Польская шляхта на землях Правобережной Украины в первой трети XIX века. (часть 2)
Продолжение. Начало см.здесь: https://la-garde-1826.livejournal.com/145635.html
Другой попыткой интеграции польской шляхты в русскую административную систему стала опора в регионах на дворянское самоуправление. Бывшие провинциальные польские сеймики стали называться сначала шляхетскими собраниями, а затем уже на русский лад - просто дворянскими собраниями, как и в остальной империи. Постепенно русифицировались и главные выборные должности: воеводские маршалки превратились в губернских преводителей дворянства, повятовые маршалки - в уездных предводителей дворянства. Политические права мелкой шляхты были значительно ограничены (парадоксальным образом здесь российская власть повторяла идеи Конституции 3 мая). Участвовать (голосовать) на дворянских выборах могли только землевладельцы, имевшие не менее сотни крепостных душ мужского пола, для занятия же выборной должности ценз был еще выше. Выборные дворянские должности приравнивались к несению гражданской службы, а представители получали чин согласно российской Табели о рангах: губернский маршал имел 5 класс, уездный маршал - 6 класс. (В отыгрываемый период - на декабрь 1826 года - должность Киевского губернского маршала/предводителя дворянства занимает граф Генрик Тышкевич, избранный в сентябре того же года. Он пробудет на своей должности долго - вплоть до 1854 года. В соседней же Волынской губернии губернский маршал пока еще - граф Петр Мошинский, о котором мы еще будем говорить в статье о тайных обществах). Дворянское самоуправление занималось вопросами местного благоустройства, благотворительности, ведения родословных книг и др. В целом его функции становились все более и более декоративными. Помимо губернских и уездных маршалов (предводителей), дворянские собрания избирали судебные должности и до 1831 года местную полицию (исправников). Хотя формально чиншевой безземельной шляхте запрещалось занимать выборные должности, однако на практике богатые землевладельцы отказывались от низших судебных и полицейских должностей и эти места замещались чиншевиками - часто за взятку. Подобные «избранники» были зачастую малограмотны и в своей службе целиком зависели от прихоти богатых «избирателей».
Как себя вела и как ощущала масса польской шляхты в украинских землях после Разделов? Нужно понимать, что большинство общества (здесь мы говорим именно о широких массах шляхты) ощущает себя униженными и подавленными. Победителей не любят. Разделы и уничтожение польской государственности воспринимаются как несправедливость. О том, что по крайней мере часть польских элит сама приложила руку к уничтожению государства - стараются не вспоминать, время для настоящей рефлексии и осмысления происшедшего еще не пришло. К бывшим деятелям Тарговицкой конфедерации относятся без выраженной брезгливости, как к «своим» - они тоже шляхта, во всяком случае они культурно ближе польскому шляхтичу, чем российский чиновник. Ностальгия порождает распространенную идею «границ до 1772 года», то есть до первого Раздела, несколько наивно предполагая, что это приведет к возврату не только старых границ, но и социального устройства полувековой давности. В одних и тех же головах порой причудливо смешивалось поклонение идеям «шляхетской демократии» (включая либерум вето и подобные принципы) и идеям Конституции 3 мая 1791 года - хотя по сути своей это противоположные несовместимые идеи. Неприятие случившегося не означает, что все или хотя бы большая часть шляхты готовы на какие-то активные оппозиционные действия. Некоторые искренне пытаются быть лояльными новым властям, и здесь могут быть самые разные мотивировки, от пожалованных денег, чинов и имений до личных мотивов (например, известен пример генерала Адама Ожаровского, служившего в русской армии и ставшего героем войны 1812 года - его отец Петр Ожаровский был повешен повстанцами Костюшко, что, несомненно повлияло на выбор детей). Некоторая часть элиты пытается сотрудничать с российскими властями, считая это выбором меньшего зла: например, многие считают, что при невозможности сохранения собственного государства лучше уж оказаться под властью России, чем под властью Пруссии (которая в этот период проводит более жесткую политику по отношению к присоединенным польским территориям, чем Российская империя). Сказываются и общая усталость польского общества после полувека почти непрерывных войн и восстаний, и разочарование в Наполеоне - который обещал восстановить польскую независимость, но реально использовал поляков и их энтузиазм в собственных целях. Часть общества поначалу связывала большие надежды с Александром I, особенно после образования автономного Царства Польского с торжественно дарованной конституцией и после туманных обещаний императора объединить в рамках конституционного автономного ЦП все бывшие польские земли. Однако и эти надежды начинают рассеиваться.
По свидетельствам современником, мир польской шляхты на Правобережной Украине в это время - это в основном страшно консервативный мир; гораздо более консервативный по сравнению с другими регионами польской культуры (с центрами в Варшаве и в Вильно). Конечно, и здесь есть авантюристичные молодые люди, сбегавшие в войска Наполеона, и фрондерствующие предводители дворянства, и члены тайных обществ (о чем речь пойдет в следующих статьях). Но они не делают погоды. В массе своей это патриархальный, крайне замкнутый мир, живущий старыми идеями, парадоксально сочетающий в себе внешнюю лояльность царским властям и приверженность старошляхетским традициям, плохо восприимчивый к вызовам нового времени. Как уже сказано, даже сельское хозяйство здесь ведется по старинке: плодородные почвы не подталкивают землевладельцев к поиску новых форм хозяйствования. Среди шляхты, особенно аристократии и крупных землевладельцев, распространены идеи так называемого сарматизма (осмеянные в Варшаве сторонниками реформ еще полвека назад). Сарматизм утверждает, что польская шляхта представляет собой, в сущности, особую нацию или расу, ведущую свое происхождение от древних сарматов. О сарматизме впервые завёл речь еще в XV веке польский историк Ян Длугош. В эпоху Возрождения вместе с интересом к античности распространилось самоотождествление формирующихся наций с древними народами, упоминаемыми в трудах античных классиков. Согласно Географии Птолемея Восточная Европа к востоку от Германии (между Вислой и Волгой) называлась Сарматией. Сарматским морем называлось Балтийское море, а Сарматскими горами - Карпаты. Если обитавшие там ранее скифы славились своей дикостью и пьянством, то сарматы считались прародителями европейского рыцарства, народом благородным и вольнолюбивым. Таким образом, польская шляхта, подхватив эти идеи и утрировав их, отделяла себя от массы простолюдинов (славянского и балтского происхождения) и возвышалась над «холопами». Нелюбовь к новым властям не мешала польским землевладельцам прибегать к помощи русской армии для подавления крестьянских волнений (впрочем, крупных волнений в этот период не происходит, но мелкие в разных местах случаются регулярно). Но в целом большая часть шляхты предпочитает по минимуму контактировать с окружающим ее новым миром - с русской администрацией, войсками и др. - только по крайней необходимости. Время здесь словно остановилось.
