служба утерянных цитат-7
А. С. Барсенков и А.И.Вдовин пишут в своей книге "История России":
Неудачи первого этапа войны поставили под сомнение коренные, казавшиеся ранее незыблемыми идеологические постулаты, определявшие жизнь советского общества, внутреннюю и внешнюю политику государства... Международная классовая солидарность на поверку не обнаружила своей действенности...
Национальная солидарность сплачивала людей несравненно прочнее, нежели классовая, не только в стане врага, но и в самом СССР. В беседе с А. Гарриманом, координатором американской программы лендлиза, возглавлявшим делегацию США на московском совещании представителей СССР, США и Великобритании 29 сентября - 1 октября 1941 г., Сталин сказал о своих соотечественниках: "Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть... Может быть, будет сражаться за Россию"
Сделаем смелое предположение: Гарриман рассказывал об этом по-английски. Английская версия
(we know that the people won't fight for world revolution and they won't fight for Soviet power, but perhaps they will fight for Russia.)
действительно немедленно находится в книге Jochen Laufer "Pax Sovietica: Stalin, die Westmächte und die deutsche Frage 1941-1945" (2009). Автор ссылается на книгу Geoffrey Roberts "Stalin's wars: from World War to Cold War, 1939-1953" (2006). Робертс, в свою очередь, ссылается на (сюрприз! сюрприз!) A.I. Vdovin, "Natsional'nyi Vopros i Natsional'naya Politika v SSSR v gody Velikoi Otechestvennoi Voiny" (2002).
Этот пример я специально привел для того, чтобы показать, что зачастую длинные и правдоподобные цепочки отсылок ведут в никуда.
На кого же ссылается Вдовин?
Цит. по: Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. М., 1995. С. 204
Книга Николаевского доступна онлайн.
Николаевский пишет:
В армиях не было воли к борьбе. За неполные четыре месяца немцам сдалось в плен почти 4 млн. человек -- цифра, которой не знала история войн. Пали Минск, Рига, Киев, Смоленск. Немцы подходили к Ленинграду и Москве.
Как раз в эти дни Сталин откровенно признался Гарриману, чрезвычайному уполномоченному президента Рузвельта, прилетевшему в Москву для организации помощи: "Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть.. Может быть, будет сражаться за Россию".
Цитата находится в очерке "К биографии Маленкова". Составитель Ю.Фельштинский указывает, что это незаконченная биография Маленкова, ставшего на короткий срок руководителем советского государства... после расстрела Берии и снятия Маленкова окончание работы над биографией Маленкова потеряло для Николаевского всякий смысл, и книга осталась незавершенной.
Таким образом получаем датировку употребления цитаты - ок. 1953 г.
Но вернемся к поиску английского варианта. В стэнфордском студенческом журнале "Sequoia" за 1978 г. опубликовано интервью А.Ф.Керенского:
the second war, when Germans made the invasion in Russia, Stalin was classical type of authoritarian dictator, but he understood immediately that people will not fight for the communism and for the world revolution. He told this to Mr. Harriman. He said Russian people not fight for communism, not fight for world revolution, not fight for my government. They will fight only to preserve the existence of Russia. ( вторая война, когда немцы напали на Россию. Сталин был классическим образцом авторитарного диктатора, но он немедленно понял, что люди не будут сражаться за коммунизм и мировую революцию. Он сказал это м-ру Гарриману. Он сказал, что русские люди не будут сражаться за коммунизм, не будут сражаться за мировую революцию, не будут сражаться за мое правительство. Они будут сражаться лишь за то, чтобы сохранить само существование России.)
которое, по всей видимости, опирается на тот же источник, что и Б.Николаевский. Что ж, пора обратиться к текстам самого Гарримана.
В секретном донесении от 27 ноября 1945 г (впервые опубликовано в 1968-м в очередном томе "Foreign relations of the United States"), рассуждая о реакции советских вождей на появление у США атомной бомбы, Гарриман пишет:
They feared capitalistic encirclement and dissension within the ranks of the party, leading to two ruthless purges... With victory came confidence in the power of the Red Army and in their control at home, giving them for the first time a sense of security for themselves personally and for the revolution that they have never had before. It will be recalled that in September 1941, Stalin told me that he was under no illusions, the Russian people were fighting as they always had "for their homeland, not for us", meaning the Communist Party. He would never make such a statement today. The war has assisted in the consolidation of the revolution in Russia... Suddenly the atomic bomb appeared and they recognized that it was an offset to the power of the Red Army. This must have revived their old feeling of insecurity. ( То, что они боялись капиталистического окружения и раскола в рядах партии, привело к двум волнам безжалостных репрессий... С победой [в войне] появилась уверенность в мощи Красной Армии и тому, что ситуация с стране находится под контролем, что впервые дало им такое чувство безопасности в отношении себя лично и революции, которого они прежде никогда не имели. Можно вспомнить, что в сентябре 1941 г. Сталин сказал мне, что у него нет иллюзий - русские люди сражаются как сражались всегда "за свою родину, а не за нас", подразумевая компартию. Сейчас он такое ни за что не скажет. Война помогла упрочить революцию в России... Внезапно появляется атомная бомба, которая, как они осознают, подрывает мощь Красной Арнии. Наверное, это оживило в них былое чувство неуверенности.)
