быть услышанным и правильно понятым (1)
Письмо М.САМЫГИНА в редакцию "НОВОГО ЖУРНАЛА".
Prof. Dr. rer.nat. M.Samygin
e.o. Universitätsprofessor
für physikalische Chemie
Мюнхен, 21 июня 1949 года
Глубокоуважаемый господин редактор!
С большим интересом прочел я помещенную в Вашем журнале (№18) статью Б.Николаевского "Пораженчество 1941-45 годов и ген.А.А.Власов", снабженную подзаголовком "Материалы для истории". Мне кажется, что история сильно выиграет в смысле истины, если в статью Б.Николаевского будут внесены некоторые коррективы, часть которых я и позволю себе внести. Я заранее также прошу извинить меня за несколько нервный стиль письма, являющийся следствием того бессовестного искажения фактов, свидетелем которого мне пришлось быть, читая эти "Материалы для истории". Я должен также сказать, что отнюдь не считаю г-на Николаевского ответственным за допущенные им искажения, т.к. мне отчасти известно каким образом были собраны опубликованные им материалы.
Другое дело - сделанные г-ном Николаевским выводы - они целиком на его совести.
В своем письме я буду следовать статье г-на Николаевского, отмечая замеченные мной искажения и неточности и, по возможности, подкрепляя свои слова доказательствами. На стр. 212 в перечне источников напечатано: "Доброволец (Псков - Рига - Берлин, 1943-44 г.г.)" Газета "Доброволец" издавалась только в Берлине, сначала в пресловутой "Лаборатории", являющейся повидимому плодом чьей-то восполенной фантазии (об этом подробно будет речь ниже), потом в лагере "Дабендорф". Я смею утверждать это с полной ответственностью, т.к. от первого и до почти последнего номера был фактическим редактором этой газеты1. Моя фамилия упоминается там в связи с моим отчислением из числа сотрудников. О фактически занимаемых мной должностях и моих псевдонимах разрешите пока умолчать. Я, впрочем, не делаю из этого секрета, когда дело требует их раскрытия.
"Теперь уже известно, что первый период войны на советском фронте был отмечен массовыми сдачами в плен" - верно, но выводы из этого сделаны неверные2. Массовые сдачи в плен явились следствием, главным образом, военного поражения и лишь во вторую очередь следствием антинародного политического режима большевиков. По моим личным наблюдениям, в огромной массе солдат и офицеров патриотическая сторона (я имею в виду русский патриотизм) всегда перевешивала ненависть е советскому строю. Основным мотивом сдачи в плен, по моим наблюдениям, была безвыходность положения и бесцельность продолжения дальнейшей борьбы. Я встретил войну в первый ее день почти на самой границе, в западной Белоруссии, и с боями прошел путь от Слонима до Новозыбкова. Для того, чтобы успешно готовить себя к предстоящим боям с большевиками, а такова, по-моему, наша цель, очень советую судить о настроениях в красной армии в то время по показаниям немногих оставшихся в живых участников боев под Смоленском, а не имеющимся в изобилии показаниям участников т.н. Вяземского ополчения. Позволю себе заметить, что в последний период войны немцы также массово сдавались в плен, однако это правильно приписывается именно военному поражению и никому не приходит в голову делать выводы о разочаровании немцев в гитлеровском режиме. Существенным фактом является и психология опрашиваемых, т.к. именно на показаниях "участников" базируется главным образом статья Б.Николаевского. Каждый пленный, а тем более перебежчик, говорит прежде всего то, что приятно будет услышать допрашивающему. Примерно та же психология и у современного ДП3. Он сообщает только то, что по его мнению не повредит его отъезду из Германии, что возможно облегчит его жизнь, если не прямым, то косвенным образом, и только в этом освещении. С другой стороны, играет огромную роль и психология опрашиваемого, мнящего себя чаще всего здорово ориентированным в русском вопросе. Эта ориентация имеет своим источником беседы "по душам" с т.н. советскими или "подсоветскими" людьми. Я попробывал, очень осторожно и в половину голоса, говорить с известным Вам вероятно г-ном Далиным4 в бытность его в Мюнхене. Если бы Вы видели, как вытянулись лица обоих супругов, когда я попытался разрушить созданную ими иллюзию советской России и советского человека. Еще более кислую мину сделали бы они, вероятно, если бы услышали разговоры по душам, которые ведуться в эмиграции, в холодных квартирах полуголодными людьми, а не в номере отеля "Эксельсиор". Вместе с тем, чем дальше. тем более необходима правильная оценка. Я попробую еще раз быть услышанным и правильно понятым.
На той же 212 стр. говориться: "... огромное число из сдавшихся в плен сразу же заявляло о своем желании обратить оружие против советского правительства." Это тоже никак не сходится с моим личным впечатлением, а ведь я провел 18 месяцев не на луне, а именно в немецком плену в лагерях в Бобруйске, в Белостоке, на Шлиффен-уфер в Берлине, в Вульхайде и в т.н. "Лаборатории", которая, будь она трижды проклята, не дает мне покою. В лагере в Бобруйске из более чем 30-ти тысяч человек за период с сентября 1941 года по ноябрь того же года записалось добровольно не более нескольких десятков человек, в лагере Белосток было уже несколько сотен заявлений, однако большинству из них грош цена. Решался вопрос, как лучше сохранить жизнь: на голодном пайке в лагере или в антипартизанском отряде. При всей тяжести лагерного режима, когда дело дошло до записи в отряд, записалось ничтожное число (Надо было дать свою собственноручную подпись, а это не то, что болтать языком). Мои слова можно проверить, запросив подполковника Позднякова5, который принимал не малое участие в формировании этого отряда, да и во многих других делах и который, кстати сказать, был источником многих материалов для Б.Николаевского. Он же воспрепятствовал моей личной встрече с г-ном Николаевским во время его пребывания в Мюнхене и вероятно, не только моей. Надо иметь в виду, что в то время сбор материалов о РОА, да отчасти и сейчас, был очень прибыльным видом торговли6. Позднее давали и подписи, и даже присягали. Это об этих 12000 ведет речь Б.Николаевский на той же странице7.
На стр. 218 сказано: "Картина была кошмарной: за зиму, по официальным немецким сведениям, умерло от 80 до 90 процентов всех пленных, т. е. не менее 4 миллионов человек. В добровольцы готовы были итти все, кто еще был жив, для них это была единственная возможность спастись"8 - правильно, но при чем же здесь кисло-сладкие рассуждения о "... понимании народных настроений"?9 Интересно знать, как поступил бы на нашем месте г-н Николаевский или, скажем, Вы, господин редактор и какие были бы у Вас "народные настроения"? Я, например, был болен в лагере тифом после чего оглох, почти ослеп и на продолжительное время потерял память. Я заболел язвой желудка, который год тому назад мне пришлось вырезать за ненадобностью. "Официальные немецкие сведения" тоже внушают мне сомнения, хотя казалось бы немцам не было нужды преувеличивать смертность в лагерях. Вот это то преувеличение смертности и наводит меня на мысль, что статистика отечественного происхождения. Мои сведения на этот счет таковы: в лагере Бобруйск умерло сравнительно немного, во всяком случае о процентах говорить еще не приходилось. Действовал запас мирного времени, накопленный в "голодной России" и позволивший многим из нас, даже людям далеко не выдающимся в смысле физической силы, перенести плен. Не знаю, сколько процентов составили бы в подобных условиях те же немцы, думаю, что как раз 80-90. В лагере Белосток за зиму 1941.42 г.г. умерло около 30%. Основной причиной смерти были тиф и желудочные заболевания. В конечном счете это были конечно смерти от голода, т.к. не всякий организм был способен вынести подобное испытание. Окончание эпидемии тифа сильно уменьшило смертность, хотя питание в то время (весной) еще не было улучшено. Цифру 80 или 90% приходится очень часто слышать от т.н. очевидцев. Каждому хочется "вырваться из лап смерти", снискать сочувствие и удивление близких. Это напоминает мне историю с немецкими городами. Напр. про Ульм говорили, что от него осталось ровное место и хорошо, если стоит два-три дома. На самом деле при ближайшем рассмотрении оказалось, что разрушено не более 40% домов. 90% это конечно вымысел, но пусть найдется человек, который скажет, что 30% это мало, я расскажу ему, что значит жизнь в условиях, когда умирает каждый третий и остальные двое выживают за счет его смерти. Это тоже нужно суметь сделать и не все на это способны. В других лагерях я был свидетелем только одного случая смерти (в Вульхайде), зато заболевания туберкулезом носили действительно массовый характер. Правда к этому времени питание было несколько улучшено.
