Другая земля. День четвертый.
Революция начинается с мечты.
День первый
День второй
День третий
Под легким хмельком спала я как убитая. Проснулась, оттого что Чемера треплет меня по щеке: пора! Пришла Кхайя. Приняв душ и сытно позавтракав (а оказывается, завтракать классно: сразу просыпаешься и энергии потом на полдня, как от батарейки «Дюраселл»!), мы втроем вышли из дома и направились к вертолету.
Провожало нас все селение, причем на краткий миг я, кажется, поняла, что такое уходить в армию: каждая из женщин обняла меня и вручила что-то: немного еды, фляжку с давешним огненным напитком, фотографию-гифку нашего вчерашнего праздника, какой-то костяной амулет и даже пару тех самых некрасивых, но восхитительно удобных кожаных сандалий… Я не знала, как поступить: не принять - обидеть, принять - некрасиво: мне самой нечего им подарить на память (ну не трусы же свои, ёпта!), а просто так взять еду и кучу подарков… Потом представила себя на их месте и все-таки приняла подарки: не каждый день прилетают пришельцы из других миров, и за такое шоу мне бы тоже пары сандалий не было жалко. Я поблагодарила всех, и потом, когда вертолет набирал высоту, мы еще долго махали друг другу.
Под нами расстилалась тайга - бескрайняя, как море, местами еловая - мрачная, темно-зеленая с проседью, похожая на малахит, - местами сосновая - светлая, воздушная, как греческий храм с уходящими ввысь золотисто-коричневыми колоннами сосен, - местами лиственная - густые, но прозрачные кудрявые изумрудные кроны. Я снова видела животных: пару оленей, лося, огненную лисицу, стрелой мчавшуюся про просеке за какой-то невидимой добычей… И ни следа человеческого жилья, даже поселений вроде того, которое мы покинули. Куда же я все-таки угодила? Есть ли у меня шанс попасть домой? Меня непременно уже объявили в розыск, Марк не спит ночами, о том, что делается с матерью, я даже думать не хочу… А если я останусь навсегда здесь, в этом чужом непонятном мире, состоящем из черных баб, воняющих потом и не носящих трусы (да, трусов они не носили - это было новое мое сенсационное открытие)?
Мои невеселые раздумья прервала Кхайя: она решила употребить время с пользой и еще немного поучить меня языку. Откуда-то взялся такой же, как вчера на празднике, компьютер - маленькая штучка, похожая скорее на наш плейер и при включении дающая в воздухе большой полупрозрачный тач-скрин. Кхайя нашла там что-то вроде экспресс-разговорника по их языку (видимо, все же в этом мире не одна страна), и я под ее руководством стала старательно учить названия городских объектов, стандартные диалоги «Знакомство», «За столом», «В гостях», «У доктора», (удивительно, но диалогов для магазина и ресторана не было), речевые клише, позволяющие спросить дорогу. Попутно Кхайя показала мне, как пользоваться компьютером: оказалось, размеры экрана можно менять в диапазоне от дисплея мобильного телефона до экрана в кинотеатре. А еще с этого устройства можно было вызвать неотложку (заодно я выучила, что при этом говорить). Удобная штука.
Летели мы, наверное, часов пять. Наконец вертолет стал снижаться и сел на большой поляне среди берез. На ней стояло высокое серое здание без окон - больше всего оно походило на элеватор, только с аркой на крыше, - и жилище наподобие тех, что я видела в поселке. Из домика выбежала женщина, в отличие от моих старых знакомых, довольно худая и атлетического телосложения, с очень темной кожей и грязноватыми отросшими волосами, одетая в брюки защитного цвета и коричневую футболку (само собой, брюки с клапаном, а футболка с мешочками для сисек - тут, похоже, вся одежда устроена по трем принципам: 1) похуй на красоту - лишь бы удобно; 2) чтобы можно было быстро и легко сходить в туалет; 3) чтобы сиськи были в чашечках или в мешочках). Она кинулась обнимать моих спутниц, раскатисто, как-то по-мужичьи хохоча и хлопая их по спине, причем неженственные ее манеры странно контрастировали с высоким щебечущим голосом. Потом вопросительно и с бестактным любопытством уставилась на меня, в растерянности стоявшую неподалеку.
- Ах, - спохватилась Чемера, - познакомьтесь: Марина, Наоми.
«Прям как Кэмпбелл», - пронеслось у меня в голове.
Чемера добавила еще несколько слов, но перевести я не смогла: слишком быстро. Большие миндалевидные глаза Наоми едва не вылезли даже не на лоб, а на темя. Она замерла на пару секунд, оглядывая меня, потом опомнилась и тоже обняла, приговаривая что-то, из чего я уловила только «здравствуй-здравствуй, удивительный человек».