Портрет Станислава Антония Щуки, около 1730-х годов. Типичный образец так называемого "сарматского портрета" - польской парадной портретной живописи XVI-XVIII веков. Знатный шляхтич изображен в парадной национальной одежде. Черты лица и пропорции на таких портретах сознательно слегка искажались, чтобы подчеркнуть "инаковость", неславянские черты
Немного технической информации о браках и разводах. Важно отметить, что Литовский статут допускал разводы (разумеется, не так свободно, как в наши дни, но гораздо свободнее, чем церковное право в России в соответствующий период - где количество известных разводов в первой половине XIX века буквально можно пересчитать на пальцах одной руки). Разводятся и аристократы, и шляхта средней руки - хотя бракоразводный процесс, конечно, стоит денег и усилий. Светского института брака не существует, брак только церковный (при этом в соседнем автономном Царстве Польском уже существует институт светского брака, введенный еще Наполеоном во времена Варшавского княжества). Межконфессиональный брак (между православными и католиками и/или униатами, между православными и протестантами, католиками и протестантами и т.д.) возможен, для этого не требуется креститься в другой конфессии, но нужно получить разрешение епархии (а вот просто так жениться на еврейке, например, невозможно: в таких случаях иноверец обязательно должен предварительно креститься в одной из христианских конфессий). До восстания 1830 года родители в смешанном браке имели право самостоятельно выбрать, в какой конфессии крестить и воспитывать детей. Обычно традиция предписывала в таких случаях крестить девочек в конфессии матери, а сыновей - в конфессии отца. (После подавления восстания все дети от смешанных браков обязаны были креститься и воспитываться только в православии). Отношение к смешанным бракам разное с обеих сторон. Для кого-то это неприемлемо. См.например известную историю сватовства польского графа Олизара к Марии Раевской - отец, генерал Раевский, отказал поклоннику дочери, ссылаясь на «разницу религий и национальностей». В свою очередь и многие поляки отказывались жениться на русских/выдавать дочерей за русских. Кроме патриотических чувств, существовало и множество бытовых взаимных предрассудков - например, обе нации уверены в том, что «у них же все женщины развратные» (и мотивируют тем, что польские женщины легко разводятся или, наоборот, что все русские женщины имеют любовников) или в том, что «эти русские/поляки все пьяницы» (на самом деле пьют, разумеется, и те и другие - но кто же подсчитал точные пропорции?). Несмотря на такое количество взаимных обид и предрассудков, смешанные браки все-таки заключались не так редко - по разным причинам. Для кого-то вопросы практические (приданое, деньги, земли, связи, карьера) оказывались важнее вопросов религии и национальности. А где-то случалась большая любовь, преодолевающая любые препятствия.
Польские семьи того времени с одной стороны, очень консервативны и традиционны, с другой - женщина играет в польской семье больше роли, чем в русской. Именно в этот период формируется идеал «польки-матери», воспетой поэтами романтизма - не только хранительницы домашнего очага, но и воспитательницы настоящих патриотов, будущих борцов за независимость своей родины. В задачи матери входило познакомить детей с национальными традициями, историей, героями, воспитать в них жертвенность и готовность к подвигам во имя отчизны, а также образец «служения народу». Богатые польские аристократки задавали тон и подавали примеры «идеальной благотворительности» - например, знаменитая княгиня Изабелла Чарторыйская (мать Адама Ежи Чарторыйского) в своем имении в Пулавах организовала школу для крестьян (естественно, в духе польского просвещения) и сама начала писать и издавать книжки «для народа»: в серии «Пилигрим из Добромиля» некий путешественник встречается с крестьянами и рассказывает им истории из героического прошлого Польши, биографии польских героев и воинов, а заодно дает советы об организации крестьянского быта - как правильно белить хаты, мести двор, ухаживать за скотом и подобные. Книжечки эти пользовались в 1820-х годах большой популярностью. По примеру Чарторыйской и другие польские дамы занялись сочинением нравоучительной литературы для народа.
Княгиня Изабелла Эльжбета Дорота Чарторыйская, урожденная графиня Флеминг (1746-1835). В молодости вдохновительница партии "Фамилия". Мать князя Адама Ежи Чарторыйского. Писательница, меценатка, основательница Музея Чарторыйских. Считалась образцом польской матери и патриотки
Где училась польская шляхта? В целом уровень грамотности и образованности в присоединенных губерниях был выше, чем в центральной России, плотность учебных заведений больше, а образование, в том числе как средство социального лифта, ценилось сильнее. Несмотря на это, многие шляхтичи из самых низших социальных слоев (чиншевой и околичной шляхты) вообще неграмотны, не умеют читать и писать. Значительная часть шляхты получала лишь домашнее начальное образование. Здесь, подобно русским дворянам, многое зависело от социального слоя. В домах у мелкой шляхты в роли «домашнего учителя» часто выступал такой же полуграмотный шляхтич или униатский дьячок, который едва мог научить своих подопечных хотя бы элементарной грамоте и арифметике. В зажиточных семьях приглашали более образованных учителей - ищущих заработка выпускников университетов и/или иностранных гувернеров, обучали детей не только чтению и письму, но и (в первую очередь) иностранным языкам, истории, риторике, географии, основам естественных наук - и, конечно, хорошим манерам, танцам и проч. Для девочек практиковалось почти исключительно домашнее образование, лишь немногие обучались в частных закрытых пансионах и школах при католических монастырях. Казенных женских гимназий в этот период еще не существует, и в университеты - естественно - женщины не допускаются. Единицы зажиточных семей могут послать своих дочерей на обучение в Москву и Петербург, в закрытые женские институты благородных девиц, но большой популярностью среди шляхты русские учебные заведения в этот период еще не пользуются.
