредоточенными в районе Пензы, став командующим одной из самых крупных групп Чехословацкого корпуса из 8 тысяч человек - Пензенской, сосредоточенной на момент начала боевых действий в районе городов Сердобск - Балашов - Пенза. Выступил против большевиков в Пензе 28 мая 1918 г., затем двинул свои силы на Сызрань. Участвовал в свержении советской власти в Самаре 8 июня 1918. При его активной помощи взята Уфа. Организатор успешного продвижения антибольшевицких войск на Симбирск. В начале июля 1918 г., снова прибыл в Самару в чине полковника на посту начальника 1-й Чехословацкой дивизии. Приказом от 17 июля 1918 Чечек был назначен Главнокомандующим всеми войсками Народной армии и мобилизованными частями Оренбургского и Уральского казачьих войск. С середины июля 1918 - командующий Поволжским фронтом Народной армии КомУча. Генерал-майор (2 сентября 1918), один из лидеров Чешского Национального Совета в Сибири в 1918-1920 гг.
В октябре 1918 отбыл во Владивосток. Командующий группы войск Чехословакии в Сибири (январь 1919 -сентябрь 1920). В составе Чехословацкого корпуса в сентябре 1920 эвакуирован из Владивостока в Чехословакию.
"Парадное" фото того же С. Чечека
Чехословацкий легионер в Сибири. С Георгиевским крестом на груди.
Достойно, стало быть, воевал когда-то за матушку-Россию!
Группа военнослужащих Чехословацкого корпуса на фоне природы
Чехословацкий бронепоезд "Орлик"
Чехословацкие легионеры с награбленным добром
___________________________________________________________
Примечания.
[1] См. о нём, например, в воспоминаниях Ф.Ф. Мейбома: Мейбом Ф.Ф. Теристый путь // 1918 год на Востоке России. - М.: Центрполиграф, 2003. - с. 82 - 134.
[2] Петров П.П. Борьба на Волге // 1918 год на Востоке России. - М.: Центрполиграф, 2003. - с. 42 - 43.
[3] Именно с этого момента Чехословацкий корпус переходит окончательно в разряд "союзнических" войск.
[4] В частности, именно венгерские наёмники выполнили приказ о расстреле святой царской семьи в Екатеринбурге - большевики опасались, что у русских красногвардейцев в последний момент может не подняться рука, тем более, что убить предстояло не только царя и царицу-"немку", но и четырёх девочек, и больного мальчика-подростка. А мадьяры не заморачивались подобными "глупостями".
Противостояние красных и белых на Востоке России имело множество особенностей. Одной из них стало то, что антибольшевистское сопротивление изначально выкристаллизовалось вокруг восставшего Чехословацкого корпуса. И в дальнейшем на протяжении всего 1918 года чехословацкие части принимали активное участие в боях плечом к плечу с русскими белогвардейцами из Сибирской Народной Армии и Народной Армии КомУча. А один из чехословацких офицеров - Радола Гайда - даже стал у Колчака генералом русской службы и получил под командование русские армии.
Чех Радола Гайда в русской генеральской форме.
С друой стороны, красные с первых же дней существования советской власти активно использовали части так называемых интернационалистов. Фактически это были наёмники из числа немецких и австро-венгерских военнопленных, перед которыми стоял простой выбор - голодная смерть (ибо новая власть содержать их отказывалась) или достаточно сытое житьё в рядах красной армии. Особенно много было среди этих "интернационалистов" венгров (мадьяр, как их тогда в основном называли). Венгерские наёмники с русскими жителями, а тем более - с захваченными в плен белогвардейцами обычно не церемонились, видя в них своих врагов по продолжавшейся ещё Первой Мировой войне. А чехословаков просто ненавидели - как предателей. Поэтому интернационалисты оказывались идеальными карателями, в каковом качестве они в основном и использовались. Белые в ответ тоже не щадили попавших к ним в плен мадьяр - ибо эти люди уже однажды сдались русским на милость, а теперь снова подняли оружие.
Впоследствии наличие интернационалистов-венгров и Чехословацкого корпуса стали основанием для мемуаристов и историков с обеих сторон обвинять противоположную сторону в "предательстве" и "прислужничестве оккупантам". Поскольку красные Гражданскую войну выиграли, и их идеология на долгие 70 лет стала господствующей, их трактовка получила максимально широкое распространение, а потому до сих пор продолжает оказывать влияние. Сочинения же белогвардейских авторов вернулись на Родину на волне перестройки и гласности и как всё свежее, модное и неожиданное, тоже быстро завоевали популярность. Гражданская война, завершившаяся почти сто лет тому назад, неожиданно снова выплеснулась на страницы журнальной и интернетовской полемики. Попробуем же разобраться в том, кто в данном случае прав в своих оценках.
