Сбивчиво про двойственность
Ааааа! Стой! Стой, тебе говорят, зараза! (хватает за руку, несколько раз лупасит по заднице) Тебя же могло турникетом ударить! (И ещё раз по заднице после мгновения обдумывания: наверное, представил, что могло случиться, и решил ещё добавить).
Вполне обычная картинка, знакомая мне и изнутри, и снаружи.
Можно продолжить диалог. Ребёнок может гипотетически ответить родителю: Но ведь меня же всё равно ударило: ну, не турникетом, ну тобой, и не факт, что тобой менее больно. За что же тогда бил?
То есть турникетом нельзя, а самому можно. В чём разница? Почему турникет не имеет права бить моего ребёнка, а я имею? И за что я его бью такое, за что не должен бить турникет?
Ну это не только турникет. Трудно вообще скрыть досаду и недовольство, когда ребёнок, например, падает. Вот это "Ну что ты?! Почему под ноги не смотришь?!" тоже вполне в том же русле. Упрёк.
Упрёк: тебя могло турникетом ударить, ты мог себе нос расквасить. Ты не имеешь права сам себя бить. И причинять себе боль и повреждения. Ты моё. И следи за тем, чтобы моё было в целости и сохранности. Упал, ударился - не уберёг это моё, будешь за это отвечать и нести наказание от меня.
Трудно видеть неудачи ребёнка, его провалы, его неуспешность. За них тоже раздражаешься, и хочется ругаться и наказывать. Опять он неправильно с моим обращается, опять он вместо того, чтобы учиться кататься на роликах, сидит у травы и собирает сухие серёжки от берёзы и запихивает их под наколенники! Давно бы уже научился. Зачем в роликах-то сидеть? Раз ты в роликах, то и катайся! А раз не катаешься, снимай ролики! Нет! Ролики не снимай, а учись! Не сметь выпрямляться! Опять упал! Я кому говорила не выпрямляться! - Прости, я не буду (и едет, опустив голову). - Ууууу!
Опять сел в траву и ковыряется там в букашках и листиках!
Трясёт, когда он не слушается (это может причинить моему ребёнку вред, а он несётся и не слышит, будто мой ребёнок принадлежит ему!), трясёт, когда не удерживается на ногах и падает (не уберёг моё, оно теперь с садиной и ему теперь больно, растяпа, мог бы под ноги смотреть!), трясёт, когда у него не получается (он мало старается, чтобы у моего получилось, он всё моему портит, эх, кому достался мой ребёнок!).
Такое ощущение, что в ребёнке два ребёнка: один мой, который моя собственность, а другой - тот, кому эта собственность доверена и который должен её для меня оберегать.
Вот этот мой собственный - это, наверное, мои ожидания, мои желания и чаяния. А второй - это тот живой, который есть. И вот этот живой вечно всё портит. Потому что он таскает моего на руках. Таскает в опасные места, где я не могу за всем проследить, роняет его и разбивает ему коленки, отвлекает его от нужных занятий, не старается делать так, чтобы этот мой был во всём успешен и чтобы у него всё получалось.
Такое ощущение, что в одном ребёнке живут дочка и падчерица, старший и младший, любимчик и прислужник. И вот один возит другого в коляске. И этот в коляске очень к другому привязан, и я никак не могу выгнать этого, который водит коляску, потому что без него тот, который в коляске, начинает плакать и скучать, никто другой не может возить коляску, поэтому я терплю этого непоседу, рохлю, рассеянного чудака, который таскает моё любимое детище с собой. И с чем я должна мириться?! С тем, что они там играют в травинки, что они ведут себя глупо, что они полностью мне не подчиняются, и я постоянно рискую моим детищем. Способ спасти - наорать на того, кто возит моего младенчика, врезать ему, запугать, чтобы он слушался и не смел делать что-то по-своему. Это моего младенчика он таскает, и пусть не смеет думать, что он ему для игр, что он может падать и его ронять, что он может совершать неправильные поступки. Он в ответе за мою собственность, и пусть помнит об этом. Пусть не вздумает считать, что этот мой младенец - его. Что он может делать с ним, что считает нужным, что он может играть с ним в свое удовольствие, воспитывать его сам, добывать ему то, что считает нужным и важным, просить этого у меня. Я знаю лучше. Мама ум-ней!
Да, пожалуй, так. Он ему хочет сказок, книжек, мультфильмов, жевательного мармелада, бассейна для пингвинов в квартиру с льдышками в виде рыбок, лягушку, яйцо змеи, ящерицу, кошку и собаку, любимых подружек и т.п., а я хочу ему чтения, письма, математики, всяких знаний, понимания всего, умности, умения общаться, хорошего поведения, безопасности, ловкости, воспитанности и т.п. Иногда наши хотения совпадают, а иногда нет. Но часто меня выводит из себя, что он отказывается подпускать к моему младенчику меня с моими предложаниями и начинаниями, что он отвлекает его, настраивает против меня. Тогда я злюсь, что он не делает по-моему и моё использует не так, как нужно мне. И ещё. Даже если наши хотения совпадают, то всё равно он зачастую отказывается идти к цели так, как считаю нужным я. Иногда он тогда просто отказывается от этого хотения. И это злит. Хочется заставить.
Вот такие сложные отношения. Явно всё идёт не как надо. Явно всё-таки этот младенчик принадлежит ему, и он любит его не меньше меня и тоже хочет ему счастья и зачастую даже иногда лучше меня знает, как сделать его счастливым. Мы оба его любим. И мне бы надо полюбить их обоих тоже. И того, кого любит мой младенчик, того кто его возит и носит, и роняет и им рискует иногда. Это очень сложно. Но этот падчерёнок тоже ещё как нуждается в любви. И более того, наказывая и причиняя боль ему, я причиняю боль и тому своему младенчику,за которого так беспокоюсь. Надо усыновить этого непокорного тоже, и его тоже полюбить.