Для мальчиков существовало больше возможностей. В результате работы Эдукационной комиссии в последние десятилетия существования Речи Посполитой в регионе была создана целая сеть учебных заведений разного уровня. Новые власти, присоединив регион, включили местные учебные заведения в структуру российского имперского образования. В 1803 году была проведена реформа образования, в соответствии с которой вся территория империи была разделена на шесть учебных округов, один из которых - Виленский - первоначально охватывал все бывшие польские губернии (литовские и украинские). Попечителем Виленского учебного округа был назначен польский аристократ, князь Адам Ежи Чарторыйский - друг молодости Александра I и участник его «конституционного кружка». Опираясь на либеральные идеи молодого императора, князь Чарторыйский в первое время стремился к тому, чтобы сделать образование в подчиненном ему округе максимально доступным и современным.
Адам Ежи Чарторыйский, князь (1870-1861), польский и русский государственный и общественный деятель, участник "негласного комитета" при молодом Александре I. В 1804-1806 годах министр иностранных дел Российской империи. В 1803-1824 годах попечитель Виленского учебного округа. В 1830-1831 годах глава повстанческого национального правительства в Варшаве. После 1831 года в эмиграции в Париже, глава консервативной части польской эмиграции, известной также как "партия отеля "Лямбер". Портрет около 1830-го года.
Бывшие польские подокружные школы (четырехклассные) превратились в уездные народные училища, окружные школы - в казенные гимназии (восьмиклассные). Исследователи приводят статистику, что в 1820-е годы примерно половина учебных заведений и половина учащихся в целой империи приходилось на Виленский учебный округ (хотя концентрация учебных заведений была несколько выше в литовских, а не в украинских губерниях). Кроме казенных учебных заведений, существовали частные пансионы, а также школы при монастырях, с уровнем обучения от начального до полного среднего. Среди монашеских католических орденов наибольшей активностью в создании школ отличались пиары, кармелиты, до 1820 года существовала иезуитская школа в Полоцке. Особенно нужно отметить василианские школы - при униатском ордене василиан (базилиан). Интересно, что хотя униатская церковь считалась «церковью бедных» (крестьян, мещан, «убогой шляхты»), но при этом Базилианский орден - один из самых богатых и влиятельных (до упразднения унии в 1839 году). Базилиане содержали несколько десятков школ (самые известные - в Баре, Умани и др.местах), как чисто духовных, так и публичных светских, некоторые из которых по уровню образования превосходили гимназии. Обучались в таких школах не только униаты.
Формально все учебные заведения округа - казенные, частные и монастырские - подчинялись главному высшему учебному заведению - соответственно в данном случае Виленскому университету (в 1803 году был преобразован из Главной виленской школы). В начале XIX века (особенно в период ректорства выдающихся польских ученых - правоведа и экономиста Иеронима Стройновского, а затем математика Яна Снядецкого) Виленский университет превратился не только в крупнейший университет Российской империи, но и целой Европы - в период расцвета число студентов в Виленском университете превышало число студентов в Оксфорде. Университет состоял из четырёх факультетов: физико-математического, медицинского, нравственно-политических наук (включая богословие), и отделения словесных наук и изящных художеств, а всего преподавалось 55 предметов. Университету принадлежал собственный ботанический сад, анатомический музей, клиника, физическая и химическая лаборатории, библиотека в 60 тысяч томов. Виленский университет играл роль не только учебного и научного, но и административно-методического центра: издавал и утверждал учебные пособия для школ всех уровней, утверждал выборы директоров гимназий и уездных училищ, контролировал финансово-хозяйственную деятельность учебных заведений. В учительской семинарии при университете готовились кадры педагогов для низших школ. Некоторые шляхтичи из украинских губерний поступали в Виленский университет, хотя в целом таких было не очень много: из общего числа студентов университета выходцев с Правобережья было около 5%.
Ян Снядецкий (Иван Андреевич Снядецкий; 1756-1830), польский ученый, математик, философ, астроном, педагог, профессор (1806-1824) и ректор (1807-1815) Императорского Виленского университета. Подал в отставку после политического процесса в университете в 1823-1824 годах, умер в имении своих родственников
Следует отметить, что в этот период времени обучение почти во всех учебных заведениях - казенных и частных - в присоединенных губерниях - ведется еще на польском языке, хотя русский язык уже кое-где изучают в качестве одного из дополнительных языков (на польском языке ведется также значительная часть местного делопроизводства). Только в 1811 году в Киеве была по требованию властей открыта первая казенная гимназия с обучением на русском языке. Поляки в основном игнорировали это учебное заведение, поэтому в первые годы там учились лишь немногочисленные дети русских чиновников, и общее число учащихся было невелико. С этого времени начинается многолетняя - частично открытая, частично негласная - борьба между местной польской элитой и русскими властями за культурное влияние в крае, и пока что - вплоть до восстания 1830 года - раунд чаще выигрывают поляки, в том числе с помощью активного влияния на систему образования.
Чарторыйский назначил школьным инспектором трех Правобережных губерний Тадеуша Чацкого. Чацкий - польский аристократ, историк, публицист, меценат - был не слишком доволен тем, что ему приходится довольствоваться ролью подчиненного при Виленском университете, у него были свои представления о роли и задачах польского образования в регионе. В 1805 году Чацкий - в значительной степени в противовес университету - основал гимназию в местечке Кременец Волынской губернии, которая вскоре стала крупнейшим (и фактически уникальным) польским учебным заведением на Правобережье.
