Дом-музей М. Ю. Лермонтова
Кто совершил вслед за мной виртуальную мебельную экскурсию в Тарханы, возможно помнит сделанные там мною два с половиной открытия. Приятное послевкусие от того визита, с учетом открытий, было настолько сильно, что в Москве у меня просто не осталось выбора: если приехать всего на полдня, то надо идти в дом-музей Лермонтова.
В двух шагах от Нового Арбата, стесненный многоэтажками, заставленный припаркованными машинами, лермонтовский дом не сдается и выглядит так.
Кабинет поэта в мезонине, что с тремя окошками. Туда мы скоро попадем. Но, как и в Тарханах, сначала слово о бабушке.
Комната Е. А. Арсеньевой
Комната Елизаветы Алексеевны, бабушки поэта, - царство ампира. Здесь организованы три зоны: рабочее место, туалетный уголок и зона для отдыха.
Рабочее место представлено оригинальным женским письменным столом с двумя изящными цилиндрическими тумбами и круглой кожаной подушкой для ног, вмонтированной в высокую проножку.
Столешница овальная. По дальнему краю проходит изогнутая, повторяющая форму столешницы надстройка с большим количеством ящичков.
В углу - туалетный столик со скругленными ящиками.
Боковые ящики выпуклые, центральные - вогнутые. Между двумя высокими скругленными шкафчиками - подставками для свечей - размещено почти квадратное зеркало. Думаю, что мастера-мебельщики знали толк в организации фотографически портретно правильного освещения и поэтому сделали шкафчики высокими: свет, падающий сверху и сбоку, делает лицо более красивым.
Зона для отдыха выгорожена ширмой.
В углу расположена кушетка с высоким S-образным мягким изголовьем и низким изножьем.
Восьмиугольная столешница кофейного столика опирается на ажурную ножку, выполненную в виде лиры. Завиткам лиры вторят завитки локотников кресел.
Менее ярко выраженная четвертая зона комнаты организована около столика для рукоделия. Его столешница разложена.
Двухарочная форма спинки стульев с плоской резной ракушкой-гирькой говорит нам о том, что изначально стулья не составляли единый гарнитур с креслами и другими стульями изданной комнаты. Не составляли, а теперь составляют - благодаря новой, единой для всех предметов мебели обивки.
Люстра для тридцатой дюжины люстр и паникадил.
Малая гостиная
В малой гостиной царит стиль жакоб. По сравнению со столовой в Тарханах здесь он пышен и даже немного громкоголосен.
Вокруг овального стола расположены трехместный диванчик и два кресла.
Их спинки очень декоративны: овал, вписанная в него восьмиконечная фигура, на фоне которой золотая звезда с овальным медальоном в центре. Характерными для стиля жакоб латунными полосками «обведены» все конструктивные линии: боковые устои, локотники, верхняя и нижняя перекладины спинки, царги сиденья. В местах их пересечения - латунные диски на фоне деревянных кубиков.
Такое же большое количество латунного декора придает торжественное звучание и секретеру: латунью оформлены рамки нижних дверец, боковые стенки и многочисленные каннелюрированные пилястры.
Стул с вертикальными рейками в спинке, с одной стороны, выпадает из овально-звездного гарнитура. С другой стороны, вертикальный ритм спинки перекликается с ритмом пилястр секретера и каннелюр на цилиндрических подставках под канделябры.
Стол-боб ведет двойную игру. С одной стороны, он несет на себе свойственный стилю жакоб латунный декор (на ножках и обечайке столешницы), а инкрустированные по поверхности обечайки ромбы тоже отсылают нас к часто встречающимся в стиле жакоб латунным ромбам.
С другой стороны, при взгляде сверху восхищает богатство столешницы, которая по своей декоративности уходит далеко в сторону от жакоба.
Люстра.
Большая гостиная
Большая гостиная примечательна живописными работами, среди которых три очень хорошо знакомых нам по Тарханам портрета. Но о них чуть позже.
Сначала обратим внимание на мебель для сидения. Не в первый раз ловлю себя на мысли о том, что новая, единая для всех предметов обивка способна объединить в гарнитур хоть и похожие, но не близкородственные предметы. Так, если навершия по центру спинок дивана и кресел еще имеют схожую линию распластанных крыльев,
то спинки ближних к нам стульев значительно от них отличаются как по форме верхнего края, так и особенно по линии нижнего. Не говорю уже о форме боковых царг и завитках боковых устоев.
