СИРОТЫ 124: опека и фостер как варианты семейного устройства
Опека (и попечительство) - форма столь же традиционная для России, как усыновление. По-своему происхождению - это родственная опека. В традиционной многопоколенной семье кому как не дедушке с бабушкой, дяде с тетей, старшим брату или сестре взять на себя заботу о ребенке, если он потерял родителей. Отсюда и три основных свойства традиционной опеки - безвозмездность (свои же люди, какая может быть плата?), отсутствие особых профессиональных требований к опекуну (с родителей же не спрашивает никто профессионализма) и отсутствие у опекуна претензий на то, чтобы полностью заменить родителей. В этом же качестве, по смежности, могут выступать и не родственники, но близкие к семье люди, сосед или учитель например. В обществе архаичном, где-нибудь в Африке, да, наверно, и у нас на Кавказе нет и нужды в оформлении отношений, заботятся о сироте и всё. Но с развитием правовых и имущественных отношений (наследство и проч.) кодифицирована была и опека.
Возмездной опеки или, как сейчас говорят, «профессионального родительства» в России отродясь не было, это пришло с Запада* (см. внизу поправку). Пришло не зря, а поскольку в такой форме действительно возникла нужда. Но, поскольку это не своё, не отшлифованное в традиции, то, во-первых, с трудом приживляется, а во-вторых, деформируется под нашу стать.
Форм возмездной опеки в России несколько. Исторически первыми были «детские дома семейного типа», но начну я с «приемной семьи» как в некотором роде чистой формы, которая была у нас легализована только в 1996 году, в новом Семейном кодексе.
Приемная семья - это и есть в основных своих нормативных характеристиках то, что на Западе называется foster care. Про фостер я рассказал достаточно много - вот здесь и в нескольких следующих записях. Относительно норм, регулирующих приемную семью у нас, тоже кое-что писал, но интересующихся дотошно отсылаю к Положению о приемной семье.
Говоря о равенстве «приемная семья = фостер», я специально подчеркнул нормативность общих характеристик, чтобы повнимательнее присмотреться к российским особенностям. Определяющие характеристики приемной семьи - это профессионализм (в обоих смыслах - оплаты и профессиональной подготовки) и временность, переходный характер. У американцев это фиксировано предельно четко. Цитирую требования к фостерным родителям, принятые в штате Нью-Йорк: «Роль фостерного родителя состоит в том, чтобы:
По закону так и у нас: «Существенное отличие приемной семьи от других форм принятия ребенка на воспитание состоит, еще и в том, что отношения между ребенком и взрослыми носят временный характер до совершеннолетия. Одной из особенностей приемной семьи является сохранение связей с кровными родственниками и невозможность сохранения тайны появления ребенка в семье».
Но на практике, которая зависит у нас меньше от закона, чем от того, что происходит в головах и сердцах участников ситуации, прежде всего самих приемных родителей, это совсем не так. Они склонны рассматривать передачу им детей как семейное устройство, равноценное родной семье, а поскольку та оказалась несостоятельной, то и лучше нее. И не склонны (это относится ко всем формам возмездной опеки) кому-либо отдавать ребенка, будь то родителям или усыновителям. Эта коллизия разрешается, когда они таки усыновляют ребенка, но это не всегда возможно или получается. Это - первая российская «поправка» к фостеру.
Вторая тоже относится к неформализуемой, но тем не менее влиятельной области отношений и чувств. «Приёмные родители, хотя и называются родителями, но, всё же, они не усыновители, и не опекуны, в том смысле, который вкладывает в это понятие законодатель. Они - профессиональные родители. Это не значит, что ребёнка они любить не будут…». Вот тут, по-моему, самое главное, о чем, может быть, надо написать особо: о любви родительской и о любви, требуемой от профессионального родителя его ролью и ему дозволенной. Родительская любовь, сколько не внушай необходимость «отпускать» ребенка по мере его взросления, это любовь ревнивая и собственническая. «Я тебя никому не отдам», - говорит мать в утешение ребенку. Ну, собственничество, конечно, это негативная сторона, но неразрывность родительско-детских уз - это святое. Так вот, усыновитель может стремиться к такой неразрывности и у него это иногда получается, а фостерный родитель и хотеть этого не имеет права - только через смену роли, усыновление. А так - отдай в любой момент и поспособствуй этому.
И еще о любви. Не помню уже где, в каком-то психологическом пособии для профессиональных родителей, я прочитал мудрую, по-моему, мысль, что их отношение к приемным детям должно быть несколько прохладным, отстраненным, в нем должен быть расчёт - разумеется, во благо ребенка. Как у хирурга, который не может сильно сострадать пациенту. И, кстати, родитель-профессионал не может позволить себе гнев или раздражение, абсолютно естественные в каких-то ситуациях для родных папы и мамы, не может выказать обиду или должен пользоваться и ею только как инструментом…
Вот что сообщается о судьбе приемных семей в России:
«Самый мощный рост в последние годы пришелся на число приемных семей - только с 2005 по 2011 год число воспитывающихся в них детей возросло более чем в 6 раз. Однако они крайне неравномерно распределены в региональном аспекте» (Дети: преодоление социальной исключенности детей-сирот. М.: Фонд поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, 2012. С. 16).
