М.Бажан. Харьков борется || «Красная звезда» 15 марта 1942 года
Израненный, захлебывающийся собственной кровью, зверь вполз на широкие улицы, гулкие площади большого города. Немцы думали здесь зализывать свои раны, отдыхать и выжидать. Но Харьков был мрачен. Он был тих. Эта тишина ужасала. Город стоял над немцами врагом грозным, непреклонным, несдавшимся. Солдаты в зеленых шинелях, выставив вперед свои автоматы, заходили в пустые цеха колоссальных заводов. Серыми холмиками торчали бетонные основания станков. Станки были вывезены. Солдаты врывались в длинные коридоры, в светлые залы огромных зданий. Ветер гнал по паркету черный пепел сожженных бумаг. Людей не было. Люди ушли.
Солдаты, трусливо сбившись кучками, проходили по безлюдным улицам. Еще дымились дома, подожженные бомбами «Юнкерсов». Серые стены Дома Красной Армии были исполосованы черными языками копоти. Зияли окна в сгоревшем «Гранд-Отеле», в «Красной гостинице», на широком и стройном фасаде Дома проектов. Солдаты проходили мимо домов, со стен которых черные и красные немецкие буквы бросали им в лицо «Смерть Гитлеру!». Солдаты всматривались в лицо большого бронзового человека, который в сопровождении великанов шагал на них с высоты сияющего гранитного постамента. Человек этот, как и все вокруг, был врагом. Это был Тарас Шевченко. Яростно взвизгнув, какой-то вояка метнул в него гранату. Граната не долетела до исполина, она взорвалась у подножья постамента, отколов куски черного звонкого камня.
Над Харьковом навис кошмар фашистских расправ, казней, голода и бесправия. С балкона дома обкома партии свисали люди, повешенные немцами. На площади Дзержинского долго скрипели виселицы с тремя замерзшими, покрытыми снегом трупами. Одного харьковчане опознали: это был известный харьковский инженер завода имени Шевченко. На проспекте имени Сталина до начала февраля висели девять замученных и потом повешенных людей. На улице Свердлова на тротуаре возле пятиэтажного дома долго лежало пронзенное немецкими пулями тело юноши в красноармейской гимнастерке. Немцы запрещали его убирать. На Плехановской улице до недавнего времени висел труп молодой женщины. Ее схватили, сорвали одежду и повесили за то, что она плюнула в лицо пьяному немецкому офицеру, пытавшемуся ее изнасиловать. Всего на улицах Харькова на балконах были повешены 116 советских людей. Долго висели их искалеченные, изуродованные тела. Ночью палачи подрезали веревки и трупы с балконов упали на прохожих.
«Домом смерти» называют харьковчане большое каменное здание на Холодной горе, где немцы держат в заключении сотни пленных красноармейцев. Выбитые окна заткнуты тряпками и соломой. Морозный ветер гуляет по камерам. Холод и голод. По 7-8 дней пленные не получают ни крошки хлеба, ни капли воды. Иногда привезут кучу вареной свеклы и бросят изголодавшимся людям. Со всех сорвана верхняя одежда, со многих стащены сапоги. Люди едва держатся на ногах. Десятки раненых и больных лежат на холодном полу. Немцы ходят по телам, сапогами топчут больных. 12 января оттуда было вывезено 65 трупов, 13 января - 72, 14 января - еще столько же: и так каждый день. Дом смерти!
Домом пыток стало здание гостиницы «Интернационал». В его подвалах - застенок. Тут пытают и расстреливают всех заподозренных в сочувствии Красной Армии. Сейчас в этих страшных подвалах заточено около 1200, обреченных на муки и смерть людей.