На стр. 214 вскользь упоминается о И.Н.Кононове. О нем я мог бы написать порядочно, т.к. был в его полку (436 сп) в красной армии во время войны и участвовал вместе с ним не в одном бою с немцами. В плену я встретил Кононова в лагере в Бобруйске в конце сентября месяца. Он был в форме немецкого майора и производил запись в формируемый им казачий полк (по его словам). Следует также заметить, что И.Н.Кононов не был взят в плен, а перешел на немецкую сторону вместе с одним из батальонов нашего полка11.
Мало сказать о Меллере-Закомельском12 (стр. 216), что он был лидером т.н. "русского национал-социалистического движения"13. Таких движений и лидеров было значительное число (напр. Трудовая народная партия, образованная пленным военным юристом С.А.Мальцевым в офицерском лагере в Хаммельсбурге). Национал-социализм был удобной ширмой, с одной стороны для чисто жульнических махинаций (типа Мальцева), с другой стороны для создания русской политической организации. Я не поклонник Меллера, не разделял никогда его взглядов и не симпатизировал ему лично (как, впрочем, и он мне), но объективности ради должен сказать, что идеологически Меллер стоит на позициях русского славянофила Константина Леонтьева, которого правда толкует несколько своеобразно и замысловато. Издаваемый Меллером альманах "Новые вехи"14 представляет безусловно большой интерес. Там содержится ряд очень хороших и ценных статей, как для истории, так и для сегодняшнего дня. В частности, там была блестящая статья профессора П.Н.Шевцова, посвященная критике основ диалектического материализма. П.Н.Шевцов - советский профессор, которому я, кстати сказать, в бытность свою студентом сдавал диамат. Его работа выгодно отличается от всех известных мне эмигрантских попыток на эту тему, т.к. не бьет кулаком по воздуху, а вскрывает недостаточность и ложность большевистской философии с полным знанием их действительно слабых мест. По характеру своей работы я был хорошо знаком со всей писаниной Меллера. Обер-лейтенант Дюрксен, сотрудник мифической "Лаборатории", а на самом деле офицер отдела пропаганды ОКВ и заместитель капитана Гроте15, поручил мне цензуру всех материалов, подготавливаемых Меллером к печати. Эти материалы мы получали не от Меллера, а из Ост-министериума, куда он сдавал все свои проекты. Права ознакомления со всеми пропагандными акциями по русскому вопросу и права консультации добился М.А.Зыков. Своей энергичной деятельностью, чрезвычайно острой и резкой, он добился того, что очень много глупостей и гнусностей попало вместо печати в мусорную корзину. Особенно резко Зыков выступал против всякого рода антиеврейских и прогерманских заявлений, совершенно правильно мотивируя это тем, что появление подобных материалов немедленно приведет к полной потере нашего авторитета в массах и яснее ясного покажет народу, что все это немецкая лавочка самого низкого типа16. Мне было поручено посещать частые и довольно многолюдные собрания на квартире Меллера в качестве наблюдателя. Эта моя роль отнюдь не носила характер секретного осведомления и о своих задачах я сам лично сообщил Меллеру. Когда выяснилась славянофильская и антисемитская линия последнего, Зыков поручил мне, по возможности, развалить все это сомнительное предприятие, что я и сделал с огромным удовольствием.
На стр. 217 упоминается фамилия Штрик-Штрикфельда17. К сообщенному о нем можно очень и очень многое добавить. Это был человек, из-за которого лично я и многие мои товарищи, теперь погибшие, пошли на сотрудничество с немцами и приняли участие в т.н. власовском движении, отлично представляя себе моральную и политическую ценность генерала Власова и ту роль, которую он должен был сыграть в будущем. Чтобы лучше пояснить роль Ш-Ш, настало время раскрыть инкогнито таинственной "Лаборатории". Это был отдел пропаганды ОКВ и именно его русское отделение. Помещался он, совершенно верно, на Викторияштрассе, но ни Гроте, ни Штрикфельд им никогда не руководили. Начальником отдела был полковник Мартин, его заместителем майор Штуперих18 (Я не буду подробно писать о всех этих лицах, характеристики которых даны мной в моей работе "Русское освободительное движение". Эта работа передана мной г-ну Далину и поэтому легко доступна. К вопросу о том, почему эта работа до сих пор не увидела света и увидет ли она его, мне еще придется вернуться). В начале деятельность отдела была мизерной: она сводилась к составлению примитивных листовок на тему "Бей жидов и политруков" во всевозможных вариациях. Занимались этим несколько бывших русских эмигрантов [вписано от руки: советских пленных], имена которых история повидимому утратила. Оные эмигранты, как рассказывал мне впоследствии фельдфебель, охранявшего нас караула Мартин (не путать с полк. Мартин) упражнялись в своем искусстве перед открытым окном. Велик был соблазн, и молодые люди в один прекрасный день бесследно исчезли. Они нашли приют у старых русских эмигрантов и благоразумно покончили свои счеты с политикой, изменив ей для чистого искусства (живопись и черная биржа). После того, вплоть до третьего этажа, в окна были вделаны железные решетки19. В то время все сколько-нибудь интересные пленные всех враждебных Германии стран сосредотачивались в интернациональном лагере на Шлиффенуфер 7 (подробнее см. мою работу "РОД"20). Оттуда интересные в политическом отношении лица стали постепенно поступать на Викторияштрассе. В числе их были сын Сталина (точнее, сын бакинского комиссара Шаумяна и приемный сын Сталина21) Яков Джугашвили (ст. лейт. артиллерии), ген. Понеделин, ген. Снегов и др. В то время Штрикфельд был, по крайней мере, внешне, скромным зондерфюрером. Уже тогда возникла мысль о создании марионеточного русского центра, но все перечисленные мной кандидаты на пост ген. Власова по тем или иным причинам (см. "РОД"22) отклонили сделанные им предложения. Тогда-то Штрикфельд и поехал в свое турне, о котором пишет г-н Николаевский и привез с собой ген.Власова, оказавшегося более сговорчивым. К этому же моменту относится появление у Штрикфельда капитанских погонов. Помимо службы в старой русской армии о Штрикфельде известно, что он после первой мировой войны провел 6 лет в Англии, занимаясь, по его словам, коммерческой деятельностью. Действительно, он прекрасно владел английским языком, в том числе литературным, что было несколько странно для купца. Сам Штрикфельд - благородный человек, рафинированный интеллигент, интернационалист и демократ. Свои убеждения он не только высказывал нам лично в откровенных беседах, но и в пределах возможного проводил в печати. Это ему принадлежит статья в "Заре" о законах сверхнациональной чести, подписанная "капитан Ш." (подробно см. "РОД"23).
Резолюция Браухича (стр. 217)24 приводится весьма и весьма приблизительно. Я тоже не знаю его подлинного текста, но есть все основания полагать, что она была более осторожной и более резиновой. Слова "Россию можно победить только Россией же" принадлежат как известно Шиллеру и содержатся в его дневнике25. Фраза эта действительно была крылатой, но пущена была повидимому молодым талантливым русским химиком Г.А.Полянским, прекрасно владевшим немецким языком и отлично знавшим немецкую литературу. Эту фразу он поставил эпиграфом к своему докладу Гитлеру, который не имел никаких видимых последствий для Полянского. Он даже не получил ответа. В круг РОА затащил Полянского я. После ряда острых дискуссий с Зыковым и ген.Малышкиным Полянский совершенно отошел от РОА и от политики и советовал мне сделать тоже. Я очень жалею, что последовал его совету с большим опозданием.
