И снова к той проруби на Ангаре
К той проруби, где нашёл своё последнее пристанище адмирал российского Военно-Морского Флота, верховный правитель Белой России и верховный главнокомандующий Белой Армии Александр Васильевич Колчак. Сегодня, 7 февраля, исполнилось ровно 95 лет со дня страдальческой кончины Александра Васильевича.
Памятник Александру Колчаку в Иркутске.
Рассказывают, что, когда Александру Васильевичу объявили постановление о расстреле, он не удержался от горестного восклицания: "Как?! Без суда?!" Человека, пытавшегося водворить в растрёпанной революционными "преобразованиями" России хоть какой-то элементарный порядок, ликвидировали по приказу из центра в порядке "революционной целесообразности". К Иркутску подступала каппелевская армия (сам Каппель к этому времени уже скончался, армию вёл генерал Войцеховский), местные большевики опасались, что Колчака могут отбить. И по согласованию с центром бывший верховный правитель был уничтожен. Термина "телефонное право" в годы Гражданской войны ещё не существовало. Но оно уже входило в обиход с первыми шагами большевистской власти.
Убиенный адмирал к 1920 году был широко известен не только своим активным участием в Белом Движении. Ещё в царствование Николая Второго Колчака знали как выдающегося учёного-полярника и путешественника. Советский писатель Обручев в "Земле Санникова дал очень яркое описание доклада Колчака. "Морской офицер, совершивший смелое плавание на вельботе через Ледовитое море с Новосибирских островов на остров Беннетта", - называет его писатель, продолжая дальше: «Мужественное лицо докладчика обветренное полярными непогодами, оставалось в полутени зелёного абажура лампы, освещавшей рукопись его доклада на кафедре и его флотский мундир с золотыми пуговицами и орденами». Заседание, описанное Обручевым, - это общее собрание отделений Математической и Физической географии Русского географического общества 10 января 1906 года. Вскоре Колчаком была издана научная монография "Лёд Карского и Сибирского морей". Колчак же явился автором и идеи ледоколов нового типа (первое такое судно - "Вайгач" - было построено в 1909 году, а Колчак стал первым его капитаном). Таким образом, советские исследователи Арктики шли путями того, чьё имя в СССР подвергалось громкому шельмованию, во много используя его наработки. Первая Мировая война прибавила Колчаку славу флотоводца. Американское правительство в 1917 году пригласило его к себе как выдающегося специалиста минного дела. Убийца Колчака комиссар Чудновский ни в каких выдающихся делах замечен не был. Он так и остался в истории - как убийца Колчака. Слава Герострата...
Последнее фото адмирала Колчака
Встаёт вопрос: почему из всех белых лидеров Колчак тяжелее всего заплатил за свои антибольшевистские убеждения? Деникин, Врангель, Юденич благополучно ушли в эмиграцию, где и доживали свои последние дни. Кто-то, подобно Я. Слащову или Б. Анненкову, возвратились на покинутую Родину и нашли там гибель. Кто-то пал "на той, единственной, Гражданской", подобно Маркову, Дроздовскому или Каппелю. Колчак был выдан большевикам на расправу. Выдан союзниками по Антанте задолго до того, как итоги Гражданской войны определились. Его просто списали со счёта, как ненужный мусор, те, кто обещал гарантировать его безопасность. Почему?
Для этого нужно в первую очередь решить вопрос: почему именно Колчак был признан (пусть не де-юре, так де-факто) Верховным Правителем? В этом вопросе историки более-менее единодушны: в руках сибирских белогвардейцев оказался золотой запас Российской Империи (точнее, значительная его часть), отбитый у большевиков отрядом генерала Каппеля. Поэтому Антанте нужно было, с одной стороны, обеспечить твёрдую власть именно на белом Востоке (и Колчак в качестве военного диктатора идеально их устраивал), а с другой - гарантировать себе возврат пресловутых "царских долгов" [1] и своевременную оплату обещанной военной помощи (желательно - деньги вперёд).
Британский премьер Ллойд Джордж настолько "хорошо" знал российские реалии,
что считал, будто Харьков - белогвардейский генерал. Но это не мешало ему нагло
вмешиваться в распоряжения реальных белых командующих и пытаться диктовать им свои условия.