Интересно, что на фотографиях из путеводителя по музею, выпущенного в 2008 году, здесь запечатлены совершенно другие стулья, а между ними - другой столик, шахматный.
Теперь все же два слова о трех хрестоматийных портретах. Перед нами детский портрет Михаила в возрасте примерно двух с половиной лет, одетого, по заведенным в те годы порядкам, в девичье платье.
А здесь бабушка поэта, Елизавета Алексеевна Арсеньева, и горячо любимая дочь ее, Мария Михайловна Лермонтова, мать поэта. Видимо, по той же причине, по которой в Тарханах портрет отца, Юрия Петровича Лермонтова, висит на максимально возможном удалении от портрета тещи, - по той же причине в Москве есть только акварельное изображение зятя, да и то не в большой гостиной, а в мезонине, куда мы вот-вот поднимемся.
[Есть возможность взглянуть на эти же портреты в Тарханах]
Кстати, если уж проводить параллели с Тарханами, то там был экзотический «рояль-прямострунка», а здесь перед нами тафель-клавир - столообразное, прямоугольное фортепиано.
Подобное фортепиано, кстати, мы встречали у Римского-Корсакова в Тихвине.
[Взгляните]
Стул-вертушка, хотя и снабжен красивым деревянным винтом, мало приспособлен к пианистической жизни. Просто мне кажется, что ездить на колесиках во время музицирования не очень удобно.
Люстра.
Теперь приглашаю подняться в мезонин, где расположен
Кабинет М. Ю. Лермонтова
Как и в комнате бабушки, в кабинете Лермонтова выделяются три зоны.
В рабочей зоне мы находим бюро с многочисленными ящичками различных размеров (кстати, на фото в том же путеводителе 2008 года можно увидеть совсем другое бюро). Как всегда, удивляет небольшая площадь рабочей поверхности столешницы. Видимо, при письме локти на столешницу не клали, а держали их на весу.
Рядом расположен мольберт с тем самым, не допущенным в большую гостиную акварельным портретом Юрия Петровича, выполненным рукой поэта.
Книжный шкаф привносит в ампирную в целом обстановку дома немного готики.
Деревянные детали расстекловки имеют ланцетовидную форму и дополнительно декорированы мотивами трилистников.
Книжные шкафы в комнате Лермонтова (этот и второй, который мы сейчас увидим) вмещают в себя его «собственную библиотеку».
Вторую зону в кабинете образует шахматный столик. По традиции рисунок шахматной доски инкрустирован прямо на поверхности столешницы. Спинки стульев с характерными ланцетовидными арками добавляют еще немного готических мотивов.
Обратим внимание на декоративную деревянную решетку книжного шкафа, что стоит в углу. Решетка напоминает кованую металлическую ограду какого-нибудь сада или парка.
В уголке для отдыха мы находим кушетку с валиком и жестким изголовьем и подобранное к ней по рисунку локотников кресло-компаньон.
Завершая экскурсию по дому Лермонтова, хочу обратить внимание на уникальный предмет обстановки, который в моей мебельной коллекции не был представлен. Речь о напольном фонаре. По-моему, он очень красив.
Люстра.
В заключение хочется сказать
Несколько грустных слов о (не)сохранении памяти Лермонтова
Мы все еще в Москве, в музее Лермонтова, в так называемой вводной комнате, которая раньше была черными сенями. Перед нами мемориальная доска, снятая с другого московского дома - дома генерала-майора Ф. Н. Толя у Красных Ворот, в котором Лермонтов родился.
Дом не сохранился.
Перенесемся теперь в Санкт-Петербург, к дому № 61 по улице Садовой, где было написано стихотворение «Смерть поэта», за которое Лермонтов получил широкое признание как поэт и за которое был выслан на Кавказ.
Дом передан Мариинскому театру с целью приспособления для современного использования. Мемориальная доска исчезла с фасада с десяток лет назад, на ее месте - самодельная вывеска, под которую неравнодушные к судьбе Лермонтова и дома горожане иногда просовывают один-два цветочка.
