К. Казанский, "Суфизм с точки зрения современной психопатологии" - 6 (Гл. 5.2, 6.1)
ЧАСТЬ 6. К ЧАСТИ 5: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2554050.html
___________________________________
_______________________ Состояние "халь" ______________________
Теперь разсмотримъ физіологическую основу этого священнаго въ глазахъ суфія состоянія «халъ», отождествляемаго имъ со сліяніемъ человѣческой природы съ божескою, насколько наука позволяетъ проникнуть въ его таинственную область.
При всѣхъ описанныхъ нами зикрахъ обращаетъ на себя вниманіе то обстоятельство, что большая часть ихъ сопровождается тѣлодвиженіями. Мы видѣли уже, что даже зикры Хуфіе, считающіеся безмолвными, не могутъ обойтись безъ тѣлодвиженій и восклицаній. Между мышечными сокращеніями ихъ обусловливающими, нужно различать:
- произвольныя отъ
- непроизвольныхъ.
Къ первой категоріи должны быть отнесены движенія и восклицанія, производимыя въ начальный періодъ зикра, когда сознательное отношеніе дервиша къ себѣ и окружающему еще не нарушено. Сюда относятся, стало быть: молитвословіе, исполненіе гимновъ, поклоны шейху, равномѣрное раскачиваніе тѣла, начальное произношеніе слова «ху» и т.д.
Но съ наступленіемъ признаковъ, указывающихъ на измѣненіе нормальныхъ условій кровообращенія, какъ-то: покраснѣніе лица, усиленіе пульса, выступание пота, начинаютъ проявляться симптомы непроизвольныхъ движеній, въ зависимости отъ измѣняющагося кровенаполненія и связаннаго съ нимъ мозгового кровообращенія. На первый планъ выступаютъ судорожныя движенія, къ которымъ нужно причислитъ: расширеніе зрачка, произнесеніе звука «ху» наподобіе мычанія, зависящее по видимому отъ судорожнаго состоянія голосовыхъ связокъ, біеніе себя въ грудь сжатыми кулаками, ускореніе всѣхъ движеній и проч. Позже появляются безсознательныя движенія мимическаго характера: черты лица начинаютъ выражать преобладающія чувствованія, складываясь или въ выраженіе умиленія и наслажденія, причемъ выразительныя позы служатъ лишь подтвержденіемъ этого настроенія, усиленный колѣнный рефлексъ, наблюдавшійся нами, говоритъ въ пользу усиленія нервной проводимости въ это время. Анальгезія или нечувствительность къ болевымъ ощущеніямъ наступаетъ рядомъ съ изощреніемъ тактильной чувствительности, позволяющей дервишу ловко избѣгать замѣшательствъ и столкновеній, поддерживать порядокъ въ сложныхъ движеніяхъ, а главнымъ образомъ, воспринимать безмолвныя приказанія шейха, едва уловимыя при нормальныхъ условіяхъ.
Перечисленныя явленія, при всей неполнотѣ ихъ изученія, несомнѣнно указываютъ на повышенную возбудимость нервной системы у дервиша во время его религіозныхъ упражненій. Всякому извѣстно, что усиленныя движенія организма вызываютъ въ немъ при осталышхъ нормальныхъ условіяхъ благотворное дѣйствіе, выражающееся ощущеніемъ пріятнаго возбужденія, за которымъ слѣдуетъ періодъ легкаго утомленія, ощущаемый въ формѣ общаго благосостоянія нашего тѣла.
На этомъ вліяніи движенія покоится слабость умѣреннаго физическаго труда, удовольствіе, получаемое отъ прогулокъ, танцевъ и т.п. Физіологическія причины этого состоянія лежатъ въ органическихъ процессахъ. Усиленная работа мышечной ткани ускоряетъ кровообращеніе и тѣмъ увеличиваетъ метаморфозъ тѣла. Организмъ въ эти моменты живетъ интеисивнѣе, матеріалъ, пришедшій въ распадъ, замѣняется новымъ, ткани какъ бы обновляются, что одно даетъ уже чувство тѣлеснаго благосостояния. Но кромѣ того неуспѣвшія удалиться изъ общей экономіи продукты распада, скопляясь до извѣстныхъ предѣловъ въ кровяномъ потокѣ, возбуждаютъ нервную ткань и тѣмъ обусловливаютъ извѣстное возбужденіе организма, которое въ зависимости отъ качественнаго и количественнаго отношенія продуктовъ обмѣна, можетъ достигать степени восторженнаго состоянія и даже изступленія. Стоитъ только вспомнить народные танцы, дѣтскія живыя игры, конскія ристалища и т.д., чтобы тотчасъ же найти подтвержденіе сказанному.
Но въ дервишескихъ радѣніяхъ, помимо общаго значенія усиленной мышечной дѣятельности для психическаго состоянія, существуютъ еще особыя условія, которыя оказываютъ на него свое исключительное вліяніе. Къ числу этихъ условій нужно отнести совмѣстное пребываніе многихъ одинаково настроенныхъ лицъ, возбужденное въ одну сторону вниманіе, монотонность и однообразіе движеній, спертая и удушливая атмосфера и къ довершенію всего - потрясающая зрителя картина и захватывающее впечатлѣніе обстановки. Здѣсь какъ бы умышленно стекаются обстоятельства, благопріятныя для психическаго состоянія извѣстнаго подъ именемъ подражательнаго невроза. Психическое зараженіе при этихъ условіяхъ настолько сильно, что даже посторонній наблюдатель, съ достаточною силою воли, испытываетъ нерѣдко страхъ возможности увлеченія, и намъ лично приходилось встрѣчать зрителей, благоразумно удалявшихся изъ собранія изъ опасенія поддаться общему настроенію.
Преобладающими движеніями у дервишей во время зикра являются:
- колебаніе верхней половины тѣла вокругъ поперечной оси таза (спереди назадъ), сопровождающіяся нерѣдко мелкими дрожательными или сотрясательными движеніями головы;
- колебаніе туловища по передне-задней оси (слѣва направо) и круженіе въ стоячемъ положеніи около длинной оси тѣла.
Послѣднее въ свою очередь, совершается:
- или при выпрямленной оси тѣла съ медленнымъ поступательнымъ движеніемъ по кругу,
- или при согнутомъ туловищѣ сопровождается большими прыжками въ сторону.
Первыя два рода движеній весьма близки между собой, а потому и вызываютъ одинаковыя явленія. При качаніи тѣла спереди назадъ и слѣва направо вокругь поперечной или передне-задней оси таза, въ силу закона центробѣжной силы, сосуды верхнихъ частей туловища и головы должны испытывать постоянные толчки отъ кровяного потока, отчего подвижные органы, а слѣдовательно и мозгъ, приходятъ въ извѣстное сотрясеніе.
Послѣднее по мѣрѣ учащенія окончательнаго движенія достигаетъ наконецъ такой степени, что дѣятельность умственной сферы падаетъ и сознаніе затемняется.
При вращательномъ движеніи вокругъ длинной оси тѣла наступаютъ другія условія. Опыты на животныхъ показали, что при положеніи животнаго головою къ периферіи круга, подъ вліяніемъ вращенія всегда происходитъ повышеніе внутричерепнаго давленія, а при обратномъ положеніи т.е. головою къ центру круга - пониженіе внутричерепнаго давленія. При тѣхъ же условіяхъ положенія тѣла наступаетъ также повышеніе возбудимости мозговой коры въ первомъ случаѣ и пониженіе ея-во второмъ. Слѣдовательно измѣненія внутричерепнаго давленія и возбудимости мозговой коры идутъ рука объ руку.
Вращательное двияженіе вокругъ длинной оси тѣла, согласно того же закона центробѣжной силы, должно вызвать повышенную возбудимость малаго мозга, переднихъ долей большого мозга, повышенное кровяное давленіе въ нихъ, а равно и въ общихъ покровахъ и пониженіе возбудимости спинномозговыхъ центровъ.
Итакъ при всѣхъ усиленныхъ движеніяхъ тѣла вращательнаго и качательнаго характера результаты получаются одинаковые, а именно: психическое состояние опредѣляется пониженіемъ функціи задерживающихъ центровъ и выступленіемъ на первый планъ рефлекторной дѣятельности. Нагляднымъ образомъ это состояніе проявляется въ самомъ характерѣ и послѣдовательности движеній. Сначала зикровыя движенія медленны, умѣренны, стройны, подчинены сознанію, но по мѣрѣ измѣнений въ мозговой субстанціи, контроль надъ ними нарушается, они совершаются все быстрѣе и быстрѣе, теряютъ произвольный характеръ и наконецъ становятся неудержимыми въ своей рефлекторной стремительности.
Сказаннымъ легко объясняется и происхожденіе зикровыхъ восклицаній и криковъ: они ничто другое, какъ рефлекторные акты господствующихъ представленій. Позже, когда нарушеніе мозгового кровообращенія достигаетъ высшей степени, у многихъ изъ дервишей наблюдаются явленія перевозбужденія центра рѣчи, выражающіяся тѣмъ, что на смѣну осмысленнымъ восклицаніямъ приходятъ слова и звуки, не имѣющія никакого смысла и составляющія какъ бы результатъ разнузданной судорожной работы рѣчевого аппарата, вырвавшагося изъ-подъ власти управлявшаго имъ центра.
Въ соотвѣтствіи съ явленіями въ области движеній наблюдаются измѣненія и въ сферѣ чувствованій и представленій. Наступающій при этомъ психическій процессъ можно было бы опредѣлить, какъ разстройство волевого механизма.
Въ нормальномъ состояніи элементы самосознанія или нашего «я», какъ-то - чувствованія и предетавленія съ ихъ двигательными импульсами, а равно и наши движенія направляются къ избранной цѣли, въ полномъ и цѣлесообразномъ согласіи. Согласіе же достигается тѣмъ, что высшій психическій приборъ, контролирующій нашу дѣятельность, комбинируетъ рефлексы, желанія и разумныя наклонности, іерархически соподчиняетъ ихъ, способствуя проявленію однихъ и задерживая другія. Этотъ высший механизмъ не составляетъ чего либо врожденнаго, но создается медленно, систематически, путемъ опыта, привычки (resp. памяти) и воспитания.