Антанта преследовала в русской Гражданской войне свои собственные корыстные цели. Плевать хотели английские лорды с французскими пэрами и на большевиков с их преступлениями, и на антибольшевизм, и на союзнические обязательства (ненужные уже после капитуляции Германии). Успешно выведя Россию из войны накануне общей победы с помощью Февральской революции и последующей "демократизации", они считали себя свободными от всех обязательств, взятых перед правительством Николая Второго. Более того - не прочь были бы поживиться не только за счёт разгромленной Германии, но и за счёт своего недавнего союзника. Поэтому ставка делалась в основном не на белогвардейцев, а на буржуазных националистов на окраинах бывшей империи - петлюровцев, дашнаков, Пилсудского, Маннергейма и им подобных. Создать "буферные" марионеточные государства по всей протяжённости российской границы, включить в их состав наиболее богатые сырьём регионы - вот к чему стремились "союзники", с циничной откровенностью признаваясь, что после этого "всё остальное может катиться к чертям и вариться в собственном соку".
Белогвардейцам пытались ставить условия. От Колчака требовали признать независимость Финляндии, обещая, что в этом случае войска Маннергейма поддержат наступление на Петроград, - и при этом огнём тяжёлой артиллерии разгромили русских белогвардейцев Западной Добровольческой Армии Бермондта-Авалова, не пропустив их на соединение с тем же самым Юденичем. От Колчака добивались признания независимости Украины и создания национальных украинских частей [2].
Колчак притязания "союзников" отмёл беспощадно. Пользы от финского вспомогательного корпуса под Петроградом он не видел: в Финляндии преобладали прогерманские настроения, а правительство Маннергейма имело к своей бывшей метрополии территориальные претензии (которые и попыталось удовлетворить впоследствии, уже в годы Великой Отечественной). Вред же ожидался существенно больший: никто не дал бы ни Колчаку, ни признавшему его власть Юденичу никаких гарантий, что финны не устроили бы в Петрограде погром против русских. Что же до Украины, то Колчак, сам имея украинские корни, не видел её будущего вне России.
В конце 1918 года, вскоре после переворота, приведшего к власти в Омске Колчака, в Россию прибыл генерал Жанен. Прибыл - ни больше, ни меньше - возглавить все союзные антибольшевистские силы (в том числе и русские белогвардейские формирования). И "ликвидировать правительство большевиков, связанное с поверженным кайзером" (как будто это было так просто сделать!). То есть, бывшие союзники фактически уже видели Россию собственной колонией. Однако, в лице Колчака они нашли не послушного исполнителя своей воли, а подлинного национального лидера, осознающего интересы страны и свою ответственность. "Армия была создана не союзниками и воюет без них, - заявил он парижскому наглецу, никогда в прошлом не командовавшему даже полком. - Я нуждаюсь только в сапогах, тёплой одежде, военных припасах и амуниции. Если в этом нам откажут, то пусть совершенно оставят нас в покое. Мы сами сумеем достать это, возьмём у неприятеля. Это война гражданская, а не обычная. Иностранец не будет в состоянии руководить ею. Для того чтобы после победы обеспечить прочность правительству, командование должно оставаться русским в течение всей борьбы" [3].
Генерал Жанен
Жанен затаил злобу. П. Зырянов пишет в своей книге о Колчаке: "Жанен, как писали знавшие его люди, был очень честолюбив, хотел оставить по себе «память в истории». Он был явно и глубоко разочарован, когда ему отказали в верховном командовании. Стал говорить, что русские не любят и не ценят иностранцев, ссылался на пример М. Б. Барклая де Толли, намекая, что и его, Жанена, стратегический талант остался невостребованным на сибирских просторах - и всё из-за упрямства этого бешеного адмирала" [4].
Когда же Восточный фронт начал разваливаться под ударами превосходящих сил красных (и таки да, надо отдать им должное, у них были неплохие полководцы), в умах "союзников" нарисовалась простая и понятная цель - спасти свои драгоценные шкуры (а заодно - и награбленное добро, ни для кого не секрет, что солдаты Чехословацкого корпуса отличались какой-то патологической тягой к мародёрству). И Колчак в эти планы не вписывался. Более того - становился помехой. А напоследок сброшенного со счетов адмирала решили ещё и ограбить, присвоив себе тот самый золотой запас, из-за которого его в своё время и признали верховным правителем. При эвакуации Омска, как только золотой запас был извлечён из подвалов государственного банка и погружен в эшелон, к Колчаку явились представители союзников ("дипломатический корпус в полном составе", - пишет Зырянов) и потребовали передачи "золотого эшелона" под международную охрану. Однако, адмирал быстро смекнул, куда клонит шустрый Жанен и его соратники. Ответ Колчака был категоричен. "Лучше пусть это золото достанется большевикам, чем будет увезено из России", - заявил он. Эта фраза стоила ему жизни, ибо после этого он окончательно превращался для "союзников" в обузу.
