Новый Год по-советски
За годы, проведенные в морях и океанах, этот особенный праздник приходилось встречать в самых неожиданных местах. Было дело, встречались с ним и на экваторе и в море Росса у берегов Антарктиды. И вдруг в отработанную веками процедуру встречи вмешались высшие силы.
Вообще-то Новый Год, можно сказать, не считался с нашими возможностями. Желания то у нас было хоть отбавляй, да вот места для встречи иногда попадаись не совсем подходящие. Например, Суэцкий канал, где нельзя было не то что поднять рюмку, но даже и подойти к ней. А однажды, например, Новый Год прибыл к нам на борт в момент пересечения линии перемены дат, к тому же в направлении с запада на восток, что нарушило планы многих из нас. Например, когда я наконец дозвонился до дома, мне с удивлением ответили, что у них там уже почти 2 января, и вообще они там уже спят. Но это было уже гораздо позднее описанных здесь событий, когда я трудился во многонациональных экипажах, а пока...
Самая необычная встреча Нового Года состоялась, пожалуй, на рейде порта Осака. Встречали мы или 1985, или 1986 год, уже и не припомню. Страной, встречавшей Новый Год, тогда руководил М.С. Горбачев, который еще не был Президентом, а был всего лишь молодым Генеральным секретарем ЦК КПСС. Как многие до него, он решил, что нашел наконец рецепт, как построить в конце концов в этой стране светлое и счастливое будущее. Рецепт оказался прост - надо меньше пить, товарищи!
В те времена рецепты, высказанные генеральными секретарями, с энтузиазмом воспринимались всеми трудящимися и нетрудящимися, чему немало способствовали партийные органы, генеральному секретарю подчиняющиеся. Естественно, не обошлось без перегибов на местах (как там классик марксизма говорил?), да и любую идею можно довести до абсурда. И началось. На учреждениях и предприятиях как грибы вырастали общества любителей трезвости, запрещались всяческие посиделки на рабочем месте - то, что сейчас назвали бы мудреным словом «корпоратив». Особо активные активисты устраивали безалкогольные свадьбы, и даже похороны. Ну и конечно же, не миновала эта стезя и дружные экипажи судов торгового флота, а также, подозреваю, и экипажи судов всех прочих ведомств. Процесс, как любил говорить Михаил Сергеич, пошел, да еще как!
И вот в таких, прямо скажем, непростых условиях труда и жизни, я получил направление на т/х «Правдинск» ордена Ленина и Октябрьской Революции Дальневосточного морского пароходства. На календаре была вторая половина декабря предыдущего, толи 1984, толи 1985 года. Пароход стоял в Находке и грузился чугунными слитками, которые в нетерпении ожидали металлурги Японии. О разных GPSах тогда еще и слыхом не слыхали, однако и без их помощи мы прибыли именно туда, куда и собирались - в порт Осака, на рейде которого и бросили якорь аккурат вечером 30-го декабря. По всему выходило, что Новый Год на этот раз прибудет к нам прямо сюда, на рейд. И к этому событию следовало подготовиться.
Естественно, такое важное дело как встреча Нового Года, не могло быть отдано на откуп всяким несознательным гражданам, а регулировалось руководящими документами. Вот и наше командование заранее получило РДО, где подробно описывалась идеологически выверенная процедура встречи. Моментов, которые оказались нам всем особенно близки, было два:
- в свете последних решений партии и правительства никаких спиртных напитков в пределах прямой видимости не допускалось;
- ввиду напряженной и непредсказуемой международной обстановки, усугубленной встречей Нового Года в иностранном порту, нам предписывалось принять дополнительные меры. В целях предупреждения и недопущения нам следовало в новогоднюю ночь выставить дополнительную командирскую вахту. Такая вахта должна была нестись двумя командирами, а постов должно было иметь два - один на баке, другой на корме. Чтобы, значит, охватить зорким глазом наиболее полную акваторию - вдруг кто-то полезет к нам с провокациями. Пост должен был иметь связь с мостиком.
