карл иванович: наброски к биографии (2)
начало
О: В связи с моими критическими замечаниями в прессе о плохом состоянии лесного хозяйства и моими жалобами в ЦК партии и советское правительство, а особенно в связи с определенными политическими упреками в тексте моей второй книги я был арестован ОГПУ 2 июня 1932-го. Согласно предварительному обвинению я ущемил интересы советского правительства тем, что в моих книгах открыто описывал факты, дискредитирующие советскую политику. В январе 1932-го, немедленно после моего возвращения из штаба Блюхера в Хабаровске я потребовал уволить меня с советской государственной службы, так как был в корне не согласен с ужасными методами большевистского руководства, виденными мной только что на Урале. В особенности с использованием политических противников на принудительных работах, со ссылками и депортациями лучшей части крестьянства (кулаков), массовым уничтожением представителей интеллигенции, враждебно настроенных к партии и правительству, смертью от голода миллионов ничем не виновных людей и т.д. Так как я больше не хотел оставаться в Советском Союзе, даже если бы мне предложили полную реабилитацию, центральный комитет Российской коммунистической партии (Ежов) предложил мне уехать на Ближний Восток в качестве официального уполномоченного советского правительства. Обосновавшись в Александрии, я должен был наладить необходимые экономические связи с тамошними правительствами и развивать торговые отношения. Я согласился на это, так как хотел любой ценой покинуть Советский Союз, но с женой и ребенком. Поэтому 2 апреля 1932-го я был переведен из Москвы в Новороссийск на пост начальника местной администрации с тем чтобы «вработаться» в новую должность.
Новороссийск был центральным перевалочным пунктом для всех товаров, которые Советский Союз получал с Ближнего Востока через его черноморский порт. Ровно через два месяца после моего прибытия в Новороссийск, я был арестован ГПУ. Лишь когда меня доставили в лубянскую тюрьму ОГПУ, мне сообщили, что я обвиняюсь в шпионаже в пользу Германии: мол, во время всего моего пребывания в Советском Союзе, я как капитан немецкого генштаба и сотрудник „Ia Берлин“ руководил всем немецком шпионажем. При допросах в качестве главного доказательства мне предъявили мои прежние рассуждения об использовании политических заключенных на валке леса, о чем я писал в моей второй книге «Реконструкция лесного хозяйства Советского Союза». В этой книге на странице 59 или 159 я описывал результаты моей инспекционной поездки по Северному Уралу и при этом сделал следующие выводы:
Конец допроса.
13 января 1948г., 14.00-15.20
В: Мы хотим продолжить беседу, начатую утром. Пожалуйста, излагайте Вашу биографию дальше.
О: Итак, я описал в своей книге, которая стала главным свидетельством против меня, следующий эпизод: При инспектировании Петропавловского лесничества Надеждинского комбината на Северном Урале я повстречал группу из 167(?) политических ссыльных на принудительных работах. 31 из них сидел на деревянных нарах в углу, их руки были замотаны кровавыми тряпками. На мой вопрос, почему они не идут на работу и в чем тут дело, они пояснили, что условия жизни для заключенных, занимающихся валкой леса на Урале, столь плохи, что они решили отрубить друг у друга большие пальцы обеих рук, чтобы раз и навсегда освободиться от ужасной доли принудительного рабочего в лесном хозяйстве. В момент опубликования моей книги, в 1929-30-м в Европе, особенно в Англии проводилась крупная кампания против использования подневольного труда на лесозаготовках в Советской России. Советская Россия однако объявляла все репортажи о наличии якобы принудительно-трудовых лагерей злостной клеветой. Поэтому публикация данных в моей книге вызвала чрезвычайный интерес во всем мире. И теперь это предъявлялось мне в качестве доказательства «легального шпионажа». Со 2 июня 1932-го по конец 1933-го/начало 1934-го я находился в московских тюрьмах ГПУ. Тогда же я был приговорен к смерти по обвинению в предательстве интересов коммунистической партии и службе империалистическим целям капиталистического зарубежья. В последнюю минуту мне удалось избежать казни, так как за меня вступились тогдашние лидеры немецких коммунистов: в первую очередь Клара ЦЕТКИН. Макс ГЕЛЬЦ. Эрих ВОЛЛЕНБЕРГ и др. Наконец. после того как я отказался признать свою вину, я был помилован и получил пять лет тюрьмы. Через 18 месяцев пребывания в тюрьме ГПУ я был окончательно помилован и выпущен на волю.
