Христианство и Красный проект
Друзья! В этом тексте мною допущена одна очень существенная ошибка. Не разобравшись с вопросом должным образом, невнимательно изучив материалы конференции, я написал, что "хилиазм" был осуждён одним из поместных Соборов. Это, по-видимому, не так. Когда обсуждается хилиазм, ссылаются на постановления II и VI Вселенских Соборов, однако в них нет осуждения учения о Тысячелетнем Царстве Христовом. Суть спора не в том, был ли Собор Вселенским или поместным, а в том, что, на самом деле, вошло в постановления Собора (сначала Второго, а затем Шестого). Если хватит сил, ума и терпения, я постараюсь подробно написать и об этом. Пока же я оставляю свой текст без поправок, поскольку в таком виде он уже распространился по другим страницам и в таком виде вызвал комментарии. Прошу прощения, если ввёл вас в заблуждение! В любом случае, вопрос заслуживает досконального изучения.
24 ноября в Краснодаре состоялась конференция «Христианство и Красный проект». Отчёт о конференции, ссылки на аудио- и видеоматериалы размещены здесь. Основная работа по организации была проведена краснодарской ячейкой общественно-политического движения «Суть времени» и лично Анастасией Шабалиной. Событие это нужно оценить правильно: это первая в России конференция, посвященная взаимодействию и - что особенно важно - перспективам глубокого философского и идеологического диалога между христианским и коммунистическим учениями. Организаторы мыслят конференцию как ежегодную. Уверен, что инициатива эта будет развиваться и расширяться.
О значении разговора
В коммунистическом движении немало противников не только сближения с Церковью, но и глубокой проработки христианского наследия. «Необходимо, мол, строить новое общество на основе научного знания, избавляясь от реакционных типов общественного сознания». Между тем, христианскую проблематику необходимо рассмотреть хотя бы технологически. Религии играли огромную роль в формировании великих цивилизаций и выступали истоком мощного культуротворчества. Такую роль наукам сыграть ещё не довелось. Общества, созданные религиозными движениями, существовали столетиями и тысячелетиями. Стоит внимательнейшим образом изучить этот потенциал религии, изучить ту силу, которая формировала эстетические традиции, спекулятивные философии, моральные и правовые системы, макросоциальные идентичности, литературные языки, типы государственности. Столь мощного исторического опыта коммунистическая идеология не имеет. Что позволило христианству или исламу создать общества, существовавшие столь долго и существующие и поныне? Почему иудаизм тысячелетиями скреплял еврейский народ? Для чего все лидеры (от отцов-основателей до нынешнего президента) Соединенных Штатов самым активным образом прибегали к религиозному языку? Каким образом религии создавали механизмы легитимации государственной власти, осуществлявшей преемственность на протяжении столетий? Другими словами, какая необходимая историческая сила содержится в религиях и как её развивать?
Конференция «Христианство и красный проект» была, правда, посвящена другой проблематике - нахождению общих истоков и перспективам сближения. Такая постановка вопроса требует, на самом деле, аналитической проработки и критической рефлексии, о чём я ещё скажу. С докладами каждый может ознакомиться самостоятельно - хотя бы с их аннотированным описанием в отчёте, составленном Анастасией Шабалиной. Я отмечу моменты, с одной стороны, наиболее меня заинтересовавшие, с другой - наиболее проблемные. В конце концов, конференция позволила однозначно зафиксировать основные полемические узлы.