Тадеуш Чацкий (Фаддей Феликсович Чацкий; 1765-1813), граф, польский историк, публицист, общественный деятель. В 1803-1813 годах школьный инспектор Волынской, Подольской и Киевской губерний в составе Виленского учебного округа. Основатель Кременецкой гимназии (лицея) - крупнейшего польского учебного заведения в землях Правобережной Украины в 1805-1833 годах. Портрет около 1805 года.
В 1819 году Кременецкая гимназия была преобразована в Кременецкий лицей (другое название - Волынский лицей). В системе Российской империи того времени лицеи создавались в качестве закрытых учебных заведений для элиты (формально средних, но фактически уровнем образования превышающих университеты). Таким образом, Кременецкий лицей стал третьим по счету лицеем в империи (после Царскосельского под Санкт-Петербургом и Ришельевского лицея в Одессе). Виленский университет и все еще формально подчиненный ему Кременецкий лицей постоянно соперничали друг с другом. Два учебных заведения базировались на разных системах ценностей. Виленский университет был - по меркам своего времени - демократичным учебным заведением. Основной контингент студентов составляли мелкая и средняя шляхта, мещане, дети униатских священников, а порой даже крестьяне и евреи (при факультете богословия был открыт специальный центр изучения иудаизма). Идеалом Снядецкого и его соратников было всесословное всестороннее образование, дающее возможности социальных лифтов молодым людям из низших слоев, тем самым увеличивая благосостояние целого края и общества. Культ знания здесь приравнивался к общественному служению (что в значительной степени породило особенный характер студенческой конспирации, возникшей в эти годы в Виленском университете).
Чацкий, хотя относил себя к сторонникам Просвещения и даже переписывался с живущим в эмиграции Гуго Коллонтаем, проповедовал совершенно другую концепцию: образование важно для человека постольку, поскольку дает ему возможности функционировать в рамках своего (заданного от рождения) социального круга. По факту - хотя в Кременецком лицее существовало некоторое количество стипендий для малоимущих - было создано учебное заведение для богатой элиты: детей польской аристократии, магнатов, зажиточных землевладельцев. Здесь учились, в числе прочих, братья Густав и Нарциз Олизары, граф Мошинский, многие будущие известные польские литераторы. Уровень обучения был очень высок. Полный курс обучения длился десять лет (разделенный на две ступени: четыре класса низших и шесть классов высших), хотя не все ученики заканчивали полный цикл. На первой ступени изучались языки (кроме польского - русский, французский, немецкий и латынь), закон Божий, арифметика и основы геометрии, география. На второй ступени изучалась физика, расширенная математика, геометрия и тригонометрия, логика, политическая экономия и право, химия, ботаника, история литературы и основы стихосложения. Дополнительными предметами по выбору были греческий и английский язык, рисунок, основы архитектуры, механика и др. Кроме того, учеников обучали танцам, музыке и пению, гимнастике и верховой езде. При лицее были собственный ботанический сад, астрономическая обсерватория и ценнейшая библиотека, включающая в себя инкунабулы до 1500 года. Несмотря на широкую программу, многие выпускники писали о некоей «легковесности» обучения, в которой по факту обучение танцам, например, ставилось выше преподавания физики, - и это отличало атмосферу Кременца от атмосферы Виленского университета. Тем не менее Кременецкий лицей стал главным проводником польского культурного влияния в регионе, а выпускник лицея получал своего рода «пропуск» в высшие круги польского общества.
Здание бывшего Кременецкого (Волынского) лицея, сохранившееся в городе Кременец. Современное фото
Тем временем власти были настроены на постепенную русификацию присоединенных земель и интеграцию их в имперскую административную систему. Туманные обещания Александра I объединить литовские и украинские земли с Царством Польским были забыты. Постепенно попал в опалу князь Адам Чарторыйский. Еще в 1819 году территория Киевской губернии была выведена из состава Виленского учебного округа и включена в состав Харьковского учебного округа, под эгидой Харьковского (русскоязычного) университета. В 1823 году инспектор по польским делам Н.Новосильцев обнаружил «крамолу» в гимназиях Виленского учебного округа. После расследования были открыты тайные общества в Виленском университете (подробнее в следующей статье о тайных обществах). Более сотни студентов, гимназистов и молодых преподавателей были арестованы, часть после нескольких месяцев ареста сослана. Из университета были уволены ряд выдающихся наиболее популярных преподавателей - в том числе историк Лелевель, правовед Данилович и философ Голуховский. Вместо Чарторыйского попечителем Виленского учебного округа стал Новосильцев. Виленский университет просуществовал еще несколько лет, но уже не оправился от удара: уровень преподавания в нем упал, количество студентов резко снизилось. Руководители Кременецкого лицея пытались доказать властям свою лояльность и мотивировали тем, что в лицее, в отличие от университета, не было открыто никаких тайных обществ. Однако в 1824 году Подольская и Волынская губернии вместе со всеми находящимися на их территориях учебными заведениями (включая Кременецкий лицей) были также переданы под попечительство Харьковского университета. Окончательно Виленский университет и Кременецкий лицей были закрыты вскоре после поражения восстания 1831 года. Имущество Кременецкого лицея, включая библиотеку, было перевезено в Киев, и на его основе в 1833 году был открыт Киевский университет Святого Владимира с обучением на русском языке. Значительная часть выпускников лицея оказалась в эмиграции.
(В данной статье не рассматривается система учебных заведений в автономном Царстве Польском. Если кому-то нужно по квенте - обращайтесь. Напомним только, что Варшавский университет был торжественно открыт в 1816 году - но обучаются в нем в основном уроженцы ЦП. Некоторые польские дворяне - в том числе с Правобережья - посылали своих детей учиться в Ягеллонский университет в Кракове, а изредка - в университеты Западной Европы. В данной статье также не рассматривается военное образование - но здесь альтернатив немного, только русские кадетские корпуса и другие военные учебные заведения в Петербурге и Москве, и пока еще лишь очень немногие польские шляхтичи решаются отправлять туда своих сыновей)
В следующий раз мы поговорим об истории польских тайных обществ и их связях с декабристскими тайными обществами.
