Куприяновы
Обещанного три года ждут, у меня это все же чуть меньше заняло. Однако же вот оно - продолжение мемуаров. 😊
Начало всей саги
Ну что же, пришло время упомянуть Куприяниху. Подружку Алину с ранней юности (а то, может, еще с детства) - то ли жили они на соседних улицах и в одну школу ходили, то ли подружились уже на заводе, куда работать устроились, едва аттестаты зрелости получили, а там самодеятельность и - в общем, обе пели. Дуэтом. У Нины был первый голос - сопрано такой, очень нежный, у Али меццо... - впрочем про маму я уже говорила, что голос ее был офигительно бесподобным. Ей бы в музучилище на вокальное отделение после школы-то сразу, а не в селеновый цех завода полупроводниковых приборов, да легкомыслия было куда больше, нежели нужды добывать хлеб своим горбом, хотя, чего уж греха таить - нужды тоже хватало. Когда и где спелись Аля и Нина - уже вряд ли значение имеет. Куда важнее, что так всю жизнь и пропели, то есть всю Алину жизнь: пережила ее Куприянова Нина Петровна, и, надеюсь, до сих пор здравствует.
Судьбы у них сложились похожими, может, поэтому и дружили всю жизнь, водой не разлить. Даже избранники оказались у них, будто их по одним и тем же критериям выбирали: оба брюнеты, оба осанисты и высоки, оба профессиональные пианисты, и на аккордеонах тоже оба шпарили виртуозно. Уж начто и фамилии оказались созвучными, словно нарочно придумали их. Где и как познакомились мой отец и дядя Владик (ставший впоследствии председателем Союза Композиторов МАССР), мне уже не узнать. Наверняка дружили они с ранней юности тоже, познакомившись в музучилище, например. Может быть, Владислав и Евгений меж собой и не переставали дружить, когда моя мама ушла от того со мной в одеяльце, но в прежней компании вчетвером после этого уже никогда не собирались, и отца моего отстранили от его роли аккомпаниатора Али-Нининого дуэта - лишь дядя Владик продолжал им играть на протяжении лет десяти - до тех пор, пока сам не ушел от жены и детей… Музыканты ведь все - если не геи, то бабники.
Двое детей было у Куприяновых. Маринка старше меня на два года, Сашок - лет на пять-шесть моложе ее. Оба, конечно же, одаренные: в музыкальную школу, самую лучшую в городе, их приняли раньше, чем из детских садиков выпустили. По стопам отца своего пошли оба: как только одного пианино хватало в квартире на всех троих, пока отец-композитор еще жил со своей семьей. Помню, Маринка и дядя Владик друг друга с фортепьянного стула крутящегося пихали, когда приходили гости (Аля и я обязательно в их числе). Тетя Нина и мама каждый раз концерт целый устраивали, и Сашок зачастую разбавлял их номера своим звонким соло: “Сестр-ррёнка Наташка! Теперь пер-ррвокла-аашка!” Живи их семейство в Москве, а не в нашей дырени, затмил бы Сашок Куприянов славу Сережи Парамонова из Большого Детского Хора ЦТ и ВР п/у В. Попова. Когда Куприяновы шли в гости к нам, вся улица Краснофлотская собиралась под окнами бабушкиного дома послушать их голоса, сопровождая каждый номер овациями. А потом (когда мы переехали с Краснофлотской) во время таких же концертов под балконом нашей квартиры собиралась не только вся улица Йывана Кырля, но и целый микрорайон, наверное. Кричали зрители (то есть слушатели) выступающим, чьих лиц с балкона им было в сумерках не разглядеть: “Бис! Браво! Спойте еще, спойте “Ивушку”!” Или: “Рябинушку спойте!” Или: “А ну-ка, давайте “Ромашки спрятались”!” Впрочем, не у всех песен названия были лишь ботанические.
У нас дома концерты проходили под аккордеонный аккомпанемент - пианино имелось лишь у Куприяновых. Боже, как я завидовала Маринке - маминой крестнице и своему кумиру: во-первых, у нее было настоящее пианино, а не игрушечное, что мне отец подарил на день рождения, когда мне три года исполнилось; по нему же мне слух проверял и остался доволен. Во-вторых, у Маринки был настоящим и папа (до поры до времени, во всяком случае). Ну и, в третьих, на своем пианино Маринка играла по-настоящему: двумя руками, а не одним пальцем, как я на игрушечном. К тому же у Маринки были голубые глаза и настоящие кудри - свои. У меня все наоборот. В общем, чего уж греха таить: я хотела сама быть Маринкой, но так как возможности таковой у меня быть не могло, просто внимала каждому слову, ею оброненному.
Однажды, когда мы с нею играли у них дома, спроваженные в отдельную комнату, пока в другой взрослые выпивали, закусывали и вели недетские разговоры, Маринка вдруг ни с того ни с его изрекла: “Если бы мне предоставили выбор, я ни за что не пошла бы в класс фортепьяно!” Я удивилась. Маринка продолжила: “Я бы в класс скрипки пошла!” В свои восемь (или в девять с небольшим) лет скрипку я, если честно, не отличала от бензопилы, но не возражать же кумиру! Лишь открыла рот еще шире от удивления и молчала притупленно. Не дождавшись от меня вопроса: “Почему?” - Маринка ответила заготовленной фразой, скорее всего, ничего для нее не значащей: “Да потому что скрипка - царица музыки!”
На всю мою дальнейшую судьбу эта Маринкина фраза повлияла вряд ли, но на один из ее кусочков - очень существенно. А как и когда - я в другой раз расскажу.
Что касается Куприянихи (Нины Петровны то бишь), с упоминания которой я этот отрывок и начала, то в мемуарах она всплывет еще неоднократно (если писать их продолжу когда-нибудь). Ее дочь Марина тут появится тоже.