«Вытеснение институционального устройства детей-сирот происходит преимущественно за счет постепенного развития института приемных семей, который относительно недавно, в 2005-2007 годах, начал набирать популярность. Если в 2000-2005 годах в приемных семьях оказывались не более 2% детей, оставшихся без попечения родителей, то к 2010 году их доля выросла до 11,5%, а к 2011 году - уже до 13,6%» (Там же. С. 23-24).
С одной стороны, и слава Богу. У этой формы есть своя ниша: пусть профессиональные родители, готовые не только к семейным радостям, но и к трудностям, возьмутся за воспитание таких детей, которым мало светит усыновление - подростков и инвалидов. С другой - рассчитывать, что они разберут всех оставшихся детдомовцев, нельзя. И больше того, я считаю, что и стремиться к этому не нужно. Из того, что было сказано выше (и из того, что написал мне в комменте к одному из прошлых постов, ссылаясь на личное знакомство с работой американского фостерного агентства tugodum) следует, по-моему, что профессиональное родительство - в тех случаях, когда оно не заменимо усыновлением - это подвижничество, дело не для каждого. Об этом говорит и довольно большое число возвратов от не справившихся. «Данные мониторинга причин возврата детей, который ведется Минобрнауки России, свидетельствуют, что в большинстве случаев причинами возвратов детей являются незнание родителями особенностей развития депривированных детей-сирот и психологическая неготовность к трудностям их воспитания, неосведомленность о возможности получения профессиональной помощи, неготовность самих детей к проживанию в семье. Так, в 2011 году отменено 6 563 решений о передаче детей на воспитание в семью, в том числе: по инициативе опекунов, попечителей, приемных родителей - 4 692, по причине ненадлежащего исполнения ими обязанностей по воспитанию детей - 868, по причине жестокого обращения с детьми - 33» (Там же. С. 17).
Но когда профессионала-подвижника нет, не лучше ли оставить подростка в обычном детдоме, а инвалида в коррекционном (притом, что мы, наконец, займемся их улучшением)?
* (Поправка в отношении патроната в России) В зачаточной форме, что-то в этом роде, оказывается, в России все-таки было - в XIX веке отдавали крестьянам сирот за плату на вскармливание (в частности, после крушения начинания И.Бецкого - Воспитательного дома) и уже при Советах, после Великой Отечественной, по нужде, детдома не справлялись. Но картины существенно это не меняет, современный патронат (о нем и его судьбе будет еще отдельный пост возник под влиянием западной практики).
Возмездной опеки или, как сейчас говорят, «профессионального родительства» в России отродясь не было, это пришло с Запада* (см. внизу поправку). Пришло не зря, а поскольку в такой форме действительно возникла нужда. Но, поскольку это не своё, не отшлифованное в традиции, то, во-первых, с трудом приживляется, а во-вторых, деформируется под нашу стать.
Форм возмездной опеки в России несколько. Исторически первыми были «детские дома семейного типа», но начну я с «приемной семьи» как в некотором роде чистой формы, которая была у нас легализована только в 1996 году, в новом Семейном кодексе.
Приемная семья - это и есть в основных своих нормативных характеристиках то, что на Западе называется foster care. Про фостер я рассказал достаточно много - вот здесь и в нескольких следующих записях. Относительно норм, регулирующих приемную семью у нас, тоже кое-что писал, но интересующихся дотошно отсылаю к Положению о приемной семье.
Говоря о равенстве «приемная семья = фостер», я специально подчеркнул нормативность общих характеристик, чтобы повнимательнее присмотреться к российским особенностям. Определяющие характеристики приемной семьи - это профессионализм (в обоих смыслах - оплаты и профессиональной подготовки) и временность, переходный характер. У американцев это фиксировано предельно четко. Цитирую требования к фостерным родителям, принятые в штате Нью-Йорк: «Роль фостерного родителя состоит в том, чтобы:
- обеспечить временное попечение о детях, предоставляя им безопасное, стабильное, благоприятное окружение;
- сотрудничать с социальным работником и родителями ребенка в реализации плана постоянного устройства (permanency plan), включая участие в этом плане» (выделения мои - В.Р.).
По закону так и у нас: «Существенное отличие приемной семьи от других форм принятия ребенка на воспитание состоит, еще и в том, что отношения между ребенком и взрослыми носят временный характер до совершеннолетия. Одной из особенностей приемной семьи является сохранение связей с кровными родственниками и невозможность сохранения тайны появления ребенка в семье».