После моего освобождения из тюрьмы ГПУ за мной постоянно следили агенты ГПУ. Но так как я знал методы ГПУ, которое вешает на людей, которые должны быть уничтожены, обвинительные материалы против их воли, я три месяца вообще не выходил из квартиры моей жены. Лишь когда я понял, что Россию мне не покинуть, я решился идти в немецкое посольство и просить его помощи для выезда. В один прекрасный день я уселся в автобус, проехал через весь город, а затем на такси помчался в Леонтьевский переулок, в котором находилось немецкое посольство. Так как ГПУ не знало о моих намерениях, оно не смогло мне воспрепятствовать - так я попал в немецкое посольство, где представился и попросил взять меня под защиту. С помощью посольства мне удалось через 14 дней покинуть Россию вместе с моим ребенком легальным путем. Моя жена, Зинаида Б[?]кова, осталась по советским законам несмотря на замужество гражданкой СССР и вопреки требованию немецкого посольства не смогла покинуть Россию вместе со мной. По закону она не могла выезжать за границу в течение 5 лет, так как пока я находился под арестом, ей предложили поступить на работу на военный завод, что она сделала, чтобы зарабатывать на жизнь. Поэтому я смог взять в Германию лишь мою дочь Элеонору, которая и сейчас живет со мной.
«За последние 20 лет, - писал Альбрехт в своей статье в «Правде» 05.09.31, - страны имеющие большой лесоэкспорт, - Финляндия, Швеция и другие страны, как например, Германия, осуществили переход от неорганизованной работы в лесу к созданию прочной организации, позволяющей путем улучшения приемов работы и главным образом путем перехода к постоянной непрерывной работе достигнуть повышения производительности труда рабочего при 8-часовом дне в среднем до 6-8 куб. метров. Между тем средняя производительность нашего лесоруба едва достигает 2-3 куб. метров »
Перевод лесозаготовок на профессиональные рельсы был, очевидно, идеей-фикс Альбрехта20. Нетрудно предположить, что эта идея - чем дальше, тем сильнее - наталкивалась на противодействие сторонников иной экономической модели: по ней производительность труда отдельного лесоруба играла второстепенное значение, т.к. ресурс принудительного труда спецпереселенцев и лагерников был бесплатен и возобновим. Если верить книге Альбрехта, впервые он столкнулся с фактами жестокой эксплуатации заключенных зимой 1928-29 г.г. на Соловках. Результатом стала его жалоба, направленная А.А.Сольцу. Сольц послал на Соловки комиссию с проверкой. Эта история в различных изводах21 гуляет по лагерной литературе, найти подтверждающие ее документы мне пока не удалось.
А вот уральская история с умышленно покалечившими себя спецпереселенцами действительно обнаруживается в книге "Реконструкция и рационализация лесного хозяйства": Например, в Петропавловском районе Уралмета зимой 1928-29 года был применен, в виде опыта, труд заключенных. В момент обследования этого района нашей Комиссией, указанными заключенными была подана жалоба на то, что долгое время заключенные подвергались со стороны администрации физическим мерам воздействия, а также подвергались настолько скверному обращению с ее стороны, что в течение одного лишь дня 30 человек из находившихся там 156 заключенных отрезали себе пальцы на каждой руке для того, чтобы раз навсегда освободиться от лесных работ и для того, чтобы быть переведенными в другое место. Другие заключенные рассказывали нашей Комиссии, что один из заключенных во время работы бесследно пропал, причем прошел слух о том, что этот заключенный был исподтишка убит местным надсмотрщиком.22
Комиссия Альбрехта неоднократно посещала Северный Урал. В архиве ЦКК РКИ сохранилась датированная 1930г. «Докладная записка в Президиум ЦКК ВКП(б) заведующего лесным отделом НК РКИ СССР К.И.Альбрехта о результатах проверки Надеждинского, Петропавловского, Тавдинского и Туринского леспромхозов на Урале». В своей книге Альбрехт рассказывает о случайной встрече немецкого лесовода проф. Герхардта (который вместе с другими немецкими специалистами при посредничестве Альбрехта был нанят советским правительством), с поволжскими немцами, сосланными на Северный Урал. Немецкие лесоводы действительно приезжали в СССР, в биографии Герхардта, в частности фигурирует «Пребывание в Советском Союзе по заданию русского правительства с целью рационализации советской лесопромышленности - с сент.1930 (неск. месяцев)», Гильф и Стрельке опубликовали в 1932г. путевые заметки "Im Lande des grünen Goldes"23.
В декабре 1931-го Альбрехт, с его собственных слов, едет с инспекцией на Урал снова и в этот раз - после нескольких лет плотного знакомства с нравами советской лесопромышленности - прозревает и решается на бунт. Якобы он пишет очередную докладную об ужасных условиях, в которых работают заключенные на Северном Урале. В результате чего ему приказывают прямо с Урала отправляться в Хабаровск, в распоряжение Блюхера. Там он задерживается ненадолго, и в марте 1932-го оказывается уже в Новороссийске. Загадочные метания по просторам СССР (сперва кажущиеся разгулом фантазии) подтверждаются тем не менее документами.
Очевидно, что в декабре 1931-го в карьере Альбрехта, до того шедшей строго вверх, произошел какой-то надлом, о причинах которого можно лишь строить догадки. Именно в этот момент Альбрехт (вероятно, надеясь с помощью знакомств на верхах поправить дело) начинает тесно общаться с немецкими коммунистами-эмигрантами - в первую очередь, с Максом Гельцем и Кларой Цеткин.