продолжение
Hoover Institution Archives, Boris I. Nicolaevsky Collection, Box 258, Folder 15 (по микрофильму в коллекции BSB)
По возможности, за исключением очевидных опечаток, сохранена орфография оригинала.
Комментарии:
1 - М.М.Самыгин ошибается. Действительно, существовал псковский (рижский) дериват "Добровольца", имевший собственную нумерацию, редакцию и (в небольшой части) собственные материалы. Так, к примеру, №40 берлинского "Добровольца" датирован 22.09.43 и подписан "Ответственный редактор Генерал-лейтенант Г.Н.Жиленков. Зам отв.редактора Майор П.Федоров. Адрес редакции Russische Zeitung "Dobrowolez", Feldpost Nr. 28264", а №40 псковского "Добровольца" датирован 06.11.43 и подписан "Главный редактор Владимир Мухин. Редактор, ответственный за сообщения из Северной России: Георгий Хроменко. Издательство и редакция: Псков, Башенная №46". М.М. Самыгин, очевидно был не в курсе этого обстоятельства.
2 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "... общее количество пленных за эту первую зиму войны надо считать доходящим до 6 милл. человек. Это - цифра, даже приблизительно равной которой не знает история всех войн, какие только вело человечество. Ее надо рассматривать, как итог своего рода плебисцита советской армии против войны и против правительства, которое эту войну вело."
3 - DP - displaced person - статус большинства послевоенных ("новых") эмигрантов в Германии.
4 - Далин Давид Юльевич (1889-1962) - российский политический деятель, публицист. По партийной принадлежности - меньшевик. В эмиграции с 1921 года, сначала в Берлине, затем в Париже, с 1940 г. в США. Активно участвовал в развернувшейся в конце 40-х в американской русскоязычной периодике дискуссии об истории власовского движения и отношении к власовцам.
5 - Поздняков Владимир Васильевич (1902-1973), биографию см. в К.М.Александров "Жизнь и судьба полковника Владимира Васильевича Позднякова, архивиста и собирателя второй волны русской эмиграции" ("Люди и судьбы Русского зарубежья", 2011.). Самыгин и Поздняков служили в одном соединении еще в красной армии и вместе попали в плен.
6 - ср . в письме В.В.Позднякова Б.И.Николаевскому от 15.11.1948: "Многие думают, что я сделал из этого сбора в течение трех лет наших материалов какой-то гешефт и зарабатываю кучу денег. До сих пор кроме трат и нравственного удовлетворения выполнения долга - другого ничего не было."
7 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Менее известен, но не менее важен для понимания народных настроений другой факт: огромное число из сдавшихся в плен сразу же заявляло о своем желании обратить оружие против советского правительства. Обычно это были заявления отдельных лиц или небольших групп, которые никем не регистрировались. Но известны и случаи больших выступлений, носивших характер определенных политических демонстраций. Из них показательно выступление, имевшее место в сентябре 1941 года в местечке Погеген (Литва, приблизительно в 7-ми километрах от Тильзита). Там находился один из первых лагерей, созданных немцами для военнопленных в районе Литвы. В сентябре в нем содержалось около 26 тысяч человек, - из них свыше 12 тысяч дали свои подписи под обращением к немецкому командованию с заявлением о желании итти добровольцами для борьбы против большевиков."
8 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Опыт с формированием русских воинских частей решено было проделать, - но для начала только в скромных размерах. Базой для формирования были избраны торфяные разработки около станции Осиновка, Смоленской области (отсюда название всего этого предприятия: «Осинторфская попытка»). Во главе всего дела немцы поставили капитана Штрик-Штрикфельда, который своим помощником взял старого русского эмигранта, выступавшего в то время по псевдонимом «полк. Санин». Последний объехал ряд лагерей. Картина была кошмарно тяжелая: за зиму, по официальным немецким сведениям, умерло от 80 до 90 процентов всех пленных, т. е. не меньше 4 миллионов человек. В добровольцы готовы были итти все, кто еще был жив, для них это была единственная возможность спастись" Сведения Б.И.Николаевского не вполне точны: Штрик-Штрикфельдт не имел прямого отношения к формированию РННА, а вот "полк. Санин" (т.е. К.Г.Кромиади) в нем действительно участвовал.
9 - см. примечание 7
10 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Проводя политическую мобилизацию казаков-сепаратистов среди старой эмиграции, Розенберг одновременно выступил в качестве инициатора формирования специальных казачьих частей из казаков-военнопленных. Указ о создании таких частей был подписан Гитлером 22 октября 1941 года. Во главе первых формирований был поставлен военнопленный майор Красной Армии И. Н. Кононов, который был подчинен немецкому генералу Шендорфу [т.е. Шенкендорфу]. Первые добровольцы были навербованы в лагерях под Смоленском.
11 - см. например К.М.Александров, О.И.Нуждин "Новые документы к биографии генерал-майора И.Н.Кононова" ("Русское прошлое: историко-документальный альманах", Кн. 12, 2012)
12 - Меллер-Закомельский Александр Владимирович (1898-1977) - общественный деятель, публицист. Родился в обрусевшей немецкой дворянской семье. Участвовал в гражданской войне, в эмиграции проживал во Франции, затем в Германии. В 1933 вступил в Российское Освободительное Народное Движение (РОНД), затем присоединился к Российскому Национальному и Социальному Движению (РНСД). После окончания войны жил в Испании, где и умер.
13 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Политику Розенберга первое время полностью, разделяли и те два другие немецкие министерства, которые имели соприкосновение с работой среди русских, а именно министерства Геббельса и Гиммлера. Первое своих экспертов по русским делам искало среди деятелей т. наз. «русского нац.-социал. движения», во главе которого стоял Меллер-Закомельский (литературный псевдоним Мельский); видную роль среди таких экспертов играл и Марков 2-й, бывший депутат Государственной Думы, который в эмиграции с самого начала был одним из закулисных специалистов по еврейскому вопросу при немецком нацизме, играл видную роль в «Мировой Службе» полковника Флейшгауера (род «антисемитского интернационала») и писал в «Штюрмере» у Штрайхера"
14 - издавался в Праге в 1944 г.
15 - ср. характеристику обоих из неопубликованной части мемуаров М.М.Самыгина "Русское освободительное движение":
Капитан Гроте
Являлся первым заместителем полковника Мартина и был главным цензором прессы РОД. Капитан Гроте относился у Зыкову и всем его сотрудникам с плохо скрываемой ненавистью, считая всех нас большевистскими провокаторами, а Зыкова - ловко замаскированным и специально подосланным большевистским агентом. Он считал РОД вредной и опасной затеей и всячески препятствовал его развитию. Капитан Гроте подобрал ряд политически беспринципных людей из числа бывших советских подданных, при помощи которых старался посеять рознь между руководителями РОД. Желая скомпрометировать деятельность Зыкова любыми средствами он организовал ряд прямых провокаций. При его деятельном участии на Зыкова и ряд его сотрудников поступали непрерывные доносы. Только энергии капитана Штрик-Штрикфельда можно приписать, что в своем большинстве они не имели последствий.
Оберлейтенант Дюрксен.
