"Конституция Третьего мая" (продолжение)
Оригинал взят у fon_eichwald в "Конституция Третьего мая" (продолжение)
Итак, остановились мы на детоубийце-неудачнике - вот на этом:
Его вместе с прочими "врагами Отечества" некоторым образом повесили в Варшаве спустя три года:
А в исторический день Третьего мая сочли только жалким и достойным презрения. На картине Матейко именно так смотрит на Яна Сухоржевского человек в одежде священнослужителя. Это Гуго Коллонтай - номер 11. Снова выкладываю картину с порядковыми номерами персонажей:
Коллонтай был одним из главных авторов Конституции - наряду с Игнацием Потоцким (номер 14) и королём Станиславом Августом (номер 17). Эти трое олицетворяют собой три условные направления внутри "патриотической партии": Коллонтай - за уравнение третьего сословия в правах с дворянством; Потоцкий - за сохранение важной роли аристократии в управлении страной, Станислав Август - за сильную наследственную монархию в рамках конституционного строя.
Король из семейства Понятовских Матейко никогда не нравился. Вот и здесь у Станислава Августа довольно напыщенный вид:он шагает, поднимая сразу обе руки - видимо, для поцелуя. Край мантии у него за спиной висит в воздухе, будто поднятый человеком-невидимкой, а сам король смотрит вниз (может быть, на кланяющуюся ему даму?). Присутствие этой и других дам перед королём, в том направлении, куда указывают его вытянутые руки, - намёк на сферу истинных интересов монарха в течение всей его жизни.
Женщина, стоящая перед королём и держащая в руках лавровый венок, - Доротея Бирон (урождённая Медем), герцогиня Курляндская. Её престарелый на тот момент муж был сыном знаменитого в русской истории герцога Бирона, и многие историки 19-го века, современники Матейко, считали его матерью императрицу Анну Иоанновну. Имел ли Матейко в виду именно это, вложив в руки герцогини лавровый венок скорее как насмешку над королём, не одержавшим ни до, ни после ни одной победы и переживающим сейчас незаслуженный и совсем недолгий триумф? Как бы то ни было, на картине - встреча двух августейших особ, которые потеряют свои престолы спустя всего несколько лет "благодаря" именно России.
Номер 19, немолодая женщина, стоящая у самого входа в церковь, - Эльжбета Грабовская. Одна из королевских любовниц, которую считали тайной женой короля. Есть мнение, что информация об этом браке - всего лишь слухи, распространявшиеся самой Грабовской уже после смерти Станислава Августа, и было бы интересно узнать, насколько сильно верии в истинность этих слухов в 1890-е годы. Ещё неслучайно, я думаю, то, что на картине между Грабовской и королём стоят другие женщины. Это характеризует не только личность Станислава Августа, но и просто обстановку у трона. Ведь новая конституция сделала королевский титул наследственным внутри одной семьи, а на троне сидит старик-бонвиван, не меняющий свои привычки, у которого если и есть жена, то тайная, морганатическая, без шансов продолжить династию.
Кланяющаяся девушка в жёлтом платье - Марианна Декерт. Левее, номер 20 (тоже кланяется), - её отец. Ян Декрет, простите, Декерт (если вы понимаете, о чём я), варшавский градоначальник, возглавивший 2-го декабря 1789 года "Чёрную процессию". В тот день 294 представителя польского третьего сословия, одетые в чёрное, прошли по улицам Варшавы и потребовали от короля уравнения их в правах со шляхтой. Это событие серьёзно повлияло на работу над конституцией, потому Декерт и изображён на картине, несмотря на дату смерти - 4 октября 1790 года, семью месяцами ранее.
В левом нижнем углу человек с поднятой правой рукой (номер 24). Он хочет кого-то перекрестить? Смысл жеста не совсем понятен, зато мы знаем, кто этот человек. Ян Килинский, один из руководителей восстания 1794 года, действовавший в Варшаве и оборонявший позже Прагу от Суворова. Он изображён на прекрасной картине Войцеха Коссака:
Теперь посмотрим на скопление народа в правой части картины. За спинами у маршалов сейма - старик в треуголке (номер 27), опирающийся на человека духовного звания (номер 26). Это граф Анджей Замойский, сторонник патриотической партии, пожертвовавший в том году на нужды родины 200 тысяч злотых, а с ним - видный публицист Станислав Сташиц, считавшийся многими внебрачным сыном Замойского. Слева от Сташица (номер 28) - епископ Смоленска Тимотеуш Горзенский. За спиной Замойского человек с усами в польской одежде (номер 31) - Павел Ксаверий Бжостовский, инициатор аграрной реформы. Ещё правее и сзади (номер 32) - Антоний Тизенгауз, Литовский вельможа, многое сделавший для развития промышленности в Гродно и окрестностях.
