ПМОАЦ. Миф об отпадении (6)
Так как же получилось, что одна развалившаяся на части Византийская Церковь вдруг оказалась «всей Вселенской Церковью», игнорируя сам факт существования древних христианских Церквей не греческой традиции? Как так получилось, что от этой мнимо «Вселенской» Церкви «отпала» Церковь Армении, никогда к ней не имевшая никакого отношения? Да и как так получилось, что вопреки своим полемическим цитированиям об отсутствии во Христе эллинов и прочих, воспеватели «Наднационального Универсализма» в итоге оказались обособленными по национальным Церквям, но и при всех демаршах церковного суверенитета так и не смогли избавиться от роли вечных учеников «гениальных эллинов»?
Чтобы все это понять, русскому человеку нужно абстрагироваться свого конфессионального многословия (а чаще пустословия) и осмыслить экклесиологию с помощью простого и доходчивого образа, который помог бы ему понять то, что из себя на самом деле представляет многообразная в своих народах единая Церковь Христова, и как эти все народы с Церковью соотносятся. Такой, весьма выразительный образ распространенной в народах Церкви Нового Завета дает нам в своем послании к Римлянам (11) апостол Павел. С помощью красивой аналогии Древа и его ветвей, боговдохновенный писатель показывает преемственность христианства от ветхозаветной религии и объясняет, что принявшие Христа народы из язычников являются привитыми к Маслине Израиля Божьего дикими ветвями.
Если этот библейский образ увязать с реальной историей, то окажется, что уже самими апостолами Господа к Древу Церкви одновременно с греческой ветвью были привиты ветви сирийцев, египтян, армян и тех же, долго бывших грекам союзниками латинян. А это значит, что по такой «теории ветвей» греки оказываются ничем не больше и ничем не лучше других древних христианских народов, принявших веру непосредственно от учеников Господа. Эти народы независимо друг от друга привитые к Древу Израиля связаны между собой лишь тем, что каждый в равной степени является «общником корня и сока маслины» (Рим.11:17). А вот Русскую Церковь, равно как и другие греко-православные Церкви второго эшелона христианизации, по такой схеме можно представить как ветки привитые уже греками к своей греческой ветке.
Благодаря политической мощи Византии грекам удалось некоторое количество народов привить к себе, что и создало в итоге единую в греческой вере и греческом же обряде относительно разветвленную конфессию. Ветвь латинян еще крупнее и еще ветвистее, поскольку в силу все тех же политических обстоятельств они привили к себе гораздо больше народов, нежели это удалось сделать грекам. Но представить, что та или другая отдельно взятая ветвь и есть все Древо Церкви, можно только при крайне запущенном конфессиональном самомнении. И именно это и произошло с латинянами и греками, хотя, в те времена, пока они еще между собой не рассорились, «ромео-римляне» не особо задавались вопросом о том чья же ветка в итоге окажется всем Древом, а кто окажется «отпавшим». Да и не думали они ни о каком Древе с ветвями, поскольку этот образ с их экклесиологией никак не увязывался.
В условиях византийской имперской унификации религии и централизации управления Церковью, всякое упоминание о Церквях-ветвях воспринималось как ересь. Ведь для Церкви империи всякий, кто не был в ней, представлялся «отпавшим» от нее. Это и привело византийскую «богословскую» мысль к отрицанию самой идеи Церквей-ветвей, и объявлению апостольской аналогии ересью. Ведь если вникнуть в византийскую экклесиологию, то Церковь Божью нужно представить не Древом ветвями, а полированным мраморным столбом, на вершине которого стоит золоченный «божественный» император. Теперь же, после того как с гибелью Византии этот столб рухнул, похоронив под собой стоящего на его вершине венценосного божка, а из его обломков возникло несколько отделившихся от Константинополя, по большей части национально-государственных Церквей, греко-православным поневоле приходится вспоминать о библейском образе Древа.
