Как я тонула
Начало
Предыдущий кусок
“Витолик наш батюшко” однажды ведь чуть было не утопил меня нафиг. Кто ему дошколенка доверил тогда, теперь уж никто не знает, хотя время было такое, что взрослые вовсе не заморачивались насчет того, кому за ребятишками присмотреть на час-другой-третий: школьники с первого класса были сами себе предоставлены, а дошколят хоть на целый день могли всучить Вите. Он любил с малышней во дворе возиться, а те уважали его куда больше, чем любого пионервожатого. Дворовая малышня (среди них - Саша Калинин, который был на год постарше меня, дружбан мой и Витин, очкарик и умница) обожала всё то же самое, что любил Витя: голубятню, рыбалку, бездомных котят и щенков, рогатки и самострелы, металлом, прочий хлам в дворе, шалаши, выжигание по дереву, самокаты с подшипниками, хлеб с маслом и сахаром - лучше любого пирожного - Витя им награждал победителей разных конкурсов, он сам их затеивал. Идею заимствовал из своего раннего детства, когда родители на весь день оставляли их дома - троих погодков, и они развлекались, в основном, рисованием, а когда им это наскучивало, катали по полу карандаши - чей дальше закатится, тот и выигрывал приз - кусок хлеба ржаного, посыпанный сахаром: масло было на вес золота, пока лучшие времена не наступили.
Среди всего прочего любил Витя свой велосипед - не простой, а с мотором. Я не помню, был ли у них лишь один на семью или два по крайней мере: но на таком же и дядя Ваня ездил рыбачить и на садовый участок за город. Витя чинил его то и дело - то разберет до последней гайки, то соберет, покрасит, лаком покроет: “Как новый теперь!” - посадит на раму кого-нибудь из малышни, катает по двору. Катал и меня.
Однажды сказал Витя мне: “А давай-ка до речки докатим?” А давай, я только за, кататься люблю, и мне все равно, кто везет даже. Возила, к примеру, меня мама из садика на мотороллере, я между рулем и сиденьем стояла, прижатая ее коленями, “Над рулем лишь башка трясется в беретке с помпоном”, - она вспоминала потом. Еще дядя Петя катил как-то раз меня на мотоцикле Иж, и забуксовал под дождем, и мы оба с ним в грязь свалились… Прямо карма у меня что ли с мотоциклов-то падать в грязь... Ну и Витя катал порой на велосипеде с мотором. Лихо, быстро, лишь ветер свистел в ушах - какой русский не любит, как говорится…
До реки езды минут семь. Жарища. “Ну че, искупнемся?” - Витя уже снял майку и штаны-техасы, стоит в одних семейных трусах, готовый нырнуть с разбегу. Оглянулась я - “лягушатника” нет, в котором бы мама позволила мне побарахтаться. Надувной шины иль круга, с которым я “плавать” могу, тоже нету у Вити. “Не боись! - говорит Витя, - Мелко тут, не утонешь”. Ну раз так - я тоже снимаю поспешно - и платье, из которого выросла так, что оно вместо кофты мне, и штанишки-техасы, под ними трусы на резинке, в цветочек.
Вошли в реку, вода по колено, теплынь! Витя мне: “Пойдем дальше!” Сам и так уже дальше стоит - вода ему почти по пояс. Я - бултых - и к нему устремилась, подняли фонтан брызг, стали играть в “Баба сеяла горох” - зажимали нос и ныряли, бесились, потом поплыли: Витя на другой берег, а я - возле своего, цепляюсь за дно рукой, другую заношу над головой, затем меняю руки - в общем очень неплохо так плаваю “кролем”. Витя уже и обратно приплыл - и давай хохотать, как в его семье все умеют, им бы поржать - хлебом не корми: “Пошли, - говорит, - плавать тебя научу”. И под мышки меня подхватил, затащил, где ему вода по грудь (он и подростком уже долговязый), кинул в воду меня почему-то на спину: “А теперь вот плыви!”
Видать не та у меня масса тела, что я сразу пошла ко дну, и ощущаю, как со дна ил встает, меня в себя втягивает, и пузырьки надо мной, и уж глаза закрываю и понимаю своим юным умом: “Вот и всё!” Но в последний миг Витя снова хватает меня за подмышки и трясет что есть силы: “Ты чего это, а? Эй, чего ты??”
Воды я хлебнула, но ничего, прокашлялась, прохаркалась. Минут через пять надели мы с Витей на мокрое тело каждый свои штаны-техасы, он - майку, я - платье-кофту, он снова на раму меня посадил, и покатили обратно во двор дома на “Маяковской”.
Кстати, рассказываю об этом случае впервые в жизни. Сначала боялась, что меня ругать будут за то, что катались мы с Витей на речку без спросу, потом как-то стыдно было, а чего именно - и сейчас понимаю лишь очень смутно.