Мне было доверено нести эту почетную обязанность с 22-00 до 00-00 судового времени на шлюпочной палубе, в кормовой части надстройки, возле бассейна, где как раз был пост с микрофоном и динамиком. На вооружении у меня был бинокль, а за пазухой книжка Стругацких. Для лучшего контроля окружающего пространства наружное освещение у нас было выключено, горело только аварийное освещение у трапов - видимо, на случай экстренной эвакуации. Каждые 30 минут я связывался с мостиком и докладывал обстановку. Обстановка была напряженной - по рейду постоянно шастали буржуинские паромы с эмблемой восходящего солнца на борту. Своей яркой иллюминацией, разноцветными гирляндами и громкой музыкой они нагло мешали нести почетную обязанность.
На эту же палубу выходили большие освещенные прямоугольные иллюминаторы, с помощью которых я думал дочитать книжку. Одновременно я мог поглядывать в нашу столовую команды, где должен был состояться праздничный ужин. Судя по содержимому столов, каждому члену экипажа полагалось по индивидуальной куриной ноге, а еще на столах было по большой миске салата оливье и нарезка колбасы. Из напитков присутствовала минеральная вода и компот, а посуда была сугубо нейтральная - кофейные чашки, даже не знаю, где их столько нашли. Наверняка специально заранее запаслись. В 23 часа с чем-то послышалось объявление - команде собраться в столовой. Народ потихоньку стал собираться, лица у народа были задумчивые и отстраненные. Наш первый помощник, при галстуке и погонах, зачитал торжественные поздравительные телеграммы. Народ внимательно слушал. В этот момент меня отвлек особо наглый паром, проходящий совсем близко. На его верхней палубе, в кормовой части, была ярко освещенная застекленная площадка со сценой и столиками, за которыми сидели люди. В бинокль было четко видно, что люди что-то пили и ели, а на сцене - кошмар - японские трудящиеся девушки, в коротких пышных белых юбках, курточках с блестками и веерах в волосах, танцевали вражеский танец, высоко подкидывая ноги. Об увиденном я тут же доложил на мостик, сообщив пеленг и дистанцию. К сожалению, паром очень быстро исчез из вида - видимо, там поняли, что провокация не удалась и просто так нас не взять. Вскоре со мной связались с мостика и выразили благодарность за бдительность и попросили сразу докладывать, если увижу нечто подобное.
Отвлекшись от этого зрелища, я вернулся к иллюминатору и с удивлением увидел, что столовая уже опустела, а колбаса и куриные ноги исчезли. Обо мне, конечно, забыли - а ведь я охранял их покой! Ну да лано, мне оставалось потерпеть всего часик и дождаться смены.
Смена в лице 4 механика прибыла вовремя, и я вернулся в каюту. Официально Новый Год уже вроде бы состоялся, и я встретил это событие на боевом посту, однако альтернатива все же была. Судовые часы мы предусмотрительно не переводили, а посему оставалась возможность встретить Новый Год еще раз, уже по местному времени. 4-й мех настроен был как-то совсем не празднично и к разговору расположен не был, я же хотел поскорее сдать вахту и вернуться в коллектив. И вот я иду к себе. На пароходе тихо, пустынно и спокойно. Все каюты закрыты. И тишина. С собой у меня была бутылка шампанского и коробка конфет «Птичье молоко», прихваченных из дома. Я был обладателем страшного по тем временам дефицита и мог считать себя подготовленным к встрече. Однако попытка постучаться в соседнюю каюту 2-го механика вызвала интересный эффект: в каюте, и без того тихой, стало еще тише. Пожав плечами, я пошел к следующей. Безрезультатно. Я перепробовал все известные мне способы особого стука: ногой по вентиляционной гофре, вверх-вниз ручкой, рваным ритмом по двери. Видимо, на этом судне были какие-то совсем уж особые способы достучаться до коллектива. Я царапался. Я шептал в скважину, что это я, ваш электромеханик - мне не открывали. Я звонил по телефону - мне сонным голосом отвечали … в общем, звонить туда больше не хотелось. Проблема была в том, что на пароходе я пробыл меньше недели и толком не успел ни с кем познакомиться. Пароль мне никто не сообщил, а самостоятельно подобрать его не удалось.
И вот в 01-00 судового времени Новый Год пришел и в Японию. Я сидел в своей большой каюте, состоящей аж из кабинета, спальни и санблока, в грустном одиночестве. С судов на рейде полетели ракеты, многие зажгли разноцветные гирлянды. На берегу крутились в небе фейерверки. Наш «Правдинск» стоял затаившись, с выключенными огнями и усиленной вахтой. А я открыл шампанское.
