В.Н. Лосский о Воплощении (10)
Окончание.
Начало:
http://kiprian-sh.livejournal.com/365646.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/366249.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/366790.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/367119.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/367755.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/368885.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/369755.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/372411.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/379103.html
_________________________________________
Для члена Церкви - и природно, и как личности - открывается дверь в Царствие Небесное:«...в освобождении от смерти и введении человеческой природы в Царство Божие осуществляется единственно истинный исход. Конечно, этот отказ от собственной воли, на который не смог согласиться Адам, есть жертва искупительная; по прежде всего это таинство по преимуществу, свободный дар, в котором Христос приносит Богу, вместе со своим человечеством, начатки творения; она - то деяние, завершить которое должно будет новое человечество в безмерном священнодействии, первоначально возложенном на Адама: принесение в дар Богу всего космоса, как вместилища благодати. Воскресение изменяет падшую природу, оно открывает дивную возможность - возможность освящения самой смерти; отныне смерть уже не тупик, а дверь в Царство. Нам возвращена благодать; и хотя мы носим ее в себе как в “скудельных сосудах”, как во вместилищах еще смертных, однако в самой хрупкости нашей таится теперь сила, побеждающая смерть. Спокойная уверенность мучеников, которые не ощущали не только страха, но даже физической боли, свидетельствует о том, что отныне христианину доступно действенное сознание воскресения» (Догматическое богословие, 20) [1].
Однако только ли членам Церкви открыта эта дверь? Может ли быть исключена - в эсхатологической перспективе - из Тела Космического Адама хотя бы одна «индивидуальная природа»? Может ли она быть в Тело включена, но подвергаться мучениям, что означало бы мучение части Тела? Очевидно, что Лосский не мог бы дать определенно положительные ответы на эти вопросы. Ведь он понимает общность человеческой природы, «исходя из троичного догмата»:
«Кратко говоря, личность может быть полностью личностью лишь в той мере, в какой она не имеет ничего того, чем она хотела бы обладать только для себя, исключая других; то есть когда она имеет природу, общую с другими. Только тогда проявляется во всей своей чистоте различие между лицами и природой; в противном случае перед нами будут индивидуумы, разделяющие между собой природу. Нет никакого раздела, никакого разделения единой природы между тремя Лицами Троицы: Божественные Ипостаси не являются тремя частями единого целого, единой природы, но каждая содержит в себе целостную природу, каждая является целым, ибо она не имеет ничего для себя: даже воля - общая у Трех.
Если мы обратимся теперь к людям, сотворенным по образу Божию, то сможем обнаружить, исходя из троичного догмата, общую природу во многих тварных ипостасях. Однако в реальности падшего мира люди стремятся существовать, взаимно исключая друг друга, самоутверждаясь, каждый противопоставляя себя другим, то есть разделяя, дробя единство природы, присваивая каждый для себя часть природы, которую моя воля противопоставляет всему тому, что не есть я. В этом аспекте то, что мы обычно называем человеческой личностью, является не подлинной личностью, а индивидуумом, то есть частью общей природы, более или менее подобной другим частям, или человеческим индивидуумам, из которых состоит человечество. Но как личность в ее истинном значении, в богословском значении этого слова, человек не ограничен своей индивидуальной природой; он не только часть целого - каждый человек потенциально содержит в себе целое, весь земной космос» (Искупление и обожение, 4) [2].
Если же вся человеческая природа - все тела и души всех людей - спасена, то что сказать о личности, чьи тело и душа спасены, и являются частью Тела Христова? Лосский говорит, что «Божественная любовь станет нестерпимым мучением для тех, кто не стяжал ее внутри себя» [3]. Однако как помыслить существование подвергаемой мучениям личности, когда спасены ее душа и тело? Нам приходится всерьез еще раз попытаться понять слова Лосского, сказавшего, что «личность живет через тело, душу и дух, и за их пределами» и что «человек как личность может выйти из мира». И спросить: «Как же существует личность вне души и тела, за пределами мира?» Эта странная, абсурдная ситуация, когда оказывается возможным предположить спасение души человеческой и тела при том, что личность не будет спасена, является следствием отказа от святоотеческого учения о природе и ипостаси. И никакого выхода из абсурда Лосский не дает, просто его игнорируя.