В один из дней к вывеске прикрепили рукописную записку «Здесь будет музей!». Но до вечера записка не довисела и больше не появлялась.
Эх, знала бы бабушка...
Александр Маталов
В двух шагах от Нового Арбата, стесненный многоэтажками, заставленный припаркованными машинами, лермонтовский дом не сдается и выглядит так.
Кабинет поэта в мезонине, что с тремя окошками. Туда мы скоро попадем. Но, как и в Тарханах, сначала слово о бабушке.
Комната Е. А. Арсеньевой
Комната Елизаветы Алексеевны, бабушки поэта, - царство ампира. Здесь организованы три зоны: рабочее место, туалетный уголок и зона для отдыха.
Рабочее место представлено оригинальным женским письменным столом с двумя изящными цилиндрическими тумбами и круглой кожаной подушкой для ног, вмонтированной в высокую проножку.
Столешница овальная. По дальнему краю проходит изогнутая, повторяющая форму столешницы надстройка с большим количеством ящичков.
В углу - туалетный столик со скругленными ящиками.
Боковые ящики выпуклые, центральные - вогнутые. Между двумя высокими скругленными шкафчиками - подставками для свечей - размещено почти квадратное зеркало. Думаю, что мастера-мебельщики знали толк в организации фотографически портретно правильного освещения и поэтому сделали шкафчики высокими: свет, падающий сверху и сбоку, делает лицо более красивым.
Зона для отдыха выгорожена ширмой.
В углу расположена кушетка с высоким S-образным мягким изголовьем и низким изножьем.
Восьмиугольная столешница кофейного столика опирается на ажурную ножку, выполненную в виде лиры. Завиткам лиры вторят завитки локотников кресел.
Менее ярко выраженная четвертая зона комнаты организована около столика для рукоделия. Его столешница разложена.
Двухарочная форма спинки стульев с плоской резной ракушкой-гирькой говорит нам о том, что изначально стулья не составляли единый гарнитур с креслами и другими стульями изданной комнаты. Не составляли, а теперь составляют - благодаря новой, единой для всех предметов мебели обивки.
Люстра для тридцатой дюжины люстр и паникадил.
Малая гостиная
В малой гостиной царит стиль жакоб. По сравнению со столовой в Тарханах здесь он пышен и даже немного громкоголосен.
Вокруг овального стола расположены трехместный диванчик и два кресла.
Их спинки очень декоративны: овал, вписанная в него восьмиконечная фигура, на фоне которой золотая звезда с овальным медальоном в центре. Характерными для стиля жакоб латунными полосками «обведены» все конструктивные линии: боковые устои, локотники, верхняя и нижняя перекладины спинки, царги сиденья. В местах их пересечения - латунные диски на фоне деревянных кубиков.
Такое же большое количество латунного декора придает торжественное звучание и секретеру: латунью оформлены рамки нижних дверец, боковые стенки и многочисленные каннелюрированные пилястры.
Стул с вертикальными рейками в спинке, с одной стороны, выпадает из овально-звездного гарнитура. С другой стороны, вертикальный ритм спинки перекликается с ритмом пилястр секретера и каннелюр на цилиндрических подставках под канделябры.
Стол-боб ведет двойную игру. С одной стороны, он несет на себе свойственный стилю жакоб латунный декор (на ножках и обечайке столешницы), а инкрустированные по поверхности обечайки ромбы тоже отсылают нас к часто встречающимся в стиле жакоб латунным ромбам.
С другой стороны, при взгляде сверху восхищает богатство столешницы, которая по своей декоративности уходит далеко в сторону от жакоба.
Люстра.
Большая гостиная
Большая гостиная примечательна живописными работами, среди которых три очень хорошо знакомых нам по Тарханам портрета. Но о них чуть позже.
Сначала обратим внимание на мебель для сидения. Не в первый раз ловлю себя на мысли о том, что новая, единая для всех предметов обивка способна объединить в гарнитур хоть и похожие, но не близкородственные предметы. Так, если навершия по центру спинок дивана и кресел еще имеют схожую линию распластанных крыльев,
то спинки ближних к нам стульев значительно от них отличаются как по форме верхнего края, так и особенно по линии нижнего. Не говорю уже о форме боковых царг и завитках боковых устоев.