читать дальше
Предыдущий кусок
“Витолик наш батюшко” однажды ведь чуть было не утопил меня нафиг. Кто ему дошколенка доверил тогда, теперь уж никто не знает, хотя время было такое, что взрослые вовсе не заморачивались насчет того, кому за ребятишками присмотреть на час-другой-третий: школьники с первого класса были сами себе предоставлены, а дошколят хоть на целый день могли всучить Вите. Он любил с малышней во дворе возиться, а те уважали его куда больше, чем любого пионервожатого. Дворовая малышня (среди них - Саша Калинин, который был на год постарше меня, дружбан мой и Витин, очкарик и умница) обожала всё то же самое, что любил Витя: голубятню, рыбалку, бездомных котят и щенков, рогатки и самострелы, металлом, прочий хлам в дворе, шалаши, выжигание по дереву, самокаты с подшипниками, хлеб с маслом и сахаром - лучше любого пирожного - Витя им награждал победителей разных конкурсов, он сам их затеивал. Идею заимствовал из своего раннего детства, когда родители на весь день оставляли их дома - троих погодков, и они развлекались, в основном, рисованием, а когда им это наскучивало, катали по полу карандаши - чей дальше закатится, тот и выигрывал приз - кусок хлеба ржаного, посыпанный сахаром: масло было на вес золота, пока лучшие времена не наступили.
Среди всего прочего любил Витя свой велосипед - не простой, а с мотором. Я не помню, был ли у них лишь один на семью или два по крайней мере: но на таком же и дядя Ваня ездил рыбачить и на садовый участок за город. Витя чинил его то и дело - то разберет до последней гайки, то соберет, покрасит, лаком покроет: “Как новый теперь!” - посадит на раму кого-нибудь из малышни, катает по двору. Катал и меня.
Однажды сказал Витя мне: “А давай-ка до речки докатим?” А давай, я только за, кататься люблю, и мне все равно, кто везет даже. Возила, к примеру, меня мама из садика на мотороллере, я между рулем и сиденьем стояла, прижатая ее коленями, “Над рулем лишь башка трясется в беретке с помпоном”, - она вспоминала потом. Еще дядя Петя катил как-то раз меня на мотоцикле Иж, и забуксовал под дождем, и мы оба с ним в грязь свалились… Прямо карма у меня что ли с мотоциклов-то падать в грязь... Ну и Витя катал порой на велосипеде с мотором. Лихо, быстро, лишь ветер свистел в ушах - какой русский не любит, как говорится…
До реки езды минут семь. Жарища. “Ну че, искупнемся?” - Витя уже снял майку и штаны-техасы, стоит в одних семейных трусах, готовый нырнуть с разбегу. Оглянулась я - “лягушатника” нет, в котором бы мама позволила мне побарахтаться. Надувной шины иль круга, с которым я “плавать” могу, тоже нету у Вити. “Не боись! - говорит Витя, - Мелко тут, не утонешь”. Ну раз так - я тоже снимаю поспешно - и платье, из которого выросла так, что оно вместо кофты мне, и штанишки-техасы, под ними трусы на резинке, в цветочек.
Вошли в реку, вода по колено, теплынь! Витя мне: “Пойдем дальше!” Сам и так уже дальше стоит - вода ему почти по пояс. Я - бултых - и к нему устремилась, подняли фонтан брызг, стали играть в “Баба сеяла горох” - зажимали нос и ныряли, бесились, потом поплыли: Витя на другой берег, а я - возле своего, цепляюсь за дно рукой, другую заношу над головой, затем меняю руки - в общем очень неплохо так плаваю “кролем”. Витя уже и обратно приплыл - и давай хохотать, как в его семье все умеют, им бы поржать - хлебом не корми: “Пошли, - говорит, - плавать тебя научу”. И под мышки меня подхватил, затащил, где ему вода по грудь (он и подростком уже долговязый), кинул в воду меня почему-то на спину: “А теперь вот плыви!”
Видать не та у меня масса тела, что я сразу пошла ко дну, и ощущаю, как со дна ил встает, меня в себя втягивает, и пузырьки надо мной, и уж глаза закрываю и понимаю своим юным умом: “Вот и всё!” Но в последний миг Витя снова хватает меня за подмышки и трясет что есть силы: “Ты чего это, а? Эй, чего ты??”
Воды я хлебнула, но ничего, прокашлялась, прохаркалась. Минут через пять надели мы с Витей на мокрое тело каждый свои штаны-техасы, он - майку, я - платье-кофту, он снова на раму меня посадил, и покатили обратно во двор дома на “Маяковской”.
Кстати, рассказываю об этом случае впервые в жизни. Сначала боялась, что меня ругать будут за то, что катались мы с Витей на речку без спросу, потом как-то стыдно было, а чего именно - и сейчас понимаю лишь очень смутно.
читать дальше