Алексей Толстой. В час добрый! || «Красная звезда», 22 января 1943 года
Если бы Гитлер с его генералами понял в прошлом году, что московский разгром - не досадная случайность, - плод какой-то ошибки, которую в дальнейшем можно вполне исправить, - но та не предусмотренная и неведомая им форма русской войны, заложенная в самой психологии русских, в их истории, в социальном строе, богатствах и пространствах, - наверно, фашисты придумали бы что-нибудь более остроумное, чем летнее, 42-го года, наступление на Сталинград и Кавказ, наступление прямехонько головой в пасть льву.
Немцы дофашистские и тем более фашистские немцы убеждали весь мир и себя в том числе, что они одни, немцы, владеют мудростью и тайнами военной науки. Каждый немец есть зольдат, и папаша его зольдат и дедушка был зольдат - и так далее до человекоподобного предка, который обжег на костре дубину и, рыча от удовольствия, убил всех: это был первый немец, первый зольдат.
Немцы Гитлера с крайним высокомерием начали войну с Красной Армией. Они хорошо знали наши недостатки, но они не знали или с чисто немецким высокоплюйством не хотели ни знать ни видеть ни одного из наших достоинств, а изо всех - главного, решающего, неистребимо национального и рокового для немцев - того, что мы - русские.
Московское побоище ничему не научило немцев, но нас оно научило многому. Эта наша первая - и историческая - победа в нынешней войне внесла новые, зрелые черты в облик Красной Армии. Этого-то немцы и не приняли во внимание. В их представлении Красная Армия сорок второго года должна была быть слабее неустойчивее и хуже обученной, чем Красная Армия 41-го года. Поэтому-то Гитлер и задумал такой фантастически-авантюрный план, - охват Москвы из-за Волги.
Но в 42-м году Красная Армия стала иной, так же, как делается иным, мужает и нравственно крепнет человек, переживший глубокое потрясение, которое он преодолел и вышел из него победителем. Летние неудачи наполнили наши сердца горечью и болью. Но в этой горечи таилась та целебная сила, которая в конце концов переродила и обновила организм нашей армии.
После Московского разгрома немцев в Красной Армии перестали думать о том, что немецкая военная наука первейшая в мире. В том, что немецкая наука сплоховала, указывали десятки тысяч замороженных немцев, чьи остекляневшие скорченные тела валялись по всем дорогам и деревенским выгонам. Это были непобедимые немецкие зольдаты, а теперь, - просто фрицы. Русский человек догадался, наконец, что он крепче, храбрее, умнее и хитрее немца. Навязывается вопрос: а почему он раньше об этом не догадывался? Чего раньше-то скромничал перед немцами? В том-то вся наша психология, - одно из сокровищ русской души, - скромность в большом деле, даже какая-то тихость, похожая извне на равнодушие, склонность к недооценке самого себя. И при этом в глубоких тайниках живет: «А ну, ребятушки, понатужимся, - все сможем». И отсюда, из этой невысказанной веры, что мы-то в конце-то концов всё сможем, - легкое дыхание русского человека, его беспечность, юмор и то, что он - веселый человек.
Русский человек стал серьезен и в себе уверен, и уверенность его перешла в волевые каждодневные действия на фронте и в тылу. Русский человек теперь сам понимает, что он большой человек, а Красная Армия по храбрости, умению и вооружению - первая в мире. Ровно через год после того, как Гитлер разинул от уха до уха зубастый рот, готовясь вот-вот заглотить Москву, Красная Армия начала планомерно взламывать несокрушимый германский фронт от Владикавказа до Ленинграда. Красная Армия осуществила на практике новую военную идею, а именно, что русская оборона оказывается сильнее немецкого наступления, а немецкая оборона оказывается слабее русского наступления.