Всадник, возвышающийся над толпой (номер 34), - князь Юзеф Понятовский, племянник короля, будущий маршал Французской империи. Он командовал в те дни войсками, обеспечившими фактически бескровный государственный переворот. Сторонники конституции воспользовались пасхальными каникулами и собрались в отсутствие большинства противников реформ. Из 350 депутатов собрались только 180, они-то и приняли "Правительственный акт". Войска во главе с Понятовским в это время занимали всю часть Варшавы рядом с Королевским дворцом на случай беспорядков. За его спиной (номер 35) - Станислав Мокроновский, в 1792 году ставший одним из первых кавалеров ордена "Virtuti Militari", а в 1794-м назначенный Костюшко командиров литовских повстанцев.
Князь Юзеф в форме лёгкой кавалерии Великого Герцогства Варшавского, образованного 16 лет спустя. Ещё один "привет из будущего", символ следующего после восстания Костюшко этапа борьбы за свободу Польши. В сторону Понятовского смотрит номер 10 - уже упоминавшийся Франтишек Ксаверий Браницкий, человек с тяжёлым взглядом и - в форме генерала российской армии. Помимо очевидной невозможности для поляка показаться на людях в такой ситуации в русской форме было и другое обстоятельство: Браницкий стал российским генералом от инфантерии только четыре года спустя.
Осталось немного. Номер 29 на переднем плане, человек в затейливом головном уборе с чеканом в правой руке:
Это Казимир Конопка, секретарь Коллонтая. Цвета одежды - синий, белый и красный, символы Французской революции; вместе с чеканом они символизируют революционный террор, приверженность которому Конопка продемонстрировал в июне 1794-го года. Тогда толпа, одним из предводителей которой был этот человек, вытащила на улицу и повесила нескольких противников реформ, арестованных в первые дни восстания. Среди них были епископ Игнаций Якуб Масальский и князь Антоний Станислав Святополк-Четвертинский. Последний здесь, на картине. Видите человека, обхватившего голову руками (номер 21, справа от короля)? Это он, пришедший в ужас не только из-за конституции, но и из-за предчувствия собственной страшной смерти. Когда толпа вывела его из тюрьмы, он целовал руки её главарям и умолял, чтобы ему дали хотя бы несколько минут на подготовку к кончине. Но его, не мешкая, отволокли на Краковское предместье и там повесили - перед домом Браницкого, стоящего тут напротив. Эти двое очень симметрично повернули головы вправо, чтобы не смотреть друг на друга. Видите?
Кстати, дочь князя Антония Станислава - небезызвестная Мария Антоновна Нарышкина, фаворитка Александра Первого, с которой сравнил Наталью Гончарову автор одной анонимки.
Перед Святополк-Четвертинским - Антоний Злотницкий (номер 22), депутат от Подолии и тоже противник конституции. Дополняет эту компанию возмущённый неизвестный с внешностью типичного французского роялиста (номер 23). Ещё двое, которых можно идентифицировать только с долей неуверенности: номер 15, человек в белом парике рядом с Коллонтаем, - вероятно, Сципионе Пиаттоли, королевский секретарь; а номер 14, голову которого мы видим над головой Коллонтая, - возможно, князь Адам Казимир Чарторыйский, двоюродный брат короля, отец знаменитого князя Адама Ежи.
Осталось только сказать о людях безымянных, символизирующих отдельные части населения Речи Посполитой. Вот 30 номер - православный священник, голова которого видна на фоне Королевского замка. Он спокоен. Вот номер 33 - крестьянин, стоящий на переднем плане перед Юзефом Понятовским. На его лице равнодушие: конституция Третьего мая не изменила судьбу крестьянства, оставив крепостное право практически неприкосновенным, а поэтому пейзанам всё равно - даже если могут прийти русские.
И ещё два лица в правом нижнем углу картины (номера 36и 37). Это евреи, молодой и старый. На их судьбу конституция тоже не повлияла, но, по крайней мере, на лице молодого еврея виден интерес. Его трактуют по-разному: то ли это надежда на продолжение реформ, то ли ожидание неизбежного развала и разгрома.
Вот такую картину написал первый польский художник о первой польской конституции. Спасибо дочитавшим до конца.
П.С. Чуть не забыл: террориста Казимира Конопку коллеги-повстанцы приговорили за содеянное к изгнанию. В истории каждой революции есть периоды мягких наказаний - недолгие, конечно.
