О прошлом - 3: Алина, или "Американская трагедия"
Продолжение.
Предыдущая часть здесь.
Однажды, в том же 1980 году, мы с друзьями узнали телефончик самой популярной девочки двора, Алины*. И позвонили ей.
Алина, хоть и жила с нами рядом, но была существом другого мира. В самом буквальном смысле этого слова. Мы все были дети рабочих. Мы жили в коммуналках и ходили в соседнюю школу-восьмилетку, безразлично готовившую нас к ПТУ. Так, моя Танечка жила с родителями в комнате 10 кв. м., Оля с отцом - в комнате 15 кв. м, я, с родителями и бабушкой, жил в двух комнатах, 12 и 18 кв. м., все с соседями. Отцы наши пили, а мы шлялись целыми днями по двору. Совсем другое дело - Алина.
Отец Алины был доктором наук. У них на троих с родителями была шикарная двухкомнатная квартира. Алина ходила во французскую школу, что находилась на другой стороне оврага. Она занималась художественной гимнастикой. У нее были настоящие кроссовки Адидас и в нее были влюблены все мальчишки двора и вообще округи. При этом во дворе она особо ни с кем не общалась, поскольку девочки ей завидовали, а местные мальчишки ее не интересовали.
И вот мы узнали ее телефон и позвонили ей!
- Привет, Алина. Как жизнь? - радостно произнес в трубку мой друг Сашка - Чем занимаешься?
Вдруг лицо его изменилось, и через несколько секунд он опустил трубку, и озадаченно посмотрел в мою сторону.
- Она хочет говорить с тобой! -удивленно промямлил Сашка.
Я, не без волнения, взял трубку.
- Приветик. Это Ян? Если я с кем-то из ваших и буду говорить, то только с тобой.
Я стоял ошарашенный, и плохо понимал, что происходит. Со мной? Вот это фрукт!
На следующий вечер я встретил Алину у ее парадной, и, на глазах у всего обалдевшего двора гулял с ней под руку. В окне пятого этажа соседнего дома виднелся маленький силуэт. Крошечная, трагическая фигурка. Да, вы уже догадались, это была Танечка…
Как раз в тот же период времени на меня огромное впечатление произвела «Американская трагедия» Теодора Драйзера. Сам я тоже немного отождествлял себя с Клайдом, хорошо понимая его проблему. Чего я, конечно, НЕ понимал, так это того, что Клайд - фигура вымышленная (хотя книга и основана на реальных событиях), его мысли и чувства, как и все из них вытекающее - выдумка Драйзера, и далеко не самая талантливая выдумка. Как персонаж Клайд интересен, но сама история, как она изложена Драйзером, совершенно невероятна и никогда не могла произойти именно таким образом. Клайд, по Драйзеру, скромный и тихий молодой человек, хотя в то же время красивый. И вот в него влюбляется красавица Сондра, дочь местного богача. Она готова вопреки воле отца убежать с Клайдом и пожениться, но Клайд, который от скуки еще до знакомства с Сондрой сошелся с бедной девочкой, работавшей на фабрике его дяди, вдруг узнает, что эта девочка, Роберта, беременна! Роберта требует, чтобы он женился на ней. Клайд в тупике. Он хочет быть с Сондрой, хочет богатства и праздной жизни с красавицей женой, а его тянет вниз Роберта. И вот он убивает Роберту. Точнее, по Драйзеру, не убивает, а только собирается убить, в последний момент меняет намерение, и тут происходит несчастный случай и Роберта погибает. Конечно, Клайда ловят, сажают и приговаривают к смертной казни. А что Сондра? Она плачет, но от него отказывается.
Все это казалось мне совершенно правдоподобным и очень близким по сути, ибо, как и Клайд, я был не дурен собой но жил в натуральной нищете (прошу прощения, но иначе, как «нищетой» проживание в коммуналке с двумя другими семьями, с которыми мы делили 5-метровую кухню, я назвать не могу). Так же как Клайд, я хотел добиться большего, хотел успеха, денег, красивых вещей и музыки, красивых девочек и быстрых авто, ресторанов и блеска. Наивно, но факт. Часто слышу, что тогда «не было неравенства», что «никто не завидовал». Я не могу говорить за всех, но мне неравенство, хотя и в упрощенной форме, было вполне очевидно. Для того, чтобы увидеть его достаточно было, например, побывать у Алины дома.