25 декабря на станции Нижнеудинск поезд с адмиралом Колчаком был остановлен семафором. Подошедший чешский офицер объявил, что поезд верховного правителя и поезд с золотым запасом "задерживаются" по приказу союзного командования до особого распоряжения. В это время в Иркутске, куда направлялся Колчак, полыхало антиправительственное восстание. Колчак приказал Семёнову подавить это выступление. Но эшелоны семёновцев были остановлены чехами на подступах к городу. Видя превосходящие силы противника (недавних союзников!!!), Семёнов ретировался, несолоно хлебавши. Таким образом, предательство союзников фактически оставляло Колчака без вооружённой силы - с армией Каппеля связи не было. Дальнейшее развитие событий было предопределено. Единственное, в чём предатели пошли Колчаку на уступку - пока - так это в том, что согласились не разоружать его личный конвой. Если бы конвойцы решились на прорыв, деморализованные чехи вряд ли оказали бы им серьёзное сопротивление. Но и конвой в 500 с небольшим человек представлял из себя слабую охрану против целого корпуса. Союзники логично предпочли предоставить события их естественному ходу, полагая, что конвой Верховного сам не станет испытывать судьбу. Так оно и получилось.
О том, что было дальше, Зырянов повествует так. Колчак, прибывший в Нижнеудинск с двумя эшелонами, вынужден был покинуть его в одном вагоне, разукрашенном флагами союзных держав. Никакой защиты эти флаги не давали, напротив, только привлекали к себе внимание красных партизан и эсеро-меньшевистских повстанцев. "Вопрос (о выдаче Колчака - М.М.) был уже решён - 14 января в разговоре по прямому проводу между Жаненом и Сыровым. Как вспоминал Й. Скацел, адъютант Сырового, собеседники согласились, что придётся отказаться от мысли вывезти Колчака на восток. Сыровой говорил, что чехословацкая армия заинтересована в том, чтобы как можно скорее избавиться от него и связанных с ним неприятностей (угрозы партизан разобрать пути, железнодорожников - забастовать, шахтёров - прекратить подачу угля). Жанен тоже сказал, что «дальнейшая его охрана чехословацкими частями невозможна». Кто-то из собеседников предлагал передать Адмирала черемховским рабочим. Но потом согласились, что это «негуманно». Договорились, что лучше всего выдать «новому правительству в Иркутске» [5]. О возможности передачи под охрану японцев почему-то даже не упомянули". Впрочем, нет никаких сомнений, что и японцы не стали бы драться за жизнь бывшего верховного правителя: они прекрасно помнили несговорчивость адмирала в вопросе о территориальных уступках на Дальнем Востоке, предпочитая иметь дело с куда более податливым Семёновым.
В военном смысле Колчак, безусловно, потерпел поражение. Но давайте задумаемся: за что же, собственно, заплатил своей жизнью адмирал? За свой патриотизм. За своё нежелание поступаться национальными интересами России во имя политической победы, в результате чего из нужного человека он быстро превратился для западных "партнёров" в досадную помеху. И они легко откупились его головой от наседавших большевиков, ибо на случай перемены военного счастья давно имели про запас более удобных "лидеров". Однако, своим "упёртым" единонеделимством Колчак купил себе право на нечто, гораздо большее, чем здешняя, земная жизнь. Право на благодарную память потомков и на их горячие молитвы за упокой его души. И если сегодня мы помним заслуги Колчака как исследователя Арктики и героя Первой Мировой войны, а имена его предателей и убийц, если и приходят на ум, то вспоминаются исключительно в связи с Колчаком и его трагедией - то не победитель ли Колчак в историческом масштабе?
_________________________________________________________
Примечания.
[1] О том, какого свойства были эти "долги", от которых демонстративно отказался Ленин, хорошо написано у Шамбарова в "За веру, царя и Отечество"
[2] Такой опыт был предпринят и закончился плачевно: "доблестные" украинские вояки, перебив своих офицеров, с оружием в руках перешли к красным и оголили фронт.
