Ницшеанство мирового гегемона (1 из 6)
Оригинал взят у culturgy в Ницшеанство мирового гегемона (1 из 6)
XXI век глазами Древнего Рима
(Бонус к тексту «Кто стоял за восстанием Спартака?»)
Россия в очередной раз склоняется в сторону антиамериканизма. Те же самые люди, которые еще недавно рассматривали Америку как потенциального союзника России против Европы или Китая, пишут теперь о том, что Америка дискредитировала себя в качестве мирового лидера, что она не достойна быть таковым, что она отреклась от своих духовных основ, и что «люди доброй воли» в скором времени накажут ее за это. Мораль и справедливость, разумеется, отвергают идею о том, что хамство, основывающееся на подавляющем перевесе в силе, может остаться ненаказуемым, и что люди, практикующие это хамство в глобальном масштабе, окажутся финальными победителями и полновластными устроителями всего человеческого будущего. Однако попытку идеалистов подкрепить это моральное негодование ссылками на античную историю, на пример Древнего Рима, как сделал Д.Е. Галковский в статье «Гуд бай, Америка!», приходится оспорить. Америка, склонная подражать Риму уже в момент своего рождения, сегодня повторяет тот поворот в Римской политике и дипломатии, который случился в 170-140 гг. до н.э. Переводя формат своего господства над миром из мягкого доминирования в добивание старых конкурентов и жесткую тиранию, которая в целом ряде регионов планеты оставляет за собой выжженную землю и кровавый хаос, Америка в точности копирует международную политику Поздней Римской Республики. И тому есть важные причины.
1. Рим и «Критерии Галковского»
Рассмотрим, насколько удовлетворял Рим тем критериям идеального «планетарного царь-государства», зародыша Мировой Империи, которые сформулировал Галковский, критикуя политику нынешней Америки. Критерии эти таковы:
«В общем, от планетарного царь-государства требуется не так много. К абсолютному военному превосходству и относительному (пускай) экономическому могуществу надо приложить немного доброй воли. А именно, такое государство должно
1. быть не мелочным и терпеливым, иногда до стадии попустительства. Такова тактика любой империи.
2. (прямо вытекающее из 1). Правитель мира должен быть справедливым. Справедливым ПО-СОВЕСТИ. Он должен действовать справедливо даже к своей сиюминутной невыгоде и действительно ПОНИМАЯ, что и кого судит.
3. Правитель мира должен обеспечить внешний ПОРЯДОК. Нарушение должно караться быстро, с железной последовательностью и со стопроцентной эффективностью. Так, чтобы одного-двух-трех случаев хватило на сто лет. И основой этой деятельности должен стать мир, обеспечивающий справедливые (то есть, в современном мире, - национальные) границы.
4. (Прямо связанное с 3) правитель должен обеспечивать в своем гипергосударстве - пока ещё существующем - образцовый внутренний порядок. Чтобы любой житель мира смог приехать и подивиться, как живут Люди».
Все перечисленное, безусловно, справедливо в отношении Рима в эпоху I-II веков, то есть, в эпоху уже состоявшейся Империи. Но Америка сегодня только приступает к переформатированию мира в Глобальную Империю, и поэтому ее нужно сравнивать с Римской Республикой II-I веков до н.э., когда та была в аналогичной ситуации. И здесь картина далеко не столь радужная. Во внешней политике Рима «Критерии Галковского» более-менее соблюдались только до 170 г. до н.э., в тот короткий промежуток времени, когда Римская Республика уже победила основных конкурентов (Карфаген, Македония, Сирия), но свое господство над Средиземноморьем пока выстраивала в формате достаточно мягкой гегемонии, направленной на поддержание глобального мира. Эта гегемония мирилась с существованием крупных региональных держав, ведущих самостоятельную политику, и даже развивала с их правительствами вполне дружественные отношения. Но при этом держала их в некоторых рамках и блокировала их попытки усиливать свое могущество за счет соседей. Начиная с 170 г. начался переход от Мировой Гегемонии к Мировой Империи, и на этапе трансформации, занявшем полтора столетия (с 170-30 гг. до н.э.), реалии римской политики разительно противоречат «Критериям Галковского».
В числе примеров, демонстрирующих это несоответствие, я принципиально не буду ссылаться на эпизод с добиванием Карфагена (см. об этом «"Лишь бы не было войны": случай Карфагена» и «Римские друзья Карфагена»). Cпишем это на старые счеты, на месть за некогда пережитый страх, на то, что римляне перестраховались на всякий случай. Хотя вот Америка не разбомбила же Токио через полвека после Второй Мировой войны, опасаясь чрезмерного экономического усиления Японии. А между тем, это наиболее близкий аналог римскому разрушению Карфагена.