Начало здесь: http://fon-eichwald.livejournal.com/93515.html
Итак, остановились мы на детоубийце-неудачнике - вот на этом:
Его вместе с прочими "врагами Отечества" некоторым образом повесили в Варшаве спустя три года:
А в исторический день Третьего мая сочли только жалким и достойным презрения. На картине Матейко именно так смотрит на Яна Сухоржевского человек в одежде священнослужителя. Это Гуго Коллонтай - номер 11. Снова выкладываю картину с порядковыми номерами персонажей:
Коллонтай был одним из главных авторов Конституции - наряду с Игнацием Потоцким (номер 14) и королём Станиславом Августом (номер 17). Эти трое олицетворяют собой три условные направления внутри "патриотической партии": Коллонтай - за уравнение третьего сословия в правах с дворянством; Потоцкий - за сохранение важной роли аристократии в управлении страной, Станислав Август - за сильную наследственную монархию в рамках конституционного строя.
Король из семейства Понятовских Матейко никогда не нравился. Вот и здесь у Станислава Августа довольно напыщенный вид:он шагает, поднимая сразу обе руки - видимо, для поцелуя. Край мантии у него за спиной висит в воздухе, будто поднятый человеком-невидимкой, а сам король смотрит вниз (может быть, на кланяющуюся ему даму?). Присутствие этой и других дам перед королём, в том направлении, куда указывают его вытянутые руки, - намёк на сферу истинных интересов монарха в течение всей его жизни.
Женщина, стоящая перед королём и держащая в руках лавровый венок, - Доротея Бирон (урождённая Медем), герцогиня Курляндская. Её престарелый на тот момент муж был сыном знаменитого в русской истории герцога Бирона, и многие историки 19-го века, современники Матейко, считали его матерью императрицу Анну Иоанновну. Имел ли Матейко в виду именно это, вложив в руки герцогини лавровый венок скорее как насмешку над королём, не одержавшим ни до, ни после ни одной победы и переживающим сейчас незаслуженный и совсем недолгий триумф? Как бы то ни было, на картине - встреча двух августейших особ, которые потеряют свои престолы спустя всего несколько лет "благодаря" именно России.
Номер 19, немолодая женщина, стоящая у самого входа в церковь, - Эльжбета Грабовская. Одна из королевских любовниц, которую считали тайной женой короля. Есть мнение, что информация об этом браке - всего лишь слухи, распространявшиеся самой Грабовской уже после смерти Станислава Августа, и было бы интересно узнать, насколько сильно верии в истинность этих слухов в 1890-е годы. Ещё неслучайно, я думаю, то, что на картине между Грабовской и королём стоят другие женщины. Это характеризует не только личность Станислава Августа, но и просто обстановку у трона. Ведь новая конституция сделала королевский титул наследственным внутри одной семьи, а на троне сидит старик-бонвиван, не меняющий свои привычки, у которого если и есть жена, то тайная, морганатическая, без шансов продолжить династию.
Кланяющаяся девушка в жёлтом платье - Марианна Декерт. Левее, номер 20 (тоже кланяется), - её отец. Ян Декрет, простите, Декерт (если вы понимаете, о чём я), варшавский градоначальник, возглавивший 2-го декабря 1789 года "Чёрную процессию". В тот день 294 представителя польского третьего сословия, одетые в чёрное, прошли по улицам Варшавы и потребовали от короля уравнения их в правах со шляхтой. Это событие серьёзно повлияло на работу над конституцией, потому Декерт и изображён на картине, несмотря на дату смерти - 4 октября 1790 года, семью месяцами ранее.
В левом нижнем углу человек с поднятой правой рукой (номер 24). Он хочет кого-то перекрестить? Смысл жеста не совсем понятен, зато мы знаем, кто этот человек. Ян Килинский, один из руководителей восстания 1794 года, действовавший в Варшаве и оборонявший позже Прагу от Суворова. Он изображён на прекрасной картине Войцеха Коссака:
Теперь посмотрим на скопление народа в правой части картины. За спинами у маршалов сейма - старик в треуголке (номер 27), опирающийся на человека духовного звания (номер 26). Это граф Анджей Замойский, сторонник патриотической партии, пожертвовавший в том году на нужды родины 200 тысяч злотых, а с ним - видный публицист Станислав Сташиц, считавшийся многими внебрачным сыном Замойского. Слева от Сташица (номер 28) - епископ Смоленска Тимотеуш Горзенский. За спиной Замойского человек с усами в польской одежде (номер 31) - Павел Ксаверий Бжостовский, инициатор аграрной реформы. Ещё правее и сзади (номер 32) - Антоний Тизенгауз, Литовский вельможа, многое сделавший для развития промышленности в Гродно и окрестностях.