Наоми пригласила нас к обеду, который накрыла тут же, под открытым небом, - ох и любят здесь угощать! прямо как добрые бабушки! Стол буквально ломился: уха из речной рыбы, лапша с мясом и овощами, вареная кукуруза, бутерброды с беконом и мягким сыром, похожим на козий, шоколад, яблочный пирог, кофе и мятный чай на выбор, фруктов целый таз, включая манго. «Нет, - подумала я, - если так пойдет дальше, я килограмм в сутки буду набирать», - героически справилась с соблазном объесться деликатесами и ела так, что мамушка Скарлетт О’Хары могла бы мною гордиться. Благо в тарелку каждая накладывала себе сама по своему усмотрению. Женщины посмотрели на меня немного удивленно, но от комментариев воздержались, что меня очень порадовало: терпеть не могу объясняться со всякими кумушками, уверяя их, что мой отказ от пищи не означает непризнания их кулинарных заслуг.
После обеда Кхайя попросила меня рассказать Наоми немного о моем мире и заодно попрактиковать язык… Я повторила - не полностью, конечно, - свою вчерашнюю лекцию, приведя Наоми в полный восторг. Черт побери, я становлюсь звездой!
Наконец настал момент, которого я так ждала с самого утра: пришло время продолжить наш путь. Наоми прикоснулась рукой к темной панели возле двери в серое здание, и дверь распахнулась, открывая белую комнатку и лестницу, ведущую наверх. Наоми и Чемера стали прощаться со мной и Кхайей, и моей слабой надежде, что меня прямо сейчас отправят домой, пришел конец: прозвучало «передай привет той-то и той-то». Простившись, мы с Кхайей вошли в здание. Дверь закрылась. Казалось, лестнице, по которой мы поднимались, не будет конца, и я имела возможность сравнить свою физическую подготовку с подготовкой моей спутницы отнюдь не в мою пользу. Наконец мы очутились на самом верху, на крыше, внутри арки. Кхайя крепко взяла меня за руку, улыбнулась, сказала: «Ну теперь держись!» - и дернула какой-то небольшой рычажок сбоку, похожий на стоп-кран в поезде. И тут же мир стал меняться. Уши мои наполнил какой-то негромкий, но невероятно противный, выворачивающий нутро ОЧЕНЬ высокий звук, крыша под нами заходила ходуном, а пейзаж, расстилавшийся под нашими ногами и вокруг, вдруг стал искажаться, как будто смотришь на мир через лупу: облака, деревья, птицы, солнце - все это вытягивалось, искривлялось, уменьшалось в размерах и, наконец, пропадало где-то по бокам, зато взамен им стремительно, почти молниеносно приближались и так же искривлялись и пропадали другие картины: реки, озера, даже, кажется, море, горы, человеческие поселения, фигуры людей… Сколько так продолжалось, я сказать не могу. Мне показалось, что целую вечность. Дикий страх, тот самый, который я испытала в лесу, вновь охватил меня, мои внутренности противно сотрясались от мелких вибраций, стало тошнить... Едва не теряя сознание, судорожно вцепилась я в руку Кхайи, стоявшей, как скала. В конце концов вплотную к нашей арке приблизилась и встала другая, точно такая же. Уже ничего не соображая, я шагнула за Кхайей… Все резко прекратилось. Мы стояли на крыше точно такого же здания, только теперь в центре какого-то городка. Меня трясло и тошнило, отчаянно кружилась голова.
- Ну вот и прибыли, - бодро сказала Кхайя. - Эй! Что с тобой? (Ах да: у них нет различия между «вы» и «ты»).
- Голова кружится и тошнит, - надо же, вспомнила слова из диалога «У врача»!
Кхайя заботливо усадила меня на скамеечку, находящуюся тут же, на крыше:
- Отдышись. Ничего страшного, так бывает с непривычки.
Постепенно я отошла. Мммдаа, таких ощущений я не испытывала с тех самых пор, как Марк дал мне курнуть травы…
Солнце уже касалось горизонта, и облака приобрели изумительный, нежнейший персиковый оттенок… Дурацкая мечта со школьной скамьи - иметь платье в стиле ампир из шелка такого вот цвета… Где ж найти хотя бы ткань такую… Теплый, пахнущий какими-то цветами ветерок мягко гладил лицо и тревожил волосы… Городок, лежавший под нашими ногами, был достаточно живописен и походил чем-то на старинные европейские города на фото моих друзей-эмигрантов: одноэтажные и двухэтажные домики, некоторые с мансардами или башенками, крашенные в пастельные тона или с обнаженной кирпичной кладкой, окружены садиками, у парадных дверей цветники, цветы вьются по террасам, узорчатым кованым балконам, стенам домов, никаких изгородей и калиток, по улицам неспешным шагом идут люди и катятся какие-то крытые повозки… Мне почему-то вспомнилась сказка про Незнайку: тогда, в детстве, город, где живут коротышки, я представляла именно таким. А за городом… За городом было МОРЕ. Огромное, переливающееся то бирюзовым, то персиково-розовым, как защитное покрытие на дорогих очках. Ветер доносил его йодистый запах. Никогда я не видела моря!