Через него проходила цензура всех листовок, составленных в системе немецкого верховного командования и предназначенных для сбрасывания по ту сторону фронта. Дюрксен был недалеким человеком, глубоко убежденным в превосходстве всего немецкого над всем остальным. Поэтому его удивляло и раздражало, когда он встречал среди русских и тем более подсоветских людей более интеллектуально развитых, чем он сам. Начав со стремления показать советской интеллигенции превосходство германской культуры над русской и считая эту задачу легко выполнимой, он натолкнулся на неожиданные препятствия и вынужден был сознаться перед самим собой, что зачастую его воспитанники легко убеждали его в превосходстве русской культуры, если не над немецкой культурой, то во всяком случае над национал-социалистической идеологией. Он очень охотно устраивал просмотр немецких кинофильмов, причем помимо русских работников РОД приглашал обычно кого-нибудь из немецких киноартистов или режиссеров. При обсуждении просмотренных кинофильмов часто случалось не столько заниматься вопросами оценки пригодности того или другого фильма для целей пропаганды, сколько затрагивать более общие вопросы литературного, философского или общеидеологического порядка. При этом обнаружилась совершенно неожиданная вещь, которой мы впоследствии стали пользоваться вполне сознательно. Оказалось, что многие из нас были знакомы с немецкой литературой, немецким искусством и в особенности с немецкой философией значительно лучше, чем соответствующие представители немецкой интелегенции, предназначенные [нрзб] для демонстрации превосходства немецкого духа над русским. Оберлейтенант Дюрксен видел в нас сначала только врагов, которых нужно было уметь использовать в своих интересах. С течением времени он увидел, однако, что среди "унтерменшей" есть люди, которых он мог бы не стыдясь причислить к кругу своих друзей. Однако, наметившийся поворот в сторону симпатии к русским разбился о вежливое, но настойчивое нежелание "унтерменшей" включить его, Дюрксена, в состав людей, близких им по духу и культуре. Начиная с этого времени, ненависть Дюрксена к русским сменила первоначальное пренебрежительное и презрительное отношение.
16 - утверждение, последовательно повторявшееся М.М.Самыгиным во всех его мемуарных работах и в гарвардском интервью:
Зыков настаивал на исключении из наших публикаций всех пронемецких и антисемитских материалов. И действительно - это приносило практическую пользу, доказывая «нашим» людям честность и независимость наших позиций. Я редактировал «Зарю» с 1 выпуска по 33-й. Та же редакционная команда выпускала и «Доброволец». Вы можете убедиться, что они были свободны от пронацистских и антисемитских материалов
На деле, хотя количество антисемитских материалов в ранних выпусках "Зари" действительно меньше, чем в поздних, они там все-таки присутствуют. Их авторами были в том числе сами М.А.Зыков ("... такого позорища еще не бывало. Лейба Мехлис, хромой кривоногий жид - генерал-лейтенант!". Из фельетона "Лейба Мехлис - Генерал!", подписанного "Ром". "Заря", №1 от 01.01.43) и М.М.Самыгин ("Так состряпанный Александром Фадеевым образ жида-героя (командир партизанского отряда Левинсон - главное действующее лицо повести "Разгром") успешно совершал подвиги на протяжении всей книги и был не плохим выставочным экспонатом. Но вот уже второй год войны, а Левинсон, как и следовало ожидать, остается раскрашенной картинкой, а жиды - трусами." Из фельетона "Инженеры душ", подписанного "Аф.Чайкин". "Заря", №4 от 17.01.43)
17 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "В ноябре 1941 года капитан Штрик-Штрикфельд (бывший офицер старой русской армии, из прибалтийских немцев, в эмиграции ставший немецким офицером), перед этим совершивший по поручению штаба главного командования объезд ряда лагерей для военнопленных, представил фельдмаршалу Браухичу большой доклад с политическими выводами. В докладе было обрисовано положение военнопленных и их настроения. Основным выводом было предложение немедленно же приступить к формированию особой русской армии из военнопленных. Браухич положил на докладе свою резолюцию, - вот ее приблизительный текст (передается по рассказам): «Совершенно согласен. Россию можно победить только Россией же. Считаю формирование русской армии для борьбы против большевиков делом неотложно необходимым»." .
18 - ср. характеристику обоих из неопубликованной части мемуаров М.М.Самыгина "Русское освободительное движение":
Полковник Мартин.
Полковник Мартин был старшим офицером немецкого верховного командования, осуществлявшим контроль над мероприятиями Зыкова. Отдавая себе отчет, что для борьбы с большевизмом необходимо создать реальное русское антибольшевистское течение, он вместе с тем очень боялся, что последнее нанесет ущерб интересам Германии. Не доверяя капитану Ш[трик-Штрикфельдту], он сам, в свою очередь, пользовался недоверием со стороны более высоких инстанций, проявляя поэтому крайнюю нервозность в своей работе. Последняя чрезвычайно усилилась с того момента, как он понял, что Зыков и привлекаемые им сотрудники, в большинстве люди, работающие из идейных побуждений и резко отличаются от тех "кондотьеров", с которыми он привык иметь дело раньше. Однако, даже его осторожная политика не спасла его от ареста в связи с событиями 20-го июля. Впрочем, они отделался довольно легко и вскоре был освобожден.
Майор Штуперих.
Был одним из видных консультантов по русскому вопросу. Он также читал лекции по русской литературе в берлинском университете. Однако, об уровне его знания русского языка и понимания того, что он читал в подлинниках или в переводе, можно судить по тому, что слова "Глас Божий" он переводил как "Готтес Ауге" (Глаз Божий). В остальном он был довольно безвредным человеком, самовлюбленным как многие ограниченные люди и падким на лесть.
19 - ср. с мемуаром О.Дюрксена (IfZ ZS 402/1, перевод мой): "Рождество 1942 года праздновалось весьма обстоятельно в присутствии всех сотрудников и с участием работников отдела Вермахт/Пропаганда. Водка на празднике пилась по русской традиции. Два малозначительных военнопленных, которым жилось вполне сносно, воспользовались этой возможностью, чтобы ночью сбежать через незарешеченное окно, их задачу облегчило то, что они спрыгнули на крышу гаража. После этого все окна были зарешечены."
20 - имеется в виду следующий отрывок: "В Берлине, на Шлиффенуфер 7 был создан интернациональный лагерь, где были сосредоточены офицеры всех стран, воюющих с Германией, которым были известны особенно важные секретные сведения. Здесь также широко применялась голодовка. Лагерь Шлиффенуфер был связан с другой организацией, известной под именем Экономическое Бюро. В последнем работали русские военнопленные офицеры, главным образом, из запаса. В задачи Экономического Бюро входило выяснять возможности военной промышленности Советского Союза, организации хозяйства, тыла, снабжения и т.д... Работа лагеря Шлиффенуфер и Экономического Бюро была организована чрезвычайно плохо. Немецкие офицеры, занимавшиеся допросами. как правило, принадлежали к старшим возрастам и не умели получить нужных сведений. За отдельными исключениями сообщались тривиальные данные, а зачастую давалась заведомо ложная информация, которая могла повести и повела только к дезориентации немецкого командования."
21 - очевидно, "городская легенда", которой Самыгин, однако, верил и которую неоднократно использовал. См. в гарвардском интервью: "Сталин усыновил Якова, который был сыном Шаумяна".
22 - имеется в виду следующий отрывок: "Кандидатура Якова Джугашвиили, сына Сталина, отпала в самом начале. Тогда была сделана попытка склонить занять этот пост одного из военнопленных генералов, известного своими военными заслугами. Как уже упоминалось, генерал Понеделин решительно отказался играть подобную роль. Вслед за ним, менее решительно, отклонил подобное предложение генерал Х [т.е. Снегов], мотивируя свой отказ нежеланием подвергать политическим преследованиям свою семью, оставшуюся в СССР. Генерал Жиленков был недостаточно известен широким кругам русской общественности."
23 - имеется в виду следующий отрывок: "Капитан ни в коей мере не был националистом, что является очень редким качеством для немца. Так, например, однажды он попросил нас настойчиво проводить мысль о законах так называемой сверхнациональной чести. Оставшись недоволен нашей нерешительностью, он сам написал статью по этому поводу. В ней он проводил мысль, что существуют моральные законы, стоящие выше национальных интересов. Он оправдывал целиком немецких генералов, сражавшихся в первую мировую войну на стороне русской армии. Только честное выполнение совего долга в отношении русского правительства поднимало их в его глазах."