По линии Коминтерна Гельц курировал работу иностранных специалистов, но в дневнике Гельца24 Альбрехт впервые появляется лишь 28.11.1931, на протяжении следующей недели они встречаются чуть ли не ежедневно. Возможно, это связано с темой доклада, который Гельц прочел 9.12 на Электрозаводе «Задачи и обязанности иностранных рабочих перед советскими рабочими».
Самая любопытная запись об Альбрехте в дневнике Гельца датирована 24.12.31. Интересна она, помимо содержания еще и тем, что в своей книге Альбрехт излагает такую последовательность событий: середина декабря - командировка на Урал, докладная об ужасном положении ссыльнопереселенцев, приказ, не возвращаясь в Москву, отбыть в Хабаровск в расположение Блюхера. Присутствие Альбрехта 24.12. в Москве ставит под вопрос как минимум хронологию рассказа.
Итак, Гельц записывает:
«24.12. Сегодня мы вместе с Карлом Альбрехтом посетили Клару Цеткин, которая живет здесь в гостинице. Она приехала вчера. Я увидел ее впервые. С ее сыном я познакомился в 1929-м в Берлине... уже тогда было нетрудно понять, что сын старой Клары на стороне Брандлеровцев25... Так может говорить только законченный оппортунист. Когда затем Карл Альбрехт начал рассказывать о борьбе, успехе и больших трудностях, на которые его работа по механизации лесного хозяйства натолкнулась в последние недели, сын Клары заявил, что Альбрехт должен остерегаться, как бы его самого в один прекрасный день не отправили в Сибирь. Так говорить может лишь оппортунист и враг СССР... У самой старой Клары таких настроений я не заметил. Кажется, ее переполняет желание помочь социал.строительству... К сожалению, и Карл Альбрехт весьма симпатизирует Брандлеровцам»
Сразу после Нового года Гельц уезжает в командировку в Кузнецк и Темиртау, поэтому Альбрехт исчезает на время из его дневника. В архиве Клары Цеткин обнаруживаются, однако, документы, которые можно считать отзвуками продолжающейся аппаратной борьбы
18.02.1932 Письмо А.С.Енукидзе по поводу письма к ней Альбрехта.
20.02.1932 Письмо А.С.Енукидзе о нецелесообразности командировки Альбрехта в Хабаровск.
02.04.32. Письмо Альбрехту [вероятно, ошибка, правильно: «письмо Альбрехта»26] о его работе в Советском Союзе в области лесного хозяйства, личного характера.
31.05.32 Письмо Альбрехту с выражением благодарности за письмо о его работе в лесной промышленности.
И наконец,
24.07.32 Письмо Акулову о получении ей от М.Гельца сообщения об аресте К.Альбрехта в Новороссийске, о ее уверенности в его невиновности, с просьбой расследовать все обстоятельства дела.
И.А.Акулов на тот момент был первым заместителем председателя ОГПУ, а до того работал в Рабкрине и, очевидно, хорошо знал Альбрехта. К моменту ареста Альбрехта Гельц как раз вернулся в Москву, так что мы снова можем обратиться к его дневнику:
7.06.32 Вечером... у жены Карла Альбрехта. Ее отец рассказл мне и Равину, что дома у Альбрехта был обыск. Что происходит?
8.06.32 Бруно [Кюн] утверждал сегодня, что Альбрехт сбежал. Пока я этому не верю.
9.06.32 . С Розенфельдом (ГПУ) говорил о Бруно и Альбрехте.
20.06.32 Удивительно, но ни Пик, ни Флорин, ни Петер ничего не знают об аресте Альбрехта. Престранная история!
21.06.32 В письме попросил тов. Акулова о приеме по делу Альбрехта.
На следующий день записи в дневнике Гельца, к сожалению, обрываются и возобновляются лишь в декабре. Вопрос, за что на самом деле был арестован Альбрехт, вовсе не так однозначен. Версии ареста за инакомыслие противоречит найденная К.Юнг справка cоветского МИДа, согласно которой Альбрехт был арестован не по 58 статье (как утверждал сам), а по 152 («Развращение малолетних или несовершеннолетних, совершенное путем развратных действий в отношении их»). В документах немецкого посольства в Москве есть список немецких заключенных в советских тюрьмах от 11 апреля 1933г. Причиной ареста Карла И. Альбрехта названо «преступление против нравственности»27.
Окончательно все запутывает письмо Макса Гельца от 19 июня 1933г. Из него очевидно, что за прошедший год Гельц явно растерял былую симпатию к Альбрехту, но фактологически оно скорее играет на руку версии Альбрехта:
19 июня 1933г.