[3] Зырянов П.Н. Адмирал Колчак, верховный правитель России. - М.: Молодая Гвардия, 2012.
[4] Зырянов П.Н. Указ. соч.
[5] Зырянов П.Н. Указ. соч.
Памятник Александру Колчаку в Иркутске.
Рассказывают, что, когда Александру Васильевичу объявили постановление о расстреле, он не удержался от горестного восклицания: "Как?! Без суда?!" Человека, пытавшегося водворить в растрёпанной революционными "преобразованиями" России хоть какой-то элементарный порядок, ликвидировали по приказу из центра в порядке "революционной целесообразности". К Иркутску подступала каппелевская армия (сам Каппель к этому времени уже скончался, армию вёл генерал Войцеховский), местные большевики опасались, что Колчака могут отбить. И по согласованию с центром бывший верховный правитель был уничтожен. Термина "телефонное право" в годы Гражданской войны ещё не существовало. Но оно уже входило в обиход с первыми шагами большевистской власти.
Убиенный адмирал к 1920 году был широко известен не только своим активным участием в Белом Движении. Ещё в царствование Николая Второго Колчака знали как выдающегося учёного-полярника и путешественника. Советский писатель Обручев в "Земле Санникова дал очень яркое описание доклада Колчака. "Морской офицер, совершивший смелое плавание на вельботе через Ледовитое море с Новосибирских островов на остров Беннетта", - называет его писатель, продолжая дальше: «Мужественное лицо докладчика обветренное полярными непогодами, оставалось в полутени зелёного абажура лампы, освещавшей рукопись его доклада на кафедре и его флотский мундир с золотыми пуговицами и орденами». Заседание, описанное Обручевым, - это общее собрание отделений Математической и Физической географии Русского географического общества 10 января 1906 года. Вскоре Колчаком была издана научная монография "Лёд Карского и Сибирского морей". Колчак же явился автором и идеи ледоколов нового типа (первое такое судно - "Вайгач" - было построено в 1909 году, а Колчак стал первым его капитаном). Таким образом, советские исследователи Арктики шли путями того, чьё имя в СССР подвергалось громкому шельмованию, во много используя его наработки. Первая Мировая война прибавила Колчаку славу флотоводца. Американское правительство в 1917 году пригласило его к себе как выдающегося специалиста минного дела. Убийца Колчака комиссар Чудновский ни в каких выдающихся делах замечен не был. Он так и остался в истории - как убийца Колчака. Слава Герострата...
Последнее фото адмирала Колчака
Встаёт вопрос: почему из всех белых лидеров Колчак тяжелее всего заплатил за свои антибольшевистские убеждения? Деникин, Врангель, Юденич благополучно ушли в эмиграцию, где и доживали свои последние дни. Кто-то, подобно Я. Слащову или Б. Анненкову, возвратились на покинутую Родину и нашли там гибель. Кто-то пал "на той, единственной, Гражданской", подобно Маркову, Дроздовскому или Каппелю. Колчак был выдан большевикам на расправу. Выдан союзниками по Антанте задолго до того, как итоги Гражданской войны определились. Его просто списали со счёта, как ненужный мусор, те, кто обещал гарантировать его безопасность. Почему?
Для этого нужно в первую очередь решить вопрос: почему именно Колчак был признан (пусть не де-юре, так де-факто) Верховным Правителем? В этом вопросе историки более-менее единодушны: в руках сибирских белогвардейцев оказался золотой запас Российской Империи (точнее, значительная его часть), отбитый у большевиков отрядом генерала Каппеля. Поэтому Антанте нужно было, с одной стороны, обеспечить твёрдую власть именно на белом Востоке (и Колчак в качестве военного диктатора идеально их устраивал), а с другой - гарантировать себе возврат пресловутых "царских долгов" [1] и своевременную оплату обещанной военной помощи (желательно - деньги вперёд).
Британский премьер Ллойд Джордж настолько "хорошо" знал российские реалии,
что считал, будто Харьков - белогвардейский генерал. Но это не мешало ему нагло
вмешиваться в распоряжения реальных белых командующих и пытаться диктовать им свои условия.