Другой попыткой интеграции польской шляхты в русскую административную систему стала опора в регионах на дворянское самоуправление. Бывшие провинциальные польские сеймики стали называться сначала шляхетскими собраниями, а затем уже на русский лад - просто дворянскими собраниями, как и в остальной империи. Постепенно русифицировались и главные выборные должности: воеводские маршалки превратились в губернских преводителей дворянства, повятовые маршалки - в уездных предводителей дворянства. Политические права мелкой шляхты были значительно ограничены (парадоксальным образом здесь российская власть повторяла идеи Конституции 3 мая). Участвовать (голосовать) на дворянских выборах могли только землевладельцы, имевшие не менее сотни крепостных душ мужского пола, для занятия же выборной должности ценз был еще выше. Выборные дворянские должности приравнивались к несению гражданской службы, а представители получали чин согласно российской Табели о рангах: губернский маршал имел 5 класс, уездный маршал - 6 класс. (В отыгрываемый период - на декабрь 1826 года - должность Киевского губернского маршала/предводителя дворянства занимает граф Генрик Тышкевич, избранный в сентябре того же года. Он пробудет на своей должности долго - вплоть до 1854 года. В соседней же Волынской губернии губернский маршал пока еще - граф Петр Мошинский, о котором мы еще будем говорить в статье о тайных обществах). Дворянское самоуправление занималось вопросами местного благоустройства, благотворительности, ведения родословных книг и др. В целом его функции становились все более и более декоративными. Помимо губернских и уездных маршалов (предводителей), дворянские собрания избирали судебные должности и до 1831 года местную полицию (исправников). Хотя формально чиншевой безземельной шляхте запрещалось занимать выборные должности, однако на практике богатые землевладельцы отказывались от низших судебных и полицейских должностей и эти места замещались чиншевиками - часто за взятку. Подобные «избранники» были зачастую малограмотны и в своей службе целиком зависели от прихоти богатых «избирателей».
Как себя вела и как ощущала масса польской шляхты в украинских землях после Разделов? Нужно понимать, что большинство общества (здесь мы говорим именно о широких массах шляхты) ощущает себя униженными и подавленными. Победителей не любят. Разделы и уничтожение польской государственности воспринимаются как несправедливость. О том, что по крайней мере часть польских элит сама приложила руку к уничтожению государства - стараются не вспоминать, время для настоящей рефлексии и осмысления происшедшего еще не пришло. К бывшим деятелям Тарговицкой конфедерации относятся без выраженной брезгливости, как к «своим» - они тоже шляхта, во всяком случае они культурно ближе польскому шляхтичу, чем российский чиновник. Ностальгия порождает распространенную идею «границ до 1772 года», то есть до первого Раздела, несколько наивно предполагая, что это приведет к возврату не только старых границ, но и социального устройства полувековой давности. В одних и тех же головах порой причудливо смешивалось поклонение идеям «шляхетской демократии» (включая либерум вето и подобные принципы) и идеям Конституции 3 мая 1791 года - хотя по сути своей это противоположные несовместимые идеи. Неприятие случившегося не означает, что все или хотя бы большая часть шляхты готовы на какие-то активные оппозиционные действия. Некоторые искренне пытаются быть лояльными новым властям, и здесь могут быть самые разные мотивировки, от пожалованных денег, чинов и имений до личных мотивов (например, известен пример генерала Адама Ожаровского, служившего в русской армии и ставшего героем войны 1812 года - его отец Петр Ожаровский был повешен повстанцами Костюшко, что, несомненно повлияло на выбор детей). Некоторая часть элиты пытается сотрудничать с российскими властями, считая это выбором меньшего зла: например, многие считают, что при невозможности сохранения собственного государства лучше уж оказаться под властью России, чем под властью Пруссии (которая в этот период проводит более жесткую политику по отношению к присоединенным польским территориям, чем Российская империя). Сказываются и общая усталость польского общества после полувека почти непрерывных войн и восстаний, и разочарование в Наполеоне - который обещал восстановить польскую независимость, но реально использовал поляков и их энтузиазм в собственных целях. Часть общества поначалу связывала большие надежды с Александром I, особенно после образования автономного Царства Польского с торжественно дарованной конституцией и после туманных обещаний императора объединить в рамках конституционного автономного ЦП все бывшие польские земли. Однако и эти надежды начинают рассеиваться.
По свидетельствам современником, мир польской шляхты на Правобережной Украине в это время - это в основном страшно консервативный мир; гораздо более консервативный по сравнению с другими регионами польской культуры (с центрами в Варшаве и в Вильно). Конечно, и здесь есть авантюристичные молодые люди, сбегавшие в войска Наполеона, и фрондерствующие предводители дворянства, и члены тайных обществ (о чем речь пойдет в следующих статьях). Но они не делают погоды. В массе своей это патриархальный, крайне замкнутый мир, живущий старыми идеями, парадоксально сочетающий в себе внешнюю лояльность царским властям и приверженность старошляхетским традициям, плохо восприимчивый к вызовам нового времени. Как уже сказано, даже сельское хозяйство здесь ведется по старинке: плодородные почвы не подталкивают землевладельцев к поиску новых форм хозяйствования. Среди шляхты, особенно аристократии и крупных землевладельцев, распространены идеи так называемого сарматизма (осмеянные в Варшаве сторонниками реформ еще полвека назад). Сарматизм утверждает, что польская шляхта представляет собой, в сущности, особую нацию или расу, ведущую свое происхождение от древних сарматов. О сарматизме впервые завёл речь еще в XV веке польский историк Ян Длугош. В эпоху Возрождения вместе с интересом к античности распространилось самоотождествление формирующихся наций с древними народами, упоминаемыми в трудах античных классиков. Согласно Географии Птолемея Восточная Европа к востоку от Германии (между Вислой и Волгой) называлась Сарматией. Сарматским морем называлось Балтийское море, а Сарматскими горами - Карпаты. Если обитавшие там ранее скифы славились своей дикостью и пьянством, то сарматы считались прародителями европейского рыцарства, народом благородным и вольнолюбивым. Таким образом, польская шляхта, подхватив эти идеи и утрировав их, отделяла себя от массы простолюдинов (славянского и балтского происхождения) и возвышалась над «холопами». Нелюбовь к новым властям не мешала польским землевладельцам прибегать к помощи русской армии для подавления крестьянских волнений (впрочем, крупных волнений в этот период не происходит, но мелкие в разных местах случаются регулярно). Но в целом большая часть шляхты предпочитает по минимуму контактировать с окружающим ее новым миром - с русской администрацией, войсками и др. - только по крайней необходимости. Время здесь словно остановилось.
