Польская шляхта на землях Правобережной Украины в первой трети XIX века.
С этой статьей мы также приглашаем ознакомиться обитатетелей усадьбы Руликовских и всех остальных тоже. Статья иллюстрирована рисунками польского художника Наполеона Орды с изображениями украинских усадеб и местечек соответствующего периода. О Наполеоне Орде см.в Википедии
Напомним, что земли Правобережной Украины были присоединены к Российской империи в результате Второго раздела Речи Посполитой в 1793 году. На присоединенных землях были созданы (после нескольких административных преобразований) три губернии: Киевская (губернский город Киев), Волынская (губернский город с 1804 года - Житомир) и Подольская (губернский город - Каменец-Подольский).
Усадьба Руликовских - Мотовиловка - находится на территории Киевской губернии, однако Волынская губерния - совсем рядом.
Характерно, что в указанный период времени все три губернии (а также шесть «литовских» губерний на территории нынешней Литвы и Белоруссии) принято называть (в том числе в указах и в административной переписке) - «бывшими польскими губерниями» или «присоединенными от Польши губерниями». Хотя интеграция украинских губерний в составе Российской империи происходила несколько легче и быстрее по сравнению с «литовскими» губерниями, однако и здесь российские власти столкнулись с непредсказуемыми сложностями, связанными с местным законодательством, пестрым национальным и религиозным составом населения и другими особенностями. На протяжении первой трети века местное административное и судебное право и управление представляют собой причудливую смесь новых русских законов и продолжавшего действовать Литовского статута (окончательно был отменен в присоединенных землях в 1840 году).
В начале XIX века регион был почти исключительно аграрным, уровень урбанизации был крайне низким даже на фоне своего времени. Отсюда зачастую идиллическая мифологизация польской дворянской культуры в Украине (в том числе в польских мемуарах и в национальном сознании) - это такой сельский рай, мир тихих дворянских усадеб, патриархальных традиций, шляхетского братства и идиллических взаимоотношений между сословиями (насколько регион на самом деле представлял собой братство и идиллию, можно судить хотя бы по описанным событиям временем Барской конфедерации и Колиивщины). Многие «города» представляли собой скорее местечки, многие из которых до Разделов принадлежали частным владельцам-магнатам (феномен города в частном владении не был знаком российской администрации, что сразу вызвало ряд конфликтов) - в частности, роду Потоцких принадлежали Тульчин и Умань, роду Браницких - Белая Церковь, роду Сангушко - Славута и др. В крупнейшем городе региона - Киеве - население составляло около 30 тысяч. Значительная часть городских жителей (городского мещанства) составляли евреи (до 30-50%). Вскоре после Разделов Екатериной II была создана так называемая «черта оседлости», запрещавшая евреям (за некоторыми исключениями) селиться за пределами присоединенных губерний, а также в сельской местности. Большинство евреев в городах и местечках занимались мелкой торговлей, ремеслами и посреднической деятельностью.
Большинство крестьян в регионе - крепостные частновладельческие (принадлежащие помещикам), есть также небольшое количество государственных крестьян. В условиях аграрного плодородного региона основной формой феодальных крестьянских повинностей здесь была барщина, доходившая иногда до 5-6 дней в неделю. Лишь немногие помещики переводили крестьян на оброк. Сразу отметим языковое и конфессиональное различие крестьян в регионе от помещиков. Большинство крестьян здесь говорят на диалектах украинского языка (который в Правобережной Украине не называют малороссийским - Малороссия восточнее, на Левобережье; местный же язык иногда называют «руським», а этническую принадлежность жителей определяют как «руських» - не путать с русским или российским). Часть крестьян в регионе - православные, бОльшая часть - униатов (греко-католиков). Чем дальше на Запад к границам Австрийской империи - тем униатов больше, а православных соответственно меньше. Крестьян-католиков в украинских землях мало (меньше, чем в Литве).
После такого вступления перейдем к рассмотрению феномена польской шляхты. Напомним, что в Речи Посполитой шляхта составляла привилегированное сословие, примерно равное по статусу дворянству в других государствах. В России после присоединения новых земель вся польская шляхта была причислена - с целью опереться на местную элиту - к российскому дворянству, с одинаковыми правами и привилегиями. В соответствии с «Жалованной грамотой дворянству» (изданной Екатериной II в 1785 году) все дворяне освобождались от обязательной службы, от уплаты податей, от телесных наказаний, имели исключительное право на владение землей и крепостными, на особый дворянский суд и дворянское самоуправление. И тут российская администрация выяснила поразительную для себя вещь. Оказалось, что в новоприсоединенных губерниях количество шляхты в несколько раз превышало количество дворянства на всех прежних территориях империи, причем точного количества этой шляхты никто установить не мог! Если в центральной России дворянство составляло в среднем около 1% от всего населения, то в «бывших польских губерниях» это число доходило до 7-8%, а в некоторых местностях до 10% и даже до 15%. Выяснилось, что некоторые категории польской шляхты совершенно не вписываются в традиционную сословную структуру российской империи и имеют мало общего с русским представлением о «благородном сословии».
