Leithian, Canto I - ...
Продолжаем.
Песня II, безнадежная - для людей, и бесконечно нежная - к тем землям, где они гибнут...
II песня Лэйтиан
И конечно, Берен определил свою судьбу, когда у могилы отца пообещал мстить, хотя бы придется дойти до ворот Ангбанда. Точнее часть судьбы. Думаю, мир услышал голос человека, который действительно мог это сделать - и стало так.
Но для того, что было дальше, не менее важен не только Дориат, но и то, что он уходит из Дортониона. Не только то, что не остался loveless, friendless («без любви, без друзей»), но смог воскресить свою душу для любви. Собственно, а почему? - А почему он уходит из Дортониона? Боится рабства? (Странно, что боялся только его). Но оба текста описывают альтернативу «Свобода или смерть» - а точнее, смерть или отступление. Это не страх смерти - скорее, он не боялся смерти ( потому - не бежал от нее), и потому ее избежал, - это воля к жизни.
В нем осталась не одна воля к мести, но еще и что-то человеческое - и это спасло его.
(И здесь точка расхождения Берена и его «несчастного зеркала» (*). Тот выбрал месть любой ценой).
(Примечание из сейчас: (*) «несчастное зеркало» Берена - Маэдрос. У этих героев совпадает несколько довольно ключевых моментов судьбы (изгнание, гибель отца, месть, плен, увечье, Камень), - да еще их истории, в отличие от многих, всплывают в легендариуме довольно рано, не сильно изменяясь. - скорее, конкретизируясь потом. Но есть и немало различий, есть точки выбора, где выбор Берена оказывает более… удачен, что ли… В данном случае имеется в виду месть за отца т.д. = ситуация посольства).
И сюда же, о «человеческом» - эти катины зимнего и ночного Дортониона, эта тоска в них: Берен ушел, покинул их - и никого не осталось; эта тоска вроде бы «от автора», но кажется, что и от Берена, просто он думал об это не тогда (замороченный горем и текущими тактическими задачами), а потом. И отчаянно любил эти зимние звезды над землей, которую никогда не увидит. Я думаю, он говорил о них (и о ней, о любимой земле) с Лютиен…
(Когда там освободили Дортонион в годы до Нирнаэт? А ведь он не вернулся в него. Он знал, может быть, что судьба их отдельна, потому что он ушел. Так Финрод (in my HO) не мог бы вернуться в Нарготронд, даже если бы выжил).
Любимая земля - как это будет? Meldanore (?), Dor Barahir, - и серебряное пламя звезд над ней.
Фрагменты подстрочника.
Могила Барахира
LL, 287-290
Там Берен похоронил своего отца
И сложил грудою валуны,
И проклял имя Моргота трижды,
Но не плакал, потому что его сердце было льдом.
LL, 359-366
Тогда наконец
Должен был Берен бежать из леса, спасаясь,
И из земли, что он любил, и где лежал его родитель,
Оплакиваемый тростниками, под трясиной,
Под грудой мшистых камней,
Но Берен бежал с недружелюбного Севера
Одной осенней ночью, и пробирался вперед…
(Интересно, что во втором описании камни уже «мшистые». Успели обрасти? Почему бы и нет - и Берен это замечает…)
LL, 373-382
Луна, что смотрела сквозь туман
На сосны, ветер, что свистел
Среди вереска и папоротников
Не нашли его более. Звезды, что горели
На Севере серебряным огнем
В морозно воздухе, что Пылающим Вереском
Называли люди во дни, что давно прошли,
Встали у него за спиной и сияли
Над землей, озерами и темными холмами,
Покинутыми топями и горным ручейком.
LL-R, 413-424
Там Берен положил кости своего отца
В спешке под каирном из камней;
Он не вырезал руну и ни слова не написал
Над Барахиром, но трижды он ударил
По верхнему камню и трижды громко
Выкрикнул его имя. «Твою смерть, - клялся он, -
Я отомщу. Да, хотя бы моя судьба
Приведет меня в конце концов к вратам Ангбанда».
И затем он повернулся, и не плакал:
Слишком темно было его сердце, слишком глубока рана.
В ночь, холодный как камень,
Без любви, без друзей он шел один.
LL-R, 546-570
…на грани
смерти, без выхода, он стоял в ужасе
и знал, что должен наконец умереть
или бежать из земли Барахира,
его любимой земли. У озера
Под грудой безымянных камней
Должны (теперь) истлевать эти некогда могучие кости,
Покинутые равно сыном и родичами,
Оплаканные тростниками Аэлуин.
Зимней ночью бездомный Север
Он оставил позади и, прокравшись через
Осаду своего бдительного врага,
Он прошел - тень на снегу,
Порыв ветра, - и он ушел,
(оставив) разрушенный Дортонион,
Тарн Аэлуин и его серые воды,
Чтобы никогда более не взглянуть на них.
Не будет больше петь скрытая тетива,
Не летят больше его обтесанные стрелы,
Не преклонит больше он, преследуемый, голову
На вересковой пустоши под (открытым) небом.
Северные звезды, чье серебряное пламя
Люди древне называли пылающим Вереском,
Взошли за его спиной и сияли
Над покинутой землей: он ушел.