Я уже говорил, что жила она с родителями в двухкомнатной квартире. Но что это была за квартира! Если у нас с друзьями обстановка состояла из эклектичного винегрета дешевой мебели разного пошиба, то у Алины дома было необычайно чисто, красиво, мебель подобрана по стилю, и в довершение даже имелся ГДР-овский гарнитур. Если я гордился магнитофоном «Весна», то у Алины была двухкассетная японская магнитола. Да и сама она была горным цветком невероятной изысканности и красоты, рассуждавшим о живописи и литературе, театре и балете, и оживленно рассказывавшим о том, как их класс ездил на летние каникулы в Париж. В Париж, господа! 1980-й год!
Алина была всего на месяц младше меня, то есть ей уже исполнилось двенадцать, и наши отношения оказались на порядок более продвинутыми, чем они были с Танечкой. Так, однажды вечером, когда ее родителей не было дома, мы оказались рядом на диване, и вдруг, посреди фраз о необычайности Пруста и глубине Гете, в разговоре возникла странная пауза. Мы смотрели друг на друга и молчали. Телевизор бубнил в стороне, за окнами начинался ранний зимний вечер, а между нами разгорался странный, не вполне еще отчетливый огонь, пугавший и в то же время увлекавший нас обоих. Вдруг ее огромные, темные глаза оказались совсем близко, и, сам не знаю каким образом, наши губы сомкнулись. Это продолжалось одно мгновение, не больше, но казалось абсолютно бесконечным и увлекательным, словно туннель, ведший в неведомое будущее. Будущее, которое сулило, возможно, что-то прекрасное и удивительное, многократно лучшее, чистое и сверкающее, как ее темные глазки, как японская магнитола или билет в Париж....
*Продолжение здесь*
----
* Имя изменено
Предыдущая часть здесь.
Однажды, в том же 1980 году, мы с друзьями узнали телефончик самой популярной девочки двора, Алины*. И позвонили ей.
Алина, хоть и жила с нами рядом, но была существом другого мира. В самом буквальном смысле этого слова. Мы все были дети рабочих. Мы жили в коммуналках и ходили в соседнюю школу-восьмилетку, безразлично готовившую нас к ПТУ. Так, моя Танечка жила с родителями в комнате 10 кв. м., Оля с отцом - в комнате 15 кв. м, я, с родителями и бабушкой, жил в двух комнатах, 12 и 18 кв. м., все с соседями. Отцы наши пили, а мы шлялись целыми днями по двору. Совсем другое дело - Алина.
Отец Алины был доктором наук. У них на троих с родителями была шикарная двухкомнатная квартира. Алина ходила во французскую школу, что находилась на другой стороне оврага. Она занималась художественной гимнастикой. У нее были настоящие кроссовки Адидас и в нее были влюблены все мальчишки двора и вообще округи. При этом во дворе она особо ни с кем не общалась, поскольку девочки ей завидовали, а местные мальчишки ее не интересовали.
И вот мы узнали ее телефон и позвонили ей!
- Привет, Алина. Как жизнь? - радостно произнес в трубку мой друг Сашка - Чем занимаешься?
Вдруг лицо его изменилось, и через несколько секунд он опустил трубку, и озадаченно посмотрел в мою сторону.
- Она хочет говорить с тобой! -удивленно промямлил Сашка.
Я, не без волнения, взял трубку.
- Приветик. Это Ян? Если я с кем-то из ваших и буду говорить, то только с тобой.
Я стоял ошарашенный, и плохо понимал, что происходит. Со мной? Вот это фрукт!