Рассмотрим эту структуру подробнее. На самом верху пирамиды традиционного польского общества находились так называемые «магнаты» или «можновладцы»: польская аристократия, наиболее богатые и влиятельные семьи, крупнейшие латифундисты; они играли ключевые роли в государственном управлении Речи Посполитой, в ее политике; их представители постоянно заседали в сеймах. К магнатам относились, как правило, наиболее древние, знатные и богатые роды, чаще всего с аристократическими (княжескими или графскими) титулами. Польские магнаты в украинских землях обладали колоссальными состояниями, владели множеством имений и порой, как выше сказано, целыми городами. Состояние некоторых магнатских родов составляло до 100 тысяч мужских крепостных душ. К крупнейшим магнатским родам в регионе относятся Потоцкие, Браницкие, Чарторыйские, Сангушко, Яблоновские, Четвертинские, Олизары и другие. Часть местных магнатских родов поддержала Тарговицкую конфедерацию, за что получила дополнительные земли и награды от российских властей.
Ступеньками ниже находится крупная и средняя зажиточная землевладельческая шляхта («заможная шляхта» или «сам собе пан»), владельцы имений и крепостных душ (от нескольких сотен до нескольких тысяч). Руликовские, владельцы имения Панская Мотовиловка и еще нескольких имений, относятся примерно к такой шляхте. Четкой границы между магнатами и просто крупной шляхтой не существует (как и нет никаких четких законодательных различий в правах и статусе), однако интуитивно общество эту границу чувствует. Еще ниже находится многочисленная (гораздо более многочисленная концентрированная, чем в российских землях) мелкая землевладельческая шляхта, среди которой в свою очередь выделяется несколько категорий. «Фольварочная» шляхта владела так называемыми «фольварками», небольшими поместьями с крестьянами. «Долевая» шляхта - владельцы не целых поместий, а их частей (часто большие поместья дробились на малые доли для продажи или сдачи в аренду); обычно представители этой шляхты совместно со своими соседями использовали труд крестьян и материальные ресурсы имения. Здесь мы уже видим резкое понижение статуса: часто это убогие усадьбы, несколько крепостных во владении. Четких границ, опять-таки, нет: если в нечерноземных российских губерниях к «мелкопоместным» обычно относились дворяне с менее 25 крепостных мужских душ, то в плодородных украинских землях такими считались владельцы менее 100 душ (именно таков был имущественный ценз - 100 душ или 25 «дымов»/дворов, дававший право на участие в дворянских выборах, о чем ниже). Однако встречались и владельцы 1-5 крепостных крестьян, а в литературе (см., например, «Историю моего современника» Короленко, описывающего свое детство в Волынской губернии в предреформенный период) описаны даже курьезные случаи, когда два «пана» делили на двоих одного крепостного крестьянина.
Вышеперечисленных категорий уже было бы с избытком. Однако до этой точки ситуация для российских властей была еще более-менее понятной. Дворянство=шляхта - это те, кто владеет землями и крестьянами (хотя в самой России встречалось мелкое безземельное дворянство без крепостных, однако в этом случае это исключительно служилое дворянство на государственной службе; иных вариантов попросту не бывает). Именно владение землями и крепостными и/или государственная служба отличает дворянство от всех других сословий. И тут выясняется, что в польских землях, мягко говоря, все не так. Существовало еще минимум две категории шляхты, которая, с точки зрения российский администрации, вообще ни на что не была похожа.
Одна из них - так называемая околичная (другие названия - застенковая или загродовая) шляхта. Так называли самую мелкую шляхту, которая владели только небольшим участком (усадьбой) без крепостных и сами обрабатывали землю. Информация о происхождении околичной шляхты противоречива, некоторые исследователи считают, что первоначально околицы образовывались в основном пограничных землях (с Турцией etc.), где свободные люди получали земельные участки и обороняли эти рубежи от вражеских набегов. Такие шляхтичи порой образовывали целые поселения - застенки или околицы, замкнутые и обособленные от остального мира. Жители околиц вели образ жизни, порой неотличимый от крестьянского, жили очень бедно, отличались крайним консерватизмом, но тем не менее считались шляхтой (дворянами) со всеми вытекающими отсюда последствиями, отлично помнили о своем шляхетском происхождении и гордились своим статусом. Если крупная и средняя шляхта в регионе - в основном католики, то среди мелкой околичной шляхты было много униатов и иногда православных. Уже в 1830-х годах волынский губернатор доносил Николаю I: «На Волыни есть много бедных шляхтичей, которые в отличие от остальных, живут целыми сёлами, которые называются околицами и не отличаются от крестьян ни ментальностью, ни способом жизни, не платят налогов, не подлежат государственной службе, пользуются дворянскими привилегиями».