Песня II, безнадежная - для людей, и бесконечно нежная - к тем землям, где они гибнут...
II песня Лэйтиан
И конечно, Берен определил свою судьбу, когда у могилы отца пообещал мстить, хотя бы придется дойти до ворот Ангбанда. Точнее часть судьбы. Думаю, мир услышал голос человека, который действительно мог это сделать - и стало так.
Но для того, что было дальше, не менее важен не только Дориат, но и то, что он уходит из Дортониона. Не только то, что не остался loveless, friendless («без любви, без друзей»), но смог воскресить свою душу для любви. Собственно, а почему? - А почему он уходит из Дортониона? Боится рабства? (Странно, что боялся только его). Но оба текста описывают альтернативу «Свобода или смерть» - а точнее, смерть или отступление. Это не страх смерти - скорее, он не боялся смерти ( потому - не бежал от нее), и потому ее избежал, - это воля к жизни.
В нем осталась не одна воля к мести, но еще и что-то человеческое - и это спасло его.
(И здесь точка расхождения Берена и его «несчастного зеркала» (*). Тот выбрал месть любой ценой).
(Примечание из сейчас: (*) «несчастное зеркало» Берена - Маэдрос. У этих героев совпадает несколько довольно ключевых моментов судьбы (изгнание, гибель отца, месть, плен, увечье, Камень), - да еще их истории, в отличие от многих, всплывают в легендариуме довольно рано, не сильно изменяясь. - скорее, конкретизируясь потом. Но есть и немало различий, есть точки выбора, где выбор Берена оказывает более… удачен, что ли… В данном случае имеется в виду месть за отца т.д. = ситуация посольства).
И сюда же, о «человеческом» - эти катины зимнего и ночного Дортониона, эта тоска в них: Берен ушел, покинул их - и никого не осталось; эта тоска вроде бы «от автора», но кажется, что и от Берена, просто он думал об это не тогда (замороченный горем и текущими тактическими задачами), а потом. И отчаянно любил эти зимние звезды над землей, которую никогда не увидит. Я думаю, он говорил о них (и о ней, о любимой земле) с Лютиен…
(Когда там освободили Дортонион в годы до Нирнаэт? А ведь он не вернулся в него. Он знал, может быть, что судьба их отдельна, потому что он ушел. Так Финрод (in my HO) не мог бы вернуться в Нарготронд, даже если бы выжил).
Любимая земля - как это будет? Meldanore (?), Dor Barahir, - и серебряное пламя звезд над ней.
Фрагменты подстрочника.
Могила Барахира
LL, 287-290
Там Берен похоронил своего отца
И сложил грудою валуны,
И проклял имя Моргота трижды,
Но не плакал, потому что его сердце было льдом.
LL, 359-366
Тогда наконец
Должен был Берен бежать из леса, спасаясь,
И из земли, что он любил, и где лежал его родитель,
Оплакиваемый тростниками, под трясиной,
Под грудой мшистых камней,
Но Берен бежал с недружелюбного Севера
Одной осенней ночью, и пробирался вперед…
(Интересно, что во втором описании камни уже «мшистые». Успели обрасти? Почему бы и нет - и Берен это замечает…)
LL, 373-382
Луна, что смотрела сквозь туман
На сосны, ветер, что свистел
Среди вереска и папоротников
Не нашли его более. Звезды, что горели
На Севере серебряным огнем
В морозно воздухе, что Пылающим Вереском
Называли люди во дни, что давно прошли,
Встали у него за спиной и сияли
Над землей, озерами и темными холмами,
Покинутыми топями и горным ручейком.
LL-R, 413-424
Там Берен положил кости своего отца
В спешке под каирном из камней;
Он не вырезал руну и ни слова не написал
Над Барахиром, но трижды он ударил
По верхнему камню и трижды громко
Выкрикнул его имя. «Твою смерть, - клялся он, -
Я отомщу. Да, хотя бы моя судьба
Приведет меня в конце концов к вратам Ангбанда».
И затем он повернулся, и не плакал:
Слишком темно было его сердце, слишком глубока рана.
В ночь, холодный как камень,
Без любви, без друзей он шел один.
LL-R, 546-570
…на грани
смерти, без выхода, он стоял в ужасе
и знал, что должен наконец умереть
или бежать из земли Барахира,
его любимой земли. У озера
Под грудой безымянных камней
Должны (теперь) истлевать эти некогда могучие кости,
Покинутые равно сыном и родичами,
Оплаканные тростниками Аэлуин.
Зимней ночью бездомный Север
Он оставил позади и, прокравшись через
Осаду своего бдительного врага,
Он прошел - тень на снегу,
Порыв ветра, - и он ушел,
(оставив) разрушенный Дортонион,
Тарн Аэлуин и его серые воды,
Чтобы никогда более не взглянуть на них.
Не будет больше петь скрытая тетива,
Не летят больше его обтесанные стрелы,
Не преклонит больше он, преследуемый, голову
На вересковой пустоши под (открытым) небом.
Северные звезды, чье серебряное пламя
Люди древне называли пылающим Вереском,
Взошли за его спиной и сияли
Над покинутой землей: он ушел.