Антанта преследовала в русской Гражданской войне свои собственные корыстные цели. Плевать хотели английские лорды с французскими пэрами и на большевиков с их преступлениями, и на антибольшевизм, и на союзнические обязательства (ненужные уже после капитуляции Германии). Успешно выведя Россию из войны накануне общей победы с помощью Февральской революции и последующей "демократизации", они считали себя свободными от всех обязательств, взятых перед правительством Николая Второго. Более того - не прочь были бы поживиться не только за счёт разгромленной Германии, но и за счёт своего недавнего союзника. Поэтому ставка делалась в основном не на белогвардейцев, а на буржуазных националистов на окраинах бывшей империи - петлюровцев, дашнаков, Пилсудского, Маннергейма и им подобных. Создать "буферные" марионеточные государства по всей протяжённости российской границы, включить в их состав наиболее богатые сырьём регионы - вот к чему стремились "союзники", с циничной откровенностью признаваясь, что после этого "всё остальное может катиться к чертям и вариться в собственном соку".
Белогвардейцам пытались ставить условия. От Колчака требовали признать независимость Финляндии, обещая, что в этом случае войска Маннергейма поддержат наступление на Петроград, - и при этом огнём тяжёлой артиллерии разгромили русских белогвардейцев Западной Добровольческой Армии Бермондта-Авалова, не пропустив их на соединение с тем же самым Юденичем. От Колчака добивались признания независимости Украины и создания национальных украинских частей [2].
Колчак притязания "союзников" отмёл беспощадно. Пользы от финского вспомогательного корпуса под Петроградом он не видел: в Финляндии преобладали прогерманские настроения, а правительство Маннергейма имело к своей бывшей метрополии территориальные претензии (которые и попыталось удовлетворить впоследствии, уже в годы Великой Отечественной). Вред же ожидался существенно больший: никто не дал бы ни Колчаку, ни признавшему его власть Юденичу никаких гарантий, что финны не устроили бы в Петрограде погром против русских. Что же до Украины, то Колчак, сам имея украинские корни, не видел её будущего вне России.
В конце 1918 года, вскоре после переворота, приведшего к власти в Омске Колчака, в Россию прибыл генерал Жанен. Прибыл - ни больше, ни меньше - возглавить все союзные антибольшевистские силы (в том числе и русские белогвардейские формирования). И "ликвидировать правительство большевиков, связанное с поверженным кайзером" (как будто это было так просто сделать!). То есть, бывшие союзники фактически уже видели Россию собственной колонией. Однако, в лице Колчака они нашли не послушного исполнителя своей воли, а подлинного национального лидера, осознающего интересы страны и свою ответственность. "Армия была создана не союзниками и воюет без них, - заявил он парижскому наглецу, никогда в прошлом не командовавшему даже полком. - Я нуждаюсь только в сапогах, тёплой одежде, военных припасах и амуниции. Если в этом нам откажут, то пусть совершенно оставят нас в покое. Мы сами сумеем достать это, возьмём у неприятеля. Это война гражданская, а не обычная. Иностранец не будет в состоянии руководить ею. Для того чтобы после победы обеспечить прочность правительству, командование должно оставаться русским в течение всей борьбы" [3].
Генерал Жанен
Жанен затаил злобу. П. Зырянов пишет в своей книге о Колчаке: "Жанен, как писали знавшие его люди, был очень честолюбив, хотел оставить по себе «память в истории». Он был явно и глубоко разочарован, когда ему отказали в верховном командовании. Стал говорить, что русские не любят и не ценят иностранцев, ссылался на пример М. Б. Барклая де Толли, намекая, что и его, Жанена, стратегический талант остался невостребованным на сибирских просторах - и всё из-за упрямства этого бешеного адмирала" [4].
Когда же Восточный фронт начал разваливаться под ударами превосходящих сил красных (и таки да, надо отдать им должное, у них были неплохие полководцы), в умах "союзников" нарисовалась простая и понятная цель - спасти свои драгоценные шкуры (а заодно - и награбленное добро, ни для кого не секрет, что солдаты Чехословацкого корпуса отличались какой-то патологической тягой к мародёрству). И Колчак в эти планы не вписывался. Более того - становился помехой. А напоследок сброшенного со счетов адмирала решили ещё и ограбить, присвоив себе тот самый золотой запас, из-за которого его в своё время и признали верховным правителем. При эвакуации Омска, как только золотой запас был извлечён из подвалов государственного банка и погружен в эшелон, к Колчаку явились представители союзников ("дипломатический корпус в полном составе", - пишет Зырянов) и потребовали передачи "золотого эшелона" под международную охрану. Однако, адмирал быстро смекнул, куда клонит шустрый Жанен и его соратники. Ответ Колчака был категоричен. "Лучше пусть это золото достанется большевикам, чем будет увезено из России", - заявил он. Эта фраза стоила ему жизни, ибо после этого он окончательно превращался для "союзников" в обузу.