Возникая первоначально изъ незначительной группы простыхъ ассоціацій, механизмъ этотъ совершенствуется до такой сложности, которая обезпечиваетъ организму оріентированіе среди самыхъ запутанныхъ условій жизни и нахожденіе цѣлесообразнаго выхода изъ самыхъ затруднительныхъ положеній. Но въ его сложности лежитъ секретъ и его неустойчивости. Явленія диссолюціи въ своей послѣдовательности обратны явленіямъ эволюціи, и легче всего распадается то, что всего сложнѣе. Такимъ образомъ подъ вліяніемъ нарушенной связи между высшимъ центромъ самосознанія и низшими центрами чувствованій и представленій, послѣдніе вступаютъ въ дѣятельность за свой счетъ, отчего дѣйствія становятся самостоятельными, неправильными, изолированными. Въ общемъ получается картина, напоминающая симптомокомплексъ истеріи, - та же повышенная возбудимость въ сферѣ двигательной, чувствительной и психической. Разница лишь въ этіологическихъ условіяхъ, которыя при истеріи, не будучи еще достаточно изучены, создаютъ однако постоянныя и стойкія измѣненія, налагающія на организмъ опредѣленный типическій характеръ, тогда какъ при зикрахъ эффектъ получается лишь временный и непрочный.
Да оно и понятно: вызванное главнымъ образомъ избыткомъ продуктовъ обмѣна, нарушающимъ питаніе нервной ткани, оно и исчезаетъ вмѣстѣ съ удаленіемъ изъ организма этихъ веществъ распада.
Искусственно вызванное путемъ скопленія раздражающихъ кортикальную субстанцію продуктовъ психическое состояніе характеризующееся ослабленіемъ воли, нарушеніемъ іерархической координаціи и единства, отсутствіемъ возможности выбора и наступающей отъ того анархіей дѣйствій, носитъ общее названіе изступленія или экстатическаго состоянія. Но такъ какъ это опредѣленіе обнимаетъ собою слишкомъ большое разнообразіе субъективныхъ психическихъ состояній, то остановимся сначала на томъ изъ нихъ, которое вызывается описанными выше искусственными пріемами и которую суфизмъ возвелъ умышленно въ строгую систему.
Въ двигательной сферѣ повышенная возбудимость у участниковъ зикра выражается судорогами и конвульсіями. "Бѣснованіе, сотрясенія и корчи бываютъ весьма сильны", говоритъ Ханыковъ. Плачъ, выкрикиваніе безсмысленныхъ звуковъ (verbigeratio), біеніе себя въ грудь должны быть также отнесены къ явленіямъ гиперкинезіи.
Мы уже отчасти видѣли измѣненія наблюдаемыя въ чувствительной сферѣ. Можно прибавить здѣсь, что дервиш нерѣдко во время своихъ радѣній испытываютъ чувство особой легкости или вѣрнѣе невѣсомости, что нужно отнести повидимому къ галюцинаціи общаго чувства: по свидѣтельству многихъ, ихъ как-бы уноситъ въ воздухъ. Джелалъедединъ Руми, знаменитый основатель дервишескаго ордена Мевлеви, испытывалъ подъемъ къ небу до 70-ти разъ въ ночь. Галлюцинаціи въ области зрѣнія и обонянія составляютъ также явленіе заурядное.
Однако необходимо помнить, что наблюдаемыя при дервишескихъ радѣніяхъ измѣненія въ сферѣ чувства, исключительно вызываемыя тѣлодвиженіями, заслоняются и даже поглощаются широкой волной явленій чисто гипнотическаго характера. Участники зикровъ, какъ мы видѣли, подготовлены къ внушенію сложнымъ предварительнымъ искусомъ. Если принять теперь во вниманіе, что къ этой готовой почвѣ къ внушенію искусственно присоединяется благопріятная среда для повышенной возбудимости, то совокупность обоихъ вліяній должна вызвать удвоенный эффектъ. Вотъ чѣмъ объясняется та по истинѣ волшебная власть мюршида надъ мюридомъ, которая изъ пластическаго матеріала лѣпитъ самыя фантастическія фигуры.
Потеря кожной чувствительности (анальгезія) такъ убѣдительнодемонстрируемая орденомъ Руфаи, когда адепты его въ изступленіи наносятъ себѣ раны и лижутъ раскаленное желѣзо, лишній разъ подтверждаетъ только существованіе функціональнаго разстройства той части головного мозга, которая заправляетъ оцѣнкою болевыхъ ощущеній. Составляя явленіе центральнаго происхожденія, анальгезія сопутствуетъ истероподобному состоянию дервишескаго изступленія и усиливается на почвѣ гипноза. На гипнотической же основѣ покоятся и явленія каталепсіи, поражающія на первый взглядъ наблюдателя въ такихъ описаніяхъ, какъ приводимое, напр. Lane'омъ.
(Е.W. Lane, "Sitten und Gebrauche der hautigen Egypter", Leipzig, В. III & 72. и слѣд.)
_______________________ Зикр Сакати ______________________
Авторъ видѣлъ, какъ дервиши ордена Сакати ложатся на площади тѣсно одинъ возлѣ другого, спиною вверхъ, съ вытянутыми ногами, подложенными подъ лобъ руками и бормоча безпрерывно слово «Алла». По спинамъ ихъ прошлось сначала около 12-ти ихъ товарищей, въ большинствѣ босыхъ съ маленъкими барабанами въ лѣвой рукѣ и съ крикомъ «Алла», а за ними и шейхъ верхомъ на лошади и въ сопровожденіи двухъ проводниковъ. Сначала лошадь колебалась, но ее тащили и понукали, а затѣмъ, вступивъ на спину перваго, она пошла уже быстрымъ шагомъ, наступая то на ноги лежавших, то на ихъ головы. Зрители подняли несмолкаемый крикъ 'Аллахъ ля-ля-ляллахъ'. Никто изъ попираемыхъ такимъ образомъ лошадью не чувствовалъ повидимому боли и какъ только животное проходило по немъ, онъ вскакивалъ и слѣдовалъ за шейхомъ. «Говорятъ, (прибавляетъ авторъ) что эти люди, равно какъ и самъ шейхъ еще наканунѣ шествія произносятъ извѣстную формулу и что тѣ, кто не, подготовилъ себя ею заблаговременно, но осмѣлился лечь подъ лошадь рискуетъ не только серьезнымъ поврежденіемъ, но и самою жизнью, тогда какъ подготовленные выносятъ это испытаніе безъ всякихъ вредныхъ послѣдствій».
Способность выносить силу давленія лошади съ всадникомъ и проводниками, хотя бы и распредѣляемую равномѣрно на нѣсколько человѣкъ, находитъ себѣ объясненіе лишь въ каталептиформной контрактурѣ мышечной системы, составляющей явленіе, свойственное сомнамбулизму. Сомнамбулизмъ - эта третья фаза большого гипноза по ученію Шарко - въ отличіе отъ летаргической и каталептической фазъ, характеризуется главнымъ образомъ сохраненіемъ или обостреніемъ всѣхъ чувствъ (гиперестезія) за исключеніемъ болевого, которое отсутствуетъ (анальгезія), возможностью всѣхъ видовъ внушенія при измѣненномъ сознаніи и самопроизвольныхъ движенияхъ, а также явленіями кожно-мышечной перевозбудимости.
Послѣдняя выражается тѣмъ, что мышцы, приходя въ состояніе окочеыѣлости или контрактуры, могутъ оказывать сопротивленіе весьма значительнымъ тяжестямъ и выдерживать самыя неудобныя положенія тѣла. Можно напр. такого субъекта класть головой на одномъ стулѣ, а ногами на другомъ, причемъ тѣло сохраняетъ вытянутое положеніе, можно сѣсть на него какъ на скамью и т.д.
Описаннымъ обрядомъ орденъ Сакати поддерживаетъ славу святости своего основателя и послѣдователей, къ нему нерѣдко прибѣгаютъ немощные, какъ къ источнику исцѣленія. И репутація этого обряда, какъ средства отъ многочисленныхъ недуговъ подкрѣпляется очевидно той терапевтической ролью, которая при ознакомленіи ученыхъ съ явленіями гипнотизма такъ ясно стала выступать за послѣднее время. Удивительно ли, если субъектъ, испытавшій себя выше изложеннымъ способомъ въ дѣлѣ вѣры, при помощи той же могучей психической силы почувствуетъ себя облегченнымъ отъ одолѣвшихъ его страданій! Вѣдь дѣло можетъ ограничиться при этомъ не процессомъ выздоровленія, т.е. возстановленія нормальной функціи даннаго органа, а лишь подъемомъ самочувствія, помогающаго переносить страданіе.
Послѣ сказаннаго понятной становится и лечебная сила пріемовъ,- практикуемыхъ дервишами, шейхами и цѣлителями всякаго рода, устраивающими обыкновенно по окончаніи зикра нѣчто въ родѣ амбулаторіи. Охваченные общимъ настроеніемъ, съ опустошеннымъ сознаніемъ и несокрушимою вѣрою въ дѣйствительность исцѣленія, больные принимаютъ отъ шейха мистическое дуновеніе или прикосновеніе къ больнымъ органамъ, или наконецъ какое-либо заклинаніе и получаютъ облегченіе.
_____________________________________________
Какъ бы ни казались скептическому уму смѣшны и нелѣпы всѣ разнообразные пріемы и наставленія цѣлителей, все же при наличности вѣры и внушаемости, значеніе ихъ несомнѣнно, и не скоро наступитъ еще то время, когда можпо будетъ подвести оцѣнку тому вліянію, какое оказываетъ на человѣка и и человѣчество великая сила внушенія.
Отличительную черту искусственно вызваннаго экстаза составляютъ измѣненія, наблюдаемыя въ сферѣ общаго чувства. Обыкновенно на фонѣ повышеннаго и пріятнаго самочувствія, обусловленнаго апноэтически-разстроеннымъ питаніемъ психическаго органа, возникаютъ спеціальныя чувствованія въ тонѣ удовольствія. Освобожденныя изъ-подъ контроля сознанія и волевого центра, они самостоятельно всплываютъ въ видѣ разрозненныхъ, но яркихъ образовъ, самыхъ живыхъ обмановъ чувствъ и бредовыхъ представленій. Самыя тайныя чувствованія обнажаются, сокровеннѣйшія влеченія стремятся къ своему удовлетворенію. Бездѣйствіе этическаго начала, этого наиболѣе сложнаго и тонкаго задерживающаго элемента, придаетъ всему внутреннему содержанію искусственнаго экстатика характеръ чего-то низменнаго и непосредетвеннаго. Чаще другихъ и съ особенною яркостью заявляетъ о себѣ половая сфера, накладывая на безпорядочную мозговую дѣятельность своеобразный отпечатокъ эротизма, Это обнаженіе чувственнаго элемента психической жизни, опредѣляемое выраженіемъ вожделѣнія, съ преобладающимъ эротическимъ оттѣнкомъ и составляетъ самую привлекательную сторону для всѣхъ тѣхъ, кто хоть разъ испыталъ его. Состояніе мозговой ткани, вызванное усиленными тѣлодвиженіями зикра и доставляющее краткіе моменты вожделѣнія аналогично отравленію наркотиками: въ организмѣ вырабатывается потребность повторенія - своего рода запой: и мюридъ, отвѣдавъ нѣсколько разъ этого наслажденія, ищетъ его какъ пьяница вина.