Неудивительно, что сразу после того, как сказано о мучениях, Лосский отказывается от мысли ограничить милосердие Божие:
«Во второе пришествие и последнее свершение времен вся совокупность мироздания войдет в полное единение с Богом. Это единение осуществится, или, вернее, проявится различно в каждой из человеческих личностей, стяжавших благодать Святого Духа в Церкви. Но где проходят границы Церкви по ту сторону смерти и какова возможность спасения для тех, которые не познали света в этой жизни, - это остается для нас тайною Божественного милосердия, на которое мы не дерзаем рассчитывать, но которое мы также не можем ограничивать нашими человеческими мерами» (Очерк мистического богословия Восточной Церкви, 11) [4].
А в другом месте Лосский выражается еще более откровенно, и прямо утверждает спасение всех:
«После воплощения и воскресения смерть не спокойна, она уже не абсолютна. Все теперь устремляется к αποκαταστασις των παντων («восстановлению всяческих») - то есть к полному восстановлению всего, что разрушено смертью, к осиянию всего космоса Славой Божией, которая станет “все во всем”; из этой полноты не будет исключена и свобода каждой человеческой личности, которой будет даровано Божественным светом совершенное сознание своей немощи» (Догматическое богословие, 20) [5].
Это «совершенное сознание своей немощи» далеко не тождественно «нестерпимому мучению» личности, ибо спасение простирается на все человечество: и крещеных, и некрещеных, и даже не верующих во Христа:
«Человеческая природа торжествует над состоянием противоприродным, ибо природа эта вся целиком сосредоточена во Христе, Им, по слову святого Иринея, возглавлена: Христос - Глава Церкви, то есть того нового человечества, в лоне которого никакой грех, никакая враждебная сила не могут больше окончательно отлучить человека от благодати. Каждая человеческая жизнь всегда может возобновиться во Христе, как бы ни была она отягчена грехами; человек всегда может отдать свою жизнь Христу, чтобы Он вернул ее ему свободной и чистой. И это дело Христа простирается на все человечество за видимыми пределами Церкви. Всякая вера в торжество жизни над смертью, всякое предчувствие воскресения косвенно являются верой в Христа, ибо одна только сила Христова воскрешает и воскресит мертвых. После победы Христа над смертью воскресение стало общим законом твари - не только человечества, но и животных, растений, камней, всего космоса, потому что каждый из нас его возглавляет» (Догматическое богословие, 20) [6].
Таким образом, мы можем сделать вывод: Лосский, отказавшись следовать учению свв. отцов о природе и ипостаси, их различении как общего и частного, и исходя из ложного, с точки зрения Православной Церкви, представления об ипостаси как лишь "несводимости к природе" и изначальном единосущии всех человеческих ипостасей, аналогичном единосущию Ипостасей Троицы, неизбежно приходит к совершенно чуждой православию идее спасения и единства (природного и личностного) всего человечества в Боге через восприятие человеческой природы Христом в Воплощении [7].
[1] Мистическое богословие. С. 334.
[2] Богословие и боговидение. С. 283-284.
[3] Мистическое богословие. С. 250.
[4] Там же. С. 251.
[5] Там же. С. 334.
[6] Мистическое богословие. С. 335.
[7] Нельзя не обратить внимание на сходство хода мысли Лосского с тем, что говорит де Любак (сходства, которое, с учетом показанных выше и прямых заимствований, можно назвать слишком большим, чтобы нам не предположить явного влияния мысли де Любака на Лосского). Лосский, как и де Любак, снимает вопрос о мучениях части единого природного Тела Христова, включающего все «индивидуальные природы». При этом уместно вспомнить, что если, по Лосскому, «существует только одна природа, общая для всех людей, хотя она и кажется нам раздробленной грехом, разделенной между многими индивидами», то, по сути, соединение всего человечества в Единое Тело лишь снимает кажущееся разделение индивидов. Это также заставляет вспомнить де Любака с его идеей осознания человеком своей личностной изначальной причастности к природному телу и осуществленной в Воплощении причастности к телу сверхприродному - мистическому, то есть единству в Боге.
___________________________________
На этом я завершаю публикацию черновой версии главы о Лосском. Благодарю всех за обсуждение. По результатам уже внесено довольно много исправлений в текст.