Вот поэтому-то немцы на рубеже 43-го года «потеряли сердце», - как говорят казаки на Дону. Потерять сердце - это самое страшное для армии, - то чего не вернуть и не возместить. Вот почему железобетонные блиндажи, стальные плиты, минные поля, рвы, надолбы, ловушки, колья, перепутанные проволокой, тысячи танков и густые стаи пикирующих бомбардировщиков больше не спасают немцев, и места, где они засели, становятся их кладбищами. Под Ленинградом необ'ятное кладбище фашистских бандитов, оно ширится с каждым днем, и скоро, скоро мы услышим что из-под освобожденного Ленинграда ни один немец не вернулся назад. Гигантское кладбище тех же бандитов раскинулось между Доном и Волгой под Сталинградом. Там с немцами случилось то, чего еще не бывало в истории войн, - огромная, могучая немецкая армия подошла к Волге и тает, как дым, «погибоша аки обре», - как полулегендарные завоеватели и мучители славян - обры, о которых поминают русские летописи.
Каждый русский город, станция, деревня, каждая точка, за которую немцы цепляются зубами и когтями перед ужасающим наступлением Красной Армии, - кладбище фашистов. Я не верю в легенду, будто они до того дисциплинированы, что смерть предпочитают плену. Врут, врут, собаки, жить они хотят ужасно. Русские генералы посылают парламентеров с великодушными предложениями капитуляции. Немецкие солдаты рады бы закричать «русс, сдаюсь». Но немецкий генерал или обер-офицер, со всей военной суровостью выпятив грудь и тряся жабрами от благородного негодования, - «Нет», - отвечает нашим парламентерам, - «нет, я не согласен ни на какие условия капитуляции, я буду драться». И, отдав вверенным ему частям подобный чудо-приказ - «драться до последней капли крови», в нужную минуту садится со своим штабом на Юнкерс и - ауф видер зеен - покидает свое окруженное русскими войско. Наши летчики сбивали такие Юнкерсы, из которых горохом сыпались удиравшие штаб и обер-офицеры.
Один пленный унтер откровенно рассказал на допросе, почему немцы неохотно сдаются в плен. «Нам не разрешено даже слишком часто вертеть головой, когда сидишь в окопе. Если я слишком пристально гляжу вперед, ко мне подходит эсэсовец: - «В чем дело? Почему я так внимательно гляжу в сторону русских? Не желаю ли я к ним перебежать?» И он непременно, не в этот, так в другой раз меня застрелит; если я слишком часто оглядываюсь назад, значит, хочу удрать с позиций в тыл, и эсэсовец опять придерется и меня застрелит. Единственный способ сохранить шкуру в бою - это, если повезет, - рядом с тобой ранят или убьют солдата, тогда со всем усердием тащишь его из траншеи в тыл и радуешься: «слава богу, сегодня остался жив».
Нынешний немец уже не тот, что раньше. В самом деле, - война, как «самое красивое желание для каждого немца» (по выражению Геббельса), стряхнула с себя золотые перышки жар-птицы. Гитлер обещал - завоевать мир, установить на всех меридианах «новый порядок», возвеличить Германию до мирового гегемона, участникам войны щедро отдал на поток и разграбление страны и города. В развитие этого долгожданного грабежа немцы поперли в Россию. Они пограбили немало. Ну, а дальше? Немецкие зольдаты набили ранцы детским тряпьем, отослали женам всё, что награбили у казачек, и - околевай теперь лютой смертью под Сталинградом, катись, ухватив шапку, с кавказских гор в неведомое, отдавай в блокированных русскими гарнизонах последнюю каплю крови за честь генерала, мелькнувшего за облаками по курсу на Берлин. Где же обещанное?
Разумеется, еще нельзя говорить, будто немецкие армии уже окончательно поняли, что игра проиграна. Покуда у человека в руке оружие, он еще надеется. Но настанет час, когда для немецких армий надежда сменится черным отчаянием. Этот час наступит, когда весь германский фронт, взломанный и рассеченный, начнет отходить назад. Трудно предугадать, на каком рубеже случится катастрофа, - может быть уже на линии Днепра, или на польской границе. Одно очевидно, - немец не вытянет этой войны до своей территории. Немец не захочет воевать на своей территории. Для отечественной войны нужен иной склад души народной, иная психология, иные цели, - не свирепая жадность бандита, но ярость русского священного гнева.