Очевидно, что содержаніе образовъ и представленій, выступающихъ въ моменты вожделѣнія, находятеи въ тѣсной связи съ индивидуальными особенностями даннаго лица. Въ нихъ отражаются темпераментъ, воспитаніе, привычки индивидуума, степень и складъ его интеллектуальнаго развитія.
И такъ какъ сознаніе у участника зикра въ значительной степени опустошено предварительной дрессировкой, интеллектуальная сторона жизни въ огромномъ большинствѣ случаевъ скудна, запасъ жизненныхъ впечатлѣній малъ и небольшая группа представленій концентрируется около идей о наставникѣ, пророкѣ, Богѣ и любви къ Нему, то и наступающіе у него мгновенія восторга - экстаза, словомъ того состоянія, которое носитъ названіе халь, макамъ, наполняется главнымъ образомъ чувотвомъ общаго пріятнаго возбужденія съ рѣзкою эротическою окраскою и смутными образами любовно-религіознаго содержанія.
Состояніе «халь» есть ничто иное, какъ кратковременное, но совершенно новое состоянія «я», порвавшее всякую воспоминательную связь съ первоначальною личностью, и извѣстное въ психологіи подъ именемъ «вторичнаго состоянія».
Участникъ зикра видитъ въ этомъ новомъ своемъ «я» результатъ сліянія съ божествомъ и растворенія въ немъ первоначальной личности. Теперь онъ дѣйствуетъ подобно медіуму, совершенно независимо отъ побужденій, имѣвшихъ мѣсто для первоначальнаго самосознанія. Удовлетворяя своему новому стремленію произносить рѣчи, поученія, и предсказанія, онъ извлекаетъ изъ сферы безсознательнаго поступки и слова, въ которыхъ его первичное состояніе не можетъ дать отчета, а вторичное усматриваетъ божественное вліяніе. Нечему, слѣдовательно, удивляться, если мы, взамѣнъ откровенія, услышимъ туманный и напыщенный наборъ словъ, но и не должны приходить въ изумленіе, если тьму мистическаго вздора прорѣжетъ случайно лучъ прозрѣнія: чаще всего это искры, выкидываемыя изъ области безсознательнаго, не доходящія до порога первичнаго сознания и вспыхивающія, благодаря лишь общему обостренію чувствованій.
_______________________________________________
Г Л А В А VI
Экстазъ. Жизнь дервиша. Душевное и интеллектуальное состояніе его.
Амбулантный автоматизмъ.
Пантеизмъ всегда придавалъ большое значеніе экстатическому состоянію, потому что въ исчезновеніи самосознанія видѣлъ подтвержденіе своихъ представленій о мірѣ. Суфизмъ, какъ дѣтище пантеистическихъ концепцій Индіи и александрійцевъ, усмотрѣлъ въ состояніи экстаза единственную возможность сліянія человѣческой природы съ божественною. Отъ этого и ступень, на которой мюридъ знакомится съ экстазомъ, носитъ названіе «пути», «метода» - тарикатъ. Она же называется еще «могуществомъ», «силой» - джеберутъ, ибо только на ней мюридъ пріобрѣтаетъ качества, выдвигающія его надъ уровнемъ массы.
Какое значеніе придаетъ суфизмъ экстатическому состоянію, видно изъ слѣдующихъ стиховъ Саади:
"Если ты попалъ въ среду учениковъ любви, то выбирай:
или самоотреченіе или возвратъ къ разуму и отдохновенію.
Не бойся! Если пламя любви обратитъ тебя въ прахъ,
доставивъ тебѣ смерть, будь все же увѣренъ въ безсмертіи.
Замкнутое и нетронутое зерно не проростаетъ.
Необходимо, чтобъ земля окутала его и растворила.
Откровеніе истины придетъ къ тебѣ отъ того пира (пиръ - духовный наставникъ),
кто освободитъ тебя отъ понятія существованія.
Ты не проникнешь въ глубину своей души, прежде
чѣмъ не потеряешь сознания своего бытія.
Одинъ только экстазъ откроетъ тебѣ эту тайну.
Въ бредѣ любви это ужъ не голосъ пѣвца,
это мѣрный шагъ лошади, который также
становится мистическимъ концертомъ.
При жужжаніи мухи, растерянный
Суфи хватается руками за голову.
Смущенный и восхищенный экстазомъ,
онъ не отличаетъ высокихъ тоновъ отъ низкихъ,
и собственный вздохъ смѣшиваетъ съ пѣніемъ птицъ.
Несмолкаемый концертъ не останавливается ни на минуту,
но ухо не всегда способно внимать ему.
Когда дервишъ опьяняется божественнымъ напиткомъ,
то довольно скрипа чигиря (dolab), чтобъ доставить ему опьяненіе.
Какъ колесо чигиря, вращается онъ
и утопаетъ въ слезахъ.
Преданный, покорствующій, онъ закрываетъ свое лицо,
но разъ терпѣніе оставляетъ его, онъ рветъ на себѣ покрывало.
Не порицайте помѣшавшагося отъ опьяненія суфія,
онъ находится на днѣ пропасти и борется съ отчаяніемъ.
Братъ, какъ опредѣлю я мистическое пѣніе,
если я съ трудомъ узнаю тѣхъ, кто созданъ для того, чтобъ его слышать?
Когда дервишъ возносится на высоту идеала,
самъ ангелъ не въ силахъ слѣдовать за нимъ.
У людей же пустыхъ и несерьезныхъ
это пѣніе возбуждаетъ только демона страстей.
Дыханіе зефира полураскрываетъ чашечку цвѣтка,
но узловатую сердцевину стараго дуба можетъ расколоть лишь топоръ.
Свѣтъ полонъ мелодій, онъ дрожитъ любовнымъ опьяненіемъ,
но слѣпецъ читаетъ ли въ зеркалѣ?
Посмотри, какъ пѣснь верблюдовожатаго
побуждаетъ животное къ быстрому и мѣрному шагу.
Если пѣніе способно смягчить существо лишенное разума,
то человѣкъ, слушающій пѣснь безъ волненія, хуже животнаго".
("Le Воustan оu ѵеrger роеme реrsan de Saadi", traduit par Barbier de Meynard, Раris, 1880, Ехtates et concept mystiques, р. 165 - 167)
Поднявъ такимъ образомъ экстатика за его истерически ненормальное, преувеличенное въ тонѣ удовольствія воспріятіе внѣшнихъ раздраженій надъ общечеловѣческимъ уровнемъ, суфизмъ предоставляетъ ему постепенный переходъ отъ чувственнаго богопочтенія къ духовному. Дервишъ, ознакомившійся съ экстазомъ считаетъ себя просвѣщеннымъ божественнымъ свѣтомъ, у него вырабатывается совершенно исключительное отношеніе къ исламу, какъ къ пищѣ, годной лишь для дѣтскаго желудка и недостаточной для взрослаго, неудовлетворяющей познавшаго истину. Выполненіе обрядовъ религіи и сложнаго ея ритуала, столь нужное для удержанія слабыхъ, для суфія съ переходомъ его отъ внѣшняго къ внутреннему, отъ видимаго къ сущему, становится не обязательно. Самый культъ, необходимый для толпы ради его нравственно-полицейскихъ цѣлей, для суфія теряетъ свое значеніе. Дѣла благочестія и благотворенія совершаются отнынѣ не въ силу предписаній закона, а изъ естественной потребности души.
Итакъ на ступени «тариката» суфизмъ начинаетъ понемногу снимать съ себя маску. Общепризнанныя внѣшнія формы становятся ему въ тягость. Господствующая религія оказывается стѣснительной и онъ стремится къ полному освобожденію отъ какихъ-либо религіозныхъ путъ. Просвѣщенная божественнымъ свѣтомъ душа суфія, отринувъ всякую догму и нравственныя обязательства, ищетъ лишь непосредственнаго возсоединенія съ Богомъ путемъ экстаза. Однако и на ступеняхъ тариката суфизмъ не рѣшается пріобщить ученика сразу ко всѣмъ своимъ тайнымъ намѣреніямъ, а ознакамливаетъ его постепенно, для чего и распредѣляетъ своихъ адептовъ на многочисленные классы и градаціи.
__________________ Жизнь дервиша _______________________
Во всякомъ случаѣ изъ той лабораторіи, гдѣ ученикъ познаетъ экстазъ, суфизмъ систематически, съ самого своего основанія выбрасываетъ въ народную массу огромное количество искусственныхъ мистиковъ, извѣстныхъ подъ общимъ названіемъ дервишей.
Умственно ограбленный, исковерканный нравственно, не приспособленный къ жизни, но самоувѣренный и гордый сознаніемъ обладанія силою, дервишъ не стѣсняется вести существованіе паразита и при помощи сомнительныхъ пріемовъ извлекать выгоды у народа.
Не будучи подготовлено ни нравственно, ни интеллектуально къ отрицанію религіознаго закона, большинство дервишества прельстилось прежде всего предоставленной ему свободой отъ предписаній религіи и довело эту свободу до патологической разнузданности. Экзальтація, какъ составной элементъ всякого религіознаго чувства, нашла себѣ выраженія у дервиша въ сліяніи души съ Богомъ, которое осуществляется чисто формальнымъ образомъ, сводясь къ искусственному экстазу. Однако запросы религіознаго чувства, не взирая на небреженіе государственной религіей, все же требовали себѣ объектъ вѣрованія, и вотъ содержаніе этой вѣры, въ соотвѣтствіи съ низкимъ уровнемъ и нравственнымъ убожествомъ болышінства дервишества, извлекается изъ тумана отдаленнаго прошлаго въ формѣ тысячи суевѣрій, предразсудковъ, магическихъ вліяній и тѣхъ странныхъ упражненій, которыя, относясь къ примитивнымъ чертамъ, давно утратили уже свой первоначальный смыслъ.