Но на практике, которая зависит у нас меньше от закона, чем от того, что происходит в головах и сердцах участников ситуации, прежде всего самих приемных родителей, это совсем не так. Они склонны рассматривать передачу им детей как семейное устройство, равноценное родной семье, а поскольку та оказалась несостоятельной, то и лучше нее. И не склонны (это относится ко всем формам возмездной опеки) кому-либо отдавать ребенка, будь то родителям или усыновителям. Эта коллизия разрешается, когда они таки усыновляют ребенка, но это не всегда возможно или получается. Это - первая российская «поправка» к фостеру.
Вторая тоже относится к неформализуемой, но тем не менее влиятельной области отношений и чувств. «Приёмные родители, хотя и называются родителями, но, всё же, они не усыновители, и не опекуны, в том смысле, который вкладывает в это понятие законодатель. Они - профессиональные родители. Это не значит, что ребёнка они любить не будут…». Вот тут, по-моему, самое главное, о чем, может быть, надо написать особо: о любви родительской и о любви, требуемой от профессионального родителя его ролью и ему дозволенной. Родительская любовь, сколько не внушай необходимость «отпускать» ребенка по мере его взросления, это любовь ревнивая и собственническая. «Я тебя никому не отдам», - говорит мать в утешение ребенку. Ну, собственничество, конечно, это негативная сторона, но неразрывность родительско-детских уз - это святое. Так вот, усыновитель может стремиться к такой неразрывности и у него это иногда получается, а фостерный родитель и хотеть этого не имеет права - только через смену роли, усыновление. А так - отдай в любой момент и поспособствуй этому.
И еще о любви. Не помню уже где, в каком-то психологическом пособии для профессиональных родителей, я прочитал мудрую, по-моему, мысль, что их отношение к приемным детям должно быть несколько прохладным, отстраненным, в нем должен быть расчёт - разумеется, во благо ребенка. Как у хирурга, который не может сильно сострадать пациенту. И, кстати, родитель-профессионал не может позволить себе гнев или раздражение, абсолютно естественные в каких-то ситуациях для родных папы и мамы, не может выказать обиду или должен пользоваться и ею только как инструментом…
Вот что сообщается о судьбе приемных семей в России:
«Самый мощный рост в последние годы пришелся на число приемных семей - только с 2005 по 2011 год число воспитывающихся в них детей возросло более чем в 6 раз. Однако они крайне неравномерно распределены в региональном аспекте» (Дети: преодоление социальной исключенности детей-сирот. М.: Фонд поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, 2012. С. 16).
«Вытеснение институционального устройства детей-сирот происходит преимущественно за счет постепенного развития института приемных семей, который относительно недавно, в 2005-2007 годах, начал набирать популярность. Если в 2000-2005 годах в приемных семьях оказывались не более 2% детей, оставшихся без попечения родителей, то к 2010 году их доля выросла до 11,5%, а к 2011 году - уже до 13,6%» (Там же. С. 23-24).
С одной стороны, и слава Богу. У этой формы есть своя ниша: пусть профессиональные родители, готовые не только к семейным радостям, но и к трудностям, возьмутся за воспитание таких детей, которым мало светит усыновление - подростков и инвалидов. С другой - рассчитывать, что они разберут всех оставшихся детдомовцев, нельзя. И больше того, я считаю, что и стремиться к этому не нужно. Из того, что было сказано выше (и из того, что написал мне в комменте к одному из прошлых постов, ссылаясь на личное знакомство с работой американского фостерного агентства tugodum) следует, по-моему, что профессиональное родительство - в тех случаях, когда оно не заменимо усыновлением - это подвижничество, дело не для каждого. Об этом говорит и довольно большое число возвратов от не справившихся. «Данные мониторинга причин возврата детей, который ведется Минобрнауки России, свидетельствуют, что в большинстве случаев причинами возвратов детей являются незнание родителями особенностей развития депривированных детей-сирот и психологическая неготовность к трудностям их воспитания, неосведомленность о возможности получения профессиональной помощи, неготовность самих детей к проживанию в семье. Так, в 2011 году отменено 6 563 решений о передаче детей на воспитание в семью, в том числе: по инициативе опекунов, попечителей, приемных родителей - 4 692, по причине ненадлежащего исполнения ими обязанностей по воспитанию детей - 868, по причине жестокого обращения с детьми - 33» (Там же. С. 17).
Но когда профессионала-подвижника нет, не лучше ли оставить подростка в обычном детдоме, а инвалида в коррекционном (притом, что мы, наконец, займемся их улучшением)?
* (Поправка в отношении патроната в России) В зачаточной форме, что-то в этом роде, оказывается, в России все-таки было - в XIX веке отдавали крестьянам сирот за плату на вскармливание (в частности, после крушения начинания И.Бецкого - Воспитательного дома) и уже при Советах, после Великой Отечественной, по нужде, детдома не справлялись. Но картины существенно это не меняет, современный патронат (о нем и его судьбе будет еще отдельный пост возник под влиянием западной практики).