- Нравится? - спросила Кхайя.
- Да…
- Ну тогда, если ты пришла в себя, давай спускаться.
Вблизи городок ничуть не терял своего обаяния: улицы были хотя не вымыты, как, по слухам, в Германии, но хорошо выметены, вдоль тротуаров росли кипарисы (я сразу их узнала, хотя видела лишь на картинках!), стояли невероятно красивые узорные фонари и большие глиняные кадки с цветами. Вокруг каждого дома был небольшой участок: где-то с цветами, где-то с деревьями, плодовыми или нет, где-то с кустами роз и жасмина, где-то даже с грядками, на которых зрели помидоры и еще какие-то овощи, где-то просто большая лужайка с газонной травой. Некоторые участки были тщательно ухожены, другие казались совсем дикими: деревья оплетались какими-то вьющимися растениями, вместо газонной росла обычная луговая трава, чуть ли не по пояс… И нигде не было ни калиток, ни изгородей. Многие дома были с террасами или открытыми лоджиями на втором этаже, во дворе каждого дома стояли скамейки: каменные, кованые, просто из дерева… На многих лавках сидели женщины, разговаривали, смеялись, кое-где на террасах и в лоджиях пили чай, по воздуху вместе с ароматами южного лета плыли более прозаичные, но не менее манящие запахи еды: шашлыка, теплой сдобы, свежесваренного кофе, специй… Доносилась негромкая музыка, в основном какие-то этнические мотивы.
Одежда была такой же, как домашняя у женщин в таежном поселении, с одним только радующим глаз различием: городские жительницы были в целом все же эстетичнее одеты, некоторые даже с каким-то намеком на нарядность: кружева, вышивки, симпатичные шляпки, какие-то гремуче-звенючие браслеты и бусы… Правда, во-первых, таковых было меньшинство, во-вторых, даже самая нарядная одежда была прилично широкой, мешковатой, с непременными мешочками для сисек и ухищрениями, позволяющими быстро поссать: нелепые клапаны в промежности, запАх с завязками, явно скрывающий порнографическую прорезь между ног… Причем на некоторых платьях и блузках вместо закрытых мешочков были открытые рукавчики для сисек, так что соски выглядывали. Особенно пОшло это выглядело, если такой рукавчик был декорирован кружевами. Лучше уж совсем топлесс. Кстати, некоторые ходили и так, сверкая отвисшими сиськами и, видимо, презирая общественное мнение. Хотя тут и общественному мнению было наплевать на сиськи любой степени эстетичности… И совсем уже отвратительная деталь: у всех женщин под мышками красовалась густая кудрявая волосня, которой тут, видимо, тоже совершенно не стеснялись и не замечали.
Я втайне надеялась, что мы сходим к морю, но Кхайя спешила домой.
По мощеным улочкам ездили велосипеды и велосипедные повозки вроде тех, что бывают у нас в парках отдыха. Другого транспорта я не заметила. И чего-то еще не хватало на этих симпатичных улицах и уютных террасах… Не сразу поняла я, что это что-то - голоса детей. Не было в этом городе детей или, по крайней мере, их не было видно. Равно как и мужчин. Самыми юными существами, которых я видела, были девочки-подростки на вид лет 13-14. Блядь, они тут что, реально почкованием размножаются?
На улицах располагались торговые ряды с самыми разными товарами: овощи, фрукты, хлеб и сдоба (причем свежайшие), какие-то то ли масла, то ли моющие средства в бутылочках, стояли холодильники с мясом, рыбой, копченостями, молоком, сыром и какими-то еще молочными продуктами (ага, кисломолочка тут все-таки есть… это хорошо, а то я на их вкусной, но нездоровой пище разжирею, как свинья, и холестерина наберу на 20 лет вперед). Продавцов нигде не было видно, каких-либо подобий касс или хотя бы корзиночек для денег - тоже. Заметив, что я оглядываю каждый продуктовый ряд, Кхайя сказала:
- У нас дома есть еда, но если хочешь, возьми что-нибудь.
Черт, я не знаю слов «деньги» и «платить»…
- Мне нечего за это отдать, - поколебавшись, неуверенно ответила я.
Моя спутница посмотрела на меня ничего не понимающими глазами. Тогда я начала объяснять на пальцах: взяла с дорожки несколько камушков гравия, положила в карман, потом подошла к холодильнику, достала камушки, пересчитала, открыла холодильник, взяла оттуда бутылку чего-то, похожего на йогурт, а на ее место положила камушки. Потом вернула все на свои места, выкинула камушки и развела руками:
- Когда ты что-то берешь, надо что-то давать. У меня нет того, что можно отдать. Только одежда.
Кхайя наконец поняла:
- Нет-нет, отдавать ничего не нужно. Просто берешь - и все.