Христианство как послание коммунизму
Конференцию открыл доклад Т.А. Хагурова «Проблема формирования человека в христианской и коммунистической антропологии», задавший основные линии обсуждения и содержавший несколько достаточно оригинальных тезисов. Мне показалось, что в ходе дискуссии некоторые положения доклада остались в стороне - между тем, они, безусловно, требуют осмысления. Докладчик настаивал на принципиальном отличии, разделяющем христианское и коммунистическое понимание человека. Человек мыслится и христианами и коммунистами как существо поврежденное, подлежащее исправлению. Однако если коммунисты убеждены в возможностях самого человека преодолеть повреждение и осуществить восхождение, то христиане верят, что без Божьей помощи человек не способен преодолеть зло в себе. Христианство находится по отношению к коммунистическому гуманизму в позиции скепсиса. Далее докладчик делает очень глубокий и, на мой взгляд, перспективный поворот. Христианство для коммунизма становится голосом предупреждения: зло в человеке слишком глубоко. Христианство выступает как хранитель тысячелетних знаний о человеческом зле, как носитель опыта необъятной тревоги о человеке. Коммунизм должен прислушиваться к этому голосу: эгоизм, вещизм, низменные страсти и другие проявления зла разрушили первое общество, взявшееся строить коммунизм. Мне кажется, что это совершенно новый ракурс диалога - прислушивание к вечной христианской тревоге о человеке.
Доклад Т.А. Хагурова вызвал дискуссию вокруг вопроса: действительно ли христианство предлагает спасение только через Волю Божью? Думается, вопрос и ответ, в принципе, очевидны: конечно, христианский Бог призвал к самодеятельному устроению, к активному спасению, но Он «не сложил с себя полномочий», Он предлагает спасение только во Христе. Интересно же поставить вопрос иначе: действительно ли коммунизм не замечает глубины зла и испорченности человека? Я бы дал ответ, исходя из положения, что коммунизм - это строящаяся идеология, что Владимир Ильич Ленин - не «печать пророков», что коммунизм открыт к углубленной проработке своих концепций. И признал бы, что, несомненно, коммунизм не разработал вполне своей антропологии, в том числе он склонен был решать проблему зла наивно-просветительским способом (источник зла - в неблагоприятной среде и недостатке воспитания). Принятие проблемы зла всерьез, в той же или даже большей глубине, чем в великих религиозных учениях, по-видимому, должно существенно скорректировать красный проект.
О пределах сотрудничества
Показателен доклад профессора Екатеринодарской духовной семинарии Андрея Александровича Остапенко. Докладчик отметил, что нравственный идеал христиан и коммунистов близок, что образцы, предъявленные советской идеологией (Юрий Гагарин, Зоя Космодемьянская), совершенно необходимы - и здесь коммунистическое воспитание нового человека не вступает в противоречие с христианской мыслью о человеке. Цель создания всесторонне и гармонично развитой личности должна быть возвращена, но не стоит заходить слишком далеко в сближении двух идеологий. Нужно быть осторожными в этом процессе.
Так намечается очевидная траектория построения диалога: глубокая общность морально-этических и социальных идеалов делает христиан и коммунистов стратегическими партнерами, но не более. Этот тезис вызвал возражение у участников дискуссии. Эксперт Экспериментального творческого центра Эдуард Витальевич Крюков подчеркнул, как важно строить диалог на уровне общих дел, постепенно продвигаясь к все более глубокому взаимодействию. Опыт сотрудничества в политическом поле раскрывался в докладе Марии Рыжовой о латиноамериканской Теологии Освобождения. С одной стороны, Теология Освобождения свидетельствует о возможностях глубокого взаимодействия между красной идеологией и христианской религией, с другой же, как было отмечено в ходе обсуждения, интенсивное богословское творчество в этом направлении грозит расколом и внутрицерковными распрями. Однако представляется, что внутри Церкви вполне мыслимо течение, которое оценивает капитализм как безблагодатный, антихристианский строй. Это течение не будет затрагивать символ веры, важно лишь показать, что применение христианского вероучения к оценке современности возможно и необходимо, показать, что можно анализировать текущий исторический процесс и перспективы сверхистории с позиций христианства. Теология Освобождения, в сущности, решает только эти проблемы.
Участники конференции напомнили о том, что проповедь Христа несла в том числе политическое послание, а политическая практика современного социализма уже все более движется в сторону сотрудничества с религиозными институциями. Мы можем говорить об историческом Христе как о предтече левого движения, мы можем утверждать, что конфликт между религией и левой идеологией носил исторически обусловленный, преходящий характер. И, как мне кажется, обусловлен он был не только радикализмом коммунистов, но и в значительной мере политической и даже философской линией «консервативного крыла» христианства.