Рассмотрим отношения Рима не с его старыми врагами, а с его союзниками. Вот Ахейский союз, федеративное государство, включавшее в себя греческие полисы Пелопоннеса. В решающий для Рима момент, в 198 г. до н.э., ахейцы разорвали союз с Македонией и перешли на сторону Рима. В последующие годы они оказали Риму много важных услуг в войнах с Македонией и державой Селевкидов, и сами активно пользовались римской помощью, чтобы округлить свои владения. В частности, Рим помог им сокрушить тирана Набиса и присоединить Спарту. Но с уничтожением Македонии и с впадением в ничтожество некогда могущественного Этолийского союза, римляне перестали нуждаться в таком союзнике и стали неявно поддерживать полисы, желавшие отколоться от ахейцев. Поскольку ахейцы эффективно блокировали сепаратизм, а во внутренней политике начали ущемлять интересы проримских олигархов, сенат в 147 г. до н.э. предписал Союзу частичный самороспуск, в том числе - «освобождение» таких ключевых городов, как Спарта, Аргос и даже Коринф (который был главным финансовым центром Союза и вовсе не собирался из него выходить). Несогласие привело к войне. После поражений при Фермопилах и Истме, союзное войско разбежалось, и ахейцы по сути сложили оружие. Римские легионы вошли в мирный никем не охраняемый Коринф, один из культурнейших и богатейших городов того времени, разграбили его, перебили всех мужчин, изнасиловали и продали в рабство всех женщин и детей, а сам город стерли с лица земли. После этого все вообще оставшиеся союзы и федерации в Элладе были распущены, и страна была подчинена римскому наместнику Македонии, - как бы в насмешку над тем, что переход греческих полисов на сторону Рима был некогда вызван их желанием уменьшить зависимость от Македонии.
Если провести параллель с современностью, представьте, что США высказались в пользу независимости Шотландии и предписали своему союзнику Великобритании «отпустить» Эдинбург на все четыре стороны. Но большинство шотландцев на референдуме выступили против независимости, и Лондон отказался их отделять. И тогда Обама, в отместку, сбросил на Эдинбург атомную бомбу («Не доставайся же ты никому!»). Это было бы полной аналогией римскому уничтожению Коринфа. Как известно, в реальности Обама поступил совсем не «по-римски», а ровно наоборот: еще до референдума высказался в поддержку единства Великобритании.
Вы можете возразить, что судьба Коринфа не была чем-то экстраординарным для античной эпохи, что обычаи войны в то время были весьма суровы. Это заблуждение. Греки классического периода, при всем накале вражды в своих междоусобных войнах, не доходили до уничтожения крупных городов, составлявших славу Эллады. С началом эллинистического периода межэллинские войны стали еще более гуманны, а со времени диадохов ключевой пропагандистской идеей эллинистических царей стал лозунг «освобождения эллинов». Один царь вел войска, чтобы «освободить» эллинские города, подвластные другому царю, и выгнать оттуда его гарнизоны, «оплот тирании и рабства» (и заменить своими - «оплотом свободы и демократии»). Диадохи и эпигоны (цари Македонии, Египта, Сирии, Пергама) боролись друг с другом не только на поле боя, но и в сфере пропаганды за симпатии эллинов, и по этой причине не могли позволить себе показательных кровопусканий. Рим, войдя на политическую сцену Эллады, поначалу тоже активно заигрывал с идеей эллинской свободы.
Катастрофы коринфского масштаба Эллада не переживала уже два столетия, - с тех пор, как Александр Македонский приказал уничтожить Фивы в 335 г. до н.э. Но Фивы реально сопротивлялись и были взяты штурмом. Кроме того, Фивы к тому времени стали символом антимакедонского сопротивления и восставали уже не первый раз. Наконец, Александр мог поставить в вину Фивам то, что они бунтуют на персидские деньги с целью сорвать его общеэллинский поход. То есть, выступают как предатели святого общеэллинского дела мести персам за разрушенные храмы Эллады, и поэтому заслуживают к себе отношения не как к эллинам, а как к варварам. У римлян такого оправдания не было. Коринф сдался без боя, никакой угрозы римскому делу не представлял, а до этого долгое время был в добровольном союзе с Римом. Это был чистый акт устрашения, переводящий отношения Рима с эллинами из формата «эллинистического сюсюканья» в формат «упал, отжался». Особый цинизм этому акту придавало «совмещение приятного с полезным»: разграбление богатейшего города Эллады и уничтожение торгового конкурента. Это как если бы американцы в 1945 году не только сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки, но потом высадили десант, чтобы выковыривать из обугленных трупов золотые коронки.