Но этим они в очередной раз противоречат себе, поскольку рисуя в своих катехизисах Древо с разными ветвями - зеленными «православными» и засохшими по сторонам «еретическими», они по-прежнему, по инерции объявляют «теорию ветвей» ересью. Но как и во всем остальном, согласованием этих двух взаимоисключающих мнений в греко-православии никто не озабочен. Здесь не принято обращать внимание на противоречия в собственных утверждениях. Достаточно просто веровать в то, что только они Церковь, а все остальные исторические Церкви, в том числе и римо-католическая, являются не равными Церквям греко-византийской традиции самобытными Апостольскими Церквями, но представляют собой некие второсортные недоразумения, которые только и имели на то право - либо присоединяться к греко-православию, либо от него отпадать.
Среди людей не знающих реальной истории древнего христианства может возникнуть вопрос - а почему Армянская Церковь не привила к себе другие народы, как это сделали греки и латиняне? Знающие же скажут, что привила, и привила ровно столько, сколько позволили ей история и географическое положение Армении. Непосредственно после принятия христианства Арменией, веру от нее приняли Иверия (Восточная Грузия) и Алвания Кавказская (многоплеменное государство занимавшее части территорий современных Азербайджанской республики, Дагестана и Грузии). Сегодня в «православной» традиции сложилось ложное мнение, что Грузия приняла веру от Византии и была в канонической зависимости от Антиохийского патриархата. Это тоже один из широко известных «православных» мифов, признаваемый как исторический факт и, соответственно, нашедший себе место на страницах изданий с претензией на освещение истории Церкви. Но историческая правда в том, что Грузинская и Алванская поместные Церкви, со времен Григория Просветителя, то есть изначально, были в каноническом единстве с ААЦ, храня не только единый с армянами обряд и местные традиции, но и общее богословие, освящаемое на общих же соборах.
Конечно, формирование Грузинской и Алванской Церквей в единстве с Армянской Церковью не идет в сравнение с тем числом народов, что сумели к себе приобщить греки, поражая воображение диких северных язычников золотым сиянием величественных царьградских соборов. Но это было как раз то количество народов, которые только и можно было Армянской Церкви приобщить к себе не имея такого политического влияния как у Церкви Византии. Создав единую семью «закавказских» Церквей, Армянская Церковь не могла никого больше христианизировать, потому что у нее уже не было поля деятельности, ведь саму Армению со всех сторон окружали христианизированные страны. Вот у Церкви Алвании была некоторая возможность вести миссию к северу от Кавказских гор через Дербентские врата, и эта миссия имела место и свои положительные результаты. Вот только создать хотя бы еще одно христианское государство алванским миссионерам не позволила нескончаемо нестабильная политическая ситуация в регионе, где бал правили сменяющие друг друга волны кочевников.
На Западе же от Армении была Византия, а на Восток Персия, где были свои Церкви, которые к пятому веку поделили христианскую «Вселенную» на Запад и Восток. Но это не те Запад и Восток, что приходят на ум тем, кто за пределами Римской империи не видел Церкви Божьей и ничего не знает кроме «западного католичества» и «восточного православия». Речь идет о разделе сфер влияния между Римской и Персидской империями. И хотя Персия оставалась языческим государством, а ее христиане подвергались периодическим гонениям, местная Церковь, кстати основанная непосредственно апостолом Петром, была ничуть не менее деятельной и сильной в духовном плане, нежели Церковь формально христианской Римской империи. И пока эта Церковь была сильна, простирая свои канонические территории от Евфрата до Японских островов, папа Римский и сам себя бы не смог убедить в том, что является главою всей Вселенской Церкви. «Православного» мифа о том, что христианство и вне Римской империи все равно подчинялось этой самой империи еще не существовало, а потому, папе было достаточно удовлетвориться титулом «патриарха Запада», пока персидский католикос мнил себя «патриархом Востока». И в этой разделенной между ромеями и персами «Вселенной» у Армянской Церкви была только одна задача - выжить и сохранить веру в Спасителя, не позволив ни тем ни другим превратить себя в духовного вассала, верующего так, как прикажут из имперского центра.
