Небольшой рассказ очевидца об общении с необыкновенными учителями
В постинге "В продолжение разговора о даосизме" мы приводили развёрнутый комментарий по поводу трактовки даосского мировоззрения, который написала наш постоянный читатель, давний друг и собеседник Я.К. В этом комментарии Я.К. упоминала про своего учителя Тай Чи, 82-летнего китайского мастера восточных единоборств, интереснейшего человека, с которым она общается в течение последних 8 лет и который очень многое дал ей в отношении её духовного роста и развития.
Мы попросили Я.К. рассказать немного о её учителе, а также о том опыте, который она обретает в общении с ним. В ответ на возражения со стороны Я.К., что она не является ни специалистом по религиозной философии, ни тем более каким-либо миссионером духовного просветительства, мы привели следующие соображения.
Мы полагаем, что очень важным противоядием устойчиво нарастающей ксенофобной истерии является ознакомление с многообразными вариантами духовной жизни различных культур, их религиозной и философской теорией и практикой. Особенно важными в этом аспекте представляются нам живые свидетельства очевидцев, знакомых нам людей, тех людей, которым мы доверяем хотя бы уже потому, что знаем их лично. Если это будут ни в каком смысле не "профессиональные" опусы, а просто рассказы людей о том, что они видели сами, что произвело на них впечатление - то ценность такого рода свидетельств в интересующем нас смысле не умаляется, а только возрастает.
В итоге Я.К. написала для нас и наших читателей небольшой текст, посвящённый общению с её учителем, а также содержащий впечатления о публичной беседе с Далай Ламой. Этот рассказ мы и предлагаем сегодня вашему вниманию.
Начиная разговор с нашей просьбы и её аргументации, Я.К. пишет:
==========================
Не знаю как подступиться к заданию найти "какую-либо хорошую мудрую цитату, которая учит позитивному отношению к жизни, или же поучительный рассказ из жизни мудрецов малознакомой нам религии и культуры, или притчу, или стихотворение… - такой небольшой, доступный по объёму подарок судьбы, который, помимо всего прочего, позволяет и самим убедиться в том, что представители культур иной чем у нас ментальности вовсе не человеконенавистники, а наоборот..."
Цитат, конечно, необозримое множество. Но я не считаю себя вправе пытаться "говорить от лица Буддизма или Даосизма" - я не являюсь ни академическим специалистом в этих философиях, ни членом общин в той или другой традиции, ни тем более мудрецом. Я стараюсь учиться мудрости потому, что хочу уменьшить сумму страданий и увеличить сумму радостей, которые я доставляю самой себе и окружающим. В результате конкретных свойств моей натуры и обстоятельств, при которых я вошла в контакт с разными учениями, Буддизм и Даосизм мне лично помогают больше, чем другие философии и религии.
Единственное, что я чувствую себя вправе предложить, это мой собственный опыт общения с этими учениями. Я не буду пытаться дать какой-либо полный отчёт об этом, но постараюсь рассказать немного о Мастере (моём учителе Тай Чи), и о публичной беседе с Далай Ламой, на которой я этой весной присутствовала (в качестве зрителя), а также о том, как я это воспринимаю и какую связь вижу между этим опытом и "нарастающей [в России] ксенофобией, сопряжённой с воинствующим невежеством", о которых вы пишете.