Другая большая категория безземельной шляхты - чиншевая и служилая шляхта. Чиншевая шляхта не имела земли и была вынуждена брать ее в аренду у магнатов и других зажиточных землевладельцев на условиях выплаты чинша (разновидность оброка) и трудиться на ней. Отсюда феномен многочисленных «арендаторов», совершенно незнакомый в центральной России. Некоторые чиншевики-арендаторы имели более привилегированное положение по сравнению с другими: имели договора о пожизненной и даже наследственной аренде, иногда сами владели крепостными и/или привлекали к обработке земли наемных работников. Однако гораздо больше было мелких арендаторов, чье временное право аренды зависело от прихотей богатого владельца. Категория чиншевой шляхты была в последние годы существования Речи Посполитой самой многочисленной и именно чиншевая шляхта составляла так называемую «клиентелу» магнатов на сеймах и сеймиках (в дальнейшем российская власть лишит их права участия в дворянских выборах). Служилая шляхта в соответствии со своим названием служила в богатых поместьях магнатов, церковных иерархов или зажиточной шляхты (но лишь изредка - на государственной службе). Некоторые более образованные шляхтичи из этой категории становились в поместьях экономами, управляющими (опять-таки сравним с Россией: в имениях русских дворян в этот период времени управляющие чаще всего - немцы или другие иностранцы; позднее иногда получившие некоторое образование мещане и крестьяне; но почти никогда бедный дворянин не идет на частную службу к другому более зажиточному дворянину, это не принято). К этой же категории можно отнести зарождающуюся интеллигенцию - выходцев из шляхты, получивших образование и профессию: врачей, преподавателей (в казенных или частных учебных заведениях или частных учителей), юристов, инженеров. Таких пока еще очень мало, хотя постепенно их количество росло. Но едва ли не самым удивительным для российских властей были шляхтичи, служившие в богатых имениях в качестве простых слуг: горничные, няньки, лакеи, конюхи, кучеры, садовники. Все эти люди жили за счет своих владельцев, выполняли работы в усадьбе - но при этом не платили податей, не подлежали рекрутским наборам и считали себя благородными шляхтичами!
Наконец, существовали категории деклассированной шляхты - так называемой «голоты» (голытьбы) или «бруковой» (уличной - от слова bruk - булыжник) шляхты. Такая шляхта вела нищенскую жизнь в городах, иногда нанималась работниками на фольварки или на городские мануфактуры, шла в солдаты, нередко пополняла ряды нищих или криминального дна. Деклассирование мелкой шляхты усилилось на рубеже веков после Разделов и особенно усилится после Ноябрьского, а затем и Январского восстания и так называемых «разборов шляхты», о которых ниже.
При колоссальном описанном разбросе в социальном и имущественном положении разных групп шляхты - традиция Речи Посполитой формально утверждала «шляхетское равенство». Выражением такой традиции стала известная поговорка: «шляхтич на загроде равен воеводе». На самом деле это равенство вовсе не было таким абсолютным. При формальной «демократии» на самом деле статусность групп в традиционном польском обществе играла едва ли не бОльшую роль, чем в российском сословном обществе - тем более, что продвижение по социальной лестнице в Польше было очень ограниченным. В Речи Посполитой не существовало аналога российской «Табели о рангах», позволявшей в некоторых случаях выслужиться бедным и незнатным. Только покровительство влиятельного магната могло дать надежду на повышение статуса (ситуацию отчасти пыталась исправить Конституция 1791 года, но она просуществовала недолго). Мелкая чиншевая шляхта целиком зависела от прихотей своих владельцев, причем еще до Разделов некоторые магнаты предпринимали попытки формально закрепостить своих чиншевиков. При новой власти эти тенденции усилятся.