Интересно, что на фотографиях из путеводителя по музею, выпущенного в 2008 году, здесь запечатлены совершенно другие стулья, а между ними - другой столик, шахматный.
Теперь все же два слова о трех хрестоматийных портретах. Перед нами детский портрет Михаила в возрасте примерно двух с половиной лет, одетого, по заведенным в те годы порядкам, в девичье платье.
А здесь бабушка поэта, Елизавета Алексеевна Арсеньева, и горячо любимая дочь ее, Мария Михайловна Лермонтова, мать поэта. Видимо, по той же причине, по которой в Тарханах портрет отца, Юрия Петровича Лермонтова, висит на максимально возможном удалении от портрета тещи, - по той же причине в Москве есть только акварельное изображение зятя, да и то не в большой гостиной, а в мезонине, куда мы вот-вот поднимемся.
[Есть возможность взглянуть на эти же портреты в Тарханах]
Кстати, если уж проводить параллели с Тарханами, то там был экзотический «рояль-прямострунка», а здесь перед нами тафель-клавир - столообразное, прямоугольное фортепиано.
Подобное фортепиано, кстати, мы встречали у Римского-Корсакова в Тихвине.
[Взгляните]
Стул-вертушка, хотя и снабжен красивым деревянным винтом, мало приспособлен к пианистической жизни. Просто мне кажется, что ездить на колесиках во время музицирования не очень удобно.
Люстра.
Теперь приглашаю подняться в мезонин, где расположен
Кабинет М. Ю. Лермонтова
Как и в комнате бабушки, в кабинете Лермонтова выделяются три зоны.
В рабочей зоне мы находим бюро с многочисленными ящичками различных размеров (кстати, на фото в том же путеводителе 2008 года можно увидеть совсем другое бюро). Как всегда, удивляет небольшая площадь рабочей поверхности столешницы. Видимо, при письме локти на столешницу не клали, а держали их на весу.
Рядом расположен мольберт с тем самым, не допущенным в большую гостиную акварельным портретом Юрия Петровича, выполненным рукой поэта.
Книжный шкаф привносит в ампирную в целом обстановку дома немного готики.
Деревянные детали расстекловки имеют ланцетовидную форму и дополнительно декорированы мотивами трилистников.
Книжные шкафы в комнате Лермонтова (этот и второй, который мы сейчас увидим) вмещают в себя его «собственную библиотеку».
Вторую зону в кабинете образует шахматный столик. По традиции рисунок шахматной доски инкрустирован прямо на поверхности столешницы. Спинки стульев с характерными ланцетовидными арками добавляют еще немного готических мотивов.
Обратим внимание на декоративную деревянную решетку книжного шкафа, что стоит в углу. Решетка напоминает кованую металлическую ограду какого-нибудь сада или парка.
В уголке для отдыха мы находим кушетку с валиком и жестким изголовьем и подобранное к ней по рисунку локотников кресло-компаньон.
Завершая экскурсию по дому Лермонтова, хочу обратить внимание на уникальный предмет обстановки, который в моей мебельной коллекции не был представлен. Речь о напольном фонаре. По-моему, он очень красив.
Люстра.
В заключение хочется сказать
Несколько грустных слов о (не)сохранении памяти Лермонтова
Мы все еще в Москве, в музее Лермонтова, в так называемой вводной комнате, которая раньше была черными сенями. Перед нами мемориальная доска, снятая с другого московского дома - дома генерала-майора Ф. Н. Толя у Красных Ворот, в котором Лермонтов родился.
Дом не сохранился.
Перенесемся теперь в Санкт-Петербург, к дому № 61 по улице Садовой, где было написано стихотворение «Смерть поэта», за которое Лермонтов получил широкое признание как поэт и за которое был выслан на Кавказ.
Дом передан Мариинскому театру с целью приспособления для современного использования. Мемориальная доска исчезла с фасада с десяток лет назад, на ее месте - самодельная вывеска, под которую неравнодушные к судьбе Лермонтова и дома горожане иногда просовывают один-два цветочка.
В один из дней к вывеске прикрепили рукописную записку «Здесь будет музей!». Но до вечера записка не довисела и больше не появлялась.
Эх, знала бы бабушка...
Александр Маталов