Джон Мейнард Кейнс
Я тут недавно неправильно написал про Кейнса. То есть, он и вправду поддерживал евгенику до самой смерти в 1946 году. Он был казначеем Кембриджского Общества Евгеники в 1911-13 годах и председателем Британского Общества Евгеники в 1937-44 годах. Иначе говоря, он был "за" от начала до конца и не переменил своих взглядов даже после немецких новостей. И он был убеждённым анти-семитом того "мягкого" сорта, который теперь легко встретить у английских лейбористов (спешу оговорить, что полное неприятие анти-семитизма среди английских лейбористов я встречал чаще). "Мягкого" - потому, что омерзение от "еврейской" жадности капиталистов у таких людей теряет в интенсивности по отношению к евреям вообще. Кажется, нет прямых данных о его симпатиях к нацистскому режиму. Всё же, сочетание такого сорта анти-семитизма с убеждением о пользе евгеники выглядит неприятно.
Но обвинение в том, что он не верил в свои экономические рецепты, а пытался разрушить ими экономику Запада - неверно. Я был обманут страничками, в которых цитаты Кейнса приводятся искажённо, с целью представить великого экономиста эдаким дьяволом во плоти. На самом деле он не был воплощением дьявола, а всего лишь одним из самых удачливых его агентов.
Сев в лужу с обкорнанной цитатой, я вынужден был почитать немного о Кейнсе из более солидных источников, и чуть-чуть его самого в оригинале. Мне кажется, что я понял, в чём был источник его убеждений. Он был мизантропом.
Кейнс был блестящим человеком. Я горячо рекомендую его эссе о конце Laissez-faire (1926), оно не длинное. Он чудесно понимал, что главные аргументы за свободное предпринимательство - идеологические, а не экономические. Как и теперь, тогда было сколько угодно примеров удачного опыта Laissez-faire и неудачного опыта вмешательства. Но это неубедительно - всегда можно сказать, что прошлое вмешательство было неправильным, а вот теперь, когда Кейнс научит правительства, как надо, всё будет иначе. И он научил! Вооружённые верной теорией...
Ясноглазый Кейнс превосходно представлял себе, какую власть имеют экономисты над будущим, и какова цена ошибки в экономической теории. Но самоуверенный Кейнс не думал, что он ошибается. Он ясно видел, что за классической теорией стоит развитая идеология, постепенно выросшая из религиозной этики. Но аморальный Кейнс не видел ценности в традиции. Он без колебаний отвергал эту примитивную инерцию мышления, такую несостоятельную против холодной логики экономических аргументов.
Обстоятельный Кейнс ненавидел в людях изворотливость, награждаемую капитализмом, и жадность, воспитываемую им. К этому прилагался анти-семитизм. С другой стороны, гениальный Кейнс презирал идиотов вокруг и не верил, что они в состоянии о себе позаботиться. К этому прилагалась евгеника. Люди делятся на негодяев и дуралеев. Задача благородного экономиста - ограничить гадости первых и глупости вторых. Патернализм, основа кейнсианства - это мизантропия на практике.
From The End of Laissez-Faire (1926)
...But above all, the ineptitude of public administrators strongly prejudiced the practical man in favour of laissez-faire - a sentiment which has by no means disappeared.
...Therefore I trace the peculiar unity of the everyday political philosophy of the nineteenth century to the success with which it harmonised diversified and warring schools and united all good things to a single end. Hume and Paley, Burke and Rousseau, Godwin and Malthus, Cobbett and Huskisson, Bentham and Coleridge, Darwin and the Bishop of Oxford, were all, it was discovered, preaching practically the same thing - individualism and laissez- faire. This was the Church of England and those her apostles, whilst the company of the economists were there to prove that the least deviation into impiety involved financial ruin.
...These many elements have contributed to the current intellectual bias, the mental make-up, the orthodoxy of the day. The compelling force of many of the original reasons has disappeared but, as usual, the vitality of the conclusions outlasts them. To suggest social action for the public good to the City of London is like discussing the Origin of Species with a bishop sixty years ago. The first reaction is not intellectual, but moral. An orthodoxy is in question, and the more persuasive the arguments the graver the offence. Nevertheless, venturing into the den of the lethargic monster, at any rate I have traced his claims and pedigree so as to show that he has ruled over us rather by hereditary right than by personal merit.
From The General Theory of Employment, Interest and Money (1936)
The classical theorists resemble Euclidean geometers in a non-Euclidean world who, discovering that in experience straight lines apparently parallel often meet, rebuke the lines for not keeping straight-as the only remedy for the unfortunate collisions which are occurring. Yet, in truth, there is no remedy except to thro over the axiom of parallels and to work out a non-Euclidean geometry. Something similar is required today in economics.
Thus, the weight of my criticism is directed against the inadequacy of the theoretical foundations of the laissez-faire doctrine upon which I was brought up and for many years I taught; -against the notion that the rate of interest and the volume of investment are self-adjusting at the optimum level, so that preoccupation with the balance of trade is a waste of time. For we, the faculty of economists, prove to have been guilty of presumptious error in treating as a puerile obsession what for centuries has been a prime object of practical statecraft.