Итак, российские власти, столкнувшись с избыточным количеством «благородного сословия» в присоединенных губерниях, уже с начала XIX века начали борьбу за сокращение местной шляхты и постепенное лишение ее дворянских привилегий. Во-первых, многочисленная мелкая шляхта считалась источником всяческих политических беспокойств и неурядиц (особенно после событий Барской конфедерации, восстания Костюшко и после наполеоновских войн, когда немало шляхтичей, особенно небогатых - чаще в литовских губерниях, реже в украинских - присоединялось к легионам Домбровского и затем к наполеоновской армии). Впрочем, политический фактор в этот период времени еще не главный, его значение усилится после 1831 года. Главным же фактором стал финансовый - бюджет империи просто не мог выдержать такого количества «неплательщиков», освобожденных от любых налогов. Комплекс мероприятий, проводимых властями империи на присоединенных территориях, получил название «разборы шляхты». В соответствии с «Жалованной грамотой дворянству» все дворянские роды империи должны были быть внесены в Родословные книги, для чего нужно было предоставить доказательства своего благородного происхождения. С 1802 года выдача свидетельств о дворянском происхождении возможна была только после Указа Правительствующего Сената. Для шляхты требовалось предоставить документы, удовлетворявшие российским юридическим нормам, а не тем, которые были приняты в Речи Посполитой. Указ от августа 1800 года установил срок для предоставления документов в два года. Указ от 25 сентября 1800 года подтвердил шляхте её права, однако к шляхте были отнесены только те, кто значился в шляхетских сказках 1795 года - в основном крупные землевладельцы. Однако спустя два года лишь около 5% шляхты сумели официально подтвердить свои права в соответствии с законами империи. Выяснилось, что многие просто не в состоянии этого сделать: большинство документов были утеряны во времена многочисленных войн и восстаний (а порой и вовсе неизвестно, были ли они когда-нибудь - в старой Речи Посполитой предоставление шляхетства нередко основывалось на устной традиции и личных договоренностях), а те документы, что были - не отвечали российским требованиям. Некоторые «убогие шляхтичи» из низших социальных слоев (часто вовсе неграмотные) вообще не понимали, чего от них хотят, и твердили только, что они шляхтичи навеки «по королевскому слову». Невозможно даже оказалось установить численность этой группы населения, представленные данные оказались крайне противоречивы - указывали то 20 тысяч, то 200 тысяч в губернии. Крупные землевладельцы в своих имениях в основном препятствовали переписям и занижали число проживающей у них чиншевой шляхты. Губернские и уездные маршалы (предводители дворянства - о них ниже) также всячески затягивали процесс. Российские власти дали отсрочку. Новые указы от 1 января 1808 года и от 6 марта 1808 года вновь предписали шляхте предоставить доказательства своего происхождения. После проведения ревизии 1811 года был издан указ от 29 марта 1812 года, по которому шляхетское звание признавалась только за теми, за кем оно уже было утверждено. На комиссию, проводившую ревизию 1816 года, была возложена обязанность - рассмотреть права лиц, называвших себя шляхтой, с точки зрения наличия записи о них в шляхетских ревизских сказках 1795 года. Из рассмотрения была исключена шляхта, получившая подтверждение Дворянских депутатских собраний, и ожидавшая подтверждения в Герольдии Сената. Право утверждения в шляхетском звании Сенат передал губернаторам.
Шляхта, не получившая подтверждения своих дворянских прав, переписывалась в податные сословия. Околичная шляхта чаще всего переписывалась в «однодворцы» - особое промежуточное сословие империи. Однодворцы имели право владеть небольшим участком земли (а в некоторых случаях и крепостными крестьянами), но платили подати и обязаны были выставлять рекрутов. Городскую шляхту определяли в мещане, чиншевую шляхту в имениях - в государственные крестьяне, но порой и в частновладельческие крепостные крестьяне (нередко с подачи своих богатых владельцев). Лишенные дворянства все-таки получили право (за исключением тех, кто был принудительно обращен в крепостные крестьяне) в течение последующих лет заново подавать документы и «доискиваться до дворянства». Порой некоторые такие тяжбы длились годами и даже десятилетиями, все это время злополучные шляхтичи продолжали доказывать свою принадлежность к «благородному сословию». Естественно, в таких условиях расцвела коррупция и подделка документов. Подделкой нередко занимались предприимчивые местные евреи - так, в чуть более позднее время была выявлена целая подпольная «фабрика» в Бердичеве, которая за деньги изготавливала фальшивые документы и родословные «для подтверждения дворянских прав». Несмотря на все попытки российской администрации сократить число шляхтичей (которые будут усиливаться после каждого очередного восстания), эта проблема так полностью и не была решена вплоть до Первой мировой войны.
Власти предпринимали и другие попытки вписать мелкую шляхту в структуру российского общества. Некоторые администраторы считали, что с учетом военных рыцарских традиций Речи Посполитой следовало бы сформировать из мелкой шляхты отдельные армейские полки в составе русской армии, но с использованием некоторой польской символики, польских военных званий и проч. Предполагалось, что безденежная чиншевая шляхта толпами побежит записываться в военную службу. Однако оказалось, что бОльшая часть шляхты отнюдь не жаждет армейской лямки и предпочитает «убогую» сельскую жизнь гарантированному куску хлеба в армии. Лишь частично эти проекты были реализованы в виде создания отдельного Литовского корпуса под командованием великого князя Константина Павловича, который комплектовался преимущественно из жителей присоединенных губерний. Некоторое число мелкой шляхты в поисках средств к существованию поступало на службу в русскую армию - среди расквартированных на Украине армейских полков немало таких шляхтичей в младшем офицерском составе (например, в Черниговском полку они тоже есть - офицеры Маевский, Сизиневский, Войнилович, Быстрицкий и др.). Однако в общем числе мелкой шляхты это лишь очень незначительный процент.