Товарищу Граевскому, Коминтерн
Дорогой товарищ,
уже давно я посылал Вам (через товарища Качана) некоторые материалы по делу арестованного ГПУ Карла Альбрехта. С того времени я больше не предпринимал никаких усилий по этому вопросу. Но вчера в мою квартиру пришел член Контрольтной Комиссии Таганского района (тов. Шитвай, он работает в 17 типографии), а с ним шведский инженер Оккерманн (член партии) и жена Альбрехта. Они рассказали мне, что Альбрехт подал прошение об амнистии и в этом прошении в ряду поручителей помимо Клары Цеткин, Оккерманна и других упомянул и меня. Товарищ из Контрольной Комиссии хотел бы знать, поддержу ли я прошение Альбрехта. Я ответил ему, что могу сделать это лишь в том случае, если тюремное начальство даст хорошую характеристику на Альбрехта и кроме того будут иметься гарантии, что Альбрехт после своей возможной амнистии не станет ничего предпринимать против советских органов. Затем мы втроем (товарищ Шитвай, Оккерманн и я) поехали в тюрьму и поговорили с Альбрехтом. После этого разговора у меня создалось впечатление, что Альбрехт ничуть не изменил свою позицию - ни в отношении себя, ни в отношении советской власти. По моему мнению, очень велика вероятность того, что после своей амнистии Альбрехт покинет Советский Союз и займется в Германии деятельностью, направленной против партии и советской власти. Из чего я делаю такой вывод? Я сказал Альбрехту: ну не само ли собой разумеется, что он давно должен принять советское гражданство, раз работает на таком ответственном посту. Он, однако, резко отклонил принятие советского гражданства, причем со словами: «Да тогда я полностью продамся». В такой ситуации я, конечно, не могу поддержать амнистию Альбрехта.
Одна вещь осталась для меня непонятной. Несколько месяцев назад я отправил Альбрехту письмо (и передал Вам его копию). Это письмо я отправил с курьером прокурору (?), товарищу Филиппову. Но удивительным образом Альбрехт не получил этого письма. Что это значит??? Пршу Вас, товарищ Граевский, запросить компетентные органы, почему письмо не было передано Альбрехту.
С рот-фронтовским приветом,
Макс Гельц.
Отель Метрополь, комната 34228
продолжение
20 - Впрочем далеко не все предложения Альбрехта были инновативными и прогрессивными. К примеру, он предлагал отказаться от строительства шоссейных дорог к местам лесозаготовок, а вместо этого активнее использовать гужевой транспорт.
21 - А.Солженицын «Архипелаг Гулаг»: «И комиссия ВЦИК под председательством "совести партии" товарища Сольца поехала узнать, что' там делается, на этих Соловках (они же ничего не знали!..). Но впрочем, проехала та комиссия только по Мурманской ж-д, да и там ничего особого не управила. »
Михаил Розанов «Соловецкий концлагерь в монастыре»: А тут, нежданно - негаданно, из ЦКК-РКИ к весне 1929 года по инициативе Сольца выплыл доклад председателя его Лесной комиссии какого-то правдолюбца Альбрехта, неосмотрительно, да еще и с почетом приглашенного Ногтевым на Соловки, очевидно в самом конце навигации 1928 года
22 - цитата из книги (стр.41-42) любезно предоставлена Az Nevtelen.
23 - Forstarchiv, 12/1932. См. также в уже упоминавшейся статье в «Правде»: «Такая система лесоэксплоатации применяется в Германии и во время пребывания в России германских профессоров - доктора Гальфа и доктора Гергарта - была ими рекомендована нам после продолжительного изучения нашего лесного хозяйства на Урале.»
24 - Макс Гельц (1889-1933) - немецкий коммунист, эмигрировал в СССР в 1929 г., здесь и далее цит. по «Max Hoelz: »Ich grüße und küsse Dich - Rot Front!», 2005, перевод мой.
25 - Генрих Брандлер (1881-1967) - немецкий коммунист, после прихода в 1928 г. к руководству КПГ Тельмана занял критическую по отношению к тому позицию и вскоре был исключен из партии.
26 - благодарю за указание Az Nevtelen.
27 - К.Юнг делает на основании этого вывод о возможном гомосексуализме Альбрехта. Но под эту статью подпадает и гетеросексуальная связь с несовершеннолетней. Нравы в кругу немецких коммунистов в СССР были далеки от пуританских. Уже упомянутый М.Гельц был в 1930-33 г. трижды женат, причем второй его супруге на момент вступления в брак было 15 лет, а третьей - 16. Е.Д. Стасова писала в письме в высшие партийные органы: «Об отношении Гельца к женщинам, комсомолкам и пионерам мне было сообщено товарищами, которые с ним ездили… Факты же таковы, что по моему мнению необходимо т. Гельца серьёзно лечить» (цит. по А.Ватлин «Немецкий Пугачёв», Родина 2/2006), благодарю за указание mugab
28 - Через четыре месяца Гельц, уехавший в ожидании судьбоносной для него партчистки работать под чужим именем в приволжский совхоз, утонул в Оке при невыясненных обстоятельствах.