Начало:
http://kiprian-sh.livejournal.com/365646.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/366249.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/366790.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/367119.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/367755.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/368885.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/369755.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/372411.html
http://kiprian-sh.livejournal.com/379103.html
_________________________________________
Для члена Церкви - и природно, и как личности - открывается дверь в Царствие Небесное:«...в освобождении от смерти и введении человеческой природы в Царство Божие осуществляется единственно истинный исход. Конечно, этот отказ от собственной воли, на который не смог согласиться Адам, есть жертва искупительная; по прежде всего это таинство по преимуществу, свободный дар, в котором Христос приносит Богу, вместе со своим человечеством, начатки творения; она - то деяние, завершить которое должно будет новое человечество в безмерном священнодействии, первоначально возложенном на Адама: принесение в дар Богу всего космоса, как вместилища благодати. Воскресение изменяет падшую природу, оно открывает дивную возможность - возможность освящения самой смерти; отныне смерть уже не тупик, а дверь в Царство. Нам возвращена благодать; и хотя мы носим ее в себе как в “скудельных сосудах”, как во вместилищах еще смертных, однако в самой хрупкости нашей таится теперь сила, побеждающая смерть. Спокойная уверенность мучеников, которые не ощущали не только страха, но даже физической боли, свидетельствует о том, что отныне христианину доступно действенное сознание воскресения» (Догматическое богословие, 20) [1].
Однако только ли членам Церкви открыта эта дверь? Может ли быть исключена - в эсхатологической перспективе - из Тела Космического Адама хотя бы одна «индивидуальная природа»? Может ли она быть в Тело включена, но подвергаться мучениям, что означало бы мучение части Тела? Очевидно, что Лосский не мог бы дать определенно положительные ответы на эти вопросы. Ведь он понимает общность человеческой природы, «исходя из троичного догмата»:
«Кратко говоря, личность может быть полностью личностью лишь в той мере, в какой она не имеет ничего того, чем она хотела бы обладать только для себя, исключая других; то есть когда она имеет природу, общую с другими. Только тогда проявляется во всей своей чистоте различие между лицами и природой; в противном случае перед нами будут индивидуумы, разделяющие между собой природу. Нет никакого раздела, никакого разделения единой природы между тремя Лицами Троицы: Божественные Ипостаси не являются тремя частями единого целого, единой природы, но каждая содержит в себе целостную природу, каждая является целым, ибо она не имеет ничего для себя: даже воля - общая у Трех.
Если мы обратимся теперь к людям, сотворенным по образу Божию, то сможем обнаружить, исходя из троичного догмата, общую природу во многих тварных ипостасях. Однако в реальности падшего мира люди стремятся существовать, взаимно исключая друг друга, самоутверждаясь, каждый противопоставляя себя другим, то есть разделяя, дробя единство природы, присваивая каждый для себя часть природы, которую моя воля противопоставляет всему тому, что не есть я. В этом аспекте то, что мы обычно называем человеческой личностью, является не подлинной личностью, а индивидуумом, то есть частью общей природы, более или менее подобной другим частям, или человеческим индивидуумам, из которых состоит человечество. Но как личность в ее истинном значении, в богословском значении этого слова, человек не ограничен своей индивидуальной природой; он не только часть целого - каждый человек потенциально содержит в себе целое, весь земной космос» (Искупление и обожение, 4) [2].
Если же вся человеческая природа - все тела и души всех людей - спасена, то что сказать о личности, чьи тело и душа спасены, и являются частью Тела Христова? Лосский говорит, что «Божественная любовь станет нестерпимым мучением для тех, кто не стяжал ее внутри себя» [3]. Однако как помыслить существование подвергаемой мучениям личности, когда спасены ее душа и тело? Нам приходится всерьез еще раз попытаться понять слова Лосского, сказавшего, что «личность живет через тело, душу и дух, и за их пределами» и что «человек как личность может выйти из мира». И спросить: «Как же существует личность вне души и тела, за пределами мира?» Эта странная, абсурдная ситуация, когда оказывается возможным предположить спасение души человеческой и тела при том, что личность не будет спасена, является следствием отказа от святоотеческого учения о природе и ипостаси. И никакого выхода из абсурда Лосский не дает, просто его игнорируя.