24 - см. примечание 17
25 - на самом деле, в тексте незаконченной драмы Деметриус (1804-1805)
Prof. Dr. rer.nat. M.Samygin
e.o. Universitätsprofessor
für physikalische Chemie
Мюнхен, 21 июня 1949 года
Глубокоуважаемый господин редактор!
С большим интересом прочел я помещенную в Вашем журнале (№18) статью Б.Николаевского "Пораженчество 1941-45 годов и ген.А.А.Власов", снабженную подзаголовком "Материалы для истории". Мне кажется, что история сильно выиграет в смысле истины, если в статью Б.Николаевского будут внесены некоторые коррективы, часть которых я и позволю себе внести. Я заранее также прошу извинить меня за несколько нервный стиль письма, являющийся следствием того бессовестного искажения фактов, свидетелем которого мне пришлось быть, читая эти "Материалы для истории". Я должен также сказать, что отнюдь не считаю г-на Николаевского ответственным за допущенные им искажения, т.к. мне отчасти известно каким образом были собраны опубликованные им материалы.
Другое дело - сделанные г-ном Николаевским выводы - они целиком на его совести.
В своем письме я буду следовать статье г-на Николаевского, отмечая замеченные мной искажения и неточности и, по возможности, подкрепляя свои слова доказательствами. На стр. 212 в перечне источников напечатано: "Доброволец (Псков - Рига - Берлин, 1943-44 г.г.)" Газета "Доброволец" издавалась только в Берлине, сначала в пресловутой "Лаборатории", являющейся повидимому плодом чьей-то восполенной фантазии (об этом подробно будет речь ниже), потом в лагере "Дабендорф". Я смею утверждать это с полной ответственностью, т.к. от первого и до почти последнего номера был фактическим редактором этой газеты1. Моя фамилия упоминается там в связи с моим отчислением из числа сотрудников. О фактически занимаемых мной должностях и моих псевдонимах разрешите пока умолчать. Я, впрочем, не делаю из этого секрета, когда дело требует их раскрытия.
"Теперь уже известно, что первый период войны на советском фронте был отмечен массовыми сдачами в плен" - верно, но выводы из этого сделаны неверные2. Массовые сдачи в плен явились следствием, главным образом, военного поражения и лишь во вторую очередь следствием антинародного политического режима большевиков. По моим личным наблюдениям, в огромной массе солдат и офицеров патриотическая сторона (я имею в виду русский патриотизм) всегда перевешивала ненависть е советскому строю. Основным мотивом сдачи в плен, по моим наблюдениям, была безвыходность положения и бесцельность продолжения дальнейшей борьбы. Я встретил войну в первый ее день почти на самой границе, в западной Белоруссии, и с боями прошел путь от Слонима до Новозыбкова. Для того, чтобы успешно готовить себя к предстоящим боям с большевиками, а такова, по-моему, наша цель, очень советую судить о настроениях в красной армии в то время по показаниям немногих оставшихся в живых участников боев под Смоленском, а не имеющимся в изобилии показаниям участников т.н. Вяземского ополчения. Позволю себе заметить, что в последний период войны немцы также массово сдавались в плен, однако это правильно приписывается именно военному поражению и никому не приходит в голову делать выводы о разочаровании немцев в гитлеровском режиме. Существенным фактом является и психология опрашиваемых, т.к. именно на показаниях "участников" базируется главным образом статья Б.Николаевского. Каждый пленный, а тем более перебежчик, говорит прежде всего то, что приятно будет услышать допрашивающему. Примерно та же психология и у современного ДП3. Он сообщает только то, что по его мнению не повредит его отъезду из Германии, что возможно облегчит его жизнь, если не прямым, то косвенным образом, и только в этом освещении. С другой стороны, играет огромную роль и психология опрашиваемого, мнящего себя чаще всего здорово ориентированным в русском вопросе. Эта ориентация имеет своим источником беседы "по душам" с т.н. советскими или "подсоветскими" людьми. Я попробывал, очень осторожно и в половину голоса, говорить с известным Вам вероятно г-ном Далиным4 в бытность его в Мюнхене. Если бы Вы видели, как вытянулись лица обоих супругов, когда я попытался разрушить созданную ими иллюзию советской России и советского человека. Еще более кислую мину сделали бы они, вероятно, если бы услышали разговоры по душам, которые ведуться в эмиграции, в холодных квартирах полуголодными людьми, а не в номере отеля "Эксельсиор". Вместе с тем, чем дальше. тем более необходима правильная оценка. Я попробую еще раз быть услышанным и правильно понятым.
На той же 212 стр. говориться: "... огромное число из сдавшихся в плен сразу же заявляло о своем желании обратить оружие против советского правительства." Это тоже никак не сходится с моим личным впечатлением, а ведь я провел 18 месяцев не на луне, а именно в немецком плену в лагерях в Бобруйске, в Белостоке, на Шлиффен-уфер в Берлине, в Вульхайде и в т.н. "Лаборатории", которая, будь она трижды проклята, не дает мне покою. В лагере в Бобруйске из более чем 30-ти тысяч человек за период с сентября 1941 года по ноябрь того же года записалось добровольно не более нескольких десятков человек, в лагере Белосток было уже несколько сотен заявлений, однако большинству из них грош цена. Решался вопрос, как лучше сохранить жизнь: на голодном пайке в лагере или в антипартизанском отряде. При всей тяжести лагерного режима, когда дело дошло до записи в отряд, записалось ничтожное число (Надо было дать свою собственноручную подпись, а это не то, что болтать языком). Мои слова можно проверить, запросив подполковника Позднякова5, который принимал не малое участие в формировании этого отряда, да и во многих других делах и который, кстати сказать, был источником многих материалов для Б.Николаевского. Он же воспрепятствовал моей личной встрече с г-ном Николаевским во время его пребывания в Мюнхене и вероятно, не только моей. Надо иметь в виду, что в то время сбор материалов о РОА, да отчасти и сейчас, был очень прибыльным видом торговли6. Позднее давали и подписи, и даже присягали. Это об этих 12000 ведет речь Б.Николаевский на той же странице7.
На стр. 218 сказано: "Картина была кошмарной: за зиму, по официальным немецким сведениям, умерло от 80 до 90 процентов всех пленных, т. е. не менее 4 миллионов человек. В добровольцы готовы были итти все, кто еще был жив, для них это была единственная возможность спастись"8 - правильно, но при чем же здесь кисло-сладкие рассуждения о "... понимании народных настроений"?9 Интересно знать, как поступил бы на нашем месте г-н Николаевский или, скажем, Вы, господин редактор и какие были бы у Вас "народные настроения"? Я, например, был болен в лагере тифом после чего оглох, почти ослеп и на продолжительное время потерял память. Я заболел язвой желудка, который год тому назад мне пришлось вырезать за ненадобностью. "Официальные немецкие сведения" тоже внушают мне сомнения, хотя казалось бы немцам не было нужды преувеличивать смертность в лагерях. Вот это то преувеличение смертности и наводит меня на мысль, что статистика отечественного происхождения. Мои сведения на этот счет таковы: в лагере Бобруйск умерло сравнительно немного, во всяком случае о процентах говорить еще не приходилось. Действовал запас мирного времени, накопленный в "голодной России" и позволивший многим из нас, даже людям далеко не выдающимся в смысле физической силы, перенести плен. Не знаю, сколько процентов составили бы в подобных условиях те же немцы, думаю, что как раз 80-90. В лагере Белосток за зиму 1941.42 г.г. умерло около 30%. Основной причиной смерти были тиф и желудочные заболевания. В конечном счете это были конечно смерти от голода, т.к. не всякий организм был способен вынести подобное испытание. Окончание эпидемии тифа сильно уменьшило смертность, хотя питание в то время (весной) еще не было улучшено. Цифру 80 или 90% приходится очень часто слышать от т.н. очевидцев. Каждому хочется "вырваться из лап смерти", снискать сочувствие и удивление близких. Это напоминает мне историю с немецкими городами. Напр. про Ульм говорили, что от него осталось ровное место и хорошо, если стоит два-три дома. На самом деле при ближайшем рассмотрении оказалось, что разрушено не более 40% домов. 90% это конечно вымысел, но пусть найдется человек, который скажет, что 30% это мало, я расскажу ему, что значит жизнь в условиях, когда умирает каждый третий и остальные двое выживают за счет его смерти. Это тоже нужно суметь сделать и не все на это способны. В других лагерях я был свидетелем только одного случая смерти (в Вульхайде), зато заболевания туберкулезом носили действительно массовый характер. Правда к этому времени питание было несколько улучшено.