Продолжение здесь: https://la-garde-1826.livejournal.com/145752.html
Напомним, что земли Правобережной Украины были присоединены к Российской империи в результате Второго раздела Речи Посполитой в 1793 году. На присоединенных землях были созданы (после нескольких административных преобразований) три губернии: Киевская (губернский город Киев), Волынская (губернский город с 1804 года - Житомир) и Подольская (губернский город - Каменец-Подольский).
Усадьба Руликовских - Мотовиловка - находится на территории Киевской губернии, однако Волынская губерния - совсем рядом.
Характерно, что в указанный период времени все три губернии (а также шесть «литовских» губерний на территории нынешней Литвы и Белоруссии) принято называть (в том числе в указах и в административной переписке) - «бывшими польскими губерниями» или «присоединенными от Польши губерниями». Хотя интеграция украинских губерний в составе Российской империи происходила несколько легче и быстрее по сравнению с «литовскими» губерниями, однако и здесь российские власти столкнулись с непредсказуемыми сложностями, связанными с местным законодательством, пестрым национальным и религиозным составом населения и другими особенностями. На протяжении первой трети века местное административное и судебное право и управление представляют собой причудливую смесь новых русских законов и продолжавшего действовать Литовского статута (окончательно был отменен в присоединенных землях в 1840 году).
В начале XIX века регион был почти исключительно аграрным, уровень урбанизации был крайне низким даже на фоне своего времени. Отсюда зачастую идиллическая мифологизация польской дворянской культуры в Украине (в том числе в польских мемуарах и в национальном сознании) - это такой сельский рай, мир тихих дворянских усадеб, патриархальных традиций, шляхетского братства и идиллических взаимоотношений между сословиями (насколько регион на самом деле представлял собой братство и идиллию, можно судить хотя бы по описанным событиям временем Барской конфедерации и Колиивщины). Многие «города» представляли собой скорее местечки, многие из которых до Разделов принадлежали частным владельцам-магнатам (феномен города в частном владении не был знаком российской администрации, что сразу вызвало ряд конфликтов) - в частности, роду Потоцких принадлежали Тульчин и Умань, роду Браницких - Белая Церковь, роду Сангушко - Славута и др. В крупнейшем городе региона - Киеве - население составляло около 30 тысяч. Значительная часть городских жителей (городского мещанства) составляли евреи (до 30-50%). Вскоре после Разделов Екатериной II была создана так называемая «черта оседлости», запрещавшая евреям (за некоторыми исключениями) селиться за пределами присоединенных губерний, а также в сельской местности. Большинство евреев в городах и местечках занимались мелкой торговлей, ремеслами и посреднической деятельностью.
Большинство крестьян в регионе - крепостные частновладельческие (принадлежащие помещикам), есть также небольшое количество государственных крестьян. В условиях аграрного плодородного региона основной формой феодальных крестьянских повинностей здесь была барщина, доходившая иногда до 5-6 дней в неделю. Лишь немногие помещики переводили крестьян на оброк. Сразу отметим языковое и конфессиональное различие крестьян в регионе от помещиков. Большинство крестьян здесь говорят на диалектах украинского языка (который в Правобережной Украине не называют малороссийским - Малороссия восточнее, на Левобережье; местный же язык иногда называют «руським», а этническую принадлежность жителей определяют как «руських» - не путать с русским или российским). Часть крестьян в регионе - православные, бОльшая часть - униатов (греко-католиков). Чем дальше на Запад к границам Австрийской империи - тем униатов больше, а православных соответственно меньше. Крестьян-католиков в украинских землях мало (меньше, чем в Литве).
После такого вступления перейдем к рассмотрению феномена польской шляхты. Напомним, что в Речи Посполитой шляхта составляла привилегированное сословие, примерно равное по статусу дворянству в других государствах. В России после присоединения новых земель вся польская шляхта была причислена - с целью опереться на местную элиту - к российскому дворянству, с одинаковыми правами и привилегиями. В соответствии с «Жалованной грамотой дворянству» (изданной Екатериной II в 1785 году) все дворяне освобождались от обязательной службы, от уплаты податей, от телесных наказаний, имели исключительное право на владение землей и крепостными, на особый дворянский суд и дворянское самоуправление. И тут российская администрация выяснила поразительную для себя вещь. Оказалось, что в новоприсоединенных губерниях количество шляхты в несколько раз превышало количество дворянства на всех прежних территориях империи, причем точного количества этой шляхты никто установить не мог! Если в центральной России дворянство составляло в среднем около 1% от всего населения, то в «бывших польских губерниях» это число доходило до 7-8%, а в некоторых местностях до 10% и даже до 15%. Выяснилось, что некоторые категории польской шляхты совершенно не вписываются в традиционную сословную структуру российской империи и имеют мало общего с русским представлением о «благородном сословии».