The ideas of economists and political philosophers, both when they are right and when they are wrong, are more powerful than is commonly understood. Indeed the world is ruled by little else. Practical men, who believe themselves to be quite exempt from any intellectual influence, are usually the slaves of some defunct economist. Madmen in authority, who hear voices in the air, are distilling their frenzy from some academic scribbler of a few years back. I am sure that the power of vested interests is vastly exaggerated compare with the gradual encroachment of ideas.
Дух Времени I: Англия
Дух Времени II: Израиль
Джон Мейнард Кейнс
Дух Времени III: Твигги и Люндборг
Но обвинение в том, что он не верил в свои экономические рецепты, а пытался разрушить ими экономику Запада - неверно. Я был обманут страничками, в которых цитаты Кейнса приводятся искажённо, с целью представить великого экономиста эдаким дьяволом во плоти. На самом деле он не был воплощением дьявола, а всего лишь одним из самых удачливых его агентов.
Сев в лужу с обкорнанной цитатой, я вынужден был почитать немного о Кейнсе из более солидных источников, и чуть-чуть его самого в оригинале. Мне кажется, что я понял, в чём был источник его убеждений. Он был мизантропом.
Кейнс был блестящим человеком. Я горячо рекомендую его эссе о конце Laissez-faire (1926), оно не длинное. Он чудесно понимал, что главные аргументы за свободное предпринимательство - идеологические, а не экономические. Как и теперь, тогда было сколько угодно примеров удачного опыта Laissez-faire и неудачного опыта вмешательства. Но это неубедительно - всегда можно сказать, что прошлое вмешательство было неправильным, а вот теперь, когда Кейнс научит правительства, как надо, всё будет иначе. И он научил! Вооружённые верной теорией...
Ясноглазый Кейнс превосходно представлял себе, какую власть имеют экономисты над будущим, и какова цена ошибки в экономической теории. Но самоуверенный Кейнс не думал, что он ошибается. Он ясно видел, что за классической теорией стоит развитая идеология, постепенно выросшая из религиозной этики. Но аморальный Кейнс не видел ценности в традиции. Он без колебаний отвергал эту примитивную инерцию мышления, такую несостоятельную против холодной логики экономических аргументов.
Обстоятельный Кейнс ненавидел в людях изворотливость, награждаемую капитализмом, и жадность, воспитываемую им. К этому прилагался анти-семитизм. С другой стороны, гениальный Кейнс презирал идиотов вокруг и не верил, что они в состоянии о себе позаботиться. К этому прилагалась евгеника. Люди делятся на негодяев и дуралеев. Задача благородного экономиста - ограничить гадости первых и глупости вторых. Патернализм, основа кейнсианства - это мизантропия на практике.
From The End of Laissez-Faire (1926)
...But above all, the ineptitude of public administrators strongly prejudiced the practical man in favour of laissez-faire - a sentiment which has by no means disappeared.
...Therefore I trace the peculiar unity of the everyday political philosophy of the nineteenth century to the success with which it harmonised diversified and warring schools and united all good things to a single end. Hume and Paley, Burke and Rousseau, Godwin and Malthus, Cobbett and Huskisson, Bentham and Coleridge, Darwin and the Bishop of Oxford, were all, it was discovered, preaching practically the same thing - individualism and laissez- faire. This was the Church of England and those her apostles, whilst the company of the economists were there to prove that the least deviation into impiety involved financial ruin.
...These many elements have contributed to the current intellectual bias, the mental make-up, the orthodoxy of the day. The compelling force of many of the original reasons has disappeared but, as usual, the vitality of the conclusions outlasts them. To suggest social action for the public good to the City of London is like discussing the Origin of Species with a bishop sixty years ago. The first reaction is not intellectual, but moral. An orthodoxy is in question, and the more persuasive the arguments the graver the offence. Nevertheless, venturing into the den of the lethargic monster, at any rate I have traced his claims and pedigree so as to show that he has ruled over us rather by hereditary right than by personal merit.
From The General Theory of Employment, Interest and Money (1936)
The classical theorists resemble Euclidean geometers in a non-Euclidean world who, discovering that in experience straight lines apparently parallel often meet, rebuke the lines for not keeping straight-as the only remedy for the unfortunate collisions which are occurring. Yet, in truth, there is no remedy except to thro over the axiom of parallels and to work out a non-Euclidean geometry. Something similar is required today in economics.
Thus, the weight of my criticism is directed against the inadequacy of the theoretical foundations of the laissez-faire doctrine upon which I was brought up and for many years I taught; -against the notion that the rate of interest and the volume of investment are self-adjusting at the optimum level, so that preoccupation with the balance of trade is a waste of time. For we, the faculty of economists, prove to have been guilty of presumptious error in treating as a puerile obsession what for centuries has been a prime object of practical statecraft.
The ideas of economists and political philosophers, both when they are right and when they are wrong, are more powerful than is commonly understood. Indeed the world is ruled by little else. Practical men, who believe themselves to be quite exempt from any intellectual influence, are usually the slaves of some defunct economist. Madmen in authority, who hear voices in the air, are distilling their frenzy from some academic scribbler of a few years back. I am sure that the power of vested interests is vastly exaggerated compare with the gradual encroachment of ideas.
Дух Времени I: Англия
Дух Времени II: Израиль
Джон Мейнард Кейнс
Дух Времени III: Твигги и Люндборг