Неудивительно, что сразу после того, как сказано о мучениях, Лосский отказывается от мысли ограничить милосердие Божие:
«Во второе пришествие и последнее свершение времен вся совокупность мироздания войдет в полное единение с Богом. Это единение осуществится, или, вернее, проявится различно в каждой из человеческих личностей, стяжавших благодать Святого Духа в Церкви. Но где проходят границы Церкви по ту сторону смерти и какова возможность спасения для тех, которые не познали света в этой жизни, - это остается для нас тайною Божественного милосердия, на которое мы не дерзаем рассчитывать, но которое мы также не можем ограничивать нашими человеческими мерами» (Очерк мистического богословия Восточной Церкви, 11) [4].
А в другом месте Лосский выражается еще более откровенно, и прямо утверждает спасение всех:
«После воплощения и воскресения смерть не спокойна, она уже не абсолютна. Все теперь устремляется к αποκαταστασις των παντων («восстановлению всяческих») - то есть к полному восстановлению всего, что разрушено смертью, к осиянию всего космоса Славой Божией, которая станет “все во всем”; из этой полноты не будет исключена и свобода каждой человеческой личности, которой будет даровано Божественным светом совершенное сознание своей немощи» (Догматическое богословие, 20) [5].
Это «совершенное сознание своей немощи» далеко не тождественно «нестерпимому мучению» личности, ибо спасение простирается на все человечество: и крещеных, и некрещеных, и даже не верующих во Христа:
«Человеческая природа торжествует над состоянием противоприродным, ибо природа эта вся целиком сосредоточена во Христе, Им, по слову святого Иринея, возглавлена: Христос - Глава Церкви, то есть того нового человечества, в лоне которого никакой грех, никакая враждебная сила не могут больше окончательно отлучить человека от благодати. Каждая человеческая жизнь всегда может возобновиться во Христе, как бы ни была она отягчена грехами; человек всегда может отдать свою жизнь Христу, чтобы Он вернул ее ему свободной и чистой. И это дело Христа простирается на все человечество за видимыми пределами Церкви. Всякая вера в торжество жизни над смертью, всякое предчувствие воскресения косвенно являются верой в Христа, ибо одна только сила Христова воскрешает и воскресит мертвых. После победы Христа над смертью воскресение стало общим законом твари - не только человечества, но и животных, растений, камней, всего космоса, потому что каждый из нас его возглавляет» (Догматическое богословие, 20) [6].
Таким образом, мы можем сделать вывод: Лосский, отказавшись следовать учению свв. отцов о природе и ипостаси, их различении как общего и частного, и исходя из ложного, с точки зрения Православной Церкви, представления об ипостаси как лишь "несводимости к природе" и изначальном единосущии всех человеческих ипостасей, аналогичном единосущию Ипостасей Троицы, неизбежно приходит к совершенно чуждой православию идее спасения и единства (природного и личностного) всего человечества в Боге через восприятие человеческой природы Христом в Воплощении [7].
[1] Мистическое богословие. С. 334.
[2] Богословие и боговидение. С. 283-284.
[3] Мистическое богословие. С. 250.
[4] Там же. С. 251.
[5] Там же. С. 334.
[6] Мистическое богословие. С. 335.
[7] Нельзя не обратить внимание на сходство хода мысли Лосского с тем, что говорит де Любак (сходства, которое, с учетом показанных выше и прямых заимствований, можно назвать слишком большим, чтобы нам не предположить явного влияния мысли де Любака на Лосского). Лосский, как и де Любак, снимает вопрос о мучениях части единого природного Тела Христова, включающего все «индивидуальные природы». При этом уместно вспомнить, что если, по Лосскому, «существует только одна природа, общая для всех людей, хотя она и кажется нам раздробленной грехом, разделенной между многими индивидами», то, по сути, соединение всего человечества в Единое Тело лишь снимает кажущееся разделение индивидов. Это также заставляет вспомнить де Любака с его идеей осознания человеком своей личностной изначальной причастности к природному телу и осуществленной в Воплощении причастности к телу сверхприродному - мистическому, то есть единству в Боге.
___________________________________
На этом я завершаю публикацию черновой версии главы о Лосском. Благодарю всех за обсуждение. По результатам уже внесено довольно много исправлений в текст.