Безусловно, чехословацкие легионеры запятнали себя множеством преступлений на территории Сибири. На их совести - предательство адмирала Колчака, выдача его на расправу красным в Иркутске. На их совести - произвол на железных дорогах, когда, спеша выбраться из Сибири вместе с награбленным добром, они самым бесцеремонным образом отбирали паровозы у русских эшелонов с ранеными и беженцами - и потом красные находили посреди тайги эти брошенные эшелоны, наполненные мертвецами. На их совести - многочисленные факты мародёрства, восстанавливавшие против Колчака местное население, на их совести - жизни русских девушек, которых они обещали вывезти - а вместо этого, подвергнув коллективному изнасилованию, в мешках сбрасывали со своих поездов, уходивших к Владивостоку. Но всё это - подробности зимы 1919 - 1920 гг., когда белый фронт стремительно разваливался под ударами превосходящих сил большевиков. А на раннем этапе Гражданской войны роль чехов была безусловно положительной, и белыми мемуаристами неоднократно отмечались факты проявленной ими подлинной доблести. Чехословацкий полковник Швец вообще стал одной из легенд Белого Поволжья [1], наряду с Каппелем, Махиным и Дутовым. И погиб в том же 1918 году. Отменяют ли подлости чехословацких легионеров образца 1920 года, развращённых долгим и сытым пребыванием вдали от фронта, подвиги их товарищей, погибших за освобождение Поволжья и Сибири? Вопрос, полагаю, риторический.
Полковник Чехословацкого корпуса Швец - боевой соратник В.О. Каппеля.
Можно ли рассматривать чехословацкие войска в Сибири как иностранные? Вряд ли. На момент начала Гражданской войны на восточном фронте (июнь 1918 года) Чехословакии не существовало на политических картах Европы, земли, составившие после окончания Первой Мировой войны Чехословакию, входили в состав Австро-Венгрии, причём славянское население их испытывало серьёзные поражения в правах. Чехословацкий корпус формировался в составе Русской Императорской армии из числа военнопленных - чехов и словаков - изъявивших желание сражаться против своих вековых угнетателей. Причём первые чехословацкие части возникли ещё при императоре Николае Втором. Опыт, оказавшийся удачным, после февральского переворота решено было расширить - "временное правительство", столкнувшись со стремительным развалом армии, судорожно искало, на кого бы ему опереться, а чехословаки представлялись очень удобной опорой: им, как изменникам присяги, назад дороги не было. В случае победы Центральных Держав им всем грозила смертная казнь.
Таким образом, мятежный Чехословацкий корпус фактически был соединением Русской Императорской Армии. На командных должностях в нём находились не только чехословацкие, но и русские офицеры - такие, как С. Войцеховский или М. Дитерихс. После развала русского фронта этот корпус поначалу решено было перебросить во Францию, где он мог бы продолжить борьбу с немцами и австро-венграми (наряду с Русским Легионом Чести, кстати), и переброска эта уже началась, когда немцы, с коими большевики вели переговоры о мире, потребовали разоружить корпус. То, что сплочённое общей националистической идеей и достаточно крупное воинское соединение отправится в Европу и продолжит борьбу, немецких заказчиков "русской" революции совершенно не устраивало. А поскольку чехословакам никак не улыбалось снова оказаться на положении военнопленных, да ещё с риском выдачи австро-венграм на расправу, корпус совершенно логично восстал. Восстал не по приказу из-за рубежа, а во имя собственного спасения.
Групповое фото чинов Чехословацкого корпуса.
Остальная история слишком хорошо известна, чтобы её повторять, касался этой темы и я. Не отрицая фактического предательства Чехословацкого корпуса в январе 1920 года и совершённых им военных преступлений, всё же следует признать и то, что без чехословаков антибольшевистское сопротивление на Востоке не смогло бы надлежащим образом оформиться, и то, что у корпуса имеются вполне реальные боевые заслуги. Генерал П.П. Петров, служивший в 1918 году в Народной Армии КомУча, вспоминал: "Без чехов выступления бы не было. Почему же так везде единодушно приветствовали появление чехов и изгнание большевиков? Не будь этого выступления, многие бы еще долго решали, как лучше... Чехов обвиняют в плохой работе на фронте в последнее время, а затем в уходе совсем. Кто виноват в этом уходе, сказать трудно, но мы знаем, что чешское командование на Волжском фронте жило всецело интересами фронта (выделено мной - М.М.), болело неудачами и вкладывало в работу всю свою энергию и умение. Имена Чечека, Швеца, Воженилека всегда будут произноситься с уважением теми, кто вместе работал с ними на Волге, кто видел их и в дни успеха, и в дни неудач. А сколько легло неизвестных нам чехов у Самары, Сызрани, Казани, Симбирска, Николаевска, Марьина. Ведь действия против большевиков, особенно в последнее время, вовсе не были безопасными" [2].
Я. Сыровы (в центре) и С. Чечек (справа) в освобождённой от большевиков Самаре, 1918 г.