Отождествивъ съ состояніемъ «халь» обладаніе спиритуалистическими силами, суфизмъ предоставилъ ученикамъ на степени тарикатъ самостоятельно расточать эти духовныя силы среди толпы непоевященныхъ. И дервишъ пользуется этою духовною силой, прилагая ее одинаково охотно, какъ къ повседневнымъ мелочамъ домашней жизни, такъ и въ важные историческіе моменты государствъ. Къ нему обращаются за совѣтомъ въ самыхъ разнообразныхъ житейскихъ обстоятельствахъ. Онъ втирается въ домъ подъ видомъ толкователя сновъ или открывателя воровъ, а то и заклинателя змѣй, онъ подходитъ къ одру болѣзни въ качествѣ врачевателя, обладающаго таинственною силою изгонять недуги, проникаетъ въ самыя интимныя тайны семейнаго очага, возвращая утраченную любовь одного изъ супруговъ и привораживая другъ къ другу молодыя сердца. На базарахъ и торжищахъ, съ чашкою въ рукѣ, онъ привлекаетъ вниманіе праздной толпы, всегда расположенной слушать либо овященные стихи, либо розказни и дикій бредъ его импровизацій. Онъ же выступаетъ всего чаще руководителемъ общественнаго мнѣнія, агитаторомъ политическихъ движеній и смутъ. Въ войскѣ онъ играетъ роль возбудителя энергіи въ слабыхъ духомъ или тѣломъ, наконецъ, какъ мы видимъ въ наше время въ Африкѣ, онъ самъ создаетъ изъ себя цѣлыя арміи, способныя оказывать серьезное сопротивленіе европейскому оружію.
Дервишество устроиваетъ свою жизнь сообразно съ индивидуальными свойствами, темпераментомъ, или въ соотвѣтствіи съ понятіями, усвоенными отъ учителя, или наконецъ со степенью достигнутаго «на пути возсоединенія» совершенства.
Немногіе изъ нихъ, не порывая связи съ міромъ и обществомъ, довольствуясь обычной житейской обстановкой, занимаясь ремеслами или торговлей, но памятуя завѣты религіи, ставятъ цѣлью своего земного существованія соблюденіе поста, молитвы или дѣла благотворенія, раздачу милостыни и проч.
Зато, эта - лучшая часть дервишества, не успѣвшая повидимому экстатическими эксцессами исказить свой психическій обликъ, занимаетъ въ іерархической лѣстницѣ суфизма самыя нижнія ступени.
Большинство же идетъ далѣе по пути «возсоединенія». Одни изъ нихъ, устроиваясь на коммунистическихъ началахъ, организуются подъ управленіемъ авторитетнаго шейха въ общежитія на подобіе монастырскихъ. Многія изъ этихъ общежитій, разбросанныхъ по всему мусульманскому міру, стяжали себѣ славу отчасти давностью существованія, отчасти подвигами своихъ членовъ и учителей и оказываютъ понынѣ весьма значительное нравственное воздѣйствіе на народную массу. Другіе, въ своемъ стремленіи полнѣе осуществить аскетическій идеалъ, удаляются отъ міра, поселяются обыкновенно у могилы какого-нибудь святого и видимымъ благочестіемъ пріобрѣтаютъ себѣ мало-по-малу популярность, которая нерѣдко затмеваетъ славу того святого, надъ памятникомъ котораго они бдятъ и, забывая первоначальныя благія намѣренія, начинаютъ экоплуатировать эту славу въ собственныхъ интересахъ.
Всмотримся же внимательнѣе въ эту загадочную фигуру дервиша. Прежде всего наблюдателя поражаетъ въ ней внѣшность. Длинные волосы, иногда падающіе на плечи, иногда заплетенные въ форму имени «ху» и спрятанные подъ тюрбаномъ, потухшій взоръ привычнаго опіофага, а нерѣдко и взглядъ безумія, отталкивающая неряшливость и нечистоплотность, пренебреженіе общепринятыми приличіями - вотъ качества бросающіеся въ глаза наблюдателю. Каждая подробность дервишескаго туалета имѣетъ непремѣнно какое-пибудь символическое значеніе. Число клиньевъ на шапкѣ, ея цвѣтъ и форма отличаютъ одинъ орденъ отъ другого и каждая изъ особенностей имѣетъ свое легендарное объясненіе или историческое оправданіе. «У нѣкоторыхъ орденовъ эта шапка имѣетъ форму вазы, у другихъ служитъ вмѣстилищемъ розы» (Поздневъ, I.c.).
По количеству завитковъ на тюрбанѣ вы можете узнать положеніе занимаемое дервишемъ въ орденѣ и степень его духовнаго совершенства. Его хирка или верхняя одежда скроена по образцу хирки пророка. Послѣдняя сама по себѣ служитъ предметомъ цѣлаго культа. Дервиши сообщаютъ, что «у Алія, основателя суфійства, былъ плащъ служившій символомъ плаща (?) Мухамеда и что отъ Алія его получили и многіе изъ пировъ, а отъ нихъ онъ передается раисъ уль шейхамъ, шейхамъ и всѣмъ дервишамъ» (Id, I.c.)
Дервишъ пріурочиваетъ къ хиркѣ спиритуалистическую силу, которая непрерывно передается черезъ нея отъ основателя суфійства его позднѣйшимъ послѣдователямъ. Отсюда обычай у шейховъ завѣщать или передавать до смерти хирку достойнѣйшему своему замѣстителю.
Имамъ Джаферъ учитъ, что «степень вѣры хирки состоитъ въ томъ, чтобы на нее смотрѣть какъ на покрывало чужихъ грѣховъ, ея кибла - пиръ, ея молитвы - мужество, ея обязанность - оставленіе грѣха жадности, ея долгъ - довольство малымъ, ея душа - вѣрность данному слову, ея надѣваніе - побужденіе служить другимъ, ея внутренняя сторона - скрытность, ея внѣшняя сторона - свѣтъ» (Поздневъ, I.с.).
Поясъ съ его пряжкой изъ камня, чотки, служащія символомъ 99 прекрасныхъ именъ Божіихъ, сумка, каждая застежка и каждая нитка имѣютъ символическое значеніе. И такъ дервишъ съ ногъ до головы облаченъ въ символы.
______________ Душевное и интеллектуальное состояніе дервиша _______________
Повышенная возбудимость обусловливая смутныя и неопредѣленныя ощущенія и вызывая ненормальныя ассоціаціи, требуетъ и условныхъ выраженій, почему изобрѣтаетъ словарь новыхъ словъ или, употребляя старыя, придаетъ имъ своеобразный аллегорическій смыслъ, непонятный другимъ. Такъ и суфіи, облекаясь въ символическое рубище, облекаютъ и мысли и ощущенія свои въ такія же странныя лохмотья:
- свое жизнерадостное, восторженное состояніе за время изступленія они называютъ "горѣніем" и "плавлением",
- положеніе дервиша - "влюблённым",
- верховное существо на ихъ эротическомъ языкѣ получило названіе «душеньки, любовницы»,
- а процессъ возрожденія съ нимъ "совокупленія".
Всѣ части тѣла любовницы участвуютъ въ аллегорическомъ жаргонѣ дервиша:
- подбородокъ означаетъ разростающееся наслажденіе дервиша,
- ямка на немъ - затрудненіе встрѣчаемое при созерцаніи сверхъестественныхъ истинъ,
- подъ кудрями разумѣются тайны божества, извѣстныя лишь самому божеству и т.п.
- подъ словомъ «кабачекъ» суфизмъ подразумѣваетъ исчезновеніе человѣческаго достоинства въ сліяніи съ богомъ,
- упоеніе божественной любовью обзываетъ опьяненіемъ и т.д.
(Ученыя записки Имп. Казанскаго унив., 1865, т. I, И.Н. Холмогоровъ, "Шейхъ Саади Ширазскій и его значеніе въ исторіи персидской литературы")
Вглядываясь ближе въ черты его лица можно замѣтить или извѣстнаго рода неподвижность, окаменѣлость, отсутствіе мимическихъ движеній, застывшій взглядъ равнодушія и полнаго безучастія, или же наоборотъ усиленную подвижность слабоумнаго. Движенія чаще замедленны. На вопросы отвѣчаетъ не тотчасъ, часто не впопадъ. Отъ него всегда можно ожидать какой-нибудь выходки, какого-нибудь непредвидѣннаго импульсивнаго дѣйствія. Дервишъ, если можно такъ выразиться, всегда ходитъ на краю помѣшательства.
Добровольно налагаемые на себя обѣты молчанія, полового воздержанія, а равно и другія крайне разнообразныя формы ограниченій физіологическихъ требованій, играющія такую роль въ начальномъ воспитаніи дервиша и въ его дальнѣйшей аскетической жизни, не позволяютъ ему накоплять достаточнаго количества впечатлѣній внѣшняго міра, отчего онъ изолиророванъ въ немъ, и жизнь его близка къ существованію заключеннаго. Извѣстно между тѣмъ, что одиночное заключеніе гораздо чаще угрожаетъ сумасшествіемъ людямъ ограниченнымъ въ умственномъ отношеніи и нуждающимся въ безпрерывной смѣнѣ впечатлѣній, какимъ является большинство зауряднаго дервишества, нежели лицамъ съ извѣстнымъ запасомъ воспринятыхъ впечатлѣній и наблюденій.
______________ Половые извращения ________________
И дѣйствительно всѣ виды дѣятельности и психическаго органа у дервиша носятъ на себѣ патологическій отпечатокъ. Область чувствованій, область представленій и область стремленій одинаково доставляютъ наблюдателю очевидныя отклоненія отъ нормы.
Въ сферѣ чувствованій у дервиша прежде всего бросается въ глаза недостатокъ эстетическихъ требованій, который сказывается не только въ его неряшливой внѣшности и нечистоплотности, въ его циническихъ выходкахъ и обхожденіи, но и во многихъ другихъ его потребностяхъ, чтo особенно замѣтно въ области половаго чувства въ видѣ извращеній всякаго рода половаго влеченія. Исламитскіе народы давно отмѣтили эту черту дервишества въ своихъ этическихъ произведеніяхъ, но простодушно иронизируя надъ нею, они не ставятъ ее въ особенный упрекъ ему. И эта снисходительность къ аномаліямъ полового влеченія у народовъ ислама лежитъ во всемъ укладѣ ихъ жизни, поставившей женщину въ изолироваиное положеніе и затруднившей всякое общеніе съ нею. Въ періодъ полового созрѣванія, стремленіе къ удовлетворенію полового возбужденія направляется въ этихъ случаяхъ чаще чѣмъ при другихъ обстоятельствахъ къ противоестественнымъ пріемамъ, порождая порочныя привычки. Изъ нихъ самою распространенною является онанизмъ, вообще играющій большую роль при всякомъ относительно раннемъ пробужденіи полового влеченія.