Портрет Станислава Антония Щуки, около 1730-х годов. Типичный образец так называемого "сарматского портрета" - польской парадной портретной живописи XVI-XVIII веков. Знатный шляхтич изображен в парадной национальной одежде. Черты лица и пропорции на таких портретах сознательно слегка искажались, чтобы подчеркнуть "инаковость", неславянские черты
Немного технической информации о браках и разводах. Важно отметить, что Литовский статут допускал разводы (разумеется, не так свободно, как в наши дни, но гораздо свободнее, чем церковное право в России в соответствующий период - где количество известных разводов в первой половине XIX века буквально можно пересчитать на пальцах одной руки). Разводятся и аристократы, и шляхта средней руки - хотя бракоразводный процесс, конечно, стоит денег и усилий. Светского института брака не существует, брак только церковный (при этом в соседнем автономном Царстве Польском уже существует институт светского брака, введенный еще Наполеоном во времена Варшавского княжества). Межконфессиональный брак (между православными и католиками и/или униатами, между православными и протестантами, католиками и протестантами и т.д.) возможен, для этого не требуется креститься в другой конфессии, но нужно получить разрешение епархии (а вот просто так жениться на еврейке, например, невозможно: в таких случаях иноверец обязательно должен предварительно креститься в одной из христианских конфессий). До восстания 1830 года родители в смешанном браке имели право самостоятельно выбрать, в какой конфессии крестить и воспитывать детей. Обычно традиция предписывала в таких случаях крестить девочек в конфессии матери, а сыновей - в конфессии отца. (После подавления восстания все дети от смешанных браков обязаны были креститься и воспитываться только в православии). Отношение к смешанным бракам разное с обеих сторон. Для кого-то это неприемлемо. См.например известную историю сватовства польского графа Олизара к Марии Раевской - отец, генерал Раевский, отказал поклоннику дочери, ссылаясь на «разницу религий и национальностей». В свою очередь и многие поляки отказывались жениться на русских/выдавать дочерей за русских. Кроме патриотических чувств, существовало и множество бытовых взаимных предрассудков - например, обе нации уверены в том, что «у них же все женщины развратные» (и мотивируют тем, что польские женщины легко разводятся или, наоборот, что все русские женщины имеют любовников) или в том, что «эти русские/поляки все пьяницы» (на самом деле пьют, разумеется, и те и другие - но кто же подсчитал точные пропорции?). Несмотря на такое количество взаимных обид и предрассудков, смешанные браки все-таки заключались не так редко - по разным причинам. Для кого-то вопросы практические (приданое, деньги, земли, связи, карьера) оказывались важнее вопросов религии и национальности. А где-то случалась большая любовь, преодолевающая любые препятствия.
Польские семьи того времени с одной стороны, очень консервативны и традиционны, с другой - женщина играет в польской семье больше роли, чем в русской. Именно в этот период формируется идеал «польки-матери», воспетой поэтами романтизма - не только хранительницы домашнего очага, но и воспитательницы настоящих патриотов, будущих борцов за независимость своей родины. В задачи матери входило познакомить детей с национальными традициями, историей, героями, воспитать в них жертвенность и готовность к подвигам во имя отчизны, а также образец «служения народу». Богатые польские аристократки задавали тон и подавали примеры «идеальной благотворительности» - например, знаменитая княгиня Изабелла Чарторыйская (мать Адама Ежи Чарторыйского) в своем имении в Пулавах организовала школу для крестьян (естественно, в духе польского просвещения) и сама начала писать и издавать книжки «для народа»: в серии «Пилигрим из Добромиля» некий путешественник встречается с крестьянами и рассказывает им истории из героического прошлого Польши, биографии польских героев и воинов, а заодно дает советы об организации крестьянского быта - как правильно белить хаты, мести двор, ухаживать за скотом и подобные. Книжечки эти пользовались в 1820-х годах большой популярностью. По примеру Чарторыйской и другие польские дамы занялись сочинением нравоучительной литературы для народа.
Княгиня Изабелла Эльжбета Дорота Чарторыйская, урожденная графиня Флеминг (1746-1835). В молодости вдохновительница партии "Фамилия". Мать князя Адама Ежи Чарторыйского. Писательница, меценатка, основательница Музея Чарторыйских. Считалась образцом польской матери и патриотки
Где училась польская шляхта? В целом уровень грамотности и образованности в присоединенных губерниях был выше, чем в центральной России, плотность учебных заведений больше, а образование, в том числе как средство социального лифта, ценилось сильнее. Несмотря на это, многие шляхтичи из самых низших социальных слоев (чиншевой и околичной шляхты) вообще неграмотны, не умеют читать и писать. Значительная часть шляхты получала лишь домашнее начальное образование. Здесь, подобно русским дворянам, многое зависело от социального слоя. В домах у мелкой шляхты в роли «домашнего учителя» часто выступал такой же полуграмотный шляхтич или униатский дьячок, который едва мог научить своих подопечных хотя бы элементарной грамоте и арифметике. В зажиточных семьях приглашали более образованных учителей - ищущих заработка выпускников университетов и/или иностранных гувернеров, обучали детей не только чтению и письму, но и (в первую очередь) иностранным языкам, истории, риторике, географии, основам естественных наук - и, конечно, хорошим манерам, танцам и проч. Для девочек практиковалось почти исключительно домашнее образование, лишь немногие обучались в частных закрытых пансионах и школах при католических монастырях. Казенных женских гимназий в этот период еще не существует, и в университеты - естественно - женщины не допускаются. Единицы зажиточных семей могут послать своих дочерей на обучение в Москву и Петербург, в закрытые женские институты благородных девиц, но большой популярностью среди шляхты русские учебные заведения в этот период еще не пользуются.