- Но это же… нехорошо (я не знала, как сказать «нечестно»). Человеку, который это делал, нужно что-то дать.
- Человек, который это делал, возьмет то, что делала ты. Ты печешь хлеб и даешь другим просто так, а он делает мыло и дает другим просто так. Или он доктор и будет тебя лечить, если ты заболеешь. Или он построит для тебя дом.
- У вас и дома дают просто так? Каждому?
- Дома дают на кулам.
- А что такое кулам?
Кхайя присела и нарисовала палочкой на гравии сначала женщину, детей и мужчину (именно в такой последовательности) и сказала:
- Вот ваш кулам.
Потом стерла это ногой и нарисовала группу женщин за одним столом:
- Вот наш кулам.
Я поблагодарила свою спутницу за объяснение и осторожно уточнила, могу ли я взять приглянувшуюся бутылочку с молочной жидкостью: ведь я не работаю.
- Да бери-бери! - рассмеялась Кхайя. - Мы не будем голодать, оттого что наша гостья выпьет бутылку йилхи.
Я взяла бутылочку и один из бумажных пакетов, висевших тут же (кстати, и стаканчики возле бочек с каким-то питьем были бумажные - экологичненько у них устроено, однако).
Наконец мы дошли до дома Кхайи. Дом ее был с обнаженной кирпичной кладкой и легким привкусом Средневековья, а вокруг него росли прекрасные персиковые деревья и яблони с удивительными яблоками - белыми с розовой сердцевиной. Террасу обвивал виноград.
- Идут! - взвизгнула девочка-подросток с довольно длинными встрепанными волосами, караулившая нас на кованом балкончике мансарды, - и в мгновение ока во двор высыпало все население дома, состоявшее, кроме нее, из четырех женщин: двух нашего с Кхайей возраста и двух лет сорока. Девчонка повисла на шее у Кхайи, что-то радостно щебеча, потом с той же непосредственностью кинулась обнимать меня, что меня дико смутило. Взрослые женщины выражали свои радость и любопытство более сдержанно: тоже обнимали Кхайю, приветствовали меня. Когда все немного успокоились, нас представили друг другу: девочку звали Илла, а женщин - Пйора, Хэлья, Роа и Сессей.
Дом внутри оказался еще лучше, чем снаружи: просторная гостиная с настоящим камином, кухня - старомодная, с развешанной по стенам утварью, но с необходимой техникой: большая плита, встроенная в стену, но похожая на электрическую, холодильник, посудомоечная машина, - а также большая купальная комната, более похожая на домашнюю сауну, чем на ванную, просторный кабинет с прекрасной библиотекой, состоявшей из самых обычных книг и каких-то неизвестных мне маленьких носителей - может быть, это были видео- и аудиозаписи. Еще в кабинете находились коллекции насекомых и минералов, видимо, привезенные Кхайей из ее поездок. Мебель из светлого дерева, расписанная тонкими красными узорами, как в походном домике Чемеры, везде тонкие шерстяные ковры шоколадного и кремового цвета (причем вторые идеально чистые, как новые). Здесь мебель к полу привинчена не была и бьющихся предметов было предостаточно: прекрасная керамика, похожая на древнегреческую, какую я видела только в музеях, глиняные и стеклянные статуэтки, изображавшие животных и женщин. Дом освещался чудесными светильниками мягкого нежно-кораллового цвета. Спальня у каждой обитательницы дома была своя, и все они находились на втором этаже, за исключением спальни Иллы: Илла спала в мансарде. Нигде не было видно ни телефонов, ни телевизоров, ни колонок. Видимо, все это заменяли им при необходимости их воздушные компьютеры. Меня отвели одну из комнат на втором этаже (как я позже узнала, это была комната Чемеры) и оставили одну. Какое это было блажество - остаться наедине с собой после такого непростого дня в чужих краях, среди чужих людей, без знания языка! Еще одним радостным открытием было то, что в каждой спальне находился свой туалет и свой рукомойник. Я предусмотрительно попросила бумагу для записей и тут же засела за свой дневник.
Солнце совсем село, и в открытое окно еще острее потянуло йодистым запахом моря и ароматами южных растений. Судя по природе и климату, мы были где-то в Средиземноморье. Черт побери, если они научились преодолевать такие огромные расстояния за секунды, что им стоит вернуть меня домой!
За ужином подали столько разносолов, что я не буду их здесь описывать: думаю вам, мои читатели (если вы у меня когда-нибудь будете) уже надоели эти километровые описания еды. Я ничего не ела - только выпила купленный… ой, то есть взятый мною по дороге напиток (по вкусу это действительно был персиковый йогурт, только гуще и кислее наших). Новые мои знакомые оказались менее тактичными, чем предыдущие: смотрели удивленно, даже обиженно, одна спросила, все ли у меня в порядке с желудком. Я сказала, что нет и поэтому обычно на ночь я почти не ем, и все понимающе закивали. Что ж, иногда проще соврать.
