я сегодня в магазине подслушала весьма философский разговор двух продавцов:

............
- ... але ж нічого ідеального не буває.
- спорим буває!
- і шо ж це?
- сон.

( спешите видеть )

Согласно фрагменту, опубликованному Хильгенфельдом, тьма и свет сосуществуют вечно, не пересекаясь, но, когда наконец они встречаются друг с другом, свет, едва поглядев, удаляется прочь, а влюбленная тьма завладевает его отражением (или воспоминанием); так появляется человек.

Тема перевоплощения занимала большое место в литературе. Мы встречаемся с ней также у мистиков. Плотин говорит что переродиться из одной жизни в другую все равно что уйти спать на другое ложе, стоящее в соседней комнате. Мне кажется, что у всех у нас однажды было такое чувство, будто мы уже пережили когда-то подобное мгновение в наших предыдущих ( Read more... )

Кортасар убил Маркеса. Виан пришел убивать Маркеса, понял что опоздал, плюнул на могилу и ушел. Виана - великомученика убил кинематограф, Кортасара убил Джойс - походя, даже не заметил. Его и еще  всех остальных тоже. После долгой сечи Фолкнер убил Пруста утюгами. Достоевский всегда был мертв. Камю убил Сартра. Но очень ласково, по - дружески, ( Read more... )

Если мы обратим внимание на историю мысли, как предлагает Делез, то легко обнаружим, что время всегда ведет понятие истины к кризису. И конечно же, отнюдь не в том смысле, что истины изменяются в зависимости от эпохи. Чистая сила времени ведет это понятие к кризису, истине угрожает сама форма времени. Со времен античности этот кризис намечается в ( Read more... )

Малому поэту

Найти строку для тягостной минуты,
Когда томит нас день, клонясь к закату,
Чтоб с именем твоим связали дату
Той тьмы и позолоты, -- вот к чему ты
Стремился. С этой страстью потайною
Склонялся ты по вечерам над гранью
Стиха, что до кончины мирозданья
Лучиться должен той голубизною.
Чем кончил да и жил ли ты, не знаю,
Мой смутный брат, но пусть ( Read more... )

Я мимолетней и смутнее тени ( Read more... )

В годы позора  и тупоумия ухватки торговой рекламы  и  litterature pour consierges  (Чтиво для привратниц) применялись к управлению страной. История раздвоилась: одну, уголовную, составляли тюрьмы, пытки,  подкупы, похищения, убийства и поджоги;  другую, театральную  --  бредни  и сказки  для баранов ( Read more... )

Родившись  в большой стране,  писатель рискует утвердиться в мысли, что вполне может обойтись  одной ее культурой. И,  как ни парадоксально, обречет себя  на  тем   больший  провинциализм.  Из   моего   скромного  наблюдения, разумеется,  вовсе  не  следует,  будто  лучшими своими  страницами  Франция непременно обязана бельгийцам, швейцарцам либо ( Read more... )