На стр. 214 вскользь упоминается о И.Н.Кононове. О нем я мог бы написать порядочно, т.к. был в его полку (436 сп) в красной армии во время войны и участвовал вместе с ним не в одном бою с немцами. В плену я встретил Кононова в лагере в Бобруйске в конце сентября месяца. Он был в форме немецкого майора и производил запись в формируемый им казачий полк (по его словам). Следует также заметить, что И.Н.Кононов не был взят в плен, а перешел на немецкую сторону вместе с одним из батальонов нашего полка11.
Мало сказать о Меллере-Закомельском12 (стр. 216), что он был лидером т.н. "русского национал-социалистического движения"13. Таких движений и лидеров было значительное число (напр. Трудовая народная партия, образованная пленным военным юристом С.А.Мальцевым в офицерском лагере в Хаммельсбурге). Национал-социализм был удобной ширмой, с одной стороны для чисто жульнических махинаций (типа Мальцева), с другой стороны для создания русской политической организации. Я не поклонник Меллера, не разделял никогда его взглядов и не симпатизировал ему лично (как, впрочем, и он мне), но объективности ради должен сказать, что идеологически Меллер стоит на позициях русского славянофила Константина Леонтьева, которого правда толкует несколько своеобразно и замысловато. Издаваемый Меллером альманах "Новые вехи"14 представляет безусловно большой интерес. Там содержится ряд очень хороших и ценных статей, как для истории, так и для сегодняшнего дня. В частности, там была блестящая статья профессора П.Н.Шевцова, посвященная критике основ диалектического материализма. П.Н.Шевцов - советский профессор, которому я, кстати сказать, в бытность свою студентом сдавал диамат. Его работа выгодно отличается от всех известных мне эмигрантских попыток на эту тему, т.к. не бьет кулаком по воздуху, а вскрывает недостаточность и ложность большевистской философии с полным знанием их действительно слабых мест. По характеру своей работы я был хорошо знаком со всей писаниной Меллера. Обер-лейтенант Дюрксен, сотрудник мифической "Лаборатории", а на самом деле офицер отдела пропаганды ОКВ и заместитель капитана Гроте15, поручил мне цензуру всех материалов, подготавливаемых Меллером к печати. Эти материалы мы получали не от Меллера, а из Ост-министериума, куда он сдавал все свои проекты. Права ознакомления со всеми пропагандными акциями по русскому вопросу и права консультации добился М.А.Зыков. Своей энергичной деятельностью, чрезвычайно острой и резкой, он добился того, что очень много глупостей и гнусностей попало вместо печати в мусорную корзину. Особенно резко Зыков выступал против всякого рода антиеврейских и прогерманских заявлений, совершенно правильно мотивируя это тем, что появление подобных материалов немедленно приведет к полной потере нашего авторитета в массах и яснее ясного покажет народу, что все это немецкая лавочка самого низкого типа16. Мне было поручено посещать частые и довольно многолюдные собрания на квартире Меллера в качестве наблюдателя. Эта моя роль отнюдь не носила характер секретного осведомления и о своих задачах я сам лично сообщил Меллеру. Когда выяснилась славянофильская и антисемитская линия последнего, Зыков поручил мне, по возможности, развалить все это сомнительное предприятие, что я и сделал с огромным удовольствием.
На стр. 217 упоминается фамилия Штрик-Штрикфельда17. К сообщенному о нем можно очень и очень многое добавить. Это был человек, из-за которого лично я и многие мои товарищи, теперь погибшие, пошли на сотрудничество с немцами и приняли участие в т.н. власовском движении, отлично представляя себе моральную и политическую ценность генерала Власова и ту роль, которую он должен был сыграть в будущем. Чтобы лучше пояснить роль Ш-Ш, настало время раскрыть инкогнито таинственной "Лаборатории". Это был отдел пропаганды ОКВ и именно его русское отделение. Помещался он, совершенно верно, на Викторияштрассе, но ни Гроте, ни Штрикфельд им никогда не руководили. Начальником отдела был полковник Мартин, его заместителем майор Штуперих18 (Я не буду подробно писать о всех этих лицах, характеристики которых даны мной в моей работе "Русское освободительное движение". Эта работа передана мной г-ну Далину и поэтому легко доступна. К вопросу о том, почему эта работа до сих пор не увидела света и увидет ли она его, мне еще придется вернуться). В начале деятельность отдела была мизерной: она сводилась к составлению примитивных листовок на тему "Бей жидов и политруков" во всевозможных вариациях. Занимались этим несколько бывших русских эмигрантов [вписано от руки: советских пленных], имена которых история повидимому утратила. Оные эмигранты, как рассказывал мне впоследствии фельдфебель, охранявшего нас караула Мартин (не путать с полк. Мартин) упражнялись в своем искусстве перед открытым окном. Велик был соблазн, и молодые люди в один прекрасный день бесследно исчезли. Они нашли приют у старых русских эмигрантов и благоразумно покончили свои счеты с политикой, изменив ей для чистого искусства (живопись и черная биржа). После того, вплоть до третьего этажа, в окна были вделаны железные решетки19. В то время все сколько-нибудь интересные пленные всех враждебных Германии стран сосредотачивались в интернациональном лагере на Шлиффенуфер 7 (подробнее см. мою работу "РОД"20). Оттуда интересные в политическом отношении лица стали постепенно поступать на Викторияштрассе. В числе их были сын Сталина (точнее, сын бакинского комиссара Шаумяна и приемный сын Сталина21) Яков Джугашвили (ст. лейт. артиллерии), ген. Понеделин, ген. Снегов и др. В то время Штрикфельд был, по крайней мере, внешне, скромным зондерфюрером. Уже тогда возникла мысль о создании марионеточного русского центра, но все перечисленные мной кандидаты на пост ген. Власова по тем или иным причинам (см. "РОД"22) отклонили сделанные им предложения. Тогда-то Штрикфельд и поехал в свое турне, о котором пишет г-н Николаевский и привез с собой ген.Власова, оказавшегося более сговорчивым. К этому же моменту относится появление у Штрикфельда капитанских погонов. Помимо службы в старой русской армии о Штрикфельде известно, что он после первой мировой войны провел 6 лет в Англии, занимаясь, по его словам, коммерческой деятельностью. Действительно, он прекрасно владел английским языком, в том числе литературным, что было несколько странно для купца. Сам Штрикфельд - благородный человек, рафинированный интеллигент, интернационалист и демократ. Свои убеждения он не только высказывал нам лично в откровенных беседах, но и в пределах возможного проводил в печати. Это ему принадлежит статья в "Заре" о законах сверхнациональной чести, подписанная "капитан Ш." (подробно см. "РОД"23).
Резолюция Браухича (стр. 217)24 приводится весьма и весьма приблизительно. Я тоже не знаю его подлинного текста, но есть все основания полагать, что она была более осторожной и более резиновой. Слова "Россию можно победить только Россией же" принадлежат как известно Шиллеру и содержатся в его дневнике25. Фраза эта действительно была крылатой, но пущена была повидимому молодым талантливым русским химиком Г.А.Полянским, прекрасно владевшим немецким языком и отлично знавшим немецкую литературу. Эту фразу он поставил эпиграфом к своему докладу Гитлеру, который не имел никаких видимых последствий для Полянского. Он даже не получил ответа. В круг РОА затащил Полянского я. После ряда острых дискуссий с Зыковым и ген.Малышкиным Полянский совершенно отошел от РОА и от политики и советовал мне сделать тоже. Я очень жалею, что последовал его совету с большим опозданием.