Рассмотрим эту структуру подробнее. На самом верху пирамиды традиционного польского общества находились так называемые «магнаты» или «можновладцы»: польская аристократия, наиболее богатые и влиятельные семьи, крупнейшие латифундисты; они играли ключевые роли в государственном управлении Речи Посполитой, в ее политике; их представители постоянно заседали в сеймах. К магнатам относились, как правило, наиболее древние, знатные и богатые роды, чаще всего с аристократическими (княжескими или графскими) титулами. Польские магнаты в украинских землях обладали колоссальными состояниями, владели множеством имений и порой, как выше сказано, целыми городами. Состояние некоторых магнатских родов составляло до 100 тысяч мужских крепостных душ. К крупнейшим магнатским родам в регионе относятся Потоцкие, Браницкие, Чарторыйские, Сангушко, Яблоновские, Четвертинские, Олизары и другие. Часть местных магнатских родов поддержала Тарговицкую конфедерацию, за что получила дополнительные земли и награды от российских властей.
Ступеньками ниже находится крупная и средняя зажиточная землевладельческая шляхта («заможная шляхта» или «сам собе пан»), владельцы имений и крепостных душ (от нескольких сотен до нескольких тысяч). Руликовские, владельцы имения Панская Мотовиловка и еще нескольких имений, относятся примерно к такой шляхте. Четкой границы между магнатами и просто крупной шляхтой не существует (как и нет никаких четких законодательных различий в правах и статусе), однако интуитивно общество эту границу чувствует. Еще ниже находится многочисленная (гораздо более многочисленная концентрированная, чем в российских землях) мелкая землевладельческая шляхта, среди которой в свою очередь выделяется несколько категорий. «Фольварочная» шляхта владела так называемыми «фольварками», небольшими поместьями с крестьянами. «Долевая» шляхта - владельцы не целых поместий, а их частей (часто большие поместья дробились на малые доли для продажи или сдачи в аренду); обычно представители этой шляхты совместно со своими соседями использовали труд крестьян и материальные ресурсы имения. Здесь мы уже видим резкое понижение статуса: часто это убогие усадьбы, несколько крепостных во владении. Четких границ, опять-таки, нет: если в нечерноземных российских губерниях к «мелкопоместным» обычно относились дворяне с менее 25 крепостных мужских душ, то в плодородных украинских землях такими считались владельцы менее 100 душ (именно таков был имущественный ценз - 100 душ или 25 «дымов»/дворов, дававший право на участие в дворянских выборах, о чем ниже). Однако встречались и владельцы 1-5 крепостных крестьян, а в литературе (см., например, «Историю моего современника» Короленко, описывающего свое детство в Волынской губернии в предреформенный период) описаны даже курьезные случаи, когда два «пана» делили на двоих одного крепостного крестьянина.
Вышеперечисленных категорий уже было бы с избытком. Однако до этой точки ситуация для российских властей была еще более-менее понятной. Дворянство=шляхта - это те, кто владеет землями и крестьянами (хотя в самой России встречалось мелкое безземельное дворянство без крепостных, однако в этом случае это исключительно служилое дворянство на государственной службе; иных вариантов попросту не бывает). Именно владение землями и крепостными и/или государственная служба отличает дворянство от всех других сословий. И тут выясняется, что в польских землях, мягко говоря, все не так. Существовало еще минимум две категории шляхты, которая, с точки зрения российский администрации, вообще ни на что не была похожа.
Одна из них - так называемая околичная (другие названия - застенковая или загродовая) шляхта. Так называли самую мелкую шляхту, которая владели только небольшим участком (усадьбой) без крепостных и сами обрабатывали землю. Информация о происхождении околичной шляхты противоречива, некоторые исследователи считают, что первоначально околицы образовывались в основном пограничных землях (с Турцией etc.), где свободные люди получали земельные участки и обороняли эти рубежи от вражеских набегов. Такие шляхтичи порой образовывали целые поселения - застенки или околицы, замкнутые и обособленные от остального мира. Жители околиц вели образ жизни, порой неотличимый от крестьянского, жили очень бедно, отличались крайним консерватизмом, но тем не менее считались шляхтой (дворянами) со всеми вытекающими отсюда последствиями, отлично помнили о своем шляхетском происхождении и гордились своим статусом. Если крупная и средняя шляхта в регионе - в основном католики, то среди мелкой околичной шляхты было много униатов и иногда православных. Уже в 1830-х годах волынский губернатор доносил Николаю I: «На Волыни есть много бедных шляхтичей, которые в отличие от остальных, живут целыми сёлами, которые называются околицами и не отличаются от крестьян ни ментальностью, ни способом жизни, не платят налогов, не подлежат государственной службе, пользуются дворянскими привилегиями».