___________________________________
ЧАСТЬ 6. К ЧАСТИ 7: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2554373.html
___________________________________
_______________________ Состояние "халь" ______________________
Теперь разсмотримъ физіологическую основу этого священнаго въ глазахъ суфія состоянія «халъ», отождествляемаго имъ со сліяніемъ человѣческой природы съ божескою, насколько наука позволяетъ проникнуть въ его таинственную область.
При всѣхъ описанныхъ нами зикрахъ обращаетъ на себя вниманіе то обстоятельство, что большая часть ихъ сопровождается тѣлодвиженіями. Мы видѣли уже, что даже зикры Хуфіе, считающіеся безмолвными, не могутъ обойтись безъ тѣлодвиженій и восклицаній. Между мышечными сокращеніями ихъ обусловливающими, нужно различать:
- произвольныя отъ
- непроизвольныхъ.
Къ первой категоріи должны быть отнесены движенія и восклицанія, производимыя въ начальный періодъ зикра, когда сознательное отношеніе дервиша къ себѣ и окружающему еще не нарушено. Сюда относятся, стало быть: молитвословіе, исполненіе гимновъ, поклоны шейху, равномѣрное раскачиваніе тѣла, начальное произношеніе слова «ху» и т.д.
Но съ наступленіемъ признаковъ, указывающихъ на измѣненіе нормальныхъ условій кровообращенія, какъ-то: покраснѣніе лица, усиленіе пульса, выступание пота, начинаютъ проявляться симптомы непроизвольныхъ движеній, въ зависимости отъ измѣняющагося кровенаполненія и связаннаго съ нимъ мозгового кровообращенія. На первый планъ выступаютъ судорожныя движенія, къ которымъ нужно причислитъ: расширеніе зрачка, произнесеніе звука «ху» наподобіе мычанія, зависящее по видимому отъ судорожнаго состоянія голосовыхъ связокъ, біеніе себя въ грудь сжатыми кулаками, ускореніе всѣхъ движеній и проч. Позже появляются безсознательныя движенія мимическаго характера: черты лица начинаютъ выражать преобладающія чувствованія, складываясь или въ выраженіе умиленія и наслажденія, причемъ выразительныя позы служатъ лишь подтвержденіемъ этого настроенія, усиленный колѣнный рефлексъ, наблюдавшійся нами, говоритъ въ пользу усиленія нервной проводимости въ это время. Анальгезія или нечувствительность къ болевымъ ощущеніямъ наступаетъ рядомъ съ изощреніемъ тактильной чувствительности, позволяющей дервишу ловко избѣгать замѣшательствъ и столкновеній, поддерживать порядокъ въ сложныхъ движеніяхъ, а главнымъ образомъ, воспринимать безмолвныя приказанія шейха, едва уловимыя при нормальныхъ условіяхъ.
Перечисленныя явленія, при всей неполнотѣ ихъ изученія, несомнѣнно указываютъ на повышенную возбудимость нервной системы у дервиша во время его религіозныхъ упражненій. Всякому извѣстно, что усиленныя движенія организма вызываютъ въ немъ при осталышхъ нормальныхъ условіяхъ благотворное дѣйствіе, выражающееся ощущеніемъ пріятнаго возбужденія, за которымъ слѣдуетъ періодъ легкаго утомленія, ощущаемый въ формѣ общаго благосостоянія нашего тѣла.
На этомъ вліяніи движенія покоится слабость умѣреннаго физическаго труда, удовольствіе, получаемое отъ прогулокъ, танцевъ и т.п. Физіологическія причины этого состоянія лежатъ въ органическихъ процессахъ. Усиленная работа мышечной ткани ускоряетъ кровообращеніе и тѣмъ увеличиваетъ метаморфозъ тѣла. Организмъ въ эти моменты живетъ интеисивнѣе, матеріалъ, пришедшій въ распадъ, замѣняется новымъ, ткани какъ бы обновляются, что одно даетъ уже чувство тѣлеснаго благосостояния. Но кромѣ того неуспѣвшія удалиться изъ общей экономіи продукты распада, скопляясь до извѣстныхъ предѣловъ въ кровяномъ потокѣ, возбуждаютъ нервную ткань и тѣмъ обусловливаютъ извѣстное возбужденіе организма, которое въ зависимости отъ качественнаго и количественнаго отношенія продуктовъ обмѣна, можетъ достигать степени восторженнаго состоянія и даже изступленія. Стоитъ только вспомнить народные танцы, дѣтскія живыя игры, конскія ристалища и т.д., чтобы тотчасъ же найти подтвержденіе сказанному.
Но въ дервишескихъ радѣніяхъ, помимо общаго значенія усиленной мышечной дѣятельности для психическаго состоянія, существуютъ еще особыя условія, которыя оказываютъ на него свое исключительное вліяніе. Къ числу этихъ условій нужно отнести совмѣстное пребываніе многихъ одинаково настроенныхъ лицъ, возбужденное въ одну сторону вниманіе, монотонность и однообразіе движеній, спертая и удушливая атмосфера и къ довершенію всего - потрясающая зрителя картина и захватывающее впечатлѣніе обстановки. Здѣсь какъ бы умышленно стекаются обстоятельства, благопріятныя для психическаго состоянія извѣстнаго подъ именемъ подражательнаго невроза. Психическое зараженіе при этихъ условіяхъ настолько сильно, что даже посторонній наблюдатель, съ достаточною силою воли, испытываетъ нерѣдко страхъ возможности увлеченія, и намъ лично приходилось встрѣчать зрителей, благоразумно удалявшихся изъ собранія изъ опасенія поддаться общему настроенію.
Преобладающими движеніями у дервишей во время зикра являются:
- колебаніе верхней половины тѣла вокругъ поперечной оси таза (спереди назадъ), сопровождающіяся нерѣдко мелкими дрожательными или сотрясательными движеніями головы;
- колебаніе туловища по передне-задней оси (слѣва направо) и круженіе въ стоячемъ положеніи около длинной оси тѣла.
Послѣднее въ свою очередь, совершается:
- или при выпрямленной оси тѣла съ медленнымъ поступательнымъ движеніемъ по кругу,
- или при согнутомъ туловищѣ сопровождается большими прыжками въ сторону.
Первыя два рода движеній весьма близки между собой, а потому и вызываютъ одинаковыя явленія. При качаніи тѣла спереди назадъ и слѣва направо вокругь поперечной или передне-задней оси таза, въ силу закона центробѣжной силы, сосуды верхнихъ частей туловища и головы должны испытывать постоянные толчки отъ кровяного потока, отчего подвижные органы, а слѣдовательно и мозгъ, приходятъ въ извѣстное сотрясеніе.
Послѣднее по мѣрѣ учащенія окончательнаго движенія достигаетъ наконецъ такой степени, что дѣятельность умственной сферы падаетъ и сознаніе затемняется.
При вращательномъ движеніи вокругъ длинной оси тѣла наступаютъ другія условія. Опыты на животныхъ показали, что при положеніи животнаго головою къ периферіи круга, подъ вліяніемъ вращенія всегда происходитъ повышеніе внутричерепнаго давленія, а при обратномъ положеніи т.е. головою къ центру круга - пониженіе внутричерепнаго давленія. При тѣхъ же условіяхъ положенія тѣла наступаетъ также повышеніе возбудимости мозговой коры въ первомъ случаѣ и пониженіе ея-во второмъ. Слѣдовательно измѣненія внутричерепнаго давленія и возбудимости мозговой коры идутъ рука объ руку.
Вращательное двияженіе вокругъ длинной оси тѣла, согласно того же закона центробѣжной силы, должно вызвать повышенную возбудимость малаго мозга, переднихъ долей большого мозга, повышенное кровяное давленіе въ нихъ, а равно и въ общихъ покровахъ и пониженіе возбудимости спинномозговыхъ центровъ.
Итакъ при всѣхъ усиленныхъ движеніяхъ тѣла вращательнаго и качательнаго характера результаты получаются одинаковые, а именно: психическое состояние опредѣляется пониженіемъ функціи задерживающихъ центровъ и выступленіемъ на первый планъ рефлекторной дѣятельности. Нагляднымъ образомъ это состояніе проявляется въ самомъ характерѣ и послѣдовательности движеній. Сначала зикровыя движенія медленны, умѣренны, стройны, подчинены сознанію, но по мѣрѣ измѣнений въ мозговой субстанціи, контроль надъ ними нарушается, они совершаются все быстрѣе и быстрѣе, теряютъ произвольный характеръ и наконецъ становятся неудержимыми въ своей рефлекторной стремительности.
Сказаннымъ легко объясняется и происхожденіе зикровыхъ восклицаній и криковъ: они ничто другое, какъ рефлекторные акты господствующихъ представленій. Позже, когда нарушеніе мозгового кровообращенія достигаетъ высшей степени, у многихъ изъ дервишей наблюдаются явленія перевозбужденія центра рѣчи, выражающіяся тѣмъ, что на смѣну осмысленнымъ восклицаніямъ приходятъ слова и звуки, не имѣющія никакого смысла и составляющія какъ бы результатъ разнузданной судорожной работы рѣчевого аппарата, вырвавшагося изъ-подъ власти управлявшаго имъ центра.
Въ соотвѣтствіи съ явленіями въ области движеній наблюдаются измѣненія и въ сферѣ чувствованій и представленій. Наступающій при этомъ психическій процессъ можно было бы опредѣлить, какъ разстройство волевого механизма.
Въ нормальномъ состояніи элементы самосознанія или нашего «я», какъ-то - чувствованія и предетавленія съ ихъ двигательными импульсами, а равно и наши движенія направляются къ избранной цѣли, въ полномъ и цѣлесообразномъ согласіи. Согласіе же достигается тѣмъ, что высшій психическій приборъ, контролирующій нашу дѣятельность, комбинируетъ рефлексы, желанія и разумныя наклонности, іерархически соподчиняетъ ихъ, способствуя проявленію однихъ и задерживая другія. Этотъ высший механизмъ не составляетъ чего либо врожденнаго, но создается медленно, систематически, путемъ опыта, привычки (resp. памяти) и воспитания.