Комментировать можно будет попозже.
День первый
День второй
День третий
Под легким хмельком спала я как убитая. Проснулась, оттого что Чемера треплет меня по щеке: пора! Пришла Кхайя. Приняв душ и сытно позавтракав (а оказывается, завтракать классно: сразу просыпаешься и энергии потом на полдня, как от батарейки «Дюраселл»!), мы втроем вышли из дома и направились к вертолету.
Провожало нас все селение, причем на краткий миг я, кажется, поняла, что такое уходить в армию: каждая из женщин обняла меня и вручила что-то: немного еды, фляжку с давешним огненным напитком, фотографию-гифку нашего вчерашнего праздника, какой-то костяной амулет и даже пару тех самых некрасивых, но восхитительно удобных кожаных сандалий… Я не знала, как поступить: не принять - обидеть, принять - некрасиво: мне самой нечего им подарить на память (ну не трусы же свои, ёпта!), а просто так взять еду и кучу подарков… Потом представила себя на их месте и все-таки приняла подарки: не каждый день прилетают пришельцы из других миров, и за такое шоу мне бы тоже пары сандалий не было жалко. Я поблагодарила всех, и потом, когда вертолет набирал высоту, мы еще долго махали друг другу.
Под нами расстилалась тайга - бескрайняя, как море, местами еловая - мрачная, темно-зеленая с проседью, похожая на малахит, - местами сосновая - светлая, воздушная, как греческий храм с уходящими ввысь золотисто-коричневыми колоннами сосен, - местами лиственная - густые, но прозрачные кудрявые изумрудные кроны. Я снова видела животных: пару оленей, лося, огненную лисицу, стрелой мчавшуюся про просеке за какой-то невидимой добычей… И ни следа человеческого жилья, даже поселений вроде того, которое мы покинули. Куда же я все-таки угодила? Есть ли у меня шанс попасть домой? Меня непременно уже объявили в розыск, Марк не спит ночами, о том, что делается с матерью, я даже думать не хочу… А если я останусь навсегда здесь, в этом чужом непонятном мире, состоящем из черных баб, воняющих потом и не носящих трусы (да, трусов они не носили - это было новое мое сенсационное открытие)?
Мои невеселые раздумья прервала Кхайя: она решила употребить время с пользой и еще немного поучить меня языку. Откуда-то взялся такой же, как вчера на празднике, компьютер - маленькая штучка, похожая скорее на наш плейер и при включении дающая в воздухе большой полупрозрачный тач-скрин. Кхайя нашла там что-то вроде экспресс-разговорника по их языку (видимо, все же в этом мире не одна страна), и я под ее руководством стала старательно учить названия городских объектов, стандартные диалоги «Знакомство», «За столом», «В гостях», «У доктора», (удивительно, но диалогов для магазина и ресторана не было), речевые клише, позволяющие спросить дорогу. Попутно Кхайя показала мне, как пользоваться компьютером: оказалось, размеры экрана можно менять в диапазоне от дисплея мобильного телефона до экрана в кинотеатре. А еще с этого устройства можно было вызвать неотложку (заодно я выучила, что при этом говорить). Удобная штука.
Летели мы, наверное, часов пять. Наконец вертолет стал снижаться и сел на большой поляне среди берез. На ней стояло высокое серое здание без окон - больше всего оно походило на элеватор, только с аркой на крыше, - и жилище наподобие тех, что я видела в поселке. Из домика выбежала женщина, в отличие от моих старых знакомых, довольно худая и атлетического телосложения, с очень темной кожей и грязноватыми отросшими волосами, одетая в брюки защитного цвета и коричневую футболку (само собой, брюки с клапаном, а футболка с мешочками для сисек - тут, похоже, вся одежда устроена по трем принципам: 1) похуй на красоту - лишь бы удобно; 2) чтобы можно было быстро и легко сходить в туалет; 3) чтобы сиськи были в чашечках или в мешочках). Она кинулась обнимать моих спутниц, раскатисто, как-то по-мужичьи хохоча и хлопая их по спине, причем неженственные ее манеры странно контрастировали с высоким щебечущим голосом. Потом вопросительно и с бестактным любопытством уставилась на меня, в растерянности стоявшую неподалеку.
- Ах, - спохватилась Чемера, - познакомьтесь: Марина, Наоми.
«Прям как Кэмпбелл», - пронеслось у меня в голове.
Чемера добавила еще несколько слов, но перевести я не смогла: слишком быстро. Большие миндалевидные глаза Наоми едва не вылезли даже не на лоб, а на темя. Она замерла на пару секунд, оглядывая меня, потом опомнилась и тоже обняла, приговаривая что-то, из чего я уловила только «здравствуй-здравствуй, удивительный человек».