1 мая 1951 г. американские и канадские газеты опубликовали отчет о выступлении Гарримана на конференции AAUN "Американской ассоциации в поддержку объединенных наций" под броскими заголовками "Россией движет страх":
Harriman quoted Stalin as saying during the last war that the people were " fighting for their motherland, not for us"... By "us" he meant the Kremlin... The Kremlin fears the people, and the people fear the Kremlin.( Гарриман процитировал Сталина, сказавшего во время последней войны, что люди "сражаются за их родину, не за нас"... Под "нами" Сталин подразумевал Кремль... Кремль боится народа и народ боится Кремля.")
Это - первая по времени публикация цитаты, видимо, здесь ее и увидел Б.Николаевский.
В брошюре 1959 г. "Peace with Russia?" Гарриман вводит ее так:
"The only difference between the last world war and this one," he said to me, "is that the Czar gave them ax handles to fight with. We have given them rifles. "We are under no illusions that they are fighting for us," he said, meaning the Communist Party. "They are fighting for Mother Russia." He reversed the propaganda that had depicted the history of the country as beginning with the October Revolution of 1917. He extolled the heroes of Russian history - Kutusov, Suvorov, Peter the Great and Ivan.( "Единственная разница между прошлой войной и этой", сказал он мне, "та, что царь вооружал людей дубинками. Мы вооружаем людей винтовками. У нас нет сомнений в том, сказал он, что они сражаются не за нас", подразумевая компартию, "Они сражаются за матушку-Россию." Он сменил пропагандистскую линию, ранее начинавшую историю страны с октябрьской революции 1917 г. Он восславил героев русской истории - Кутузова, Суворова, Петра Великого и Ивана [Грозного].)
И наконец, в книге 1975 г. W.A.Harriman, Elie Abel "Special envoy to Churchill and Stalin, 1941-1946" цитата встречается два раза - в приведенном выше донесении 1945 г. и в рассказе об ... Алексее Толстом:
"I remember Tolstoy telling me... that he got along with the authorities because he wrote within the prescribed limits. In the historical field he found enough leeway to write without offending party sensibilities. He told me that during the war the rules had changed. Up to the war, he said, Soviet history had started with the Revolution. Now, in order to stimulate patriotism, the Revolution had become part of the sweep of Russian history. All this was an expression of Stalin's concern for morale. The people were taught that they were fighting for the motherland, not the party. ( "Вспоминаю, что Толстой говорил мне... что он ладил с властями, потому что писал в предписанных рамках. В историческом жанре он находил достаточно пространства для маневра, чтобы не затрагивать больные для партии темы. Во время войны он сказал мне, что правила поменялись. До войны, по его словам, советская история начиналась с революции. Сейчас, чтобы стимулировать патриотизм, революция стала частью русской истории. Это было выражением того, что Сталин был озабочен боевым духом [народа]. Людей стали учить, что они воюют за родину, а не за партию.)
Наконец, в чуть более ранней книге "América and Russia in a changing world: a half century of personal observation" (1971) история с Толстым излагается примерно также, но интересующая нас цитата не фигурирует. В заключение Толстой говорит, что советская система - это коммунизм, замешанный на Старой России и русских традициях.
Подведем итоги. С течением времени цитата встраивается в различные контексты. Сначала она служит Гарриману подтверждением того, что советские власти не уверены в себе, боятся своего народа, но чужды национализму и по-прежнему держат курс на мировую революцию. Николаевский вставляет ее (сильно искажая) в контекст военных поражений 1941 г, теперь она служит объяснением военных неудач. Затем Гарриман, слегка противореча себе прежнему, делает ее свидетельством национально-исторического поворота во время войны, в результате которого революция становится лишь частью великой русской истории (лаг во времени между сентябрем 1941-го и реальным началом этого поворота игнорируется).
Наконец, у Барсенкова-Вдовина контекст скорее поздне-гарримановский, но сама цитата дана в фаталистическом изводе Николаевского - люди вовсе не "сражаются как сражались всегда", а "может быть, будет сражаться".
Так что на самом деле сказал Сталин (или все же Толстой)? Да сущую банальность: во время войны народ защищает свою страну, а не свое правительство. Но банальность тем и удобна, что годится для использования в самых пестрых контекстах.
