Первый эстетический опыт
В ответ на предыдущий пост (https://kot-kam.livejournal.com/2364808.html) некоторые принялись вспоминать свои личные первые эстетические переживания, доказывая, что они со словесностью никак не связаны. Конечно, первые эстетические переживания были у всех - хотя не факт, что все их помнят; но, думаю, многие должны помнить. С одной стороны, это очень важный этап в личном развитии, с другой, обычно это случается тогда, когда ребенок уже достаточно развит, чтобы это запомнить. (Не совсем про это, но тут shakko_kitsune выложила пост про Бенвенуто Челлини, и я внезапно вспомнил историю с саламандрой. [Spoiler (click to open)]
"Когда мне было лет около пяти и отец мой однажды сидел в одном нашем подвальчике, в каковом учинили стирку и остались ярко гореть дубовые дрова, Джованни, с виолой в руках, играл и пел один у огня. Было очень холодно; глядя в огонь, он вдруг увидел посреди наиболее жаркого пламени маленького зверька, вроде ящерицы, каковой резвился в этом наиболее сильном пламени. Сразу поняв, что это такое, он велел позвать мою сестренку и меня и, показав его нам, малышам, дал мне великую затрещину, от каковой я весьма отчаянно принялся плакать. Он, ласково меня успокоив, сказал мне так: «Сынок мой дорогой, я тебя бью не потому, чтобы ты сделал что-нибудь дурное, а только для того, чтобы ты запомнил, что эта вот ящерица, которую ты видишь в огне, это - саламандра, каковую еще никто не видел из тех, о ком доподлинно известно». И он меня поцеловал и дал мне несколько кватрино".
Жестоко и непедагогично, зато логично. Саламандру ребенок мог и не запомнить, потому что по малолетству не понял бы, что в ней такого особенного. А затрещину ни за что ни про что уж точно запомнит, со всеми сопутствующими обстоятельствами). Для совсем маленького ребенка понятие "красиво" неотделимо от "интересно" и "полезно". Наверно, все же сначала появляется "полезно", потом "интересно", а потом уж от всего этого отпочковывается "красиво". Но этот момент запоминается.
Я помню, как я, наверно, лет в пять стоял во дворе нашего дома у крыльца. Был вечер, на крыльце горел свет. На снегу у крыльца валялись кусочки каменного угля, который носили из сарая и рассыпали. Я подобрал кусочек и увидел, что на изломе он гладенький и радужный, и что это красиво. Я стал подбирать кусочки и на них смотреть. Я удивлялся, почему люди не собирают уголь, когда он такой красивый. Примерно тогда же - возможно, в тот же момент - я увидел, как снег у крыльца сверкает радужными искрами, и что это тоже красиво. До того я этого не видел.
Но думать об этом словами более сложными, чем "это красиво", меня научили все-таки поэты. И в первую очередь Пушкин.
"Когда мне было лет около пяти и отец мой однажды сидел в одном нашем подвальчике, в каковом учинили стирку и остались ярко гореть дубовые дрова, Джованни, с виолой в руках, играл и пел один у огня. Было очень холодно; глядя в огонь, он вдруг увидел посреди наиболее жаркого пламени маленького зверька, вроде ящерицы, каковой резвился в этом наиболее сильном пламени. Сразу поняв, что это такое, он велел позвать мою сестренку и меня и, показав его нам, малышам, дал мне великую затрещину, от каковой я весьма отчаянно принялся плакать. Он, ласково меня успокоив, сказал мне так: «Сынок мой дорогой, я тебя бью не потому, чтобы ты сделал что-нибудь дурное, а только для того, чтобы ты запомнил, что эта вот ящерица, которую ты видишь в огне, это - саламандра, каковую еще никто не видел из тех, о ком доподлинно известно». И он меня поцеловал и дал мне несколько кватрино".
Жестоко и непедагогично, зато логично. Саламандру ребенок мог и не запомнить, потому что по малолетству не понял бы, что в ней такого особенного. А затрещину ни за что ни про что уж точно запомнит, со всеми сопутствующими обстоятельствами). Для совсем маленького ребенка понятие "красиво" неотделимо от "интересно" и "полезно". Наверно, все же сначала появляется "полезно", потом "интересно", а потом уж от всего этого отпочковывается "красиво". Но этот момент запоминается.
Я помню, как я, наверно, лет в пять стоял во дворе нашего дома у крыльца. Был вечер, на крыльце горел свет. На снегу у крыльца валялись кусочки каменного угля, который носили из сарая и рассыпали. Я подобрал кусочек и увидел, что на изломе он гладенький и радужный, и что это красиво. Я стал подбирать кусочки и на них смотреть. Я удивлялся, почему люди не собирают уголь, когда он такой красивый. Примерно тогда же - возможно, в тот же момент - я увидел, как снег у крыльца сверкает радужными искрами, и что это тоже красиво. До того я этого не видел.
Но думать об этом словами более сложными, чем "это красиво", меня научили все-таки поэты. И в первую очередь Пушкин.