Наступление Красной Армии развивается планомерно во всем превосходстве военной науки и техники, во всем превосходстве русского воина над немецким зольдатом. Во всем суровом величии нравственного под'ема армии и советского тыла.
Должна быть длительность и нарастание наших усилий. Под Москвой год тому назад был великий штурм. Он определил судьбу всей войны. Он спас Советскую Россию и мир от гитлеровского зольдата. Нынче мы вступили в основную, главную, и решающую фазу войны. Идет трудная работа: методический взлом и дробление фронта врага, уничтожение его людского состава и техники и долгожданное освобождение русской, украинской, белорусской земли. В час добрый! || Алексей Толстой.
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
ЛЮДОЕДСКИЙ ГЕРМАНСКИЙ ДОКУМЕНТ ОБ ИСТРЕБЛЕНИИ НАСЕЛЕНИЯ ЮГОСЛАВИИ
ЛОНДОН, 21 января. (ТАСС). Как передает английское министерство информации, на Ближнем Востоке в плен был взят германский офицер, у которого обнаружен документ, озаглавленный: «Дополнительные указания командующего оккупационными войсками в Сербии относительно правил осуществления казней». В этом циничном документе говорится: «Когда надлежит расправиться с большим количеством пленных, они должны быть распределены для расстрела между отдельными воинскими соединениями. Перед приведением казни в исполнение у всех лиц, подлежащих расстрелу, должны быть из'яты все документы. Казнь должна производиться отдельными частями под командованием офицера. Целью должны служить область сердца и голова. Расстрел крупных партий должен производиться группами по 5-8 человек в порядке очередности. У лиц, подлежащих расстрелу, должны быть связаны ноги. В целях избежания ненужного соприкосновения с трупами подлежащие расстрелу должны помещаться непосредственно у края могилы. В случае массовых казней допустимо ставить заложников на колени лицом к могиле. Сожжение трупов должно быть прекращено. Оккупационные власти должны воспрепятствовать возложению цветов на могилы расстрелянных. Ни при каких обстоятельствах одежда и личные вещи расстрелянных не должны предоставляться местному населению».
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
Ленин
Заря нежданна и проста,
Зима, а ночи страшно кратки,
Дел бесконечна широта,
Мелькают дни смертельной схватки.
Под утро редкий перерыв,
В работе, отдых скоротечный,-
И вот он видит, как с горы,
Страну, забывшую беспечность,
Страну в походе, на ходу,
Страну любимую - Россию,
На шапках красную звезду,
В огне просторы снеговые.
Не дни пылают там - века,
И в очистительном пожаре
Гудит народная река,
И тот огонь ее не старит.
Все так же молодо оно,
Народа сердце ретивое,
Всех гроз огнем озарено
Предназначенье мировое.
И он, отдавший жизнь свою
Служенью радостной России,
Ведет бестрепетно в бою
Ее дружины молодые.
Зарей окрашен небосклон.
Уж в вечной дымке годы эти -
Любить Россию так, как он.
Что может быть святей на свете.
Бушует снова вихрь войны,
И вновь зима и ночи кратки,
И стонут вновь поля страны
Под топотом смертельной схватки.
Вновь над Кремлем заря горит,
В огне просторы снеговые,
И Сталин миру говорит
О гордом жребии России.
Страна в походе, бой идет.
В народном сердце мести пламя,
И знамя Ленина встает
Опять над русскими полками!
Николай Тихонов. ЛЕНИНГРАД, 21 января. (По телеграфу).
+ + + + + + +
Источник: «Красная звезда» №18, 22 января 1943 года
# И.Эренбург. Путь свободен || «Красная звезда» №16, 20 января 1943 года
# Н.Тихонов. Ленинград в январе || «Красная звезда» №25, 31 января 1943 года
# Вс. Вишневский. Кольцо сломано || «Литература и искусство» №4, 22 января 1943 года