Наоми пригласила нас к обеду, который накрыла тут же, под открытым небом, - ох и любят здесь угощать! прямо как добрые бабушки! Стол буквально ломился: уха из речной рыбы, лапша с мясом и овощами, вареная кукуруза, бутерброды с беконом и мягким сыром, похожим на козий, шоколад, яблочный пирог, кофе и мятный чай на выбор, фруктов целый таз, включая манго. «Нет, - подумала я, - если так пойдет дальше, я килограмм в сутки буду набирать», - героически справилась с соблазном объесться деликатесами и ела так, что мамушка Скарлетт О’Хары могла бы мною гордиться. Благо в тарелку каждая накладывала себе сама по своему усмотрению. Женщины посмотрели на меня немного удивленно, но от комментариев воздержались, что меня очень порадовало: терпеть не могу объясняться со всякими кумушками, уверяя их, что мой отказ от пищи не означает непризнания их кулинарных заслуг.
После обеда Кхайя попросила меня рассказать Наоми немного о моем мире и заодно попрактиковать язык… Я повторила - не полностью, конечно, - свою вчерашнюю лекцию, приведя Наоми в полный восторг. Черт побери, я становлюсь звездой!
Наконец настал момент, которого я так ждала с самого утра: пришло время продолжить наш путь. Наоми прикоснулась рукой к темной панели возле двери в серое здание, и дверь распахнулась, открывая белую комнатку и лестницу, ведущую наверх. Наоми и Чемера стали прощаться со мной и Кхайей, и моей слабой надежде, что меня прямо сейчас отправят домой, пришел конец: прозвучало «передай привет той-то и той-то». Простившись, мы с Кхайей вошли в здание. Дверь закрылась. Казалось, лестнице, по которой мы поднимались, не будет конца, и я имела возможность сравнить свою физическую подготовку с подготовкой моей спутницы отнюдь не в мою пользу. Наконец мы очутились на самом верху, на крыше, внутри арки. Кхайя крепко взяла меня за руку, улыбнулась, сказала: «Ну теперь держись!» - и дернула какой-то небольшой рычажок сбоку, похожий на стоп-кран в поезде. И тут же мир стал меняться. Уши мои наполнил какой-то негромкий, но невероятно противный, выворачивающий нутро ОЧЕНЬ высокий звук, крыша под нами заходила ходуном, а пейзаж, расстилавшийся под нашими ногами и вокруг, вдруг стал искажаться, как будто смотришь на мир через лупу: облака, деревья, птицы, солнце - все это вытягивалось, искривлялось, уменьшалось в размерах и, наконец, пропадало где-то по бокам, зато взамен им стремительно, почти молниеносно приближались и так же искривлялись и пропадали другие картины: реки, озера, даже, кажется, море, горы, человеческие поселения, фигуры людей… Сколько так продолжалось, я сказать не могу. Мне показалось, что целую вечность. Дикий страх, тот самый, который я испытала в лесу, вновь охватил меня, мои внутренности противно сотрясались от мелких вибраций, стало тошнить... Едва не теряя сознание, судорожно вцепилась я в руку Кхайи, стоявшей, как скала. В конце концов вплотную к нашей арке приблизилась и встала другая, точно такая же. Уже ничего не соображая, я шагнула за Кхайей… Все резко прекратилось. Мы стояли на крыше точно такого же здания, только теперь в центре какого-то городка. Меня трясло и тошнило, отчаянно кружилась голова.
- Ну вот и прибыли, - бодро сказала Кхайя. - Эй! Что с тобой? (Ах да: у них нет различия между «вы» и «ты»).
- Голова кружится и тошнит, - надо же, вспомнила слова из диалога «У врача»!
Кхайя заботливо усадила меня на скамеечку, находящуюся тут же, на крыше:
- Отдышись. Ничего страшного, так бывает с непривычки.
Постепенно я отошла. Мммдаа, таких ощущений я не испытывала с тех самых пор, как Марк дал мне курнуть травы…
Солнце уже касалось горизонта, и облака приобрели изумительный, нежнейший персиковый оттенок… Дурацкая мечта со школьной скамьи - иметь платье в стиле ампир из шелка такого вот цвета… Где ж найти хотя бы ткань такую… Теплый, пахнущий какими-то цветами ветерок мягко гладил лицо и тревожил волосы… Городок, лежавший под нашими ногами, был достаточно живописен и походил чем-то на старинные европейские города на фото моих друзей-эмигрантов: одноэтажные и двухэтажные домики, некоторые с мансардами или башенками, крашенные в пастельные тона или с обнаженной кирпичной кладкой, окружены садиками, у парадных дверей цветники, цветы вьются по террасам, узорчатым кованым балконам, стенам домов, никаких изгородей и калиток, по улицам неспешным шагом идут люди и катятся какие-то крытые повозки… Мне почему-то вспомнилась сказка про Незнайку: тогда, в детстве, город, где живут коротышки, я представляла именно таким. А за городом… За городом было МОРЕ. Огромное, переливающееся то бирюзовым, то персиково-розовым, как защитное покрытие на дорогих очках. Ветер доносил его йодистый запах. Никогда я не видела моря!
