Признаюсь,у меня вызывают досаду разговоры о метафизической тайне, непостижимом. Особенно, многословные. Тайна, непостижимое есть. Но принять, смириться с этим я готов, только остановившись в изнеможении от усилий его постичь.
"Тайна, непостижимое есть. Но принять, смириться с этим я готов, только остановившись в изнеможении от усилий его постичь" ----------------------------------------------------------------------------------------------- Но это значит, что вы отрицаете в принципе существование "тайны". Потому как, если тайна Вами признается только если, Вы остановились в изнеможении от усилий его [непостижимое ] постичь, то это скорее не "тайна", а проблема. Возможно, отдохнув от изнеможения, Вы снова попытаетесь постичь. Возможно, другие, те, у кого больше сил. Но содержание представления "Тайна" - это совсем про другое. Тайна - одна из самых существенных категорий существования человека. Непостижимость - это лишь внешний атрибут Тайны, в существе - Тайна вне познавательных категорий. Иначе говоря - тайна не потому, что непостижимо, а непостижимо - потому что Тайна. Интересно было бы узнать пример такого разговора о метафизической тайне, который вызывает у Вас раздражение.
Нет, Вы поняли неправильно. Тайна есть и всегда будет. Но не заданы границы тайны. Поскольку они определяются ее самораскрытием. Здесь вполне работает аналогия с другим человеком. Я знаю, что в нем есть недоступное мне, но точная граница этой недоступности - тайна. Если же речь о божественной Тайне, то мы же знаем об исторической подвижности откровения и о труде богопознания. По-моему, разрывая тайну и познание Вы мистифицируете вопрос. И последнее: я написал о досаде, а не о раздражении.
А какие основания для этого, дорогой Владимир (о! действуют таблетки!)? Ваше изнеможение? Но многие вещи для нас непостижимы только по нашим немощам. Слепой может сколько угодно прилагать усилия увидеть мир, но, даже достигнув самого полного изнеможения, не должен признать утверждение другого слепого, что мир невидим для всех.
Я не о существовании тайны - как с малой, так и с большой буквы. А о произвольном проведении границ тому, куда позволено проникать мыслью, и даже не границ, а целых областей, вступая в которые следует будто бы заранее, если не отказываться от способности мыслить, то приглушать ее. А что мы можем знать о том, где абсолютный предел познанию, если он есть?
Ну, затем же и есть апофатика, чтобы устанавливать пределы познанию. Как то, что можно познать. Непознаваемое - то, что невозможно познать, и что можно помыслить только как непознаваемое. Как можно вообще надеяться познать непознаваемое, если его нельзя и помыслить иначе, как не-познаваемое? И существование/несуществование непознаваемо не потому даже, что неизвестно, существует ли оно, а потому, что слово "существование" к нему неприменимо. Непознаваемого нет, оно μή ὄν, значит нет и областей непознаваемого :)
Бальтазар пишет о прп. Максиме, о его стремлении дойти до самых пределов тайны, пределов достижения того, что в тайне выразимо рационально. И парадоксальным образом такой "рационализм" оказывается более глубоким и полным выражением тайны, чем разного рода "экзистенциальные" построения. Иначе говоря, пользуясь рациональными понятиями надо доходить до самых пределов их применимости, чтобы полнее выразить глубину непостижимого.
Ср.:
"Когда он в пылу и непримиримости богословской битвы формирует четкие понятия и со своего рода нетерпимостью вбивает их в слушателей и читателей, то именно в этом внешнем «рационализме» открывается существо догматических положений и их богословских толкований: они ограничивают тайну, отсылают от пределов выразимого в его недоступное пространство и парадоксальным образом оказываются - по сравнению с на первый взгляд более глубоким, более «религиозным» вдохновением еретиков - гораздо больше исполненными благоговения и даже «экзистенциальности»".
Пожалуй, второе. Я знаю (догадываюсь), что есть непостижимое, но досаждает то, что меня как бы уже на дальних подступах к нему стараются привести в состояние умственной "обесточенноми" - иногда самой тональностью говорения.
Понятно... Думаю дело тут в том, что такие обсуждения не подразумевают физичность метафики, не знают её и не учитывают. Вы ведь не станете протестовать против своих объективных ограничений, поскольку они вам понятны в причинах и следствиях, а метафизические ограничения непонятны, и потому вызывают протест, они похожи на произвол и предопределённость, а потому нарушают (как кажется) свободу воли.
К тайне нельзя относится иррационально, как к вещи в себе, нужно знать её природу, природу таинственности.
но в чем выразилось бы такое постижение на деле? просто вы воскликнули бы: наконец я сие постиг?.. нам, во вне, все равно ведь ничего нового сообщено не будет? ну кроме того, что мы увидим степень вашего изнеможения
в любом случае эффект от этого сказанного будет один - углубление постижения Тайны как именно Тайны. то есть Тайна станет только более великой и непостижимой
Comments 41
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Но это значит, что вы отрицаете в принципе существование "тайны". Потому как, если тайна Вами признается только если, Вы остановились в изнеможении от усилий его [непостижимое ] постичь, то это скорее не "тайна", а проблема. Возможно, отдохнув от изнеможения, Вы снова попытаетесь постичь. Возможно, другие, те, у кого больше сил. Но содержание представления "Тайна" - это совсем про другое.
Тайна - одна из самых существенных категорий существования человека. Непостижимость - это лишь внешний атрибут Тайны, в существе - Тайна вне познавательных категорий. Иначе говоря - тайна не потому, что непостижимо, а непостижимо - потому что Тайна.
Интересно было бы узнать пример такого разговора о метафизической тайне, который вызывает у Вас раздражение.
Reply
И последнее: я написал о досаде, а не о раздражении.
Reply
Reply
А что мы можем знать о том, где абсолютный предел познанию, если он есть?
Reply
Reply
Reply
Ср.:
"Когда он в пылу и непримиримости богословской битвы формирует четкие понятия и со своего рода нетерпимостью вбивает их в слушателей и читателей, то именно в этом внешнем «рационализме» открывается существо догматических положений и их богословских толкований: они ограничивают тайну, отсылают от пределов выразимого в его недоступное пространство и парадоксальным образом оказываются - по сравнению с на первый взгляд более глубоким, более «религиозным» вдохновением еретиков - гораздо больше исполненными благоговения и даже «экзистенциальности»".
Reply
Reply
Reply
Reply
К тайне нельзя относится иррационально, как к вещи в себе, нужно знать её природу, природу таинственности.
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Leave a comment