Начну с Мастера. Поскольку он учит нас Тай Чи, то философия выражается не столько на словах, сколько во всём, что он делает, в его личности. Более того, его действия нужно не просто видеть, но физически ощутить на себе и в себе. Например, первые года три я наблюдала, как отлетают и с каким-то особым грохотом приземляются крупные, мускулистые мужики, когда этот немолодой (тогда ему было уже хорошо за 75), невысокий и сухощавый человек, доброжелательно улыбаясь, показывает на них приёмы. Стыдно сказать, я тогда думала, что они ему "подыгрывают", специально придают своим реакциям театральность, чтобы сделать приятное Мастеру. Только когда он в какой-то момент показал мне какую-то часть приёма, я поняла не интеллектом, а просто физически, что отлетают они так потому, что иначе порвётся сухожилие или вывернется сустав. Пытаясь научиться у него Тай Чи, я поняла, опять-таки, не интеллектом, не "глазами и ушами", а всем своим существом, что, с одной стороны, прогресс возможен, даже для такого физически и психологически неразвитого и интеллектуально "переразвитого" человека, как я - но, с другой стороны, прогресс этот требует постоянной, кропотливой работы, и всё достигнутое исчезает, стоит только приостановить эту работу. Более того, главное препятствие - не физическое, а психологическое - ужасная привычка к беспрестанной, разбросанной внутренней "болтовне". И нет смысла ожидать, что в какой-то момент я тоже смогу совершать какие-то чудеса, или же досадовать на то, что я самая "отстающая" из его учеников. Остаётся только принимать действительность такой, какая она есть, и быть глубоко благодарной судьбе, что она даёт мне возможность учиться у Мастера.
Мастер - учитель требовательный, не поблажливый, ехидный. Он и каждого из нас по отдельности, и всех нас вместе часто высмеивает. Но высмеивает он не то, что ученик не может что-то правильно выполнить, а то, что ученик недостаточно времени и усилий уделяет практике.
Надо сказать, что обычно и его очередная "жертва", густо краснеющая при этом, и "зрители" хохочут, хотя бывает, что после такой разборки один из начинающих перестаёт приходить на занятия. Мастер - человек очень наблюдательный и артистичный (в число его занятий входили и фотография, и Китайская опера). Он разыгрывает уморительные сценки, чтобы проиллюстрировать наши слабости. Например, однажды он сказал нам (на своём неподражаемом китайско-английском языке): "Вы всю неделю не практикуетесь всерьёз, а в последний день перед занятиями пытаетесь нагнать упущенное. Вы как те женщины, которые слишком ленивы, чтобы встать вовремя и привести себя в порядок. Я их вижу по утрам на поезде, когда они пытаются причесаться и наложить макияж на ходу." И он живо изображает, как женщина в качающемся вагоне пытается накрасить губы, и как от внезапного толчка поезда она размазывает помаду по всему лицу. "Я вижу такую красотку, и я..." - тут он делает перепуганное лицо и изображает, как он спасается бегством от этого зрелища. Или он говорит нам: "Чтобы научиться готовить, надо наблюдать за хорошим поваром, а потом много раз пытаться воспроизвести его блюдо - и всё время пробовать, пытаться понять, как сделать, чтобы было на вкус, как у него." И он изображает, как повар точно и ловко нарезает овощи, подсыпает специи, как он их встряхивает и перемешивает (ясно видно по его движениям, что овощи эти готовятся в "воке" - глубокой китайской сковороде), внимательно пробует, что-то добавляет. "И тогда - деликатес!" - и Мастер, закрыв глаза, вдыхает аромат воображаемого кушанья и причмокивает от удовольствия. "А вы..." - и он изображает, как халтурщик тяп-ляп кромсает овощи, бухает туда что-то из бутылки, треплется с кем-то, пока не глядя жарит их. "И потом приносите мне сюда. И я пробую..." - он с опаской подносит ко рту воображаемые овощи на воображаемых палочках и делает гримасу полнейшего отвращения. "Не деликатес!" - резюмирует он, отплевавшись.
Для меня очень важно, что, когда он нас высмеивает, закончив ёрничать он вдруг смотрит на нас очень серьёзно и сочувственно и говорит: "Трудно! Я знаю - очень трудно заставить себя практиковаться. И легче не становится - всегда трудно. Но иначе - нет у вас ничего. Тай Чи нельзя купить на распродаже по сниженной цене, я не могу вам это дать - вы должны заплатить сами и сполна." А ещё он иногда рассказывает нам о том, какие качества ему приходится преодолевать в себе - каким он был в молодости заносчивым, каким он всю жизнь был упрямым. Или изображает, как он открывает учебник английской грамматики или руководство по пользованию компьютером и мгновенно засыпает над такой книгой. А потом он снова над нами смеётся...