Возникая первоначально изъ незначительной группы простыхъ ассоціацій, механизмъ этотъ совершенствуется до такой сложности, которая обезпечиваетъ организму оріентированіе среди самыхъ запутанныхъ условій жизни и нахожденіе цѣлесообразнаго выхода изъ самыхъ затруднительныхъ положеній. Но въ его сложности лежитъ секретъ и его неустойчивости. Явленія диссолюціи въ своей послѣдовательности обратны явленіямъ эволюціи, и легче всего распадается то, что всего сложнѣе. Такимъ образомъ подъ вліяніемъ нарушенной связи между высшимъ центромъ самосознанія и низшими центрами чувствованій и представленій, послѣдніе вступаютъ въ дѣятельность за свой счетъ, отчего дѣйствія становятся самостоятельными, неправильными, изолированными. Въ общемъ получается картина, напоминающая симптомокомплексъ истеріи, - та же повышенная возбудимость въ сферѣ двигательной, чувствительной и психической. Разница лишь въ этіологическихъ условіяхъ, которыя при истеріи, не будучи еще достаточно изучены, создаютъ однако постоянныя и стойкія измѣненія, налагающія на организмъ опредѣленный типическій характеръ, тогда какъ при зикрахъ эффектъ получается лишь временный и непрочный.
Да оно и понятно: вызванное главнымъ образомъ избыткомъ продуктовъ обмѣна, нарушающимъ питаніе нервной ткани, оно и исчезаетъ вмѣстѣ съ удаленіемъ изъ организма этихъ веществъ распада.
Искусственно вызванное путемъ скопленія раздражающихъ кортикальную субстанцію продуктовъ психическое состояніе характеризующееся ослабленіемъ воли, нарушеніемъ іерархической координаціи и единства, отсутствіемъ возможности выбора и наступающей отъ того анархіей дѣйствій, носитъ общее названіе изступленія или экстатическаго состоянія. Но такъ какъ это опредѣленіе обнимаетъ собою слишкомъ большое разнообразіе субъективныхъ психическихъ состояній, то остановимся сначала на томъ изъ нихъ, которое вызывается описанными выше искусственными пріемами и которую суфизмъ возвелъ умышленно въ строгую систему.
Въ двигательной сферѣ повышенная возбудимость у участниковъ зикра выражается судорогами и конвульсіями. "Бѣснованіе, сотрясенія и корчи бываютъ весьма сильны", говоритъ Ханыковъ. Плачъ, выкрикиваніе безсмысленныхъ звуковъ (verbigeratio), біеніе себя въ грудь должны быть также отнесены къ явленіямъ гиперкинезіи.
Мы уже отчасти видѣли измѣненія наблюдаемыя въ чувствительной сферѣ. Можно прибавить здѣсь, что дервиш нерѣдко во время своихъ радѣній испытываютъ чувство особой легкости или вѣрнѣе невѣсомости, что нужно отнести повидимому къ галюцинаціи общаго чувства: по свидѣтельству многихъ, ихъ как-бы уноситъ въ воздухъ. Джелалъедединъ Руми, знаменитый основатель дервишескаго ордена Мевлеви, испытывалъ подъемъ къ небу до 70-ти разъ въ ночь. Галлюцинаціи въ области зрѣнія и обонянія составляютъ также явленіе заурядное.
Однако необходимо помнить, что наблюдаемыя при дервишескихъ радѣніяхъ измѣненія въ сферѣ чувства, исключительно вызываемыя тѣлодвиженіями, заслоняются и даже поглощаются широкой волной явленій чисто гипнотическаго характера. Участники зикровъ, какъ мы видѣли, подготовлены къ внушенію сложнымъ предварительнымъ искусомъ. Если принять теперь во вниманіе, что къ этой готовой почвѣ къ внушенію искусственно присоединяется благопріятная среда для повышенной возбудимости, то совокупность обоихъ вліяній должна вызвать удвоенный эффектъ. Вотъ чѣмъ объясняется та по истинѣ волшебная власть мюршида надъ мюридомъ, которая изъ пластическаго матеріала лѣпитъ самыя фантастическія фигуры.
Потеря кожной чувствительности (анальгезія) такъ убѣдительнодемонстрируемая орденомъ Руфаи, когда адепты его въ изступленіи наносятъ себѣ раны и лижутъ раскаленное желѣзо, лишній разъ подтверждаетъ только существованіе функціональнаго разстройства той части головного мозга, которая заправляетъ оцѣнкою болевыхъ ощущеній. Составляя явленіе центральнаго происхожденія, анальгезія сопутствуетъ истероподобному состоянию дервишескаго изступленія и усиливается на почвѣ гипноза. На гипнотической же основѣ покоятся и явленія каталепсіи, поражающія на первый взглядъ наблюдателя въ такихъ описаніяхъ, какъ приводимое, напр. Lane'омъ.
(Е.W. Lane, "Sitten und Gebrauche der hautigen Egypter", Leipzig, В. III & 72. и слѣд.)
_______________________ Зикр Сакати ______________________
Авторъ видѣлъ, какъ дервиши ордена Сакати ложатся на площади тѣсно одинъ возлѣ другого, спиною вверхъ, съ вытянутыми ногами, подложенными подъ лобъ руками и бормоча безпрерывно слово «Алла». По спинамъ ихъ прошлось сначала около 12-ти ихъ товарищей, въ большинствѣ босыхъ съ маленъкими барабанами въ лѣвой рукѣ и съ крикомъ «Алла», а за ними и шейхъ верхомъ на лошади и въ сопровожденіи двухъ проводниковъ. Сначала лошадь колебалась, но ее тащили и понукали, а затѣмъ, вступивъ на спину перваго, она пошла уже быстрымъ шагомъ, наступая то на ноги лежавших, то на ихъ головы. Зрители подняли несмолкаемый крикъ 'Аллахъ ля-ля-ляллахъ'. Никто изъ попираемыхъ такимъ образомъ лошадью не чувствовалъ повидимому боли и какъ только животное проходило по немъ, онъ вскакивалъ и слѣдовалъ за шейхомъ. «Говорятъ, (прибавляетъ авторъ) что эти люди, равно какъ и самъ шейхъ еще наканунѣ шествія произносятъ извѣстную формулу и что тѣ, кто не, подготовилъ себя ею заблаговременно, но осмѣлился лечь подъ лошадь рискуетъ не только серьезнымъ поврежденіемъ, но и самою жизнью, тогда какъ подготовленные выносятъ это испытаніе безъ всякихъ вредныхъ послѣдствій».
Способность выносить силу давленія лошади съ всадникомъ и проводниками, хотя бы и распредѣляемую равномѣрно на нѣсколько человѣкъ, находитъ себѣ объясненіе лишь въ каталептиформной контрактурѣ мышечной системы, составляющей явленіе, свойственное сомнамбулизму. Сомнамбулизмъ - эта третья фаза большого гипноза по ученію Шарко - въ отличіе отъ летаргической и каталептической фазъ, характеризуется главнымъ образомъ сохраненіемъ или обостреніемъ всѣхъ чувствъ (гиперестезія) за исключеніемъ болевого, которое отсутствуетъ (анальгезія), возможностью всѣхъ видовъ внушенія при измѣненномъ сознаніи и самопроизвольныхъ движенияхъ, а также явленіями кожно-мышечной перевозбудимости.
Послѣдняя выражается тѣмъ, что мышцы, приходя въ состояніе окочеыѣлости или контрактуры, могутъ оказывать сопротивленіе весьма значительнымъ тяжестямъ и выдерживать самыя неудобныя положенія тѣла. Можно напр. такого субъекта класть головой на одномъ стулѣ, а ногами на другомъ, причемъ тѣло сохраняетъ вытянутое положеніе, можно сѣсть на него какъ на скамью и т.д.
Описаннымъ обрядомъ орденъ Сакати поддерживаетъ славу святости своего основателя и послѣдователей, къ нему нерѣдко прибѣгаютъ немощные, какъ къ источнику исцѣленія. И репутація этого обряда, какъ средства отъ многочисленныхъ недуговъ подкрѣпляется очевидно той терапевтической ролью, которая при ознакомленіи ученыхъ съ явленіями гипнотизма такъ ясно стала выступать за послѣднее время. Удивительно ли, если субъектъ, испытавшій себя выше изложеннымъ способомъ въ дѣлѣ вѣры, при помощи той же могучей психической силы почувствуетъ себя облегченнымъ отъ одолѣвшихъ его страданій! Вѣдь дѣло можетъ ограничиться при этомъ не процессомъ выздоровленія, т.е. возстановленія нормальной функціи даннаго органа, а лишь подъемомъ самочувствія, помогающаго переносить страданіе.
Послѣ сказаннаго понятной становится и лечебная сила пріемовъ,- практикуемыхъ дервишами, шейхами и цѣлителями всякаго рода, устраивающими обыкновенно по окончаніи зикра нѣчто въ родѣ амбулаторіи. Охваченные общимъ настроеніемъ, съ опустошеннымъ сознаніемъ и несокрушимою вѣрою въ дѣйствительность исцѣленія, больные принимаютъ отъ шейха мистическое дуновеніе или прикосновеніе къ больнымъ органамъ, или наконецъ какое-либо заклинаніе и получаютъ облегченіе.
_____________________________________________
Какъ бы ни казались скептическому уму смѣшны и нелѣпы всѣ разнообразные пріемы и наставленія цѣлителей, все же при наличности вѣры и внушаемости, значеніе ихъ несомнѣнно, и не скоро наступитъ еще то время, когда можпо будетъ подвести оцѣнку тому вліянію, какое оказываетъ на человѣка и и человѣчество великая сила внушенія.
Отличительную черту искусственно вызваннаго экстаза составляютъ измѣненія, наблюдаемыя въ сферѣ общаго чувства. Обыкновенно на фонѣ повышеннаго и пріятнаго самочувствія, обусловленнаго апноэтически-разстроеннымъ питаніемъ психическаго органа, возникаютъ спеціальныя чувствованія въ тонѣ удовольствія. Освобожденныя изъ-подъ контроля сознанія и волевого центра, они самостоятельно всплываютъ въ видѣ разрозненныхъ, но яркихъ образовъ, самыхъ живыхъ обмановъ чувствъ и бредовыхъ представленій. Самыя тайныя чувствованія обнажаются, сокровеннѣйшія влеченія стремятся къ своему удовлетворенію. Бездѣйствіе этическаго начала, этого наиболѣе сложнаго и тонкаго задерживающаго элемента, придаетъ всему внутреннему содержанію искусственнаго экстатика характеръ чего-то низменнаго и непосредетвеннаго. Чаще другихъ и съ особенною яркостью заявляетъ о себѣ половая сфера, накладывая на безпорядочную мозговую дѣятельность своеобразный отпечатокъ эротизма, Это обнаженіе чувственнаго элемента психической жизни, опредѣляемое выраженіемъ вожделѣнія, съ преобладающимъ эротическимъ оттѣнкомъ и составляетъ самую привлекательную сторону для всѣхъ тѣхъ, кто хоть разъ испыталъ его. Состояніе мозговой ткани, вызванное усиленными тѣлодвиженіями зикра и доставляющее краткіе моменты вожделѣнія аналогично отравленію наркотиками: въ организмѣ вырабатывается потребность повторенія - своего рода запой: и мюридъ, отвѣдавъ нѣсколько разъ этого наслажденія, ищетъ его какъ пьяница вина.