Пытки, расстрелы, казни - ежедневное время провождение коричневых палачей Харькова. В первые дни фашистами было расстреляно около 14 тысяч человек. Стилем рабовладельцев написаны приказы немецкого командования по Харькову. Они насыщены холодным издевательством над людьми. Приказ выселяет из Харькова всех жителей, поселившихся там с 1936 года, и десятки тысяч людей изгнаны из города в морозную, воющую метелью степь. Им запретили взять с собой какие-либо вещи или продукты. В окрестных селах нашли приют 25 тысяч голодных, полураздетых, обмерзших бездомных людей. Остальных погнали дальше, во вражеский тыл. Под наблюдением озверевших часовых идут тысячи порабощенных людей к границам чужой, проклятой немецкой земли. Отставших расстреливают. Мимо их трупов той же дорогой гонят новые группы. Это выводят из Харькова квалифицированную рабочую силу, обреченную работать и гибнуть на заводах оккупированных Польши, Дании, на заводах Германии, где Гитлеру нехватает рабочих рук.
Мужчины Харькова бегут, прячутся, скрываются, чтобы избежать принудительной регистрации. Но фашистам все-таки удалось угнать из Харькова 5 тысяч рабочих. Кто из них снова увидит родную страну, родной город, родную семью? Пять тысяч измученных людей идут в Германию. Не все дойдут. Сотни упадут по дороге. Кое-кто убежит. Но и от пришедших немного пользы будет Гитлеру. Рабы могут забыть издевательства, унижения и муки. Советские люди не забудут, не забудут и не простят.
Харьков голодает. Почти в каждом доме есть опухшие от голода. Каждый день на улицах подбирают несколько трупов людей, умерших голодной смертью. Вывозить покойников на кладбище не на чем, - все лошади забраны немецкой армией. Могилы роют во дворах домов.
Эмигрантский сброд, едущий в обозе немецкой армии, нашел немного соратников на украинской земле. Жалкие единицы, подло заискивая и подвывая, суетились у отделения немецкой комендатуры, предлагая свои услуги в деле организации «нового порядка». Их, не скрывая своего презрения, приняли немецкие солдафоны: одним поручили шпионить, других устроили подмастерьями в своем застенке, третьих пьяной черной сотней пустили по Харькову. Эти именуются полицейскими. Они «наводят» немецких грабителей на уцелевшие квартиры, ловят и приводят к немецким насильникам очередные жертвы, бьют, грабят и орут, когда рыскают бандой, трусливо перебегая по улице в одиночку, боясь каждого встречного. Петлюровские бандиты, озлобленные кулаки, матерые уголовники, спрятавшиеся по щелям и норам, как бешеные крысы бросаются на людей. «Мокрое дело» стало заслугой. Специалисты «мокрых дел» нашли у гитлеровцев полное понимание. Более грамотных приспособили «делать культуру». Нашелся актер, удачно совместивший в себе подлеца и дурака. Его поставили во главе кабака, издевательски названного украинским театром. Ясно, что никто из порядочных украинских актеров не пошел в это гнусное заведение. В первые дни своего прихода немцы заставили украинских актеров тащить бочки с водой по всем центральным улицам Харькова.
В грязной петлюровской газетке все столбцы заполнены «трудами» 2-3 болтливых писак, за кусок гнилой конины клевещущих на украинский народ. Попытались открыть одну школу - не вышло. Разграбили ценности, оставшиеся в музеях. Книгами из библиотеки имени Короленко замостили грязную улицу для проезда немецких автомобилей.
Рабочие, интеллигенция, молодежь Харькова не дрогнули от дичайших зверств, бешеного, кровавого разгула, необузданного своеволия пьяного фашистского солдата и офицера. Жажда мести охватила каждое советское сердце. То, чем немцы хотели устрашить и сломить Харьков, обернулось против них самих.