О: В связи с моими критическими замечаниями в прессе о плохом состоянии лесного хозяйства и моими жалобами в ЦК партии и советское правительство, а особенно в связи с определенными политическими упреками в тексте моей второй книги я был арестован ОГПУ 2 июня 1932-го. Согласно предварительному обвинению я ущемил интересы советского правительства тем, что в моих книгах открыто описывал факты, дискредитирующие советскую политику. В январе 1932-го, немедленно после моего возвращения из штаба Блюхера в Хабаровске я потребовал уволить меня с советской государственной службы, так как был в корне не согласен с ужасными методами большевистского руководства, виденными мной только что на Урале. В особенности с использованием политических противников на принудительных работах, со ссылками и депортациями лучшей части крестьянства (кулаков), массовым уничтожением представителей интеллигенции, враждебно настроенных к партии и правительству, смертью от голода миллионов ничем не виновных людей и т.д. Так как я больше не хотел оставаться в Советском Союзе, даже если бы мне предложили полную реабилитацию, центральный комитет Российской коммунистической партии (Ежов) предложил мне уехать на Ближний Восток в качестве официального уполномоченного советского правительства. Обосновавшись в Александрии, я должен был наладить необходимые экономические связи с тамошними правительствами и развивать торговые отношения. Я согласился на это, так как хотел любой ценой покинуть Советский Союз, но с женой и ребенком. Поэтому 2 апреля 1932-го я был переведен из Москвы в Новороссийск на пост начальника местной администрации с тем чтобы «вработаться» в новую должность.
Новороссийск был центральным перевалочным пунктом для всех товаров, которые Советский Союз получал с Ближнего Востока через его черноморский порт. Ровно через два месяца после моего прибытия в Новороссийск, я был арестован ГПУ. Лишь когда меня доставили в лубянскую тюрьму ОГПУ, мне сообщили, что я обвиняюсь в шпионаже в пользу Германии: мол, во время всего моего пребывания в Советском Союзе, я как капитан немецкого генштаба и сотрудник „Ia Берлин“ руководил всем немецком шпионажем. При допросах в качестве главного доказательства мне предъявили мои прежние рассуждения об использовании политических заключенных на валке леса, о чем я писал в моей второй книге «Реконструкция лесного хозяйства Советского Союза». В этой книге на странице 59 или 159 я описывал результаты моей инспекционной поездки по Северному Уралу и при этом сделал следующие выводы:
Конец допроса.
13 января 1948г., 14.00-15.20
В: Мы хотим продолжить беседу, начатую утром. Пожалуйста, излагайте Вашу биографию дальше.
О: Итак, я описал в своей книге, которая стала главным свидетельством против меня, следующий эпизод: При инспектировании Петропавловского лесничества Надеждинского комбината на Северном Урале я повстречал группу из 167(?) политических ссыльных на принудительных работах. 31 из них сидел на деревянных нарах в углу, их руки были замотаны кровавыми тряпками. На мой вопрос, почему они не идут на работу и в чем тут дело, они пояснили, что условия жизни для заключенных, занимающихся валкой леса на Урале, столь плохи, что они решили отрубить друг у друга большие пальцы обеих рук, чтобы раз и навсегда освободиться от ужасной доли принудительного рабочего в лесном хозяйстве. В момент опубликования моей книги, в 1929-30-м в Европе, особенно в Англии проводилась крупная кампания против использования подневольного труда на лесозаготовках в Советской России. Советская Россия однако объявляла все репортажи о наличии якобы принудительно-трудовых лагерей злостной клеветой. Поэтому публикация данных в моей книге вызвала чрезвычайный интерес во всем мире. И теперь это предъявлялось мне в качестве доказательства «легального шпионажа». Со 2 июня 1932-го по конец 1933-го/начало 1934-го я находился в московских тюрьмах ГПУ. Тогда же я был приговорен к смерти по обвинению в предательстве интересов коммунистической партии и службе империалистическим целям капиталистического зарубежья. В последнюю минуту мне удалось избежать казни, так как за меня вступились тогдашние лидеры немецких коммунистов: в первую очередь Клара ЦЕТКИН. Макс ГЕЛЬЦ. Эрих ВОЛЛЕНБЕРГ и др. Наконец. после того как я отказался признать свою вину, я был помилован и получил пять лет тюрьмы. Через 18 месяцев пребывания в тюрьме ГПУ я был окончательно помилован и выпущен на волю.