продолжение
Hoover Institution Archives, Boris I. Nicolaevsky Collection, Box 258, Folder 15 (по микрофильму в коллекции BSB)
По возможности, за исключением очевидных опечаток, сохранена орфография оригинала.
Комментарии:
1 - М.М.Самыгин ошибается. Действительно, существовал псковский (рижский) дериват "Добровольца", имевший собственную нумерацию, редакцию и (в небольшой части) собственные материалы. Так, к примеру, №40 берлинского "Добровольца" датирован 22.09.43 и подписан "Ответственный редактор Генерал-лейтенант Г.Н.Жиленков. Зам отв.редактора Майор П.Федоров. Адрес редакции Russische Zeitung "Dobrowolez", Feldpost Nr. 28264", а №40 псковского "Добровольца" датирован 06.11.43 и подписан "Главный редактор Владимир Мухин. Редактор, ответственный за сообщения из Северной России: Георгий Хроменко. Издательство и редакция: Псков, Башенная №46". М.М. Самыгин, очевидно был не в курсе этого обстоятельства.
2 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "... общее количество пленных за эту первую зиму войны надо считать доходящим до 6 милл. человек. Это - цифра, даже приблизительно равной которой не знает история всех войн, какие только вело человечество. Ее надо рассматривать, как итог своего рода плебисцита советской армии против войны и против правительства, которое эту войну вело."
3 - DP - displaced person - статус большинства послевоенных ("новых") эмигрантов в Германии.
4 - Далин Давид Юльевич (1889-1962) - российский политический деятель, публицист. По партийной принадлежности - меньшевик. В эмиграции с 1921 года, сначала в Берлине, затем в Париже, с 1940 г. в США. Активно участвовал в развернувшейся в конце 40-х в американской русскоязычной периодике дискуссии об истории власовского движения и отношении к власовцам.
5 - Поздняков Владимир Васильевич (1902-1973), биографию см. в К.М.Александров "Жизнь и судьба полковника Владимира Васильевича Позднякова, архивиста и собирателя второй волны русской эмиграции" ("Люди и судьбы Русского зарубежья", 2011.). Самыгин и Поздняков служили в одном соединении еще в красной армии и вместе попали в плен.
6 - ср . в письме В.В.Позднякова Б.И.Николаевскому от 15.11.1948: "Многие думают, что я сделал из этого сбора в течение трех лет наших материалов какой-то гешефт и зарабатываю кучу денег. До сих пор кроме трат и нравственного удовлетворения выполнения долга - другого ничего не было."
7 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Менее известен, но не менее важен для понимания народных настроений другой факт: огромное число из сдавшихся в плен сразу же заявляло о своем желании обратить оружие против советского правительства. Обычно это были заявления отдельных лиц или небольших групп, которые никем не регистрировались. Но известны и случаи больших выступлений, носивших характер определенных политических демонстраций. Из них показательно выступление, имевшее место в сентябре 1941 года в местечке Погеген (Литва, приблизительно в 7-ми километрах от Тильзита). Там находился один из первых лагерей, созданных немцами для военнопленных в районе Литвы. В сентябре в нем содержалось около 26 тысяч человек, - из них свыше 12 тысяч дали свои подписи под обращением к немецкому командованию с заявлением о желании итти добровольцами для борьбы против большевиков."
8 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Опыт с формированием русских воинских частей решено было проделать, - но для начала только в скромных размерах. Базой для формирования были избраны торфяные разработки около станции Осиновка, Смоленской области (отсюда название всего этого предприятия: «Осинторфская попытка»). Во главе всего дела немцы поставили капитана Штрик-Штрикфельда, который своим помощником взял старого русского эмигранта, выступавшего в то время по псевдонимом «полк. Санин». Последний объехал ряд лагерей. Картина была кошмарно тяжелая: за зиму, по официальным немецким сведениям, умерло от 80 до 90 процентов всех пленных, т. е. не меньше 4 миллионов человек. В добровольцы готовы были итти все, кто еще был жив, для них это была единственная возможность спастись" Сведения Б.И.Николаевского не вполне точны: Штрик-Штрикфельдт не имел прямого отношения к формированию РННА, а вот "полк. Санин" (т.е. К.Г.Кромиади) в нем действительно участвовал.
9 - см. примечание 7
10 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Проводя политическую мобилизацию казаков-сепаратистов среди старой эмиграции, Розенберг одновременно выступил в качестве инициатора формирования специальных казачьих частей из казаков-военнопленных. Указ о создании таких частей был подписан Гитлером 22 октября 1941 года. Во главе первых формирований был поставлен военнопленный майор Красной Армии И. Н. Кононов, который был подчинен немецкому генералу Шендорфу [т.е. Шенкендорфу]. Первые добровольцы были навербованы в лагерях под Смоленском.
11 - см. например К.М.Александров, О.И.Нуждин "Новые документы к биографии генерал-майора И.Н.Кононова" ("Русское прошлое: историко-документальный альманах", Кн. 12, 2012)
12 - Меллер-Закомельский Александр Владимирович (1898-1977) - общественный деятель, публицист. Родился в обрусевшей немецкой дворянской семье. Участвовал в гражданской войне, в эмиграции проживал во Франции, затем в Германии. В 1933 вступил в Российское Освободительное Народное Движение (РОНД), затем присоединился к Российскому Национальному и Социальному Движению (РНСД). После окончания войны жил в Испании, где и умер.
13 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "Политику Розенберга первое время полностью, разделяли и те два другие немецкие министерства, которые имели соприкосновение с работой среди русских, а именно министерства Геббельса и Гиммлера. Первое своих экспертов по русским делам искало среди деятелей т. наз. «русского нац.-социал. движения», во главе которого стоял Меллер-Закомельский (литературный псевдоним Мельский); видную роль среди таких экспертов играл и Марков 2-й, бывший депутат Государственной Думы, который в эмиграции с самого начала был одним из закулисных специалистов по еврейскому вопросу при немецком нацизме, играл видную роль в «Мировой Службе» полковника Флейшгауера (род «антисемитского интернационала») и писал в «Штюрмере» у Штрайхера"
14 - издавался в Праге в 1944 г.
15 - ср. характеристику обоих из неопубликованной части мемуаров М.М.Самыгина "Русское освободительное движение":
Капитан Гроте
Являлся первым заместителем полковника Мартина и был главным цензором прессы РОД. Капитан Гроте относился у Зыкову и всем его сотрудникам с плохо скрываемой ненавистью, считая всех нас большевистскими провокаторами, а Зыкова - ловко замаскированным и специально подосланным большевистским агентом. Он считал РОД вредной и опасной затеей и всячески препятствовал его развитию. Капитан Гроте подобрал ряд политически беспринципных людей из числа бывших советских подданных, при помощи которых старался посеять рознь между руководителями РОД. Желая скомпрометировать деятельность Зыкова любыми средствами он организовал ряд прямых провокаций. При его деятельном участии на Зыкова и ряд его сотрудников поступали непрерывные доносы. Только энергии капитана Штрик-Штрикфельда можно приписать, что в своем большинстве они не имели последствий.
Оберлейтенант Дюрксен.