Вполне обычная картинка, знакомая мне и изнутри, и снаружи.
Можно продолжить диалог. Ребёнок может гипотетически ответить родителю: Но ведь меня же всё равно ударило: ну, не турникетом, ну тобой, и не факт, что тобой менее больно. За что же тогда бил?
То есть турникетом нельзя, а самому можно. В чём разница? Почему турникет не имеет права бить моего ребёнка, а я имею? И за что я его бью такое, за что не должен бить турникет?
Ну это не только турникет. Трудно вообще скрыть досаду и недовольство, когда ребёнок, например, падает. Вот это "Ну что ты?! Почему под ноги не смотришь?!" тоже вполне в том же русле. Упрёк.
Упрёк: тебя могло турникетом ударить, ты мог себе нос расквасить. Ты не имеешь права сам себя бить. И причинять себе боль и повреждения. Ты моё. И следи за тем, чтобы моё было в целости и сохранности. Упал, ударился - не уберёг это моё, будешь за это отвечать и нести наказание от меня.
Трудно видеть неудачи ребёнка, его провалы, его неуспешность. За них тоже раздражаешься, и хочется ругаться и наказывать. Опять он неправильно с моим обращается, опять он вместо того, чтобы учиться кататься на роликах, сидит у травы и собирает сухие серёжки от берёзы и запихивает их под наколенники! Давно бы уже научился. Зачем в роликах-то сидеть? Раз ты в роликах, то и катайся! А раз не катаешься, снимай ролики! Нет! Ролики не снимай, а учись! Не сметь выпрямляться! Опять упал! Я кому говорила не выпрямляться! - Прости, я не буду (и едет, опустив голову). - Ууууу!
Опять сел в траву и ковыряется там в букашках и листиках!
Трясёт, когда он не слушается (это может причинить моему ребёнку вред, а он несётся и не слышит, будто мой ребёнок принадлежит ему!), трясёт, когда не удерживается на ногах и падает (не уберёг моё, оно теперь с садиной и ему теперь больно, растяпа, мог бы под ноги смотреть!), трясёт, когда у него не получается (он мало старается, чтобы у моего получилось, он всё моему портит, эх, кому достался мой ребёнок!).
Такое ощущение, что в ребёнке два ребёнка: один мой, который моя собственность, а другой - тот, кому эта собственность доверена и который должен её для меня оберегать.
Вот этот мой собственный - это, наверное, мои ожидания, мои желания и чаяния. А второй - это тот живой, который есть. И вот этот живой вечно всё портит. Потому что он таскает моего на руках. Таскает в опасные места, где я не могу за всем проследить, роняет его и разбивает ему коленки, отвлекает его от нужных занятий, не старается делать так, чтобы этот мой был во всём успешен и чтобы у него всё получалось.
Такое ощущение, что в одном ребёнке живут дочка и падчерица, старший и младший, любимчик и прислужник. И вот один возит другого в коляске. И этот в коляске очень к другому привязан, и я никак не могу выгнать этого, который водит коляску, потому что без него тот, который в коляске, начинает плакать и скучать, никто другой не может возить коляску, поэтому я терплю этого непоседу, рохлю, рассеянного чудака, который таскает моё любимое детище с собой. И с чем я должна мириться?! С тем, что они там играют в травинки, что они ведут себя глупо, что они полностью мне не подчиняются, и я постоянно рискую моим детищем. Способ спасти - наорать на того, кто возит моего младенчика, врезать ему, запугать, чтобы он слушался и не смел делать что-то по-своему. Это моего младенчика он таскает, и пусть не смеет думать, что он ему для игр, что он может падать и его ронять, что он может совершать неправильные поступки. Он в ответе за мою собственность, и пусть помнит об этом. Пусть не вздумает считать, что этот мой младенец - его. Что он может делать с ним, что считает нужным, что он может играть с ним в свое удовольствие, воспитывать его сам, добывать ему то, что считает нужным и важным, просить этого у меня. Я знаю лучше. Мама ум-ней!
Да, пожалуй, так. Он ему хочет сказок, книжек, мультфильмов, жевательного мармелада, бассейна для пингвинов в квартиру с льдышками в виде рыбок, лягушку, яйцо змеи, ящерицу, кошку и собаку, любимых подружек и т.п., а я хочу ему чтения, письма, математики, всяких знаний, понимания всего, умности, умения общаться, хорошего поведения, безопасности, ловкости, воспитанности и т.п. Иногда наши хотения совпадают, а иногда нет. Но часто меня выводит из себя, что он отказывается подпускать к моему младенчику меня с моими предложаниями и начинаниями, что он отвлекает его, настраивает против меня. Тогда я злюсь, что он не делает по-моему и моё использует не так, как нужно мне. И ещё. Даже если наши хотения совпадают, то всё равно он зачастую отказывается идти к цели так, как считаю нужным я. Иногда он тогда просто отказывается от этого хотения. И это злит. Хочется заставить.
Вот такие сложные отношения. Явно всё идёт не как надо. Явно всё-таки этот младенчик принадлежит ему, и он любит его не меньше меня и тоже хочет ему счастья и зачастую даже иногда лучше меня знает, как сделать его счастливым. Мы оба его любим. И мне бы надо полюбить их обоих тоже. И того, кого любит мой младенчик, того кто его возит и носит, и роняет и им рискует иногда. Это очень сложно. Но этот падчерёнок тоже ещё как нуждается в любви. И более того, наказывая и причиняя боль ему, я причиняю боль и тому своему младенчику,за которого так беспокоюсь. Надо усыновить этого непокорного тоже, и его тоже полюбить.