- Нравится? - спросила Кхайя.
- Да…
- Ну тогда, если ты пришла в себя, давай спускаться.
Вблизи городок ничуть не терял своего обаяния: улицы были хотя не вымыты, как, по слухам, в Германии, но хорошо выметены, вдоль тротуаров росли кипарисы (я сразу их узнала, хотя видела лишь на картинках!), стояли невероятно красивые узорные фонари и большие глиняные кадки с цветами. Вокруг каждого дома был небольшой участок: где-то с цветами, где-то с деревьями, плодовыми или нет, где-то с кустами роз и жасмина, где-то даже с грядками, на которых зрели помидоры и еще какие-то овощи, где-то просто большая лужайка с газонной травой. Некоторые участки были тщательно ухожены, другие казались совсем дикими: деревья оплетались какими-то вьющимися растениями, вместо газонной росла обычная луговая трава, чуть ли не по пояс… И нигде не было ни калиток, ни изгородей. Многие дома были с террасами или открытыми лоджиями на втором этаже, во дворе каждого дома стояли скамейки: каменные, кованые, просто из дерева… На многих лавках сидели женщины, разговаривали, смеялись, кое-где на террасах и в лоджиях пили чай, по воздуху вместе с ароматами южного лета плыли более прозаичные, но не менее манящие запахи еды: шашлыка, теплой сдобы, свежесваренного кофе, специй… Доносилась негромкая музыка, в основном какие-то этнические мотивы.
Одежда была такой же, как домашняя у женщин в таежном поселении, с одним только радующим глаз различием: городские жительницы были в целом все же эстетичнее одеты, некоторые даже с каким-то намеком на нарядность: кружева, вышивки, симпатичные шляпки, какие-то гремуче-звенючие браслеты и бусы… Правда, во-первых, таковых было меньшинство, во-вторых, даже самая нарядная одежда была прилично широкой, мешковатой, с непременными мешочками для сисек и ухищрениями, позволяющими быстро поссать: нелепые клапаны в промежности, запАх с завязками, явно скрывающий порнографическую прорезь между ног… Причем на некоторых платьях и блузках вместо закрытых мешочков были открытые рукавчики для сисек, так что соски выглядывали. Особенно пОшло это выглядело, если такой рукавчик был декорирован кружевами. Лучше уж совсем топлесс. Кстати, некоторые ходили и так, сверкая отвисшими сиськами и, видимо, презирая общественное мнение. Хотя тут и общественному мнению было наплевать на сиськи любой степени эстетичности… И совсем уже отвратительная деталь: у всех женщин под мышками красовалась густая кудрявая волосня, которой тут, видимо, тоже совершенно не стеснялись и не замечали.
Я втайне надеялась, что мы сходим к морю, но Кхайя спешила домой.
По мощеным улочкам ездили велосипеды и велосипедные повозки вроде тех, что бывают у нас в парках отдыха. Другого транспорта я не заметила. И чего-то еще не хватало на этих симпатичных улицах и уютных террасах… Не сразу поняла я, что это что-то - голоса детей. Не было в этом городе детей или, по крайней мере, их не было видно. Равно как и мужчин. Самыми юными существами, которых я видела, были девочки-подростки на вид лет 13-14. Блядь, они тут что, реально почкованием размножаются?
На улицах располагались торговые ряды с самыми разными товарами: овощи, фрукты, хлеб и сдоба (причем свежайшие), какие-то то ли масла, то ли моющие средства в бутылочках, стояли холодильники с мясом, рыбой, копченостями, молоком, сыром и какими-то еще молочными продуктами (ага, кисломолочка тут все-таки есть… это хорошо, а то я на их вкусной, но нездоровой пище разжирею, как свинья, и холестерина наберу на 20 лет вперед). Продавцов нигде не было видно, каких-либо подобий касс или хотя бы корзиночек для денег - тоже. Заметив, что я оглядываю каждый продуктовый ряд, Кхайя сказала:
- У нас дома есть еда, но если хочешь, возьми что-нибудь.
Черт, я не знаю слов «деньги» и «платить»…
- Мне нечего за это отдать, - поколебавшись, неуверенно ответила я.
Моя спутница посмотрела на меня ничего не понимающими глазами. Тогда я начала объяснять на пальцах: взяла с дорожки несколько камушков гравия, положила в карман, потом подошла к холодильнику, достала камушки, пересчитала, открыла холодильник, взяла оттуда бутылку чего-то, похожего на йогурт, а на ее место положила камушки. Потом вернула все на свои места, выкинула камушки и развела руками:
- Когда ты что-то берешь, надо что-то давать. У меня нет того, что можно отдать. Только одежда.
Кхайя наконец поняла:
- Нет-нет, отдавать ничего не нужно. Просто берешь - и все.
- Но это же… нехорошо (я не знала, как сказать «нечестно»). Человеку, который это делал, нужно что-то дать.