Очевидно, что содержаніе образовъ и представленій, выступающихъ въ моменты вожделѣнія, находятеи въ тѣсной связи съ индивидуальными особенностями даннаго лица. Въ нихъ отражаются темпераментъ, воспитаніе, привычки индивидуума, степень и складъ его интеллектуальнаго развитія.
И такъ какъ сознаніе у участника зикра въ значительной степени опустошено предварительной дрессировкой, интеллектуальная сторона жизни въ огромномъ большинствѣ случаевъ скудна, запасъ жизненныхъ впечатлѣній малъ и небольшая группа представленій концентрируется около идей о наставникѣ, пророкѣ, Богѣ и любви къ Нему, то и наступающіе у него мгновенія восторга - экстаза, словомъ того состоянія, которое носитъ названіе халь, макамъ, наполняется главнымъ образомъ чувотвомъ общаго пріятнаго возбужденія съ рѣзкою эротическою окраскою и смутными образами любовно-религіознаго содержанія.
Состояніе «халь» есть ничто иное, какъ кратковременное, но совершенно новое состоянія «я», порвавшее всякую воспоминательную связь съ первоначальною личностью, и извѣстное въ психологіи подъ именемъ «вторичнаго состоянія».
Участникъ зикра видитъ въ этомъ новомъ своемъ «я» результатъ сліянія съ божествомъ и растворенія въ немъ первоначальной личности. Теперь онъ дѣйствуетъ подобно медіуму, совершенно независимо отъ побужденій, имѣвшихъ мѣсто для первоначальнаго самосознанія. Удовлетворяя своему новому стремленію произносить рѣчи, поученія, и предсказанія, онъ извлекаетъ изъ сферы безсознательнаго поступки и слова, въ которыхъ его первичное состояніе не можетъ дать отчета, а вторичное усматриваетъ божественное вліяніе. Нечему, слѣдовательно, удивляться, если мы, взамѣнъ откровенія, услышимъ туманный и напыщенный наборъ словъ, но и не должны приходить въ изумленіе, если тьму мистическаго вздора прорѣжетъ случайно лучъ прозрѣнія: чаще всего это искры, выкидываемыя изъ области безсознательнаго, не доходящія до порога первичнаго сознания и вспыхивающія, благодаря лишь общему обостренію чувствованій.
_______________________________________________
Г Л А В А VI
Экстазъ. Жизнь дервиша. Душевное и интеллектуальное состояніе его.
Амбулантный автоматизмъ.
Пантеизмъ всегда придавалъ большое значеніе экстатическому состоянію, потому что въ исчезновеніи самосознанія видѣлъ подтвержденіе своихъ представленій о мірѣ. Суфизмъ, какъ дѣтище пантеистическихъ концепцій Индіи и александрійцевъ, усмотрѣлъ въ состояніи экстаза единственную возможность сліянія человѣческой природы съ божественною. Отъ этого и ступень, на которой мюридъ знакомится съ экстазомъ, носитъ названіе «пути», «метода» - тарикатъ. Она же называется еще «могуществомъ», «силой» - джеберутъ, ибо только на ней мюридъ пріобрѣтаетъ качества, выдвигающія его надъ уровнемъ массы.
Какое значеніе придаетъ суфизмъ экстатическому состоянію, видно изъ слѣдующихъ стиховъ Саади:
"Если ты попалъ въ среду учениковъ любви, то выбирай:
или самоотреченіе или возвратъ къ разуму и отдохновенію.
Не бойся! Если пламя любви обратитъ тебя въ прахъ,
доставивъ тебѣ смерть, будь все же увѣренъ въ безсмертіи.
Замкнутое и нетронутое зерно не проростаетъ.
Необходимо, чтобъ земля окутала его и растворила.
Откровеніе истины придетъ къ тебѣ отъ того пира (пиръ - духовный наставникъ),
кто освободитъ тебя отъ понятія существованія.
Ты не проникнешь въ глубину своей души, прежде
чѣмъ не потеряешь сознания своего бытія.
Одинъ только экстазъ откроетъ тебѣ эту тайну.
Въ бредѣ любви это ужъ не голосъ пѣвца,
это мѣрный шагъ лошади, который также
становится мистическимъ концертомъ.
При жужжаніи мухи, растерянный
Суфи хватается руками за голову.
Смущенный и восхищенный экстазомъ,
онъ не отличаетъ высокихъ тоновъ отъ низкихъ,
и собственный вздохъ смѣшиваетъ съ пѣніемъ птицъ.
Несмолкаемый концертъ не останавливается ни на минуту,
но ухо не всегда способно внимать ему.
Когда дервишъ опьяняется божественнымъ напиткомъ,
то довольно скрипа чигиря (dolab), чтобъ доставить ему опьяненіе.
Какъ колесо чигиря, вращается онъ
и утопаетъ въ слезахъ.
Преданный, покорствующій, онъ закрываетъ свое лицо,
но разъ терпѣніе оставляетъ его, онъ рветъ на себѣ покрывало.
Не порицайте помѣшавшагося отъ опьяненія суфія,
онъ находится на днѣ пропасти и борется съ отчаяніемъ.
Братъ, какъ опредѣлю я мистическое пѣніе,
если я съ трудомъ узнаю тѣхъ, кто созданъ для того, чтобъ его слышать?
Когда дервишъ возносится на высоту идеала,
самъ ангелъ не въ силахъ слѣдовать за нимъ.
У людей же пустыхъ и несерьезныхъ
это пѣніе возбуждаетъ только демона страстей.
Дыханіе зефира полураскрываетъ чашечку цвѣтка,
но узловатую сердцевину стараго дуба можетъ расколоть лишь топоръ.
Свѣтъ полонъ мелодій, онъ дрожитъ любовнымъ опьяненіемъ,
но слѣпецъ читаетъ ли въ зеркалѣ?
Посмотри, какъ пѣснь верблюдовожатаго
побуждаетъ животное къ быстрому и мѣрному шагу.
Если пѣніе способно смягчить существо лишенное разума,
то человѣкъ, слушающій пѣснь безъ волненія, хуже животнаго".
("Le Воustan оu ѵеrger роеme реrsan de Saadi", traduit par Barbier de Meynard, Раris, 1880, Ехtates et concept mystiques, р. 165 - 167)
Поднявъ такимъ образомъ экстатика за его истерически ненормальное, преувеличенное въ тонѣ удовольствія воспріятіе внѣшнихъ раздраженій надъ общечеловѣческимъ уровнемъ, суфизмъ предоставляетъ ему постепенный переходъ отъ чувственнаго богопочтенія къ духовному. Дервишъ, ознакомившійся съ экстазомъ считаетъ себя просвѣщеннымъ божественнымъ свѣтомъ, у него вырабатывается совершенно исключительное отношеніе къ исламу, какъ къ пищѣ, годной лишь для дѣтскаго желудка и недостаточной для взрослаго, неудовлетворяющей познавшаго истину. Выполненіе обрядовъ религіи и сложнаго ея ритуала, столь нужное для удержанія слабыхъ, для суфія съ переходомъ его отъ внѣшняго къ внутреннему, отъ видимаго къ сущему, становится не обязательно. Самый культъ, необходимый для толпы ради его нравственно-полицейскихъ цѣлей, для суфія теряетъ свое значеніе. Дѣла благочестія и благотворенія совершаются отнынѣ не въ силу предписаній закона, а изъ естественной потребности души.
Итакъ на ступени «тариката» суфизмъ начинаетъ понемногу снимать съ себя маску. Общепризнанныя внѣшнія формы становятся ему въ тягость. Господствующая религія оказывается стѣснительной и онъ стремится къ полному освобожденію отъ какихъ-либо религіозныхъ путъ. Просвѣщенная божественнымъ свѣтомъ душа суфія, отринувъ всякую догму и нравственныя обязательства, ищетъ лишь непосредственнаго возсоединенія съ Богомъ путемъ экстаза. Однако и на ступеняхъ тариката суфизмъ не рѣшается пріобщить ученика сразу ко всѣмъ своимъ тайнымъ намѣреніямъ, а ознакамливаетъ его постепенно, для чего и распредѣляетъ своихъ адептовъ на многочисленные классы и градаціи.
__________________ Жизнь дервиша _______________________
Во всякомъ случаѣ изъ той лабораторіи, гдѣ ученикъ познаетъ экстазъ, суфизмъ систематически, съ самого своего основанія выбрасываетъ въ народную массу огромное количество искусственныхъ мистиковъ, извѣстныхъ подъ общимъ названіемъ дервишей.
Умственно ограбленный, исковерканный нравственно, не приспособленный къ жизни, но самоувѣренный и гордый сознаніемъ обладанія силою, дервишъ не стѣсняется вести существованіе паразита и при помощи сомнительныхъ пріемовъ извлекать выгоды у народа.
Не будучи подготовлено ни нравственно, ни интеллектуально къ отрицанію религіознаго закона, большинство дервишества прельстилось прежде всего предоставленной ему свободой отъ предписаній религіи и довело эту свободу до патологической разнузданности. Экзальтація, какъ составной элементъ всякого религіознаго чувства, нашла себѣ выраженія у дервиша въ сліяніи души съ Богомъ, которое осуществляется чисто формальнымъ образомъ, сводясь къ искусственному экстазу. Однако запросы религіознаго чувства, не взирая на небреженіе государственной религіей, все же требовали себѣ объектъ вѣрованія, и вотъ содержаніе этой вѣры, въ соотвѣтствіи съ низкимъ уровнемъ и нравственнымъ убожествомъ болышінства дервишества, извлекается изъ тумана отдаленнаго прошлаго въ формѣ тысячи суевѣрій, предразсудковъ, магическихъ вліяній и тѣхъ странныхъ упражненій, которыя, относясь къ примитивнымъ чертамъ, давно утратили уже свой первоначальный смыслъ.
