А. Брукнер - Симфония №7 Ми мажор (Б. Вальтер)
Я все-таки сделал над собой усилие и прослушал при поддержке друзей одну из симфоний А. Брукнера (Седьмую) полностью, а не обрывками, как раньше. Музыка, конечно, очень красивая, и размах письма впечатляющий. Больше всего мне понравилось чрезвычайно вагнеровское по духу Скерцо (его главная тема - не отсыл ли к "Полету Валькирии"?), а его медленная часть заворожила меня настолько, что финал я практически пропустил мимо ушей. Долго в нем Брукнер подбирается к кульминации, и мне пару раз казалось - ну вот уже, она! - ан нет, не так быстро. Хотя финальная кульминация для такого масштабного сочинения мне показалась не особо размашистой.
При прослушивании этой Симфонии я более-менее разобрался только в форме Скерцо, формы остальных частей оказались мне совершенно недоступны. Однако выяснилось, что это вовсе не обязательно в силу гипнотического воздействия музыки Брукнера на слушателя. Симфония, с ее красотами, громами и молниями, опутывает сознание таким образом, что понимание ее устройства отходит на второй, а то и на третий план. Это в чистом виде гипноз, хотя ясно, что Брукнер - великий мастер оркестрового письма, иначе такого воздействия не получилось бы.
Мне не близок этот мир, в основе которого иррациональность, гиперболизированность, мистериальность. Брукнер - полная противоположность Брамсу, который пребывает в мире земных страстей. У Брамса, в отличие от Брукнера, нет устремленности, временами наивной, во что-то очень далекое от реальной жизни: он предельно рационален и правдив. В отчасти фэнтезийном мире Брукнера я себя вообразить не могу, а с Брамсом через его музыку общаюсь как с родным человеком.
При прослушивании этой Симфонии я более-менее разобрался только в форме Скерцо, формы остальных частей оказались мне совершенно недоступны. Однако выяснилось, что это вовсе не обязательно в силу гипнотического воздействия музыки Брукнера на слушателя. Симфония, с ее красотами, громами и молниями, опутывает сознание таким образом, что понимание ее устройства отходит на второй, а то и на третий план. Это в чистом виде гипноз, хотя ясно, что Брукнер - великий мастер оркестрового письма, иначе такого воздействия не получилось бы.
Мне не близок этот мир, в основе которого иррациональность, гиперболизированность, мистериальность. Брукнер - полная противоположность Брамсу, который пребывает в мире земных страстей. У Брамса, в отличие от Брукнера, нет устремленности, временами наивной, во что-то очень далекое от реальной жизни: он предельно рационален и правдив. В отчасти фэнтезийном мире Брукнера я себя вообразить не могу, а с Брамсом через его музыку общаюсь как с родным человеком.