О хилиазме
Возражения Андрея Александровича Остапенко вызвала попытка строить диалог на платформе хилиазма, который докладчик считает ересью. В ходе дискуссии было отмечено, (1) что хилиазм осужден только поместным собором и ересью считаться не может, (2) что частные богословские мнения, даже самые авторитетные, не есть мнение Церкви, (3) что хилиазм не сводится к буквальному толкованию пророчества Иоанна Богослова о тысячелетнем Царстве Христовом в конце времён, а является широким народно-христианским движением, вдохновлённом мечтой о Царстве Божием, о земном торжестве правды и справедливости.
Хилиазм, в самом деле, не принимается консервативным христианством. Да и само слово "хилиазм", как и его синоним "милленаризм", призвано назвать некое как бы отпавшее от Церкви, "раскольничье" движение. Мыслители, развивавшие идею грядущего Тысячелетнего Царства, не были в действительности никакими "хилиастами", они не создавали никаких внутренних орденов и не оформляли "партий", исторически же, как свидетельствуют профессиональные медиевисты, это было широкое народное движение или даже народно-христианское мировоззрение. Андрей Александрович заявил, что все авторитетные богословы и духовные лица считают хилиазм ересью, и даже привёл ссылки на крупных богословов современности. Не говоря о том, что хилиастические идеи обнаруживаются не только у ряда богословов патристичесого периода, мы находим их у Ф.М. Достоевского, Н. Фёдорова, Сергия Булгакова. Это были смелые, «прогрессивные» христианские мыслители, но не еретики. Я понимаю, что о. Макарий Булгаков (или, к примеру, Андрей Горбунов) для кого-то авторитетнее о. Сергия Булгакова, но я просто приглашаю всех сравнить писания этих богословов, познакомиться с подлинной глубиной Сергия Булгакова и его борьбой со «школярским» догматическим богословием. Логично, что коммунисты XXI века будут выстраивать теснейшее сотрудничество с, так сказать, «авангардной» Церковью, Церковью Фёдорова и Сергия Булгакова, с Церковью Достоевского, и одновременно - с Церковью широких, чающих справедливости народных масс. Это не значит, что коммунисты не могут договариваться с консервативной частью Церкви, но они не могут отказаться от диалога и сотрудничества с хилиастическим христианством, всегда официально подавляемым и никогда, к счастью, не осужденным. Хилиастическое богословие начинается с самого апостола Иоанна Богослова, с Иустина Философа и Иринея Лионского, а корнями уходит к ветхозаветным пророкам. Силами консервативных и даже ультраконсервативных мыслителей навязывается точка зрения, что хилиазм всегда был связан с гностическими или окологностическими ересями и является (внимание!) следствием иудейского влияния. На деле же, гонимые парагностические движения, конечно, получали поддержку низовых хилиастических движений, однако фактически хилиазм противоположен гностике в своём радикальном принятии земного, тварного как в будущем вместилища полноты правды и благодати. И антииудейско-антихилиастическое богословие, равно как и соответствующие историко-философские концепции, гораздо ближе к гностическим учениям, нежели «хилиасты».
К сожалению, крайне сложно вести конструктивный и предметный разговор о хилиазме, поскольку православная интеллигенция настроена по этому вопросу явным образом предубеждённо, иногда обнаруживая лишь поверхностное знакомство с историей полемики о милленаризме. В качестве основы для предметного разговора я предложил бы книгу Бориса Кирьянова «О тысячелетнем царстве Господа на Земле» (СПб., 2011). Впрочем, разговор этот должен быть внутрицерковным.