Собственно говоря, в том и есть вся «вина» Армянской Апостольской Церкви перед «вселенскими» или «полувселенскими», что она не заморачиваясь по поводу «Вселенной» и лукавого имперского «Наднационального Универсализма» осталась на том же СВОЕМ месте, куда как ветвь была посажена апостолами на Древе Господнем. Ведь «православные» мифоверы обвиняют Армянскую Церковь в том, что она не оторвалась от своей основы и не перепривилась на греческую ветку, дабы быть единой с ее тогда аж на половину «Вселенским Православием». А уж сколько усилий для «вразумления» армян приложили «великие ромеи»! Уж не жалели они для этого ни своего «православного» кнута, ни своего «православного» же пряника. И о любви христианской слова высокие говаривали, и с мечом и огнем насаждать свою веру захаживали. Но ничто им не помогало, потому как не признавали те непокорные армяне за кесарем права замещать собою Господа Бога, утверждать своею царской властью «что есть истина», указывая Церкви Христовой как ей жить и во что веровать.
И все же не остались усилия «православных» совсем уж бесплодными. Чего не смогли они добиться от армян, добились они от единоверных армянам грузин. Не устояв перед угрозами императора Маврикия, Грузинская Церковь из конъюнктурных соображений сочла для себя лучшим согласиться на унию с Константинополем, принять веру греков и духовно покориться Византии. Так грузины и стали «православными», отпав от единства веры с армянами и алванцами, пребывать в котором заповедовали им их отцы и деды. И, наверное, не удивительно то, что среди всех греко-православных именно грузины являются наирадикальнейшими, непримиримейшими противниками «армянского монофизитства», ведь дух ренегатства побуждает оправдывать свой выбор. Это универсальное правило, поскольку этот же дух ренегатства делает радикальнейшими католиками униатов католических. Ведь ни для кого не секрет, что такой неприязни к греко-православию как у греко-католиков, нет и у самих природных католиков латинской традиции. Об униате же сказано: «Больший католик, чем сам папа Римский». И, наверное, глядя на ставших католиками западных украинцев, русский может понять то, что значит быть грузином по отношению к армянам…, что значит оторвать ветвь со своего родного места, и привить ее на место чужое.
Возвращаясь же к библейскому Древу Церкви Господней, приходится отметить, что более ничто так не обессмысливает этот образ, как конфессиональное униатство. Какой смысл в том, чтоб отламывать живые ветви на благодатном Древе и прививать их в другом месте того же Древа, чтоб они по-прежнему живились тем же соком Корня? Чем еще это можно оправдать, как не тем, что кое-кто перепутал веру в Христа с политической целесообразностью и будучи пораженным нездравым духом конфессионального самомнения и превозношения за своей веткой самого Древа не видит? Впрочем, как не оправдывай конфессиональное обособление мнимо «вселенских», аналогия предложенная апостолом Павлом оказывается крайне неудобной и для римо-католичества , и для греко-православия. Тут уж никак не объяснишь - как это папа Римский сидящий на своей латинской ветке и повелевающий привитыми и перепривитыми к латинянам народами, оказывается еще хозяином всего Древа. И уж тем более не объяснишь - каким таким образом не такая уж и значительная по всем своим показателям греческая ветка вдруг оказалась всем Древом? И стоит ли ждать объяснений по поводу того - как так случилось, что изначально отдельная от греческой ветви ветвь армянская могла отпасть от нее?
ПМОАЦ. Миф об отпадении (1)
Церковь Христова и извращенная экклесиология греко-православия (2)
«Могучее Вселенское Православие» и «жалкие одинокие армяне» (3)
Единство веры как признак пребывания в единой Церкви (4)
Конфессиональная обособленность и церковная самобытность (5)
Ветка, возомнившая себя Древом (6)
Верность византийской лжи пока сильнее страха Божьего (7)