Замечу, что если он видит, что человек делает серьёзные, постоянные усилия, он относится к этому с огромным уважением, независимо от того, насколько ученик молод или стар, способен или не способен к Тай Чи. Я однажды явилась в класс с распухшей физиономией и полу-замутнённым сознанием, так как мне за день до этого вырвали зуб мудрости (был флюс) и прописали болеутоляющие таблетки и сильные антибиотики. Я никогда ни до, ни после этого не видела Мастера таким терпеливым, даже нежным, каким он был со мной на том уроке.
Пол, раса, происхождение, социально-экономический статус или профессиональные достижения человека для него вообще не имеют значения. (Профессию ученика он использует только для того, чтобы точнее "подогнать" объяснения или насмешку, подобрать подходящий пример.)
В то же время он с большим уважением отзывается о любом виде занятий - балете, профессиональном баскетболе, медицине, где необходимы точность, дисциплина, постоянная практика. (Хотя он и считает, что движения балета для человеческого тела вредны, и что на любую медицину, и китайскую, и западную - а он изучал и ту, и другую - полагаться не следует.)
Конечно, иногда он старается убедить нас в необходимости постоянных усилий над собой или же объясняет основы Тай Чи и с помощью философии (пользуясь понятиями из Даосизма, типа равновесия Инь и Ян, необходимости не препятствовать течению Чи и т. п.) И время от времени он говорит о том, что конечная цель занятий Тай Чи в том, чтобы сбалансировать не только своё тело, но и свой характер, сделать его одновременно сильным и податливым ("мягким"). Но всё это было бы для меня лишь умозрительными понятиями, если бы не физический опыт и не общение с Мастером как с личностью.
Теперь расскажу немного о том, что я почерпнула из публичной беседы с Далай Ламой. Беседовал он с журналистом и с Марией Робинсон (она в свою время была президентом Ирландии и главой Комиссии ООН по правам человека). Мне удалось записать очень немногое из того, что было сказано. Но вот несколько моментов, которые произвели на меня особо сильное впечатление.
Далай Лама, отвечая на вопрос о том, как разрешить кризисы экономики и военных конфликтов, сказал, что в любом деле - в экономике, даже в военных действиях, важно быть честным и правдивым. Тогда появляется возможность взаимного доверия. Даже в отношениях с животными нужно быть честным. И он рассказал историю из своего детства - причём, как и Мастер, он не просто рассказывал, но и очень точно изображал происходившее жестами и мимикой.
Когда он был мальчиком, каждый день к нему приходили учителя и наставники, которые обучали его всему, что полагается освоить Далай Ламе. В те времена у него был ручной попугай. Один из его наставников всегда ласково приветствовал попугая, чесал ему хохолок. И попугай полюбил этого наставника - отличал его шаги от всех остальных, пританцовывал, когда этот человек приближался к комнате, где жил Далай Лама, и радостно его приветствовал. Далай Лама стал ревновать своего попугая к учителю. Сперва мальчик попытался умаслить птицу - стал приносить ему особые лакомства и пытался "подлизываться" к попугаю ласковыми речами. Но тот всё равно явно предпочитал учителя. Тогда Далай Лама рассердился и ударил птицу прутом. После этого попугай и вовсе потерял к нему доверие. "Попугай был прав," - заключил историю Далай Лама, " - мой учитель честно проявлял доброе отношение к птице, тогда как я пытался изобразить доброту из ревности."
Ещё в какой-то момент Мария Робинсон задала ему какой-то важный вопрос, и Далай Лама ответил: "Я не знаю." Она запротестовала: "Вы не должны говорить, что Вы не знаете." На что он сказал: "В этом моя честность и моя свобода."