Всадник, возвышающийся над толпой (номер 34), - князь Юзеф Понятовский, племянник короля, будущий маршал Французской империи. Он командовал в те дни войсками, обеспечившими фактически бескровный государственный переворот. Сторонники конституции воспользовались пасхальными каникулами и собрались в отсутствие большинства противников реформ. Из 350 депутатов собрались только 180, они-то и приняли "Правительственный акт". Войска во главе с Понятовским в это время занимали всю часть Варшавы рядом с Королевским дворцом на случай беспорядков. За его спиной (номер 35) - Станислав Мокроновский, в 1792 году ставший одним из первых кавалеров ордена "Virtuti Militari", а в 1794-м назначенный Костюшко командиров литовских повстанцев.
Князь Юзеф в форме лёгкой кавалерии Великого Герцогства Варшавского, образованного 16 лет спустя. Ещё один "привет из будущего", символ следующего после восстания Костюшко этапа борьбы за свободу Польши. В сторону Понятовского смотрит номер 10 - уже упоминавшийся Франтишек Ксаверий Браницкий, человек с тяжёлым взглядом и - в форме генерала российской армии. Помимо очевидной невозможности для поляка показаться на людях в такой ситуации в русской форме было и другое обстоятельство: Браницкий стал российским генералом от инфантерии только четыре года спустя.
Осталось немного. Номер 29 на переднем плане, человек в затейливом головном уборе с чеканом в правой руке:
Это Казимир Конопка, секретарь Коллонтая. Цвета одежды - синий, белый и красный, символы Французской революции; вместе с чеканом они символизируют революционный террор, приверженность которому Конопка продемонстрировал в июне 1794-го года. Тогда толпа, одним из предводителей которой был этот человек, вытащила на улицу и повесила нескольких противников реформ, арестованных в первые дни восстания. Среди них были епископ Игнаций Якуб Масальский и князь Антоний Станислав Святополк-Четвертинский. Последний здесь, на картине. Видите человека, обхватившего голову руками (номер 21, справа от короля)? Это он, пришедший в ужас не только из-за конституции, но и из-за предчувствия собственной страшной смерти. Когда толпа вывела его из тюрьмы, он целовал руки её главарям и умолял, чтобы ему дали хотя бы несколько минут на подготовку к кончине. Но его, не мешкая, отволокли на Краковское предместье и там повесили - перед домом Браницкого, стоящего тут напротив. Эти двое очень симметрично повернули головы вправо, чтобы не смотреть друг на друга. Видите?
Кстати, дочь князя Антония Станислава - небезызвестная Мария Антоновна Нарышкина, фаворитка Александра Первого, с которой сравнил Наталью Гончарову автор одной анонимки.
Перед Святополк-Четвертинским - Антоний Злотницкий (номер 22), депутат от Подолии и тоже противник конституции. Дополняет эту компанию возмущённый неизвестный с внешностью типичного французского роялиста (номер 23). Ещё двое, которых можно идентифицировать только с долей неуверенности: номер 15, человек в белом парике рядом с Коллонтаем, - вероятно, Сципионе Пиаттоли, королевский секретарь; а номер 14, голову которого мы видим над головой Коллонтая, - возможно, князь Адам Казимир Чарторыйский, двоюродный брат короля, отец знаменитого князя Адама Ежи.
Осталось только сказать о людях безымянных, символизирующих отдельные части населения Речи Посполитой. Вот 30 номер - православный священник, голова которого видна на фоне Королевского замка. Он спокоен. Вот номер 33 - крестьянин, стоящий на переднем плане перед Юзефом Понятовским. На его лице равнодушие: конституция Третьего мая не изменила судьбу крестьянства, оставив крепостное право практически неприкосновенным, а поэтому пейзанам всё равно - даже если могут прийти русские.
И ещё два лица в правом нижнем углу картины (номера 36и 37). Это евреи, молодой и старый. На их судьбу конституция тоже не повлияла, но, по крайней мере, на лице молодого еврея виден интерес. Его трактуют по-разному: то ли это надежда на продолжение реформ, то ли ожидание неизбежного развала и разгрома.
Вот такую картину написал первый польский художник о первой польской конституции. Спасибо дочитавшим до конца.
П.С. Чуть не забыл: террориста Казимира Конопку коллеги-повстанцы приговорили за содеянное к изгнанию. В истории каждой революции есть периоды мягких наказаний - недолгие, конечно.
Начало здесь: http://fon-eichwald.livejournal.com/93515.html