Неудачи первого этапа войны поставили под сомнение коренные, казавшиеся ранее незыблемыми идеологические постулаты, определявшие жизнь советского общества, внутреннюю и внешнюю политику государства... Международная классовая солидарность на поверку не обнаружила своей действенности...
Национальная солидарность сплачивала людей несравненно прочнее, нежели классовая, не только в стане врага, но и в самом СССР. В беседе с А. Гарриманом, координатором американской программы лендлиза, возглавлявшим делегацию США на московском совещании представителей СССР, США и Великобритании 29 сентября - 1 октября 1941 г., Сталин сказал о своих соотечественниках: "Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть... Может быть, будет сражаться за Россию"
Сделаем смелое предположение: Гарриман рассказывал об этом по-английски. Английская версия
(we know that the people won't fight for world revolution and they won't fight for Soviet power, but perhaps they will fight for Russia.)
действительно немедленно находится в книге Jochen Laufer "Pax Sovietica: Stalin, die Westmächte und die deutsche Frage 1941-1945" (2009). Автор ссылается на книгу Geoffrey Roberts "Stalin's wars: from World War to Cold War, 1939-1953" (2006). Робертс, в свою очередь, ссылается на (сюрприз! сюрприз!) A.I. Vdovin, "Natsional'nyi Vopros i Natsional'naya Politika v SSSR v gody Velikoi Otechestvennoi Voiny" (2002).
Этот пример я специально привел для того, чтобы показать, что зачастую длинные и правдоподобные цепочки отсылок ведут в никуда.
На кого же ссылается Вдовин?
Цит. по: Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. М., 1995. С. 204
Книга Николаевского доступна онлайн.
Николаевский пишет:
В армиях не было воли к борьбе. За неполные четыре месяца немцам сдалось в плен почти 4 млн. человек -- цифра, которой не знала история войн. Пали Минск, Рига, Киев, Смоленск. Немцы подходили к Ленинграду и Москве.
Как раз в эти дни Сталин откровенно признался Гарриману, чрезвычайному уполномоченному президента Рузвельта, прилетевшему в Москву для организации помощи: "Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть.. Может быть, будет сражаться за Россию".
Цитата находится в очерке "К биографии Маленкова". Составитель Ю.Фельштинский указывает, что это незаконченная биография Маленкова, ставшего на короткий срок руководителем советского государства... после расстрела Берии и снятия Маленкова окончание работы над биографией Маленкова потеряло для Николаевского всякий смысл, и книга осталась незавершенной.
Таким образом получаем датировку употребления цитаты - ок. 1953 г.
Но вернемся к поиску английского варианта. В стэнфордском студенческом журнале "Sequoia" за 1978 г. опубликовано интервью А.Ф.Керенского:
the second war, when Germans made the invasion in Russia, Stalin was classical type of authoritarian dictator, but he understood immediately that people will not fight for the communism and for the world revolution. He told this to Mr. Harriman. He said Russian people not fight for communism, not fight for world revolution, not fight for my government. They will fight only to preserve the existence of Russia. ( вторая война, когда немцы напали на Россию. Сталин был классическим образцом авторитарного диктатора, но он немедленно понял, что люди не будут сражаться за коммунизм и мировую революцию. Он сказал это м-ру Гарриману. Он сказал, что русские люди не будут сражаться за коммунизм, не будут сражаться за мировую революцию, не будут сражаться за мое правительство. Они будут сражаться лишь за то, чтобы сохранить само существование России.)
которое, по всей видимости, опирается на тот же источник, что и Б.Николаевский. Что ж, пора обратиться к текстам самого Гарримана.
В секретном донесении от 27 ноября 1945 г (впервые опубликовано в 1968-м в очередном томе "Foreign relations of the United States"), рассуждая о реакции советских вождей на появление у США атомной бомбы, Гарриман пишет:
They feared capitalistic encirclement and dissension within the ranks of the party, leading to two ruthless purges... With victory came confidence in the power of the Red Army and in their control at home, giving them for the first time a sense of security for themselves personally and for the revolution that they have never had before. It will be recalled that in September 1941, Stalin told me that he was under no illusions, the Russian people were fighting as they always had "for their homeland, not for us", meaning the Communist Party. He would never make such a statement today. The war has assisted in the consolidation of the revolution in Russia... Suddenly the atomic bomb appeared and they recognized that it was an offset to the power of the Red Army. This must have revived their old feeling of insecurity. ( То, что они боялись капиталистического окружения и раскола в рядах партии, привело к двум волнам безжалостных репрессий... С победой [в войне] появилась уверенность в мощи Красной Армии и тому, что ситуация с стране находится под контролем, что впервые дало им такое чувство безопасности в отношении себя лично и революции, которого они прежде никогда не имели. Можно вспомнить, что в сентябре 1941 г. Сталин сказал мне, что у него нет иллюзий - русские люди сражаются как сражались всегда "за свою родину, а не за нас", подразумевая компартию. Сейчас он такое ни за что не скажет. Война помогла упрочить революцию в России... Внезапно появляется атомная бомба, которая, как они осознают, подрывает мощь Красной Арнии. Наверное, это оживило в них былое чувство неуверенности.)