- Человек, который это делал, возьмет то, что делала ты. Ты печешь хлеб и даешь другим просто так, а он делает мыло и дает другим просто так. Или он доктор и будет тебя лечить, если ты заболеешь. Или он построит для тебя дом.
- У вас и дома дают просто так? Каждому?
- Дома дают на кулам.
- А что такое кулам?
Кхайя присела и нарисовала палочкой на гравии сначала женщину, детей и мужчину (именно в такой последовательности) и сказала:
- Вот ваш кулам.
Потом стерла это ногой и нарисовала группу женщин за одним столом:
- Вот наш кулам.
Я поблагодарила свою спутницу за объяснение и осторожно уточнила, могу ли я взять приглянувшуюся бутылочку с молочной жидкостью: ведь я не работаю.
- Да бери-бери! - рассмеялась Кхайя. - Мы не будем голодать, оттого что наша гостья выпьет бутылку йилхи.
Я взяла бутылочку и один из бумажных пакетов, висевших тут же (кстати, и стаканчики возле бочек с каким-то питьем были бумажные - экологичненько у них устроено, однако).
Наконец мы дошли до дома Кхайи. Дом ее был с обнаженной кирпичной кладкой и легким привкусом Средневековья, а вокруг него росли прекрасные персиковые деревья и яблони с удивительными яблоками - белыми с розовой сердцевиной. Террасу обвивал виноград.
- Идут! - взвизгнула девочка-подросток с довольно длинными встрепанными волосами, караулившая нас на кованом балкончике мансарды, - и в мгновение ока во двор высыпало все население дома, состоявшее, кроме нее, из четырех женщин: двух нашего с Кхайей возраста и двух лет сорока. Девчонка повисла на шее у Кхайи, что-то радостно щебеча, потом с той же непосредственностью кинулась обнимать меня, что меня дико смутило. Взрослые женщины выражали свои радость и любопытство более сдержанно: тоже обнимали Кхайю, приветствовали меня. Когда все немного успокоились, нас представили друг другу: девочку звали Илла, а женщин - Пйора, Хэлья, Роа и Сессей.
Дом внутри оказался еще лучше, чем снаружи: просторная гостиная с настоящим камином, кухня - старомодная, с развешанной по стенам утварью, но с необходимой техникой: большая плита, встроенная в стену, но похожая на электрическую, холодильник, посудомоечная машина, - а также большая купальная комната, более похожая на домашнюю сауну, чем на ванную, просторный кабинет с прекрасной библиотекой, состоявшей из самых обычных книг и каких-то неизвестных мне маленьких носителей - может быть, это были видео- и аудиозаписи. Еще в кабинете находились коллекции насекомых и минералов, видимо, привезенные Кхайей из ее поездок. Мебель из светлого дерева, расписанная тонкими красными узорами, как в походном домике Чемеры, везде тонкие шерстяные ковры шоколадного и кремового цвета (причем вторые идеально чистые, как новые). Здесь мебель к полу привинчена не была и бьющихся предметов было предостаточно: прекрасная керамика, похожая на древнегреческую, какую я видела только в музеях, глиняные и стеклянные статуэтки, изображавшие животных и женщин. Дом освещался чудесными светильниками мягкого нежно-кораллового цвета. Спальня у каждой обитательницы дома была своя, и все они находились на втором этаже, за исключением спальни Иллы: Илла спала в мансарде. Нигде не было видно ни телефонов, ни телевизоров, ни колонок. Видимо, все это заменяли им при необходимости их воздушные компьютеры. Меня отвели одну из комнат на втором этаже (как я позже узнала, это была комната Чемеры) и оставили одну. Какое это было блажество - остаться наедине с собой после такого непростого дня в чужих краях, среди чужих людей, без знания языка! Еще одним радостным открытием было то, что в каждой спальне находился свой туалет и свой рукомойник. Я предусмотрительно попросила бумагу для записей и тут же засела за свой дневник.
Солнце совсем село, и в открытое окно еще острее потянуло йодистым запахом моря и ароматами южных растений. Судя по природе и климату, мы были где-то в Средиземноморье. Черт побери, если они научились преодолевать такие огромные расстояния за секунды, что им стоит вернуть меня домой!
За ужином подали столько разносолов, что я не буду их здесь описывать: думаю вам, мои читатели (если вы у меня когда-нибудь будете) уже надоели эти километровые описания еды. Я ничего не ела - только выпила купленный… ой, то есть взятый мною по дороге напиток (по вкусу это действительно был персиковый йогурт, только гуще и кислее наших). Новые мои знакомые оказались менее тактичными, чем предыдущие: смотрели удивленно, даже обиженно, одна спросила, все ли у меня в порядке с желудком. Я сказала, что нет и поэтому обычно на ночь я почти не ем, и все понимающе закивали. Что ж, иногда проще соврать.
Комментировать можно будет попозже.