И наконец, он сказал: "основа наших прав в том, что мы все способны ощущать боль и удовольствие, хотим быть счастливыми и избежать страданий".
Теперь попытаюсь объяснить связь, которую я вижу между всем вышесказанным и "ксенофобией, сопряжённой с воинствующим невежеством". Мне кажется, что среди первопричин ксенофобии и воинствующей невежественности есть и лень, и нечестность, о которых говорят и Мастер, и Далай Лама. Это желание получить что-то (например, сознание собственного достоинства, покоя) "на распродаже по сниженной цене", с помощью указывания пальцем на других, а не путём работы над собой.
Мне кажется, что утверждение Далай Ламы, что человек имеет права просто потому, что способен страдать и радоваться, а также уважение Мастера не к способностям и внешним достижениям, а к внутренней работе над собой - это "Инь и Ян", две взаимодополняющие половины целого. И важно то, что и Мастер, и Далай Лама признают, что они сами ошибались, что они несовершенны, что "не знают", что "легче не становится - всегда трудно".
Когда я смотрю на себя, я вижу, что судьба предоставила мне возможности и привилегии, которые во много раз превосходят то, что даётся подавляющему большинству людей. Мне особенно повезло на учителей. Кроме Мастера и Шефчика (о котором писала Тата), у меня и в Ленинграде в школе было несколько замечательных учителей, и в США в Университете, в аспирантуре, на работе были хорошие, умные, добрые профессора и менторы. И всё равно мне "трудно". И всё равно каждый день необходимо выпалывать в себе всяческие сорняки, а стоит на минуту отвернуться - и пожалуйста! - они как ни в чём не бывало снова растут-цветут. И не всегда понятно, где сорняк, а где какой-нибудь ценный овощ (вроде хрена ;-) ).
Короче, я вполне сочувствую тем людям, которые и себе и другим отравляют существование "ксенофобией, сопряжённой с воинствующим невежеством". (Конечно, их жертвам я сочувствую ещё больше.) Я признаю, что я сама, наверное, поддалась бы на соблазн купить себе покой "на распродаже по сниженной цене". Просто на основе собственного опыта и под влиянием Буддизма и Даосизма я не верю, что это возможно.
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи
Вверх, до самых высот!
Исса
Я. К.
==========================
.
Мы попросили Я.К. рассказать немного о её учителе, а также о том опыте, который она обретает в общении с ним. В ответ на возражения со стороны Я.К., что она не является ни специалистом по религиозной философии, ни тем более каким-либо миссионером духовного просветительства, мы привели следующие соображения.
Мы полагаем, что очень важным противоядием устойчиво нарастающей ксенофобной истерии является ознакомление с многообразными вариантами духовной жизни различных культур, их религиозной и философской теорией и практикой. Особенно важными в этом аспекте представляются нам живые свидетельства очевидцев, знакомых нам людей, тех людей, которым мы доверяем хотя бы уже потому, что знаем их лично. Если это будут ни в каком смысле не "профессиональные" опусы, а просто рассказы людей о том, что они видели сами, что произвело на них впечатление - то ценность такого рода свидетельств в интересующем нас смысле не умаляется, а только возрастает.
В итоге Я.К. написала для нас и наших читателей небольшой текст, посвящённый общению с её учителем, а также содержащий впечатления о публичной беседе с Далай Ламой. Этот рассказ мы и предлагаем сегодня вашему вниманию.
Начиная разговор с нашей просьбы и её аргументации, Я.К. пишет:
==========================
Не знаю как подступиться к заданию найти "какую-либо хорошую мудрую цитату, которая учит позитивному отношению к жизни, или же поучительный рассказ из жизни мудрецов малознакомой нам религии и культуры, или притчу, или стихотворение… - такой небольшой, доступный по объёму подарок судьбы, который, помимо всего прочего, позволяет и самим убедиться в том, что представители культур иной чем у нас ментальности вовсе не человеконенавистники, а наоборот..."