Мы знаем, что Колчак очень ревностно относился к тому, чтобы антибольшевистская борьба велась именно и прежде всего русскими руками, что именно его неуступчивость требованиям западных "союзников" и привели в конечном счёте к его выдаче большевикам. Его ошибкой было то, что он поручил охрану железнодорожной магистрали чехам, а их самих поставил под команду французского генерала Жанена, что дало возможность Жанену и чехам диктовать Верховному свои условия после эвакуации Омска. И знаем, что обусловлено такое решение было стремлением Колчака максимально вести войну именно русскими руками, силами русских частей. Поэтому говорить о какой-либо "сдаче" Колчаком России на откуп иностранцам не приходится. Иностранцам Колчак не доверял и держал их, пока была возможность, как можно дальше от рычагов управления. А Чехословацкий корпус, как созданный в рамках русской армии, иностранным формированием вообще считаться не мог - пока не попал под власть французского прощелыги [3].
Что же касается мадьяр, то они были выпущены большевиками их лагерей для военнопленных вскоре после Брестского мира. На них опирались именно в силу их ненависти к России и ко всему русскому, а также и к восставшим чехословакам. И хотя "интернациональные части" в Красной Армии и были созданы, подобно Чехословацкому корпусу в царские времена, советским правительством, но всё же оставались прежде всего выразителями интересов его западных хозяев, мстя русским офицерам за свои поражения на фронте, а чехословакам - за "измену". Держали они себя в России как самые настоящие оккупанты [4], чем и снискали всеобщую ненависть белогвардейцев и негласное решение: мадьяр в плен не брать. Так что если кто и заслуживает обвинений в "сдаче России на откуп иностранцам", то не белогвардейцы, а как раз большевики.
В заключение - ещё несколько фото и иллюстраций с Чехословацким корпусом.
Генерал Я. Сыровы (в русских документах часто: Сыровой) над картами
Станислав Чечек у вагона. 1918 год.
"Википедия" сообщает об этом человеке: Станислав Чечек (1886 - 1930) родился в семье лесника. С 1911 работал бухгалтером в филиале чешской фирмы «Laurin & Klemеnt» (будущий автоконцерн «Шкода») в Москве. С началом Первой Мировой войны остался в России. В августе 1914 года вступил добровольцем в Чешскую дружину Русской Императорской армии, командовал ротой, батальоном. Участвовал в боях под Зборовом и Бахмачем. Награждён орденом св. Георгия 4-й степени. В 1917 участвовал в формировании Чехословацкого корпуса. 6 сентября 1917 года назначен командиром 4-го стрелкового полка имени Прокопа Голого.
Присутствовал 20 мая 1918 года на Съезде делегатов всех частей Чехословацкого корпуса в Челябинске. Вошёл в образованный тогда Военный Совет из трёх лиц для координации действий разрозненных групп корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими организациями. Во время мятежа чехословацкого корпуса (май 1918) принял командование эшелонами, сосредоточенными в районе Пензы, став командующим одной из самых крупных групп Чехословацкого корпуса из 8 тысяч человек - Пензенской, сосредоточенной на момент начала боевых действий в районе городов Сердобск - Балашов - Пенза. Выступил против большевиков в Пензе 28 мая 1918 г., затем двинул свои силы на Сызрань. Участвовал в свержении советской власти в Самаре 8 июня 1918. При его активной помощи взята Уфа. Организатор успешного продвижения антибольшевицких войск на Симбирск. В начале июля 1918 г., снова прибыл в Самару в чине полковника на посту начальника 1-й Чехословацкой дивизии. Приказом от 17 июля 1918 Чечек был назначен Главнокомандующим всеми войсками Народной армии и мобилизованными частями Оренбургского и Уральского казачьих войск. С середины июля 1918 - командующий Поволжским фронтом Народной армии КомУча. Генерал-майор (2 сентября 1918), один из лидеров Чешского Национального Совета в Сибири в 1918-1920 гг.
В октябре 1918 отбыл во Владивосток. Командующий группы войск Чехословакии в Сибири (январь 1919 -сентябрь 1920). В составе Чехословацкого корпуса в сентябре 1920 эвакуирован из Владивостока в Чехословакию.
"Парадное" фото того же С. Чечека
Чехословацкий легионер в Сибири. С Георгиевским крестом на груди.
Достойно, стало быть, воевал когда-то за матушку-Россию!
Группа военнослужащих Чехословацкого корпуса на фоне природы
Чехословацкий бронепоезд "Орлик"
Чехословацкие легионеры с награбленным добром
___________________________________________________________
Примечания.
[1] См. о нём, например, в воспоминаниях Ф.Ф. Мейбома: Мейбом Ф.Ф. Теристый путь // 1918 год на Востоке России. - М.: Центрполиграф, 2003. - с. 82 - 134.
[2] Петров П.П. Борьба на Волге // 1918 год на Востоке России. - М.: Центрполиграф, 2003. - с. 42 - 43.
[3] Именно с этого момента Чехословацкий корпус переходит окончательно в разряд "союзнических" войск.
[4] В частности, именно венгерские наёмники выполнили приказ о расстреле святой царской семьи в Екатеринбурге - большевики опасались, что у русских красногвардейцев в последний момент может не подняться рука, тем более, что убить предстояло не только царя и царицу-"немку", но и четырёх девочек, и больного мальчика-подростка. А мадьяры не заморачивались подобными "глупостями".