Отождествивъ съ состояніемъ «халь» обладаніе спиритуалистическими силами, суфизмъ предоставилъ ученикамъ на степени тарикатъ самостоятельно расточать эти духовныя силы среди толпы непоевященныхъ. И дервишъ пользуется этою духовною силой, прилагая ее одинаково охотно, какъ къ повседневнымъ мелочамъ домашней жизни, такъ и въ важные историческіе моменты государствъ. Къ нему обращаются за совѣтомъ въ самыхъ разнообразныхъ житейскихъ обстоятельствахъ. Онъ втирается въ домъ подъ видомъ толкователя сновъ или открывателя воровъ, а то и заклинателя змѣй, онъ подходитъ къ одру болѣзни въ качествѣ врачевателя, обладающаго таинственною силою изгонять недуги, проникаетъ въ самыя интимныя тайны семейнаго очага, возвращая утраченную любовь одного изъ супруговъ и привораживая другъ къ другу молодыя сердца. На базарахъ и торжищахъ, съ чашкою въ рукѣ, онъ привлекаетъ вниманіе праздной толпы, всегда расположенной слушать либо овященные стихи, либо розказни и дикій бредъ его импровизацій. Онъ же выступаетъ всего чаще руководителемъ общественнаго мнѣнія, агитаторомъ политическихъ движеній и смутъ. Въ войскѣ онъ играетъ роль возбудителя энергіи въ слабыхъ духомъ или тѣломъ, наконецъ, какъ мы видимъ въ наше время въ Африкѣ, онъ самъ создаетъ изъ себя цѣлыя арміи, способныя оказывать серьезное сопротивленіе европейскому оружію.
Дервишество устроиваетъ свою жизнь сообразно съ индивидуальными свойствами, темпераментомъ, или въ соотвѣтствіи съ понятіями, усвоенными отъ учителя, или наконецъ со степенью достигнутаго «на пути возсоединенія» совершенства.
Немногіе изъ нихъ, не порывая связи съ міромъ и обществомъ, довольствуясь обычной житейской обстановкой, занимаясь ремеслами или торговлей, но памятуя завѣты религіи, ставятъ цѣлью своего земного существованія соблюденіе поста, молитвы или дѣла благотворенія, раздачу милостыни и проч.
Зато, эта - лучшая часть дервишества, не успѣвшая повидимому экстатическими эксцессами исказить свой психическій обликъ, занимаетъ въ іерархической лѣстницѣ суфизма самыя нижнія ступени.
Большинство же идетъ далѣе по пути «возсоединенія». Одни изъ нихъ, устроиваясь на коммунистическихъ началахъ, организуются подъ управленіемъ авторитетнаго шейха въ общежитія на подобіе монастырскихъ. Многія изъ этихъ общежитій, разбросанныхъ по всему мусульманскому міру, стяжали себѣ славу отчасти давностью существованія, отчасти подвигами своихъ членовъ и учителей и оказываютъ понынѣ весьма значительное нравственное воздѣйствіе на народную массу. Другіе, въ своемъ стремленіи полнѣе осуществить аскетическій идеалъ, удаляются отъ міра, поселяются обыкновенно у могилы какого-нибудь святого и видимымъ благочестіемъ пріобрѣтаютъ себѣ мало-по-малу популярность, которая нерѣдко затмеваетъ славу того святого, надъ памятникомъ котораго они бдятъ и, забывая первоначальныя благія намѣренія, начинаютъ экоплуатировать эту славу въ собственныхъ интересахъ.
Всмотримся же внимательнѣе въ эту загадочную фигуру дервиша. Прежде всего наблюдателя поражаетъ въ ней внѣшность. Длинные волосы, иногда падающіе на плечи, иногда заплетенные въ форму имени «ху» и спрятанные подъ тюрбаномъ, потухшій взоръ привычнаго опіофага, а нерѣдко и взглядъ безумія, отталкивающая неряшливость и нечистоплотность, пренебреженіе общепринятыми приличіями - вотъ качества бросающіеся въ глаза наблюдателю. Каждая подробность дервишескаго туалета имѣетъ непремѣнно какое-пибудь символическое значеніе. Число клиньевъ на шапкѣ, ея цвѣтъ и форма отличаютъ одинъ орденъ отъ другого и каждая изъ особенностей имѣетъ свое легендарное объясненіе или историческое оправданіе. «У нѣкоторыхъ орденовъ эта шапка имѣетъ форму вазы, у другихъ служитъ вмѣстилищемъ розы» (Поздневъ, I.c.).
По количеству завитковъ на тюрбанѣ вы можете узнать положеніе занимаемое дервишемъ въ орденѣ и степень его духовнаго совершенства. Его хирка или верхняя одежда скроена по образцу хирки пророка. Послѣдняя сама по себѣ служитъ предметомъ цѣлаго культа. Дервиши сообщаютъ, что «у Алія, основателя суфійства, былъ плащъ служившій символомъ плаща (?) Мухамеда и что отъ Алія его получили и многіе изъ пировъ, а отъ нихъ онъ передается раисъ уль шейхамъ, шейхамъ и всѣмъ дервишамъ» (Id, I.c.)
Дервишъ пріурочиваетъ къ хиркѣ спиритуалистическую силу, которая непрерывно передается черезъ нея отъ основателя суфійства его позднѣйшимъ послѣдователямъ. Отсюда обычай у шейховъ завѣщать или передавать до смерти хирку достойнѣйшему своему замѣстителю.
Имамъ Джаферъ учитъ, что «степень вѣры хирки состоитъ въ томъ, чтобы на нее смотрѣть какъ на покрывало чужихъ грѣховъ, ея кибла - пиръ, ея молитвы - мужество, ея обязанность - оставленіе грѣха жадности, ея долгъ - довольство малымъ, ея душа - вѣрность данному слову, ея надѣваніе - побужденіе служить другимъ, ея внутренняя сторона - скрытность, ея внѣшняя сторона - свѣтъ» (Поздневъ, I.с.).
Поясъ съ его пряжкой изъ камня, чотки, служащія символомъ 99 прекрасныхъ именъ Божіихъ, сумка, каждая застежка и каждая нитка имѣютъ символическое значеніе. И такъ дервишъ съ ногъ до головы облаченъ въ символы.
______________ Душевное и интеллектуальное состояніе дервиша _______________
Повышенная возбудимость обусловливая смутныя и неопредѣленныя ощущенія и вызывая ненормальныя ассоціаціи, требуетъ и условныхъ выраженій, почему изобрѣтаетъ словарь новыхъ словъ или, употребляя старыя, придаетъ имъ своеобразный аллегорическій смыслъ, непонятный другимъ. Такъ и суфіи, облекаясь въ символическое рубище, облекаютъ и мысли и ощущенія свои въ такія же странныя лохмотья:
- свое жизнерадостное, восторженное состояніе за время изступленія они называютъ "горѣніем" и "плавлением",
- положеніе дервиша - "влюблённым",
- верховное существо на ихъ эротическомъ языкѣ получило названіе «душеньки, любовницы»,
- а процессъ возрожденія съ нимъ "совокупленія".
Всѣ части тѣла любовницы участвуютъ въ аллегорическомъ жаргонѣ дервиша:
- подбородокъ означаетъ разростающееся наслажденіе дервиша,
- ямка на немъ - затрудненіе встрѣчаемое при созерцаніи сверхъестественныхъ истинъ,
- подъ кудрями разумѣются тайны божества, извѣстныя лишь самому божеству и т.п.
- подъ словомъ «кабачекъ» суфизмъ подразумѣваетъ исчезновеніе человѣческаго достоинства въ сліяніи съ богомъ,
- упоеніе божественной любовью обзываетъ опьяненіемъ и т.д.
(Ученыя записки Имп. Казанскаго унив., 1865, т. I, И.Н. Холмогоровъ, "Шейхъ Саади Ширазскій и его значеніе въ исторіи персидской литературы")
Вглядываясь ближе въ черты его лица можно замѣтить или извѣстнаго рода неподвижность, окаменѣлость, отсутствіе мимическихъ движеній, застывшій взглядъ равнодушія и полнаго безучастія, или же наоборотъ усиленную подвижность слабоумнаго. Движенія чаще замедленны. На вопросы отвѣчаетъ не тотчасъ, часто не впопадъ. Отъ него всегда можно ожидать какой-нибудь выходки, какого-нибудь непредвидѣннаго импульсивнаго дѣйствія. Дервишъ, если можно такъ выразиться, всегда ходитъ на краю помѣшательства.
Добровольно налагаемые на себя обѣты молчанія, полового воздержанія, а равно и другія крайне разнообразныя формы ограниченій физіологическихъ требованій, играющія такую роль въ начальномъ воспитаніи дервиша и въ его дальнѣйшей аскетической жизни, не позволяютъ ему накоплять достаточнаго количества впечатлѣній внѣшняго міра, отчего онъ изолиророванъ въ немъ, и жизнь его близка къ существованію заключеннаго. Извѣстно между тѣмъ, что одиночное заключеніе гораздо чаще угрожаетъ сумасшествіемъ людямъ ограниченнымъ въ умственномъ отношеніи и нуждающимся въ безпрерывной смѣнѣ впечатлѣній, какимъ является большинство зауряднаго дервишества, нежели лицамъ съ извѣстнымъ запасомъ воспринятыхъ впечатлѣній и наблюденій.
______________ Половые извращения ________________
И дѣйствительно всѣ виды дѣятельности и психическаго органа у дервиша носятъ на себѣ патологическій отпечатокъ. Область чувствованій, область представленій и область стремленій одинаково доставляютъ наблюдателю очевидныя отклоненія отъ нормы.
Въ сферѣ чувствованій у дервиша прежде всего бросается въ глаза недостатокъ эстетическихъ требованій, который сказывается не только въ его неряшливой внѣшности и нечистоплотности, въ его циническихъ выходкахъ и обхожденіи, но и во многихъ другихъ его потребностяхъ, чтo особенно замѣтно въ области половаго чувства въ видѣ извращеній всякаго рода половаго влеченія. Исламитскіе народы давно отмѣтили эту черту дервишества въ своихъ этическихъ произведеніяхъ, но простодушно иронизируя надъ нею, они не ставятъ ее въ особенный упрекъ ему. И эта снисходительность къ аномаліямъ полового влеченія у народовъ ислама лежитъ во всемъ укладѣ ихъ жизни, поставившей женщину въ изолироваиное положеніе и затруднившей всякое общеніе съ нею. Въ періодъ полового созрѣванія, стремленіе къ удовлетворенію полового возбужденія направляется въ этихъ случаяхъ чаще чѣмъ при другихъ обстоятельствахъ къ противоестественнымъ пріемамъ, порождая порочныя привычки. Изъ нихъ самою распространенною является онанизмъ, вообще играющій большую роль при всякомъ относительно раннемъ пробужденіи полового влеченія.
___________________________________
ЧАСТЬ 6. К ЧАСТИ 7: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2554373.html