После моего освобождения из тюрьмы ГПУ за мной постоянно следили агенты ГПУ. Но так как я знал методы ГПУ, которое вешает на людей, которые должны быть уничтожены, обвинительные материалы против их воли, я три месяца вообще не выходил из квартиры моей жены. Лишь когда я понял, что Россию мне не покинуть, я решился идти в немецкое посольство и просить его помощи для выезда. В один прекрасный день я уселся в автобус, проехал через весь город, а затем на такси помчался в Леонтьевский переулок, в котором находилось немецкое посольство. Так как ГПУ не знало о моих намерениях, оно не смогло мне воспрепятствовать - так я попал в немецкое посольство, где представился и попросил взять меня под защиту. С помощью посольства мне удалось через 14 дней покинуть Россию вместе с моим ребенком легальным путем. Моя жена, Зинаида Б[?]кова, осталась по советским законам несмотря на замужество гражданкой СССР и вопреки требованию немецкого посольства не смогла покинуть Россию вместе со мной. По закону она не могла выезжать за границу в течение 5 лет, так как пока я находился под арестом, ей предложили поступить на работу на военный завод, что она сделала, чтобы зарабатывать на жизнь. Поэтому я смог взять в Германию лишь мою дочь Элеонору, которая и сейчас живет со мной.
«За последние 20 лет, - писал Альбрехт в своей статье в «Правде» 05.09.31, - страны имеющие большой лесоэкспорт, - Финляндия, Швеция и другие страны, как например, Германия, осуществили переход от неорганизованной работы в лесу к созданию прочной организации, позволяющей путем улучшения приемов работы и главным образом путем перехода к постоянной непрерывной работе достигнуть повышения производительности труда рабочего при 8-часовом дне в среднем до 6-8 куб. метров. Между тем средняя производительность нашего лесоруба едва достигает 2-3 куб. метров »
Перевод лесозаготовок на профессиональные рельсы был, очевидно, идеей-фикс Альбрехта20. Нетрудно предположить, что эта идея - чем дальше, тем сильнее - наталкивалась на противодействие сторонников иной экономической модели: по ней производительность труда отдельного лесоруба играла второстепенное значение, т.к. ресурс принудительного труда спецпереселенцев и лагерников был бесплатен и возобновим. Если верить книге Альбрехта, впервые он столкнулся с фактами жестокой эксплуатации заключенных зимой 1928-29 г.г. на Соловках. Результатом стала его жалоба, направленная А.А.Сольцу. Сольц послал на Соловки комиссию с проверкой. Эта история в различных изводах21 гуляет по лагерной литературе, найти подтверждающие ее документы мне пока не удалось.
А вот уральская история с умышленно покалечившими себя спецпереселенцами действительно обнаруживается в книге "Реконструкция и рационализация лесного хозяйства": Например, в Петропавловском районе Уралмета зимой 1928-29 года был применен, в виде опыта, труд заключенных. В момент обследования этого района нашей Комиссией, указанными заключенными была подана жалоба на то, что долгое время заключенные подвергались со стороны администрации физическим мерам воздействия, а также подвергались настолько скверному обращению с ее стороны, что в течение одного лишь дня 30 человек из находившихся там 156 заключенных отрезали себе пальцы на каждой руке для того, чтобы раз навсегда освободиться от лесных работ и для того, чтобы быть переведенными в другое место. Другие заключенные рассказывали нашей Комиссии, что один из заключенных во время работы бесследно пропал, причем прошел слух о том, что этот заключенный был исподтишка убит местным надсмотрщиком.22
Комиссия Альбрехта неоднократно посещала Северный Урал. В архиве ЦКК РКИ сохранилась датированная 1930г. «Докладная записка в Президиум ЦКК ВКП(б) заведующего лесным отделом НК РКИ СССР К.И.Альбрехта о результатах проверки Надеждинского, Петропавловского, Тавдинского и Туринского леспромхозов на Урале». В своей книге Альбрехт рассказывает о случайной встрече немецкого лесовода проф. Герхардта (который вместе с другими немецкими специалистами при посредничестве Альбрехта был нанят советским правительством), с поволжскими немцами, сосланными на Северный Урал. Немецкие лесоводы действительно приезжали в СССР, в биографии Герхардта, в частности фигурирует «Пребывание в Советском Союзе по заданию русского правительства с целью рационализации советской лесопромышленности - с сент.1930 (неск. месяцев)», Гильф и Стрельке опубликовали в 1932г. путевые заметки "Im Lande des grünen Goldes"23.
В декабре 1931-го Альбрехт, с его собственных слов, едет с инспекцией на Урал снова и в этот раз - после нескольких лет плотного знакомства с нравами советской лесопромышленности - прозревает и решается на бунт. Якобы он пишет очередную докладную об ужасных условиях, в которых работают заключенные на Северном Урале. В результате чего ему приказывают прямо с Урала отправляться в Хабаровск, в распоряжение Блюхера. Там он задерживается ненадолго, и в марте 1932-го оказывается уже в Новороссийске. Загадочные метания по просторам СССР (сперва кажущиеся разгулом фантазии) подтверждаются тем не менее документами.
Очевидно, что в декабре 1931-го в карьере Альбрехта, до того шедшей строго вверх, произошел какой-то надлом, о причинах которого можно лишь строить догадки. Именно в этот момент Альбрехт (вероятно, надеясь с помощью знакомств на верхах поправить дело) начинает тесно общаться с немецкими коммунистами-эмигрантами - в первую очередь, с Максом Гельцем и Кларой Цеткин.