Цитат, конечно, необозримое множество. Но я не считаю себя вправе пытаться "говорить от лица Буддизма или Даосизма" - я не являюсь ни академическим специалистом в этих философиях, ни членом общин в той или другой традиции, ни тем более мудрецом. Я стараюсь учиться мудрости потому, что хочу уменьшить сумму страданий и увеличить сумму радостей, которые я доставляю самой себе и окружающим. В результате конкретных свойств моей натуры и обстоятельств, при которых я вошла в контакт с разными учениями, Буддизм и Даосизм мне лично помогают больше, чем другие философии и религии.
Единственное, что я чувствую себя вправе предложить, это мой собственный опыт общения с этими учениями. Я не буду пытаться дать какой-либо полный отчёт об этом, но постараюсь рассказать немного о Мастере (моём учителе Тай Чи), и о публичной беседе с Далай Ламой, на которой я этой весной присутствовала (в качестве зрителя), а также о том, как я это воспринимаю и какую связь вижу между этим опытом и "нарастающей [в России] ксенофобией, сопряжённой с воинствующим невежеством", о которых вы пишете.
Начну с Мастера. Поскольку он учит нас Тай Чи, то философия выражается не столько на словах, сколько во всём, что он делает, в его личности. Более того, его действия нужно не просто видеть, но физически ощутить на себе и в себе. Например, первые года три я наблюдала, как отлетают и с каким-то особым грохотом приземляются крупные, мускулистые мужики, когда этот немолодой (тогда ему было уже хорошо за 75), невысокий и сухощавый человек, доброжелательно улыбаясь, показывает на них приёмы. Стыдно сказать, я тогда думала, что они ему "подыгрывают", специально придают своим реакциям театральность, чтобы сделать приятное Мастеру. Только когда он в какой-то момент показал мне какую-то часть приёма, я поняла не интеллектом, а просто физически, что отлетают они так потому, что иначе порвётся сухожилие или вывернется сустав. Пытаясь научиться у него Тай Чи, я поняла, опять-таки, не интеллектом, не "глазами и ушами", а всем своим существом, что, с одной стороны, прогресс возможен, даже для такого физически и психологически неразвитого и интеллектуально "переразвитого" человека, как я - но, с другой стороны, прогресс этот требует постоянной, кропотливой работы, и всё достигнутое исчезает, стоит только приостановить эту работу. Более того, главное препятствие - не физическое, а психологическое - ужасная привычка к беспрестанной, разбросанной внутренней "болтовне". И нет смысла ожидать, что в какой-то момент я тоже смогу совершать какие-то чудеса, или же досадовать на то, что я самая "отстающая" из его учеников. Остаётся только принимать действительность такой, какая она есть, и быть глубоко благодарной судьбе, что она даёт мне возможность учиться у Мастера.
Мастер - учитель требовательный, не поблажливый, ехидный. Он и каждого из нас по отдельности, и всех нас вместе часто высмеивает. Но высмеивает он не то, что ученик не может что-то правильно выполнить, а то, что ученик недостаточно времени и усилий уделяет практике.