Вообще-то Новый Год, можно сказать, не считался с нашими возможностями. Желания то у нас было хоть отбавляй, да вот места для встречи иногда попадаись не совсем подходящие. Например, Суэцкий канал, где нельзя было не то что поднять рюмку, но даже и подойти к ней. А однажды, например, Новый Год прибыл к нам на борт в момент пересечения линии перемены дат, к тому же в направлении с запада на восток, что нарушило планы многих из нас. Например, когда я наконец дозвонился до дома, мне с удивлением ответили, что у них там уже почти 2 января, и вообще они там уже спят. Но это было уже гораздо позднее описанных здесь событий, когда я трудился во многонациональных экипажах, а пока...
Самая необычная встреча Нового Года состоялась, пожалуй, на рейде порта Осака. Встречали мы или 1985, или 1986 год, уже и не припомню. Страной, встречавшей Новый Год, тогда руководил М.С. Горбачев, который еще не был Президентом, а был всего лишь молодым Генеральным секретарем ЦК КПСС. Как многие до него, он решил, что нашел наконец рецепт, как построить в конце концов в этой стране светлое и счастливое будущее. Рецепт оказался прост - надо меньше пить, товарищи!
В те времена рецепты, высказанные генеральными секретарями, с энтузиазмом воспринимались всеми трудящимися и нетрудящимися, чему немало способствовали партийные органы, генеральному секретарю подчиняющиеся. Естественно, не обошлось без перегибов на местах (как там классик марксизма говорил?), да и любую идею можно довести до абсурда. И началось. На учреждениях и предприятиях как грибы вырастали общества любителей трезвости, запрещались всяческие посиделки на рабочем месте - то, что сейчас назвали бы мудреным словом «корпоратив». Особо активные активисты устраивали безалкогольные свадьбы, и даже похороны. Ну и конечно же, не миновала эта стезя и дружные экипажи судов торгового флота, а также, подозреваю, и экипажи судов всех прочих ведомств. Процесс, как любил говорить Михаил Сергеич, пошел, да еще как!
И вот в таких, прямо скажем, непростых условиях труда и жизни, я получил направление на т/х «Правдинск» ордена Ленина и Октябрьской Революции Дальневосточного морского пароходства. На календаре была вторая половина декабря предыдущего, толи 1984, толи 1985 года. Пароход стоял в Находке и грузился чугунными слитками, которые в нетерпении ожидали металлурги Японии. О разных GPSах тогда еще и слыхом не слыхали, однако и без их помощи мы прибыли именно туда, куда и собирались - в порт Осака, на рейде которого и бросили якорь аккурат вечером 30-го декабря. По всему выходило, что Новый Год на этот раз прибудет к нам прямо сюда, на рейд. И к этому событию следовало подготовиться.
Естественно, такое важное дело как встреча Нового Года, не могло быть отдано на откуп всяким несознательным гражданам, а регулировалось руководящими документами. Вот и наше командование заранее получило РДО, где подробно описывалась идеологически выверенная процедура встречи. Моментов, которые оказались нам всем особенно близки, было два:
- в свете последних решений партии и правительства никаких спиртных напитков в пределах прямой видимости не допускалось;
- ввиду напряженной и непредсказуемой международной обстановки, усугубленной встречей Нового Года в иностранном порту, нам предписывалось принять дополнительные меры. В целях предупреждения и недопущения нам следовало в новогоднюю ночь выставить дополнительную командирскую вахту. Такая вахта должна была нестись двумя командирами, а постов должно было иметь два - один на баке, другой на корме. Чтобы, значит, охватить зорким глазом наиболее полную акваторию - вдруг кто-то полезет к нам с провокациями. Пост должен был иметь связь с мостиком.
Мне было доверено нести эту почетную обязанность с 22-00 до 00-00 судового времени на шлюпочной палубе, в кормовой части надстройки, возле бассейна, где как раз был пост с микрофоном и динамиком. На вооружении у меня был бинокль, а за пазухой книжка Стругацких. Для лучшего контроля окружающего пространства наружное освещение у нас было выключено, горело только аварийное освещение у трапов - видимо, на случай экстренной эвакуации. Каждые 30 минут я связывался с мостиком и докладывал обстановку. Обстановка была напряженной - по рейду постоянно шастали буржуинские паромы с эмблемой восходящего солнца на борту. Своей яркой иллюминацией, разноцветными гирляндами и громкой музыкой они нагло мешали нести почетную обязанность.