На следующий вечер я встретил Алину у ее парадной, и, на глазах у всего обалдевшего двора гулял с ней под руку. В окне пятого этажа соседнего дома виднелся маленький силуэт. Крошечная, трагическая фигурка. Да, вы уже догадались, это была Танечка…
Как раз в тот же период времени на меня огромное впечатление произвела «Американская трагедия» Теодора Драйзера. Сам я тоже немного отождествлял себя с Клайдом, хорошо понимая его проблему. Чего я, конечно, НЕ понимал, так это того, что Клайд - фигура вымышленная (хотя книга и основана на реальных событиях), его мысли и чувства, как и все из них вытекающее - выдумка Драйзера, и далеко не самая талантливая выдумка. Как персонаж Клайд интересен, но сама история, как она изложена Драйзером, совершенно невероятна и никогда не могла произойти именно таким образом. Клайд, по Драйзеру, скромный и тихий молодой человек, хотя в то же время красивый. И вот в него влюбляется красавица Сондра, дочь местного богача. Она готова вопреки воле отца убежать с Клайдом и пожениться, но Клайд, который от скуки еще до знакомства с Сондрой сошелся с бедной девочкой, работавшей на фабрике его дяди, вдруг узнает, что эта девочка, Роберта, беременна! Роберта требует, чтобы он женился на ней. Клайд в тупике. Он хочет быть с Сондрой, хочет богатства и праздной жизни с красавицей женой, а его тянет вниз Роберта. И вот он убивает Роберту. Точнее, по Драйзеру, не убивает, а только собирается убить, в последний момент меняет намерение, и тут происходит несчастный случай и Роберта погибает. Конечно, Клайда ловят, сажают и приговаривают к смертной казни. А что Сондра? Она плачет, но от него отказывается.
Все это казалось мне совершенно правдоподобным и очень близким по сути, ибо, как и Клайд, я был не дурен собой но жил в натуральной нищете (прошу прощения, но иначе, как «нищетой» проживание в коммуналке с двумя другими семьями, с которыми мы делили 5-метровую кухню, я назвать не могу). Так же как Клайд, я хотел добиться большего, хотел успеха, денег, красивых вещей и музыки, красивых девочек и быстрых авто, ресторанов и блеска. Наивно, но факт. Часто слышу, что тогда «не было неравенства», что «никто не завидовал». Я не могу говорить за всех, но мне неравенство, хотя и в упрощенной форме, было вполне очевидно. Для того, чтобы увидеть его достаточно было, например, побывать у Алины дома.
Я уже говорил, что жила она с родителями в двухкомнатной квартире. Но что это была за квартира! Если у нас с друзьями обстановка состояла из эклектичного винегрета дешевой мебели разного пошиба, то у Алины дома было необычайно чисто, красиво, мебель подобрана по стилю, и в довершение даже имелся ГДР-овский гарнитур. Если я гордился магнитофоном «Весна», то у Алины была двухкассетная японская магнитола. Да и сама она была горным цветком невероятной изысканности и красоты, рассуждавшим о живописи и литературе, театре и балете, и оживленно рассказывавшим о том, как их класс ездил на летние каникулы в Париж. В Париж, господа! 1980-й год!
Алина была всего на месяц младше меня, то есть ей уже исполнилось двенадцать, и наши отношения оказались на порядок более продвинутыми, чем они были с Танечкой. Так, однажды вечером, когда ее родителей не было дома, мы оказались рядом на диване, и вдруг, посреди фраз о необычайности Пруста и глубине Гете, в разговоре возникла странная пауза. Мы смотрели друг на друга и молчали. Телевизор бубнил в стороне, за окнами начинался ранний зимний вечер, а между нами разгорался странный, не вполне еще отчетливый огонь, пугавший и в то же время увлекавший нас обоих. Вдруг ее огромные, темные глаза оказались совсем близко, и, сам не знаю каким образом, наши губы сомкнулись. Это продолжалось одно мгновение, не больше, но казалось абсолютно бесконечным и увлекательным, словно туннель, ведший в неведомое будущее. Будущее, которое сулило, возможно, что-то прекрасное и удивительное, многократно лучшее, чистое и сверкающее, как ее темные глазки, как японская магнитола или билет в Париж....
*Продолжение здесь*
----
* Имя изменено