Надо сказать, что обычно и его очередная "жертва", густо краснеющая при этом, и "зрители" хохочут, хотя бывает, что после такой разборки один из начинающих перестаёт приходить на занятия. Мастер - человек очень наблюдательный и артистичный (в число его занятий входили и фотография, и Китайская опера). Он разыгрывает уморительные сценки, чтобы проиллюстрировать наши слабости. Например, однажды он сказал нам (на своём неподражаемом китайско-английском языке): "Вы всю неделю не практикуетесь всерьёз, а в последний день перед занятиями пытаетесь нагнать упущенное. Вы как те женщины, которые слишком ленивы, чтобы встать вовремя и привести себя в порядок. Я их вижу по утрам на поезде, когда они пытаются причесаться и наложить макияж на ходу." И он живо изображает, как женщина в качающемся вагоне пытается накрасить губы, и как от внезапного толчка поезда она размазывает помаду по всему лицу. "Я вижу такую красотку, и я..." - тут он делает перепуганное лицо и изображает, как он спасается бегством от этого зрелища. Или он говорит нам: "Чтобы научиться готовить, надо наблюдать за хорошим поваром, а потом много раз пытаться воспроизвести его блюдо - и всё время пробовать, пытаться понять, как сделать, чтобы было на вкус, как у него." И он изображает, как повар точно и ловко нарезает овощи, подсыпает специи, как он их встряхивает и перемешивает (ясно видно по его движениям, что овощи эти готовятся в "воке" - глубокой китайской сковороде), внимательно пробует, что-то добавляет. "И тогда - деликатес!" - и Мастер, закрыв глаза, вдыхает аромат воображаемого кушанья и причмокивает от удовольствия. "А вы..." - и он изображает, как халтурщик тяп-ляп кромсает овощи, бухает туда что-то из бутылки, треплется с кем-то, пока не глядя жарит их. "И потом приносите мне сюда. И я пробую..." - он с опаской подносит ко рту воображаемые овощи на воображаемых палочках и делает гримасу полнейшего отвращения. "Не деликатес!" - резюмирует он, отплевавшись.
Для меня очень важно, что, когда он нас высмеивает, закончив ёрничать он вдруг смотрит на нас очень серьёзно и сочувственно и говорит: "Трудно! Я знаю - очень трудно заставить себя практиковаться. И легче не становится - всегда трудно. Но иначе - нет у вас ничего. Тай Чи нельзя купить на распродаже по сниженной цене, я не могу вам это дать - вы должны заплатить сами и сполна." А ещё он иногда рассказывает нам о том, какие качества ему приходится преодолевать в себе - каким он был в молодости заносчивым, каким он всю жизнь был упрямым. Или изображает, как он открывает учебник английской грамматики или руководство по пользованию компьютером и мгновенно засыпает над такой книгой. А потом он снова над нами смеётся...
Замечу, что если он видит, что человек делает серьёзные, постоянные усилия, он относится к этому с огромным уважением, независимо от того, насколько ученик молод или стар, способен или не способен к Тай Чи. Я однажды явилась в класс с распухшей физиономией и полу-замутнённым сознанием, так как мне за день до этого вырвали зуб мудрости (был флюс) и прописали болеутоляющие таблетки и сильные антибиотики. Я никогда ни до, ни после этого не видела Мастера таким терпеливым, даже нежным, каким он был со мной на том уроке.
Пол, раса, происхождение, социально-экономический статус или профессиональные достижения человека для него вообще не имеют значения. (Профессию ученика он использует только для того, чтобы точнее "подогнать" объяснения или насмешку, подобрать подходящий пример.)
В то же время он с большим уважением отзывается о любом виде занятий - балете, профессиональном баскетболе, медицине, где необходимы точность, дисциплина, постоянная практика. (Хотя он и считает, что движения балета для человеческого тела вредны, и что на любую медицину, и китайскую, и западную - а он изучал и ту, и другую - полагаться не следует.)
Конечно, иногда он старается убедить нас в необходимости постоянных усилий над собой или же объясняет основы Тай Чи и с помощью философии (пользуясь понятиями из Даосизма, типа равновесия Инь и Ян, необходимости не препятствовать течению Чи и т. п.) И время от времени он говорит о том, что конечная цель занятий Тай Чи в том, чтобы сбалансировать не только своё тело, но и свой характер, сделать его одновременно сильным и податливым ("мягким"). Но всё это было бы для меня лишь умозрительными понятиями, если бы не физический опыт и не общение с Мастером как с личностью.
Теперь расскажу немного о том, что я почерпнула из публичной беседы с Далай Ламой. Беседовал он с журналистом и с Марией Робинсон (она в свою время была президентом Ирландии и главой Комиссии ООН по правам человека). Мне удалось записать очень немногое из того, что было сказано. Но вот несколько моментов, которые произвели на меня особо сильное впечатление.