Зверь обезумел от крови, ярости и страха. Советские люди уничтожают зверя, мстят ему. Взлетают в воздух казармы, заселенные фашистскими солдатами и офицерами. Боязнь партизанской мести толкнула немецких заправил на издание дикого приказа: в то время, когда в Харькове в домах, занятых под немецкие штабы, начали раздаваться взрывы мин, городскому населению было запрещено в продолжение шести дней выходить из квартир. Запрещено было не только появляться на улице или во дворе, но даже переходить из одной квартиры в другую. Приказ заканчивался стандартной угрозой: за нарушение приказа - смерть. Шесть дней томились женщины и дети, старики и больные без света, без воды, без пищи в своих квартирах.
Приказ не помог. Стены продолжали и продолжают рваться, уничтожая десятки арийских «повелителей». Фашисты расстреливают заложников, истязают невинных людей. В фашистском застенке гибнут украинцы, русские, евреи.
Массовыми расстрелами, неслыханными издевательствами, поголовным грабежом гитлеровцы хотят сломить гордость и свободолюбие советского человека. Напрасные надежды. Мирные жители, становятся грозными партизанами. Немцам в городе страшно. Нельзя сказать, чтобы их боязнь была напрасной. Из большого дома на площади Тевелева выходил, выпятив грудь и презрительно оттопырив нижнюю губу, величественный генерал. Он спешил пройти к своему автомобилю, так как прохожие, хотя и редкие и отшатывающиеся от него в сторону, все-таки тревожили его арийскую душу. Но не успел. Прогремел выстрел. Генерал грохнулся затылком о тротуар. Какая-то молоденькая девушка бросилась бежать, не выпуская револьвера из рук. Генеральские телохранители, завопив, погнались за ней. Девушка была поймана и убита на месте. Мы пока не знаем имени этой храброй украинской девушки - мстительницы за свой народ, за свой город. Возвратимся в Харьков, - разыщем, установим, кто, откуда она - одна из тысяч, из сотен тысяч героических дочерей свободолюбивой Украины. Народная слава осенит ее имя.
Безвестные народные мстители отважно и неуловимо действуют в городе. Каждый день гремят взрывы гранат, уничтожающие ненавистных захватчиков. В доме Станкостроя двадцать немецких солдат были убиты одной метко брошенной гранатой. На улице имени Дзержинского в небольшом особнячке, обнесенном железной изгородью, девять офицеров собрались уютно и тепло пожить. Недолго пришлось им там хозяйничать. Взрыв гранаты - и девять офицеров были уничтожены. Совсем недавно прогрохотал взрыв партизанской мины, разрушившей целое здание. Мина была подложена под помещение, занятое штабом 68 немецкой пехотной дивизии. От взрыва погибли почти все офицеры штаба, в том числе и командир дивизии генерал Браун.
Немцы, отдавшие было в первые дни оккупации распоряжение разобрать баррикады, вывезти противотанковые ежи, сравнять надолбы и засыпать окопы, сейчас спохватились. Спешно сгоняются старики и дети, женщины и инвалиды. Под угрозой расстрела принуждают их ослабевшими от голода, измученными руками тащить мостовой камень для баррикад, устанавливать ежи, рыть твердую мерзлую землю. Гитлер цепляется за Харьков, как за свой опорный пункт на юго-востоке. Не выйдет!
Из земли немцев выковыряют, в подвалах домов найдут, ежи раздвинут, проволоку разорвут. Будут бить в спину и в лоб. Уничтожат всех до единого, если они не захотят сдаться. Харьков поможет красным воинам, истерзанный, искалеченный, придушенный, но живой, несдавшийся, непокоренный Харьков. Великий город украинского народа борется, он мстит, он ждет. Час его освобождения близок. || Микола Бажан. ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
+ + + + + + + + +
Источник: « Красная звезда» №62, 15 марта 1942 года
# И.Эренбург. Харьков || «Красная звезда» №62, 16 марта 1943 года
# Харьков, Орел, Старая Русса || «Красная звезда» №70, 25 марта 1942 года
# Бр.Тур. Юноши из Харькова || «Красная звезда» №208, 4 сентября 1942 года