Другая большая категория безземельной шляхты - чиншевая и служилая шляхта. Чиншевая шляхта не имела земли и была вынуждена брать ее в аренду у магнатов и других зажиточных землевладельцев на условиях выплаты чинша (разновидность оброка) и трудиться на ней. Отсюда феномен многочисленных «арендаторов», совершенно незнакомый в центральной России. Некоторые чиншевики-арендаторы имели более привилегированное положение по сравнению с другими: имели договора о пожизненной и даже наследственной аренде, иногда сами владели крепостными и/или привлекали к обработке земли наемных работников. Однако гораздо больше было мелких арендаторов, чье временное право аренды зависело от прихотей богатого владельца. Категория чиншевой шляхты была в последние годы существования Речи Посполитой самой многочисленной и именно чиншевая шляхта составляла так называемую «клиентелу» магнатов на сеймах и сеймиках (в дальнейшем российская власть лишит их права участия в дворянских выборах). Служилая шляхта в соответствии со своим названием служила в богатых поместьях магнатов, церковных иерархов или зажиточной шляхты (но лишь изредка - на государственной службе). Некоторые более образованные шляхтичи из этой категории становились в поместьях экономами, управляющими (опять-таки сравним с Россией: в имениях русских дворян в этот период времени управляющие чаще всего - немцы или другие иностранцы; позднее иногда получившие некоторое образование мещане и крестьяне; но почти никогда бедный дворянин не идет на частную службу к другому более зажиточному дворянину, это не принято). К этой же категории можно отнести зарождающуюся интеллигенцию - выходцев из шляхты, получивших образование и профессию: врачей, преподавателей (в казенных или частных учебных заведениях или частных учителей), юристов, инженеров. Таких пока еще очень мало, хотя постепенно их количество росло. Но едва ли не самым удивительным для российских властей были шляхтичи, служившие в богатых имениях в качестве простых слуг: горничные, няньки, лакеи, конюхи, кучеры, садовники. Все эти люди жили за счет своих владельцев, выполняли работы в усадьбе - но при этом не платили податей, не подлежали рекрутским наборам и считали себя благородными шляхтичами!
Наконец, существовали категории деклассированной шляхты - так называемой «голоты» (голытьбы) или «бруковой» (уличной - от слова bruk - булыжник) шляхты. Такая шляхта вела нищенскую жизнь в городах, иногда нанималась работниками на фольварки или на городские мануфактуры, шла в солдаты, нередко пополняла ряды нищих или криминального дна. Деклассирование мелкой шляхты усилилось на рубеже веков после Разделов и особенно усилится после Ноябрьского, а затем и Январского восстания и так называемых «разборов шляхты», о которых ниже.
При колоссальном описанном разбросе в социальном и имущественном положении разных групп шляхты - традиция Речи Посполитой формально утверждала «шляхетское равенство». Выражением такой традиции стала известная поговорка: «шляхтич на загроде равен воеводе». На самом деле это равенство вовсе не было таким абсолютным. При формальной «демократии» на самом деле статусность групп в традиционном польском обществе играла едва ли не бОльшую роль, чем в российском сословном обществе - тем более, что продвижение по социальной лестнице в Польше было очень ограниченным. В Речи Посполитой не существовало аналога российской «Табели о рангах», позволявшей в некоторых случаях выслужиться бедным и незнатным. Только покровительство влиятельного магната могло дать надежду на повышение статуса (ситуацию отчасти пыталась исправить Конституция 1791 года, но она просуществовала недолго). Мелкая чиншевая шляхта целиком зависела от прихотей своих владельцев, причем еще до Разделов некоторые магнаты предпринимали попытки формально закрепостить своих чиншевиков. При новой власти эти тенденции усилятся.