Для мальчиков существовало больше возможностей. В результате работы Эдукационной комиссии в последние десятилетия существования Речи Посполитой в регионе была создана целая сеть учебных заведений разного уровня. Новые власти, присоединив регион, включили местные учебные заведения в структуру российского имперского образования. В 1803 году была проведена реформа образования, в соответствии с которой вся территория империи была разделена на шесть учебных округов, один из которых - Виленский - первоначально охватывал все бывшие польские губернии (литовские и украинские). Попечителем Виленского учебного округа был назначен польский аристократ, князь Адам Ежи Чарторыйский - друг молодости Александра I и участник его «конституционного кружка». Опираясь на либеральные идеи молодого императора, князь Чарторыйский в первое время стремился к тому, чтобы сделать образование в подчиненном ему округе максимально доступным и современным.
Адам Ежи Чарторыйский, князь (1870-1861), польский и русский государственный и общественный деятель, участник "негласного комитета" при молодом Александре I. В 1804-1806 годах министр иностранных дел Российской империи. В 1803-1824 годах попечитель Виленского учебного округа. В 1830-1831 годах глава повстанческого национального правительства в Варшаве. После 1831 года в эмиграции в Париже, глава консервативной части польской эмиграции, известной также как "партия отеля "Лямбер". Портрет около 1830-го года.
Бывшие польские подокружные школы (четырехклассные) превратились в уездные народные училища, окружные школы - в казенные гимназии (восьмиклассные). Исследователи приводят статистику, что в 1820-е годы примерно половина учебных заведений и половина учащихся в целой империи приходилось на Виленский учебный округ (хотя концентрация учебных заведений была несколько выше в литовских, а не в украинских губерниях). Кроме казенных учебных заведений, существовали частные пансионы, а также школы при монастырях, с уровнем обучения от начального до полного среднего. Среди монашеских католических орденов наибольшей активностью в создании школ отличались пиары, кармелиты, до 1820 года существовала иезуитская школа в Полоцке. Особенно нужно отметить василианские школы - при униатском ордене василиан (базилиан). Интересно, что хотя униатская церковь считалась «церковью бедных» (крестьян, мещан, «убогой шляхты»), но при этом Базилианский орден - один из самых богатых и влиятельных (до упразднения унии в 1839 году). Базилиане содержали несколько десятков школ (самые известные - в Баре, Умани и др.местах), как чисто духовных, так и публичных светских, некоторые из которых по уровню образования превосходили гимназии. Обучались в таких школах не только униаты.
Формально все учебные заведения округа - казенные, частные и монастырские - подчинялись главному высшему учебному заведению - соответственно в данном случае Виленскому университету (в 1803 году был преобразован из Главной виленской школы). В начале XIX века (особенно в период ректорства выдающихся польских ученых - правоведа и экономиста Иеронима Стройновского, а затем математика Яна Снядецкого) Виленский университет превратился не только в крупнейший университет Российской империи, но и целой Европы - в период расцвета число студентов в Виленском университете превышало число студентов в Оксфорде. Университет состоял из четырёх факультетов: физико-математического, медицинского, нравственно-политических наук (включая богословие), и отделения словесных наук и изящных художеств, а всего преподавалось 55 предметов. Университету принадлежал собственный ботанический сад, анатомический музей, клиника, физическая и химическая лаборатории, библиотека в 60 тысяч томов. Виленский университет играл роль не только учебного и научного, но и административно-методического центра: издавал и утверждал учебные пособия для школ всех уровней, утверждал выборы директоров гимназий и уездных училищ, контролировал финансово-хозяйственную деятельность учебных заведений. В учительской семинарии при университете готовились кадры педагогов для низших школ. Некоторые шляхтичи из украинских губерний поступали в Виленский университет, хотя в целом таких было не очень много: из общего числа студентов университета выходцев с Правобережья было около 5%.
Ян Снядецкий (Иван Андреевич Снядецкий; 1756-1830), польский ученый, математик, философ, астроном, педагог, профессор (1806-1824) и ректор (1807-1815) Императорского Виленского университета. Подал в отставку после политического процесса в университете в 1823-1824 годах, умер в имении своих родственников
Следует отметить, что в этот период времени обучение почти во всех учебных заведениях - казенных и частных - в присоединенных губерниях - ведется еще на польском языке, хотя русский язык уже кое-где изучают в качестве одного из дополнительных языков (на польском языке ведется также значительная часть местного делопроизводства). Только в 1811 году в Киеве была по требованию властей открыта первая казенная гимназия с обучением на русском языке. Поляки в основном игнорировали это учебное заведение, поэтому в первые годы там учились лишь немногочисленные дети русских чиновников, и общее число учащихся было невелико. С этого времени начинается многолетняя - частично открытая, частично негласная - борьба между местной польской элитой и русскими властями за культурное влияние в крае, и пока что - вплоть до восстания 1830 года - раунд чаще выигрывают поляки, в том числе с помощью активного влияния на систему образования.
Чарторыйский назначил школьным инспектором трех Правобережных губерний Тадеуша Чацкого. Чацкий - польский аристократ, историк, публицист, меценат - был не слишком доволен тем, что ему приходится довольствоваться ролью подчиненного при Виленском университете, у него были свои представления о роли и задачах польского образования в регионе. В 1805 году Чацкий - в значительной степени в противовес университету - основал гимназию в местечке Кременец Волынской губернии, которая вскоре стала крупнейшим (и фактически уникальным) польским учебным заведением на Правобережье.