На эту же палубу выходили большие освещенные прямоугольные иллюминаторы, с помощью которых я думал дочитать книжку. Одновременно я мог поглядывать в нашу столовую команды, где должен был состояться праздничный ужин. Судя по содержимому столов, каждому члену экипажа полагалось по индивидуальной куриной ноге, а еще на столах было по большой миске салата оливье и нарезка колбасы. Из напитков присутствовала минеральная вода и компот, а посуда была сугубо нейтральная - кофейные чашки, даже не знаю, где их столько нашли. Наверняка специально заранее запаслись. В 23 часа с чем-то послышалось объявление - команде собраться в столовой. Народ потихоньку стал собираться, лица у народа были задумчивые и отстраненные. Наш первый помощник, при галстуке и погонах, зачитал торжественные поздравительные телеграммы. Народ внимательно слушал. В этот момент меня отвлек особо наглый паром, проходящий совсем близко. На его верхней палубе, в кормовой части, была ярко освещенная застекленная площадка со сценой и столиками, за которыми сидели люди. В бинокль было четко видно, что люди что-то пили и ели, а на сцене - кошмар - японские трудящиеся девушки, в коротких пышных белых юбках, курточках с блестками и веерах в волосах, танцевали вражеский танец, высоко подкидывая ноги. Об увиденном я тут же доложил на мостик, сообщив пеленг и дистанцию. К сожалению, паром очень быстро исчез из вида - видимо, там поняли, что провокация не удалась и просто так нас не взять. Вскоре со мной связались с мостика и выразили благодарность за бдительность и попросили сразу докладывать, если увижу нечто подобное.
Отвлекшись от этого зрелища, я вернулся к иллюминатору и с удивлением увидел, что столовая уже опустела, а колбаса и куриные ноги исчезли. Обо мне, конечно, забыли - а ведь я охранял их покой! Ну да лано, мне оставалось потерпеть всего часик и дождаться смены.
Смена в лице 4 механика прибыла вовремя, и я вернулся в каюту. Официально Новый Год уже вроде бы состоялся, и я встретил это событие на боевом посту, однако альтернатива все же была. Судовые часы мы предусмотрительно не переводили, а посему оставалась возможность встретить Новый Год еще раз, уже по местному времени. 4-й мех настроен был как-то совсем не празднично и к разговору расположен не был, я же хотел поскорее сдать вахту и вернуться в коллектив. И вот я иду к себе. На пароходе тихо, пустынно и спокойно. Все каюты закрыты. И тишина. С собой у меня была бутылка шампанского и коробка конфет «Птичье молоко», прихваченных из дома. Я был обладателем страшного по тем временам дефицита и мог считать себя подготовленным к встрече. Однако попытка постучаться в соседнюю каюту 2-го механика вызвала интересный эффект: в каюте, и без того тихой, стало еще тише. Пожав плечами, я пошел к следующей. Безрезультатно. Я перепробовал все известные мне способы особого стука: ногой по вентиляционной гофре, вверх-вниз ручкой, рваным ритмом по двери. Видимо, на этом судне были какие-то совсем уж особые способы достучаться до коллектива. Я царапался. Я шептал в скважину, что это я, ваш электромеханик - мне не открывали. Я звонил по телефону - мне сонным голосом отвечали … в общем, звонить туда больше не хотелось. Проблема была в том, что на пароходе я пробыл меньше недели и толком не успел ни с кем познакомиться. Пароль мне никто не сообщил, а самостоятельно подобрать его не удалось.
И вот в 01-00 судового времени Новый Год пришел и в Японию. Я сидел в своей большой каюте, состоящей аж из кабинета, спальни и санблока, в грустном одиночестве. С судов на рейде полетели ракеты, многие зажгли разноцветные гирлянды. На берегу крутились в небе фейерверки. Наш «Правдинск» стоял затаившись, с выключенными огнями и усиленной вахтой. А я открыл шампанское.