Итак, российские власти, столкнувшись с избыточным количеством «благородного сословия» в присоединенных губерниях, уже с начала XIX века начали борьбу за сокращение местной шляхты и постепенное лишение ее дворянских привилегий. Во-первых, многочисленная мелкая шляхта считалась источником всяческих политических беспокойств и неурядиц (особенно после событий Барской конфедерации, восстания Костюшко и после наполеоновских войн, когда немало шляхтичей, особенно небогатых - чаще в литовских губерниях, реже в украинских - присоединялось к легионам Домбровского и затем к наполеоновской армии). Впрочем, политический фактор в этот период времени еще не главный, его значение усилится после 1831 года. Главным же фактором стал финансовый - бюджет империи просто не мог выдержать такого количества «неплательщиков», освобожденных от любых налогов. Комплекс мероприятий, проводимых властями империи на присоединенных территориях, получил название «разборы шляхты». В соответствии с «Жалованной грамотой дворянству» все дворянские роды империи должны были быть внесены в Родословные книги, для чего нужно было предоставить доказательства своего благородного происхождения. С 1802 года выдача свидетельств о дворянском происхождении возможна была только после Указа Правительствующего Сената. Для шляхты требовалось предоставить документы, удовлетворявшие российским юридическим нормам, а не тем, которые были приняты в Речи Посполитой. Указ от августа 1800 года установил срок для предоставления документов в два года. Указ от 25 сентября 1800 года подтвердил шляхте её права, однако к шляхте были отнесены только те, кто значился в шляхетских сказках 1795 года - в основном крупные землевладельцы. Однако спустя два года лишь около 5% шляхты сумели официально подтвердить свои права в соответствии с законами империи. Выяснилось, что многие просто не в состоянии этого сделать: большинство документов были утеряны во времена многочисленных войн и восстаний (а порой и вовсе неизвестно, были ли они когда-нибудь - в старой Речи Посполитой предоставление шляхетства нередко основывалось на устной традиции и личных договоренностях), а те документы, что были - не отвечали российским требованиям. Некоторые «убогие шляхтичи» из низших социальных слоев (часто вовсе неграмотные) вообще не понимали, чего от них хотят, и твердили только, что они шляхтичи навеки «по королевскому слову». Невозможно даже оказалось установить численность этой группы населения, представленные данные оказались крайне противоречивы - указывали то 20 тысяч, то 200 тысяч в губернии. Крупные землевладельцы в своих имениях в основном препятствовали переписям и занижали число проживающей у них чиншевой шляхты. Губернские и уездные маршалы (предводители дворянства - о них ниже) также всячески затягивали процесс. Российские власти дали отсрочку. Новые указы от 1 января 1808 года и от 6 марта 1808 года вновь предписали шляхте предоставить доказательства своего происхождения. После проведения ревизии 1811 года был издан указ от 29 марта 1812 года, по которому шляхетское звание признавалась только за теми, за кем оно уже было утверждено. На комиссию, проводившую ревизию 1816 года, была возложена обязанность - рассмотреть права лиц, называвших себя шляхтой, с точки зрения наличия записи о них в шляхетских ревизских сказках 1795 года. Из рассмотрения была исключена шляхта, получившая подтверждение Дворянских депутатских собраний, и ожидавшая подтверждения в Герольдии Сената. Право утверждения в шляхетском звании Сенат передал губернаторам.
Шляхта, не получившая подтверждения своих дворянских прав, переписывалась в податные сословия. Околичная шляхта чаще всего переписывалась в «однодворцы» - особое промежуточное сословие империи. Однодворцы имели право владеть небольшим участком земли (а в некоторых случаях и крепостными крестьянами), но платили подати и обязаны были выставлять рекрутов. Городскую шляхту определяли в мещане, чиншевую шляхту в имениях - в государственные крестьяне, но порой и в частновладельческие крепостные крестьяне (нередко с подачи своих богатых владельцев). Лишенные дворянства все-таки получили право (за исключением тех, кто был принудительно обращен в крепостные крестьяне) в течение последующих лет заново подавать документы и «доискиваться до дворянства». Порой некоторые такие тяжбы длились годами и даже десятилетиями, все это время злополучные шляхтичи продолжали доказывать свою принадлежность к «благородному сословию». Естественно, в таких условиях расцвела коррупция и подделка документов. Подделкой нередко занимались предприимчивые местные евреи - так, в чуть более позднее время была выявлена целая подпольная «фабрика» в Бердичеве, которая за деньги изготавливала фальшивые документы и родословные «для подтверждения дворянских прав». Несмотря на все попытки российской администрации сократить число шляхтичей (которые будут усиливаться после каждого очередного восстания), эта проблема так полностью и не была решена вплоть до Первой мировой войны.
Власти предпринимали и другие попытки вписать мелкую шляхту в структуру российского общества. Некоторые администраторы считали, что с учетом военных рыцарских традиций Речи Посполитой следовало бы сформировать из мелкой шляхты отдельные армейские полки в составе русской армии, но с использованием некоторой польской символики, польских военных званий и проч. Предполагалось, что безденежная чиншевая шляхта толпами побежит записываться в военную службу. Однако оказалось, что бОльшая часть шляхты отнюдь не жаждет армейской лямки и предпочитает «убогую» сельскую жизнь гарантированному куску хлеба в армии. Лишь частично эти проекты были реализованы в виде создания отдельного Литовского корпуса под командованием великого князя Константина Павловича, который комплектовался преимущественно из жителей присоединенных губерний. Некоторое число мелкой шляхты в поисках средств к существованию поступало на службу в русскую армию - среди расквартированных на Украине армейских полков немало таких шляхтичей в младшем офицерском составе (например, в Черниговском полку они тоже есть - офицеры Маевский, Сизиневский, Войнилович, Быстрицкий и др.). Однако в общем числе мелкой шляхты это лишь очень незначительный процент.
Продолжение здесь: https://la-garde-1826.livejournal.com/145752.html