Тадеуш Чацкий (Фаддей Феликсович Чацкий; 1765-1813), граф, польский историк, публицист, общественный деятель. В 1803-1813 годах школьный инспектор Волынской, Подольской и Киевской губерний в составе Виленского учебного округа. Основатель Кременецкой гимназии (лицея) - крупнейшего польского учебного заведения в землях Правобережной Украины в 1805-1833 годах. Портрет около 1805 года.
В 1819 году Кременецкая гимназия была преобразована в Кременецкий лицей (другое название - Волынский лицей). В системе Российской империи того времени лицеи создавались в качестве закрытых учебных заведений для элиты (формально средних, но фактически уровнем образования превышающих университеты). Таким образом, Кременецкий лицей стал третьим по счету лицеем в империи (после Царскосельского под Санкт-Петербургом и Ришельевского лицея в Одессе). Виленский университет и все еще формально подчиненный ему Кременецкий лицей постоянно соперничали друг с другом. Два учебных заведения базировались на разных системах ценностей. Виленский университет был - по меркам своего времени - демократичным учебным заведением. Основной контингент студентов составляли мелкая и средняя шляхта, мещане, дети униатских священников, а порой даже крестьяне и евреи (при факультете богословия был открыт специальный центр изучения иудаизма). Идеалом Снядецкого и его соратников было всесословное всестороннее образование, дающее возможности социальных лифтов молодым людям из низших слоев, тем самым увеличивая благосостояние целого края и общества. Культ знания здесь приравнивался к общественному служению (что в значительной степени породило особенный характер студенческой конспирации, возникшей в эти годы в Виленском университете).
Чацкий, хотя относил себя к сторонникам Просвещения и даже переписывался с живущим в эмиграции Гуго Коллонтаем, проповедовал совершенно другую концепцию: образование важно для человека постольку, поскольку дает ему возможности функционировать в рамках своего (заданного от рождения) социального круга. По факту - хотя в Кременецком лицее существовало некоторое количество стипендий для малоимущих - было создано учебное заведение для богатой элиты: детей польской аристократии, магнатов, зажиточных землевладельцев. Здесь учились, в числе прочих, братья Густав и Нарциз Олизары, граф Мошинский, многие будущие известные польские литераторы. Уровень обучения был очень высок. Полный курс обучения длился десять лет (разделенный на две ступени: четыре класса низших и шесть классов высших), хотя не все ученики заканчивали полный цикл. На первой ступени изучались языки (кроме польского - русский, французский, немецкий и латынь), закон Божий, арифметика и основы геометрии, география. На второй ступени изучалась физика, расширенная математика, геометрия и тригонометрия, логика, политическая экономия и право, химия, ботаника, история литературы и основы стихосложения. Дополнительными предметами по выбору были греческий и английский язык, рисунок, основы архитектуры, механика и др. Кроме того, учеников обучали танцам, музыке и пению, гимнастике и верховой езде. При лицее были собственный ботанический сад, астрономическая обсерватория и ценнейшая библиотека, включающая в себя инкунабулы до 1500 года. Несмотря на широкую программу, многие выпускники писали о некоей «легковесности» обучения, в которой по факту обучение танцам, например, ставилось выше преподавания физики, - и это отличало атмосферу Кременца от атмосферы Виленского университета. Тем не менее Кременецкий лицей стал главным проводником польского культурного влияния в регионе, а выпускник лицея получал своего рода «пропуск» в высшие круги польского общества.
Здание бывшего Кременецкого (Волынского) лицея, сохранившееся в городе Кременец. Современное фото
Тем временем власти были настроены на постепенную русификацию присоединенных земель и интеграцию их в имперскую административную систему. Туманные обещания Александра I объединить литовские и украинские земли с Царством Польским были забыты. Постепенно попал в опалу князь Адам Чарторыйский. Еще в 1819 году территория Киевской губернии была выведена из состава Виленского учебного округа и включена в состав Харьковского учебного округа, под эгидой Харьковского (русскоязычного) университета. В 1823 году инспектор по польским делам Н.Новосильцев обнаружил «крамолу» в гимназиях Виленского учебного округа. После расследования были открыты тайные общества в Виленском университете (подробнее в следующей статье о тайных обществах). Более сотни студентов, гимназистов и молодых преподавателей были арестованы, часть после нескольких месяцев ареста сослана. Из университета были уволены ряд выдающихся наиболее популярных преподавателей - в том числе историк Лелевель, правовед Данилович и философ Голуховский. Вместо Чарторыйского попечителем Виленского учебного округа стал Новосильцев. Виленский университет просуществовал еще несколько лет, но уже не оправился от удара: уровень преподавания в нем упал, количество студентов резко снизилось. Руководители Кременецкого лицея пытались доказать властям свою лояльность и мотивировали тем, что в лицее, в отличие от университета, не было открыто никаких тайных обществ. Однако в 1824 году Подольская и Волынская губернии вместе со всеми находящимися на их территориях учебными заведениями (включая Кременецкий лицей) были также переданы под попечительство Харьковского университета. Окончательно Виленский университет и Кременецкий лицей были закрыты вскоре после поражения восстания 1831 года. Имущество Кременецкого лицея, включая библиотеку, было перевезено в Киев, и на его основе в 1833 году был открыт Киевский университет Святого Владимира с обучением на русском языке. Значительная часть выпускников лицея оказалась в эмиграции.
(В данной статье не рассматривается система учебных заведений в автономном Царстве Польском. Если кому-то нужно по квенте - обращайтесь. Напомним только, что Варшавский университет был торжественно открыт в 1816 году - но обучаются в нем в основном уроженцы ЦП. Некоторые польские дворяне - в том числе с Правобережья - посылали своих детей учиться в Ягеллонский университет в Кракове, а изредка - в университеты Западной Европы. В данной статье также не рассматривается военное образование - но здесь альтернатив немного, только русские кадетские корпуса и другие военные учебные заведения в Петербурге и Москве, и пока еще лишь очень немногие польские шляхтичи решаются отправлять туда своих сыновей)
В следующий раз мы поговорим об истории польских тайных обществ и их связях с декабристскими тайными обществами.