Далай Лама, отвечая на вопрос о том, как разрешить кризисы экономики и военных конфликтов, сказал, что в любом деле - в экономике, даже в военных действиях, важно быть честным и правдивым. Тогда появляется возможность взаимного доверия. Даже в отношениях с животными нужно быть честным. И он рассказал историю из своего детства - причём, как и Мастер, он не просто рассказывал, но и очень точно изображал происходившее жестами и мимикой.
Когда он был мальчиком, каждый день к нему приходили учителя и наставники, которые обучали его всему, что полагается освоить Далай Ламе. В те времена у него был ручной попугай. Один из его наставников всегда ласково приветствовал попугая, чесал ему хохолок. И попугай полюбил этого наставника - отличал его шаги от всех остальных, пританцовывал, когда этот человек приближался к комнате, где жил Далай Лама, и радостно его приветствовал. Далай Лама стал ревновать своего попугая к учителю. Сперва мальчик попытался умаслить птицу - стал приносить ему особые лакомства и пытался "подлизываться" к попугаю ласковыми речами. Но тот всё равно явно предпочитал учителя. Тогда Далай Лама рассердился и ударил птицу прутом. После этого попугай и вовсе потерял к нему доверие. "Попугай был прав," - заключил историю Далай Лама, " - мой учитель честно проявлял доброе отношение к птице, тогда как я пытался изобразить доброту из ревности."
Ещё в какой-то момент Мария Робинсон задала ему какой-то важный вопрос, и Далай Лама ответил: "Я не знаю." Она запротестовала: "Вы не должны говорить, что Вы не знаете." На что он сказал: "В этом моя честность и моя свобода."
И наконец, он сказал: "основа наших прав в том, что мы все способны ощущать боль и удовольствие, хотим быть счастливыми и избежать страданий".
Теперь попытаюсь объяснить связь, которую я вижу между всем вышесказанным и "ксенофобией, сопряжённой с воинствующим невежеством". Мне кажется, что среди первопричин ксенофобии и воинствующей невежественности есть и лень, и нечестность, о которых говорят и Мастер, и Далай Лама. Это желание получить что-то (например, сознание собственного достоинства, покоя) "на распродаже по сниженной цене", с помощью указывания пальцем на других, а не путём работы над собой.
Мне кажется, что утверждение Далай Ламы, что человек имеет права просто потому, что способен страдать и радоваться, а также уважение Мастера не к способностям и внешним достижениям, а к внутренней работе над собой - это "Инь и Ян", две взаимодополняющие половины целого. И важно то, что и Мастер, и Далай Лама признают, что они сами ошибались, что они несовершенны, что "не знают", что "легче не становится - всегда трудно".
Когда я смотрю на себя, я вижу, что судьба предоставила мне возможности и привилегии, которые во много раз превосходят то, что даётся подавляющему большинству людей. Мне особенно повезло на учителей. Кроме Мастера и Шефчика (о котором писала Тата), у меня и в Ленинграде в школе было несколько замечательных учителей, и в США в Университете, в аспирантуре, на работе были хорошие, умные, добрые профессора и менторы. И всё равно мне "трудно". И всё равно каждый день необходимо выпалывать в себе всяческие сорняки, а стоит на минуту отвернуться - и пожалуйста! - они как ни в чём не бывало снова растут-цветут. И не всегда понятно, где сорняк, а где какой-нибудь ценный овощ (вроде хрена ;-) ).
Короче, я вполне сочувствую тем людям, которые и себе и другим отравляют существование "ксенофобией, сопряжённой с воинствующим невежеством". (Конечно, их жертвам я сочувствую ещё больше.) Я признаю, что я сама, наверное, поддалась бы на соблазн купить себе покой "на распродаже по сниженной цене". Просто на основе собственного опыта и под влиянием Буддизма и Даосизма я не верю, что это возможно.
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи
Вверх, до самых высот!
Исса
Я. К.
==========================
.