По линии Коминтерна Гельц курировал работу иностранных специалистов, но в дневнике Гельца24 Альбрехт впервые появляется лишь 28.11.1931, на протяжении следующей недели они встречаются чуть ли не ежедневно. Возможно, это связано с темой доклада, который Гельц прочел 9.12 на Электрозаводе «Задачи и обязанности иностранных рабочих перед советскими рабочими».
Самая любопытная запись об Альбрехте в дневнике Гельца датирована 24.12.31. Интересна она, помимо содержания еще и тем, что в своей книге Альбрехт излагает такую последовательность событий: середина декабря - командировка на Урал, докладная об ужасном положении ссыльнопереселенцев, приказ, не возвращаясь в Москву, отбыть в Хабаровск в расположение Блюхера. Присутствие Альбрехта 24.12. в Москве ставит под вопрос как минимум хронологию рассказа.
Итак, Гельц записывает:
«24.12. Сегодня мы вместе с Карлом Альбрехтом посетили Клару Цеткин, которая живет здесь в гостинице. Она приехала вчера. Я увидел ее впервые. С ее сыном я познакомился в 1929-м в Берлине... уже тогда было нетрудно понять, что сын старой Клары на стороне Брандлеровцев25... Так может говорить только законченный оппортунист. Когда затем Карл Альбрехт начал рассказывать о борьбе, успехе и больших трудностях, на которые его работа по механизации лесного хозяйства натолкнулась в последние недели, сын Клары заявил, что Альбрехт должен остерегаться, как бы его самого в один прекрасный день не отправили в Сибирь. Так говорить может лишь оппортунист и враг СССР... У самой старой Клары таких настроений я не заметил. Кажется, ее переполняет желание помочь социал.строительству... К сожалению, и Карл Альбрехт весьма симпатизирует Брандлеровцам»
Сразу после Нового года Гельц уезжает в командировку в Кузнецк и Темиртау, поэтому Альбрехт исчезает на время из его дневника. В архиве Клары Цеткин обнаруживаются, однако, документы, которые можно считать отзвуками продолжающейся аппаратной борьбы
18.02.1932 Письмо А.С.Енукидзе по поводу письма к ней Альбрехта.
20.02.1932 Письмо А.С.Енукидзе о нецелесообразности командировки Альбрехта в Хабаровск.
02.04.32. Письмо Альбрехту [вероятно, ошибка, правильно: «письмо Альбрехта»26] о его работе в Советском Союзе в области лесного хозяйства, личного характера.
31.05.32 Письмо Альбрехту с выражением благодарности за письмо о его работе в лесной промышленности.
И наконец,
24.07.32 Письмо Акулову о получении ей от М.Гельца сообщения об аресте К.Альбрехта в Новороссийске, о ее уверенности в его невиновности, с просьбой расследовать все обстоятельства дела.
И.А.Акулов на тот момент был первым заместителем председателя ОГПУ, а до того работал в Рабкрине и, очевидно, хорошо знал Альбрехта. К моменту ареста Альбрехта Гельц как раз вернулся в Москву, так что мы снова можем обратиться к его дневнику:
7.06.32 Вечером... у жены Карла Альбрехта. Ее отец рассказл мне и Равину, что дома у Альбрехта был обыск. Что происходит?
8.06.32 Бруно [Кюн] утверждал сегодня, что Альбрехт сбежал. Пока я этому не верю.
9.06.32 . С Розенфельдом (ГПУ) говорил о Бруно и Альбрехте.
20.06.32 Удивительно, но ни Пик, ни Флорин, ни Петер ничего не знают об аресте Альбрехта. Престранная история!
21.06.32 В письме попросил тов. Акулова о приеме по делу Альбрехта.
На следующий день записи в дневнике Гельца, к сожалению, обрываются и возобновляются лишь в декабре. Вопрос, за что на самом деле был арестован Альбрехт, вовсе не так однозначен. Версии ареста за инакомыслие противоречит найденная К.Юнг справка cоветского МИДа, согласно которой Альбрехт был арестован не по 58 статье (как утверждал сам), а по 152 («Развращение малолетних или несовершеннолетних, совершенное путем развратных действий в отношении их»). В документах немецкого посольства в Москве есть список немецких заключенных в советских тюрьмах от 11 апреля 1933г. Причиной ареста Карла И. Альбрехта названо «преступление против нравственности»27.
Окончательно все запутывает письмо Макса Гельца от 19 июня 1933г. Из него очевидно, что за прошедший год Гельц явно растерял былую симпатию к Альбрехту, но фактологически оно скорее играет на руку версии Альбрехта:
19 июня 1933г.