1 мая 1951 г. американские и канадские газеты опубликовали отчет о выступлении Гарримана на конференции AAUN "Американской ассоциации в поддержку объединенных наций" под броскими заголовками "Россией движет страх":
Harriman quoted Stalin as saying during the last war that the people were " fighting for their motherland, not for us"... By "us" he meant the Kremlin... The Kremlin fears the people, and the people fear the Kremlin.( Гарриман процитировал Сталина, сказавшего во время последней войны, что люди "сражаются за их родину, не за нас"... Под "нами" Сталин подразумевал Кремль... Кремль боится народа и народ боится Кремля.")
Это - первая по времени публикация цитаты, видимо, здесь ее и увидел Б.Николаевский.
В брошюре 1959 г. "Peace with Russia?" Гарриман вводит ее так:
"The only difference between the last world war and this one," he said to me, "is that the Czar gave them ax handles to fight with. We have given them rifles. "We are under no illusions that they are fighting for us," he said, meaning the Communist Party. "They are fighting for Mother Russia." He reversed the propaganda that had depicted the history of the country as beginning with the October Revolution of 1917. He extolled the heroes of Russian history - Kutusov, Suvorov, Peter the Great and Ivan.( "Единственная разница между прошлой войной и этой", сказал он мне, "та, что царь вооружал людей дубинками. Мы вооружаем людей винтовками. У нас нет сомнений в том, сказал он, что они сражаются не за нас", подразумевая компартию, "Они сражаются за матушку-Россию." Он сменил пропагандистскую линию, ранее начинавшую историю страны с октябрьской революции 1917 г. Он восславил героев русской истории - Кутузова, Суворова, Петра Великого и Ивана [Грозного].)
И наконец, в книге 1975 г. W.A.Harriman, Elie Abel "Special envoy to Churchill and Stalin, 1941-1946" цитата встречается два раза - в приведенном выше донесении 1945 г. и в рассказе об ... Алексее Толстом:
"I remember Tolstoy telling me... that he got along with the authorities because he wrote within the prescribed limits. In the historical field he found enough leeway to write without offending party sensibilities. He told me that during the war the rules had changed. Up to the war, he said, Soviet history had started with the Revolution. Now, in order to stimulate patriotism, the Revolution had become part of the sweep of Russian history. All this was an expression of Stalin's concern for morale. The people were taught that they were fighting for the motherland, not the party. ( "Вспоминаю, что Толстой говорил мне... что он ладил с властями, потому что писал в предписанных рамках. В историческом жанре он находил достаточно пространства для маневра, чтобы не затрагивать больные для партии темы. Во время войны он сказал мне, что правила поменялись. До войны, по его словам, советская история начиналась с революции. Сейчас, чтобы стимулировать патриотизм, революция стала частью русской истории. Это было выражением того, что Сталин был озабочен боевым духом [народа]. Людей стали учить, что они воюют за родину, а не за партию.)
Наконец, в чуть более ранней книге "América and Russia in a changing world: a half century of personal observation" (1971) история с Толстым излагается примерно также, но интересующая нас цитата не фигурирует. В заключение Толстой говорит, что советская система - это коммунизм, замешанный на Старой России и русских традициях.
Подведем итоги. С течением времени цитата встраивается в различные контексты. Сначала она служит Гарриману подтверждением того, что советские власти не уверены в себе, боятся своего народа, но чужды национализму и по-прежнему держат курс на мировую революцию. Николаевский вставляет ее (сильно искажая) в контекст военных поражений 1941 г, теперь она служит объяснением военных неудач. Затем Гарриман, слегка противореча себе прежнему, делает ее свидетельством национально-исторического поворота во время войны, в результате которого революция становится лишь частью великой русской истории (лаг во времени между сентябрем 1941-го и реальным началом этого поворота игнорируется).
Наконец, у Барсенкова-Вдовина контекст скорее поздне-гарримановский, но сама цитата дана в фаталистическом изводе Николаевского - люди вовсе не "сражаются как сражались всегда", а "может быть, будет сражаться".
Так что на самом деле сказал Сталин (или все же Толстой)? Да сущую банальность: во время войны народ защищает свою страну, а не свое правительство. Но банальность тем и удобна, что годится для использования в самых пестрых контекстах.