Метафизика творчества
В ходе конференции наметилась общая позиция «Сути времени» (его, так скажем, «проправославного крыла») в отношении близости христианской и коммунистической метафизики. Объединяющим началом является превознесение творения, творческого акта как основы жизни и исторического процесса в христианстве и коммунизме. Творение есть акт созидания бытия из небытия. Подобие Божье в человеке заключается именно в творчестве - созидании бытия. Человек спрягает дух и материю, порождая новые формы. Коммунисты желают освободить человека-творца, божественное начало в человеке.
Надежда Григорьевна Храмова предложила психологическое истолкование христианского учения о Творении и о человеке на материале притчи о сеятеле. Зерно должно упасть в благодатную землю - туда, где благо сможет воплотиться в творческом деянии. Исторические проекции, перед которыми стоит сегодня человечество, напоминают нам, по мнению Надежды Григорьевны, об этой притче. Перспектива постмодерна есть почва Ничто, в котором ничего нового не произрастает. Перспектива иссякающего модерна (модернистско-буржуазного проекта) есть почва, на которой творческий потенциал не может воплотиться, укорениться. Перспектива фундаментализма, неотрадиционализма (контрмодерн) есть почва, на которой произрастают сорняки, не дающие взойти творческому ростку. Лишь коммунистическая перспектива даёт почву, на которой зерно принесёт плоды. Онтологически предопределены 4 модуса существования - небытие, испорченность, искажение и подлинное творческое бытие. Они-то и преломляются своеобразно в современных "миропроектных" альтернативах.
Ту же тему творчества и творения подняла в своём докладе Анастасия Шабалина. Творчество она рассматривала как преображение материи через дух, что сближает предельные основания и цели христианства и коммунизма.
Несколько тезисов
Я подвожу концептуальный итог своего обзора и перехожу к собственным размышлениям. С одной стороны, все участники признали необходимость сотрудничества между христианами и коммунистами, общность стратегических целей и нравственных идеалов. С другой, возник вопрос о возможности и необходимости глубокой концептуализации такого сотрудничества - концептуализации, доходящей до предельных оснований. В качестве платформы для философского диалога выдвигается метафизика творчества и хилиастическое учение, вызывающее очевидное отторжение у части верующих. Вызывает недоверие и установка коммунистов на преображение, беспредельное развитие человека средствами секулярными. Таким образом, траектория сближения на сегодняшний день очевидна: через общие дела (защита семьи, пропаганда патриотизма, развитие педагогической деятельности, противодействие некоторым новым культурным течениям) к стратегическому партнерству и одновременно - диалог концептуальный, идеологический, философский, но при этом деликатный и осторожный. Очевидно, что основным препятствием для такого диалога являются консервативное христианское богословие (принимающее в штыки хилиазм и проработку теологии освобождения) и столь же консервативное марксистско-ленинское «богословие» (упрощённое понимание человеческой природы, духовности и общего смысла истории). Именно на авангардных краях христианства и коммунизма будет зарождаться христианский коммунизм - более глубокий, чем католическая теология освобождения.
Мне же хотелось бы предложить ряд тезисов:
1) Сама установка рассматривать христианство и коммунизм как две идеологии, которые могут идти к какой-то конвергенции, отнюдь не очевидна. Христианство - религия, коммунизм - политическое и социальное учение. Христианин может быть коммунистом так же, как может быть монархистом, националистом, либералом и т.д. Это в некотором смысле «либерально-модернистский» подход. Необходимо, прежде всего, снять противоречие, которое мешает такому простому и гибкому решению.
2) Какое противоречие лежит здесь в основе? Коммунистический атеизм, который, как мне кажется, уже снят исторической практикой и ещё не вполне изжит теоретически. Я считаю, что атеизм Маркса и Энгельса имеет неогегельянские истоки и что собственно марксизм объективно имеет с религией меньше противоречий, чем многие разновидности идеализма. Основной силой отчуждения для марксистов становятся материальные отношения, а не какие-либо формы сознания (как для левых гегельянцев) - соответственно, антирелигиозная борьба не столь уж органична даже для классического марксизма. Для ленинского этапа церковь выступала как реакционная сила, консервативная и антиреволюционная, поэтому Ленин не мог и не хотел снять это противоречие. Для современного - по сути, уже не марксистского (или не только марксистского) - этапа коммунистического движения атеизм как обязательный компонент идеологии окончательно теряет актуальность.