Товарищу Граевскому, Коминтерн
Дорогой товарищ,
уже давно я посылал Вам (через товарища Качана) некоторые материалы по делу арестованного ГПУ Карла Альбрехта. С того времени я больше не предпринимал никаких усилий по этому вопросу. Но вчера в мою квартиру пришел член Контрольтной Комиссии Таганского района (тов. Шитвай, он работает в 17 типографии), а с ним шведский инженер Оккерманн (член партии) и жена Альбрехта. Они рассказали мне, что Альбрехт подал прошение об амнистии и в этом прошении в ряду поручителей помимо Клары Цеткин, Оккерманна и других упомянул и меня. Товарищ из Контрольной Комиссии хотел бы знать, поддержу ли я прошение Альбрехта. Я ответил ему, что могу сделать это лишь в том случае, если тюремное начальство даст хорошую характеристику на Альбрехта и кроме того будут иметься гарантии, что Альбрехт после своей возможной амнистии не станет ничего предпринимать против советских органов. Затем мы втроем (товарищ Шитвай, Оккерманн и я) поехали в тюрьму и поговорили с Альбрехтом. После этого разговора у меня создалось впечатление, что Альбрехт ничуть не изменил свою позицию - ни в отношении себя, ни в отношении советской власти. По моему мнению, очень велика вероятность того, что после своей амнистии Альбрехт покинет Советский Союз и займется в Германии деятельностью, направленной против партии и советской власти. Из чего я делаю такой вывод? Я сказал Альбрехту: ну не само ли собой разумеется, что он давно должен принять советское гражданство, раз работает на таком ответственном посту. Он, однако, резко отклонил принятие советского гражданства, причем со словами: «Да тогда я полностью продамся». В такой ситуации я, конечно, не могу поддержать амнистию Альбрехта.
Одна вещь осталась для меня непонятной. Несколько месяцев назад я отправил Альбрехту письмо (и передал Вам его копию). Это письмо я отправил с курьером прокурору (?), товарищу Филиппову. Но удивительным образом Альбрехт не получил этого письма. Что это значит??? Пршу Вас, товарищ Граевский, запросить компетентные органы, почему письмо не было передано Альбрехту.
С рот-фронтовским приветом,
Макс Гельц.
Отель Метрополь, комната 34228
продолжение
20 - Впрочем далеко не все предложения Альбрехта были инновативными и прогрессивными. К примеру, он предлагал отказаться от строительства шоссейных дорог к местам лесозаготовок, а вместо этого активнее использовать гужевой транспорт.
21 - А.Солженицын «Архипелаг Гулаг»: «И комиссия ВЦИК под председательством "совести партии" товарища Сольца поехала узнать, что' там делается, на этих Соловках (они же ничего не знали!..). Но впрочем, проехала та комиссия только по Мурманской ж-д, да и там ничего особого не управила. »
Михаил Розанов «Соловецкий концлагерь в монастыре»: А тут, нежданно - негаданно, из ЦКК-РКИ к весне 1929 года по инициативе Сольца выплыл доклад председателя его Лесной комиссии какого-то правдолюбца Альбрехта, неосмотрительно, да еще и с почетом приглашенного Ногтевым на Соловки, очевидно в самом конце навигации 1928 года
22 - цитата из книги (стр.41-42) любезно предоставлена Az Nevtelen.
23 - Forstarchiv, 12/1932. См. также в уже упоминавшейся статье в «Правде»: «Такая система лесоэксплоатации применяется в Германии и во время пребывания в России германских профессоров - доктора Гальфа и доктора Гергарта - была ими рекомендована нам после продолжительного изучения нашего лесного хозяйства на Урале.»
24 - Макс Гельц (1889-1933) - немецкий коммунист, эмигрировал в СССР в 1929 г., здесь и далее цит. по «Max Hoelz: »Ich grüße und küsse Dich - Rot Front!», 2005, перевод мой.
25 - Генрих Брандлер (1881-1967) - немецкий коммунист, после прихода в 1928 г. к руководству КПГ Тельмана занял критическую по отношению к тому позицию и вскоре был исключен из партии.
26 - благодарю за указание Az Nevtelen.
27 - К.Юнг делает на основании этого вывод о возможном гомосексуализме Альбрехта. Но под эту статью подпадает и гетеросексуальная связь с несовершеннолетней. Нравы в кругу немецких коммунистов в СССР были далеки от пуританских. Уже упомянутый М.Гельц был в 1930-33 г. трижды женат, причем второй его супруге на момент вступления в брак было 15 лет, а третьей - 16. Е.Д. Стасова писала в письме в высшие партийные органы: «Об отношении Гельца к женщинам, комсомолкам и пионерам мне было сообщено товарищами, которые с ним ездили… Факты же таковы, что по моему мнению необходимо т. Гельца серьёзно лечить» (цит. по А.Ватлин «Немецкий Пугачёв», Родина 2/2006), благодарю за указание mugab
28 - Через четыре месяца Гельц, уехавший в ожидании судьбоносной для него партчистки работать под чужим именем в приволжский совхоз, утонул в Оке при невыясненных обстоятельствах.