25 декабря на станции Нижнеудинск поезд с адмиралом Колчаком был остановлен семафором. Подошедший чешский офицер объявил, что поезд верховного правителя и поезд с золотым запасом "задерживаются" по приказу союзного командования до особого распоряжения. В это время в Иркутске, куда направлялся Колчак, полыхало антиправительственное восстание. Колчак приказал Семёнову подавить это выступление. Но эшелоны семёновцев были остановлены чехами на подступах к городу. Видя превосходящие силы противника (недавних союзников!!!), Семёнов ретировался, несолоно хлебавши. Таким образом, предательство союзников фактически оставляло Колчака без вооружённой силы - с армией Каппеля связи не было. Дальнейшее развитие событий было предопределено. Единственное, в чём предатели пошли Колчаку на уступку - пока - так это в том, что согласились не разоружать его личный конвой. Если бы конвойцы решились на прорыв, деморализованные чехи вряд ли оказали бы им серьёзное сопротивление. Но и конвой в 500 с небольшим человек представлял из себя слабую охрану против целого корпуса. Союзники логично предпочли предоставить события их естественному ходу, полагая, что конвой Верховного сам не станет испытывать судьбу. Так оно и получилось.
О том, что было дальше, Зырянов повествует так. Колчак, прибывший в Нижнеудинск с двумя эшелонами, вынужден был покинуть его в одном вагоне, разукрашенном флагами союзных держав. Никакой защиты эти флаги не давали, напротив, только привлекали к себе внимание красных партизан и эсеро-меньшевистских повстанцев. "Вопрос (о выдаче Колчака - М.М.) был уже решён - 14 января в разговоре по прямому проводу между Жаненом и Сыровым. Как вспоминал Й. Скацел, адъютант Сырового, собеседники согласились, что придётся отказаться от мысли вывезти Колчака на восток. Сыровой говорил, что чехословацкая армия заинтересована в том, чтобы как можно скорее избавиться от него и связанных с ним неприятностей (угрозы партизан разобрать пути, железнодорожников - забастовать, шахтёров - прекратить подачу угля). Жанен тоже сказал, что «дальнейшая его охрана чехословацкими частями невозможна». Кто-то из собеседников предлагал передать Адмирала черемховским рабочим. Но потом согласились, что это «негуманно». Договорились, что лучше всего выдать «новому правительству в Иркутске» [5]. О возможности передачи под охрану японцев почему-то даже не упомянули". Впрочем, нет никаких сомнений, что и японцы не стали бы драться за жизнь бывшего верховного правителя: они прекрасно помнили несговорчивость адмирала в вопросе о территориальных уступках на Дальнем Востоке, предпочитая иметь дело с куда более податливым Семёновым.
В военном смысле Колчак, безусловно, потерпел поражение. Но давайте задумаемся: за что же, собственно, заплатил своей жизнью адмирал? За свой патриотизм. За своё нежелание поступаться национальными интересами России во имя политической победы, в результате чего из нужного человека он быстро превратился для западных "партнёров" в досадную помеху. И они легко откупились его головой от наседавших большевиков, ибо на случай перемены военного счастья давно имели про запас более удобных "лидеров". Однако, своим "упёртым" единонеделимством Колчак купил себе право на нечто, гораздо большее, чем здешняя, земная жизнь. Право на благодарную память потомков и на их горячие молитвы за упокой его души. И если сегодня мы помним заслуги Колчака как исследователя Арктики и героя Первой Мировой войны, а имена его предателей и убийц, если и приходят на ум, то вспоминаются исключительно в связи с Колчаком и его трагедией - то не победитель ли Колчак в историческом масштабе?
_________________________________________________________
Примечания.
[1] О том, какого свойства были эти "долги", от которых демонстративно отказался Ленин, хорошо написано у Шамбарова в "За веру, царя и Отечество"
[2] Такой опыт был предпринят и закончился плачевно: "доблестные" украинские вояки, перебив своих офицеров, с оружием в руках перешли к красным и оголили фронт.
[3] Зырянов П.Н. Адмирал Колчак, верховный правитель России. - М.: Молодая Гвардия, 2012.
[4] Зырянов П.Н. Указ. соч.
[5] Зырянов П.Н. Указ. соч.