3) Однако «Сутью времени» предлагается подход более сложный: разработка начал красного христианского богословия и разработка красной светской метафизики. Это решение стратегическое, поскольку новый исторический проект мыслится как имеющий предельные основания. Нужно встроить в этот проект выход в религиозную метафизику и достроить метафизику светскую. Для меня пока не вполне ясно, будет ли это общая, по сути, метафизика светских и верующих людей или просто возможность совмещения новой исторической практики с мировоззренческими установками различных групп. Во всяком случае, хочу отметить, что это задание более сложное и не столь уж очевидное, но стратегически, безусловно, необходимое.
4) Я бы предложил также решить следующую теорему: из христианства следует коммунизм. То есть жизнь по завету Христову прямо ведёт к коммунистическому социальному укладу и левой политической идеологии. Более мягкая формула: законна такая рационализация христианского вероучения, из которой непреложно следует коммунизм. Сплав христианства и коммунизма может в таком случае стать более прочным. Но такой подход уже отдаляется от проекта свободного сопряжения конфессии и политической идеологии на основе политических предпочтений.
5) Недавно широко известны стали исследования Михаила Хазина, где он прямо рассматривает красный проект как осуществление в социальной практике библейских ценностей. Дело, однако, в том, что за основу Хазин, как мне кажется, берет Законы Моисеевы, 10 заповедей (точнее, основные моральные заповеди). Однако не составляет труда увидеть, что, в принципе, на этих заповедях построен Модерн: не убий, не укради и т.д. - это основа строгих правовых и морально-этических систем эпохи Модерна. Я считаю, что коммунизм радикально отличается от Модерна принятием Нагорной Проповеди как высшего идеала. Модерн нельзя построить на заповедях блаженства и на «любите друг друга», а коммунизм эти заповеди принимает - в том или ином виде. Христианство идет к беднякам, прокаженным, убогим, превознося их страдания как залог нравственной чистоты. Маркс с той же любовью обратился к городским низам, они для него - соль земли. Но Маркс же самым радикальным образом восстанавливает заповедь любви - в учении о братстве. Конечно, Маркс лишь наследовал каким-то утопическим учениям, но это было именно опосредованное обращение к Нагорной Проповеди и создание на ее основе модели общественного устройства. В культурно-историческом плане Красный проект - это социально-конструктивное истолкование тех ценностей западной цивилизации, источником которых была Нагорная Проповедь.
6) Любопытно, что в ходе конференции докладчики неоднократно обращались к писаниям Иоанна Богослова. Именно они служат источником хилиазма, они же, кстати, дают основания для близкой коммунистической историософии идеи апокатастасиса. Знаменитые слова из Евангелия от Иоанна: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» - непосредственно перекликаются с тем, что Сергей Кургинян называет «Красный смысл», с метафизикой сражения света и тьмы, исторически явленной в битве коммунизма с фашизмом. Евангелие и Апокалипсис Иоанна вызывают споры среди историков, да и Церковь приняла их не сразу. Это означает, что корпус текстов, приписываемый Иоанну Богослову, обладает некоторым единством и некоторой «авангардностью», очевидной концептуальной свежестью. Красное христианство, по-видимому, должно с особым вниманием отнестись к этим текстам и мыслить себя как своего рода орден Иоанна Богослова, хотя к нему, безусловно, красный смысл христианства не сводится.
В заключение хочу подчеркнуть очевидную, наверное, вещь: проблематика обсуждаемой конференции должна со временем расширяться - вплоть до проработки идей красного ислама, красного буддизма и т.д. Современный коммунизм должен выстроить совершенно новые, открытые отношения со всеми великими учениями. Необходимо придать гораздо более радикальный смысл ленинским словам: «Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». Освоение и критическая проработка богатств религиозных традиций не должны стать исключением.