Через него проходила цензура всех листовок, составленных в системе немецкого верховного командования и предназначенных для сбрасывания по ту сторону фронта. Дюрксен был недалеким человеком, глубоко убежденным в превосходстве всего немецкого над всем остальным. Поэтому его удивляло и раздражало, когда он встречал среди русских и тем более подсоветских людей более интеллектуально развитых, чем он сам. Начав со стремления показать советской интеллигенции превосходство германской культуры над русской и считая эту задачу легко выполнимой, он натолкнулся на неожиданные препятствия и вынужден был сознаться перед самим собой, что зачастую его воспитанники легко убеждали его в превосходстве русской культуры, если не над немецкой культурой, то во всяком случае над национал-социалистической идеологией. Он очень охотно устраивал просмотр немецких кинофильмов, причем помимо русских работников РОД приглашал обычно кого-нибудь из немецких киноартистов или режиссеров. При обсуждении просмотренных кинофильмов часто случалось не столько заниматься вопросами оценки пригодности того или другого фильма для целей пропаганды, сколько затрагивать более общие вопросы литературного, философского или общеидеологического порядка. При этом обнаружилась совершенно неожиданная вещь, которой мы впоследствии стали пользоваться вполне сознательно. Оказалось, что многие из нас были знакомы с немецкой литературой, немецким искусством и в особенности с немецкой философией значительно лучше, чем соответствующие представители немецкой интелегенции, предназначенные [нрзб] для демонстрации превосходства немецкого духа над русским. Оберлейтенант Дюрксен видел в нас сначала только врагов, которых нужно было уметь использовать в своих интересах. С течением времени он увидел, однако, что среди "унтерменшей" есть люди, которых он мог бы не стыдясь причислить к кругу своих друзей. Однако, наметившийся поворот в сторону симпатии к русским разбился о вежливое, но настойчивое нежелание "унтерменшей" включить его, Дюрксена, в состав людей, близких им по духу и культуре. Начиная с этого времени, ненависть Дюрксена к русским сменила первоначальное пренебрежительное и презрительное отношение.
16 - утверждение, последовательно повторявшееся М.М.Самыгиным во всех его мемуарных работах и в гарвардском интервью:
Зыков настаивал на исключении из наших публикаций всех пронемецких и антисемитских материалов. И действительно - это приносило практическую пользу, доказывая «нашим» людям честность и независимость наших позиций. Я редактировал «Зарю» с 1 выпуска по 33-й. Та же редакционная команда выпускала и «Доброволец». Вы можете убедиться, что они были свободны от пронацистских и антисемитских материалов
На деле, хотя количество антисемитских материалов в ранних выпусках "Зари" действительно меньше, чем в поздних, они там все-таки присутствуют. Их авторами были в том числе сами М.А.Зыков ("... такого позорища еще не бывало. Лейба Мехлис, хромой кривоногий жид - генерал-лейтенант!". Из фельетона "Лейба Мехлис - Генерал!", подписанного "Ром". "Заря", №1 от 01.01.43) и М.М.Самыгин ("Так состряпанный Александром Фадеевым образ жида-героя (командир партизанского отряда Левинсон - главное действующее лицо повести "Разгром") успешно совершал подвиги на протяжении всей книги и был не плохим выставочным экспонатом. Но вот уже второй год войны, а Левинсон, как и следовало ожидать, остается раскрашенной картинкой, а жиды - трусами." Из фельетона "Инженеры душ", подписанного "Аф.Чайкин". "Заря", №4 от 17.01.43)
17 - Б.И.Николаевский писал в обсуждаемой статье: "В ноябре 1941 года капитан Штрик-Штрикфельд (бывший офицер старой русской армии, из прибалтийских немцев, в эмиграции ставший немецким офицером), перед этим совершивший по поручению штаба главного командования объезд ряда лагерей для военнопленных, представил фельдмаршалу Браухичу большой доклад с политическими выводами. В докладе было обрисовано положение военнопленных и их настроения. Основным выводом было предложение немедленно же приступить к формированию особой русской армии из военнопленных. Браухич положил на докладе свою резолюцию, - вот ее приблизительный текст (передается по рассказам): «Совершенно согласен. Россию можно победить только Россией же. Считаю формирование русской армии для борьбы против большевиков делом неотложно необходимым»." .
18 - ср. характеристику обоих из неопубликованной части мемуаров М.М.Самыгина "Русское освободительное движение":
Полковник Мартин.
Полковник Мартин был старшим офицером немецкого верховного командования, осуществлявшим контроль над мероприятиями Зыкова. Отдавая себе отчет, что для борьбы с большевизмом необходимо создать реальное русское антибольшевистское течение, он вместе с тем очень боялся, что последнее нанесет ущерб интересам Германии. Не доверяя капитану Ш[трик-Штрикфельдту], он сам, в свою очередь, пользовался недоверием со стороны более высоких инстанций, проявляя поэтому крайнюю нервозность в своей работе. Последняя чрезвычайно усилилась с того момента, как он понял, что Зыков и привлекаемые им сотрудники, в большинстве люди, работающие из идейных побуждений и резко отличаются от тех "кондотьеров", с которыми он привык иметь дело раньше. Однако, даже его осторожная политика не спасла его от ареста в связи с событиями 20-го июля. Впрочем, они отделался довольно легко и вскоре был освобожден.
Майор Штуперих.
Был одним из видных консультантов по русскому вопросу. Он также читал лекции по русской литературе в берлинском университете. Однако, об уровне его знания русского языка и понимания того, что он читал в подлинниках или в переводе, можно судить по тому, что слова "Глас Божий" он переводил как "Готтес Ауге" (Глаз Божий). В остальном он был довольно безвредным человеком, самовлюбленным как многие ограниченные люди и падким на лесть.
19 - ср. с мемуаром О.Дюрксена (IfZ ZS 402/1, перевод мой): "Рождество 1942 года праздновалось весьма обстоятельно в присутствии всех сотрудников и с участием работников отдела Вермахт/Пропаганда. Водка на празднике пилась по русской традиции. Два малозначительных военнопленных, которым жилось вполне сносно, воспользовались этой возможностью, чтобы ночью сбежать через незарешеченное окно, их задачу облегчило то, что они спрыгнули на крышу гаража. После этого все окна были зарешечены."
20 - имеется в виду следующий отрывок: "В Берлине, на Шлиффенуфер 7 был создан интернациональный лагерь, где были сосредоточены офицеры всех стран, воюющих с Германией, которым были известны особенно важные секретные сведения. Здесь также широко применялась голодовка. Лагерь Шлиффенуфер был связан с другой организацией, известной под именем Экономическое Бюро. В последнем работали русские военнопленные офицеры, главным образом, из запаса. В задачи Экономического Бюро входило выяснять возможности военной промышленности Советского Союза, организации хозяйства, тыла, снабжения и т.д... Работа лагеря Шлиффенуфер и Экономического Бюро была организована чрезвычайно плохо. Немецкие офицеры, занимавшиеся допросами. как правило, принадлежали к старшим возрастам и не умели получить нужных сведений. За отдельными исключениями сообщались тривиальные данные, а зачастую давалась заведомо ложная информация, которая могла повести и повела только к дезориентации немецкого командования."
21 - очевидно, "городская легенда", которой Самыгин, однако, верил и которую неоднократно использовал. См. в гарвардском интервью: "Сталин усыновил Якова, который был сыном Шаумяна".
22 - имеется в виду следующий отрывок: "Кандидатура Якова Джугашвиили, сына Сталина, отпала в самом начале. Тогда была сделана попытка склонить занять этот пост одного из военнопленных генералов, известного своими военными заслугами. Как уже упоминалось, генерал Понеделин решительно отказался играть подобную роль. Вслед за ним, менее решительно, отклонил подобное предложение генерал Х [т.е. Снегов], мотивируя свой отказ нежеланием подвергать политическим преследованиям свою семью, оставшуюся в СССР. Генерал Жиленков был недостаточно известен широким кругам русской общественности."
23 - имеется в виду следующий отрывок: "Капитан ни в коей мере не был националистом, что является очень редким качеством для немца. Так, например, однажды он попросил нас настойчиво проводить мысль о законах так называемой сверхнациональной чести. Оставшись недоволен нашей нерешительностью, он сам написал статью по этому поводу. В ней он проводил мысль, что существуют моральные законы, стоящие выше национальных интересов. Он оправдывал целиком немецких генералов, сражавшихся в первую мировую войну на стороне русской армии. Только честное выполнение совего долга в отношении русского правительства поднимало их в его глазах."
24 - см. примечание 17
25 - на самом деле, в тексте незаконченной драмы Деметриус (1804-1805)