Читать дальше
Начало всей саги
Ну что же, пришло время упомянуть Куприяниху. Подружку Алину с ранней юности (а то, может, еще с детства) - то ли жили они на соседних улицах и в одну школу ходили, то ли подружились уже на заводе, куда работать устроились, едва аттестаты зрелости получили, а там самодеятельность и - в общем, обе пели. Дуэтом. У Нины был первый голос - сопрано такой, очень нежный, у Али меццо... - впрочем про маму я уже говорила, что голос ее был офигительно бесподобным. Ей бы в музучилище на вокальное отделение после школы-то сразу, а не в селеновый цех завода полупроводниковых приборов, да легкомыслия было куда больше, нежели нужды добывать хлеб своим горбом, хотя, чего уж греха таить - нужды тоже хватало. Когда и где спелись Аля и Нина - уже вряд ли значение имеет. Куда важнее, что так всю жизнь и пропели, то есть всю Алину жизнь: пережила ее Куприянова Нина Петровна, и, надеюсь, до сих пор здравствует.
Судьбы у них сложились похожими, может, поэтому и дружили всю жизнь, водой не разлить. Даже избранники оказались у них, будто их по одним и тем же критериям выбирали: оба брюнеты, оба осанисты и высоки, оба профессиональные пианисты, и на аккордеонах тоже оба шпарили виртуозно. Уж начто и фамилии оказались созвучными, словно нарочно придумали их. Где и как познакомились мой отец и дядя Владик (ставший впоследствии председателем Союза Композиторов МАССР), мне уже не узнать. Наверняка дружили они с ранней юности тоже, познакомившись в музучилище, например. Может быть, Владислав и Евгений меж собой и не переставали дружить, когда моя мама ушла от того со мной в одеяльце, но в прежней компании вчетвером после этого уже никогда не собирались, и отца моего отстранили от его роли аккомпаниатора Али-Нининого дуэта - лишь дядя Владик продолжал им играть на протяжении лет десяти - до тех пор, пока сам не ушел от жены и детей… Музыканты ведь все - если не геи, то бабники.
Двое детей было у Куприяновых. Маринка старше меня на два года, Сашок - лет на пять-шесть моложе ее. Оба, конечно же, одаренные: в музыкальную школу, самую лучшую в городе, их приняли раньше, чем из детских садиков выпустили. По стопам отца своего пошли оба: как только одного пианино хватало в квартире на всех троих, пока отец-композитор еще жил со своей семьей. Помню, Маринка и дядя Владик друг друга с фортепьянного стула крутящегося пихали, когда приходили гости (Аля и я обязательно в их числе). Тетя Нина и мама каждый раз концерт целый устраивали, и Сашок зачастую разбавлял их номера своим звонким соло: “Сестр-ррёнка Наташка! Теперь пер-ррвокла-аашка!” Живи их семейство в Москве, а не в нашей дырени, затмил бы Сашок Куприянов славу Сережи Парамонова из Большого Детского Хора ЦТ и ВР п/у В. Попова. Когда Куприяновы шли в гости к нам, вся улица Краснофлотская собиралась под окнами бабушкиного дома послушать их голоса, сопровождая каждый номер овациями. А потом (когда мы переехали с Краснофлотской) во время таких же концертов под балконом нашей квартиры собиралась не только вся улица Йывана Кырля, но и целый микрорайон, наверное. Кричали зрители (то есть слушатели) выступающим, чьих лиц с балкона им было в сумерках не разглядеть: “Бис! Браво! Спойте еще, спойте “Ивушку”!” Или: “Рябинушку спойте!” Или: “А ну-ка, давайте “Ромашки спрятались”!” Впрочем, не у всех песен названия были лишь ботанические.
У нас дома концерты проходили под аккордеонный аккомпанемент - пианино имелось лишь у Куприяновых. Боже, как я завидовала Маринке - маминой крестнице и своему кумиру: во-первых, у нее было настоящее пианино, а не игрушечное, что мне отец подарил на день рождения, когда мне три года исполнилось; по нему же мне слух проверял и остался доволен. Во-вторых, у Маринки был настоящим и папа (до поры до времени, во всяком случае). Ну и, в третьих, на своем пианино Маринка играла по-настоящему: двумя руками, а не одним пальцем, как я на игрушечном. К тому же у Маринки были голубые глаза и настоящие кудри - свои. У меня все наоборот. В общем, чего уж греха таить: я хотела сама быть Маринкой, но так как возможности таковой у меня быть не могло, просто внимала каждому слову, ею оброненному.
Однажды, когда мы с нею играли у них дома, спроваженные в отдельную комнату, пока в другой взрослые выпивали, закусывали и вели недетские разговоры, Маринка вдруг ни с того ни с его изрекла: “Если бы мне предоставили выбор, я ни за что не пошла бы в класс фортепьяно!” Я удивилась. Маринка продолжила: “Я бы в класс скрипки пошла!” В свои восемь (или в девять с небольшим) лет скрипку я, если честно, не отличала от бензопилы, но не возражать же кумиру! Лишь открыла рот еще шире от удивления и молчала притупленно. Не дождавшись от меня вопроса: “Почему?” - Маринка ответила заготовленной фразой, скорее всего, ничего для нее не значащей: “Да потому что скрипка - царица музыки!”
На всю мою дальнейшую судьбу эта Маринкина фраза повлияла вряд ли, но на один из ее кусочков - очень существенно. А как и когда - я в другой раз расскажу.
Что касается Куприянихи (Нины Петровны то бишь), с упоминания которой я этот отрывок и начала, то в мемуарах она всплывет еще неоднократно (если писать их продолжу когда-нибудь). Ее дочь Марина тут появится тоже.
Читать дальше