Ахейская Федерация - не единственный пример союзника, которому римляне, без серьезных проступков с его стороны, устроили показательную порку. Применительно к государствам, расположенным за пределами Италии, это было не исключением, а именно общим правилом Рима: «Использовать как союзников, потом постепенно лишить всякой самостоятельности, а при недовольстве - спровоцировать, разгромить, расчленить и поработить». Сиракузы, Этолийский союз, Ахейский союз, Пергамское царство, Нумидия, - примеры стран, которые десятилетиями оказывали Риму важнейшие услуги, но были жестоко наказаны после первой же малейшей провинности, или даже в отсутствие таковой. Менее кровожадные случаи: Родос и Египет (им посчастливилось потерять независимость без предварительного кровопускания).
Рассмотрим для примера взаимоотношения Рима с Пергамским царством, расположенным на Западе Малой Азии. Пергам под властью просвещенных монархов из династии Атталидов превратился в одну из богатейших и культурнейших стран Средиземноморья (там находилась великая библиотека, вторая по величине после Александрийской). Населен Пергам был греками и другими сильно эллинизированными народами индоевропейского корня, и по степени массовой бытовой цивилизованности ничем не уступал Греции или Италии. Цари, правившие в Пергаме, с их серьезными финансовыми ресурсами и сильным флотом, стали наиболее верными и полезными союзниками римлян в Эгейском регионе. Они помогли им сокрушить Македонию, Спарту, державу Селевкидов, воинственных варваров-галатов. В отличие от Ахейского Союза, Пергам за всю историю своих взаимоотношении с Римом не дал ни единого повода, позволяющего усомниться в его преданности.
Но когда Рим разделался со своими конкурентами в Восточном Средиземноморье, то нужда в союзнической помощи Пергама перестала быть необходимой, а его богатства показались слишком соблазнительными. И вот, в 133 г. до н.э., после смерти очередного пергамского царя, в римском сенате вдруг объявился человечек с его «завещанием», в котором царство якобы передавалось Риму. В конечном итоге Риму пришлось подкрепить свое «право» на Пергам военной силой, поскольку члены династии, обойденные этим «завещанием», подняли народное восстание. В итоге территория царства была превращена в римскую провинцию «Азия», главный источник доходов для римской казны и римских коррупционеров. Ее фискальная эксплуатация оценивалась как немыслимая и бесчеловечная даже собственными римскими авторами. Ненависть местных жителей к Риму достигла такой величины, что, когда пришел Митридат, они перебили десятки тысяч римлян, занятых в колониальной администрации или обделывавших тут свои дела.
Допустим, что завещание царя Аттала III, гуманиста и ученого-энциклопедиста, было подлинным, и что написал он его не под давлением Рима, а желая избавить свой народ от кровопролитной гражданской войны между претендентами на престол. Если бы Рим удовлетворял «Критериям Галковского» (и тому ошибочному образу, который, очевидно, составил о нем Аттал), то римляне, «справедливые, совестливые и не мелочные», именно этого и стали бы добиваться. Памятуя о заслугах Пергама перед Римом и о старинной дружбе с его народом, они оставили бы Пергам процветать в прежнем статусе полусуверенного «клиентского царства». То есть, назначили бы царем одного из претендентов, законного в глазах народа, и подкрепили бы его власть римским авторитетом и римской военной мощью. Или разделили бы его на несколько частей, по числу претендентов, - тем более что это согласуется с «типично римской» политикой «разделяй и властвуй». Но в сознании римлян взял верх чисто пищевой мотив в отношении старого союзника.
Другой римский союзник, Нумидия (некогда - аналог казачьей Малороссии при Карфагене), оказала Риму неоценимые услуги в борьбе с Ганнибалом. Если бы Нумидия, с ее конницей, не предала «пунических москалей» и не перекинулась на сторону римлян, то последние не смогли бы эффективно бороться с Карфагеном в Африке. Ганнибал не проиграл бы битву при Заме, и II Пуническая война окончилась бы более-менее равноправным договором, а не полным подчинением Карфагена. Впоследствии Нумидия сыграла роковую роль в финальном уничтожении Карфагена и в расправе с испанской Нуманцией, - городом, с которым римляне не могли совладать два десятилетия. Римляне оценили услуги «украинских» карателей вполне по заслугам. Когда, после смерти очередного царя, один из его наследников, Югурта, попытался избежать раздела страны и сохранить целостность «Украины» («справедливые национальные границы» - см. критерии №3), римляне объявили ему войну. Несмотря на отвагу нумидийцев, изощренность Югурты и продажность римской верхушки (которой он активно пользовался), в конечном итоге Нумидия был подавлена, а ее западная половина передана под власть другого римского союзника - царя Мавритании. Еще через полвека и последний остаток Нумидии был обращен в римскую провинцию. Предлогом стало то, что местный лояльный Риму царек во время Гражданской войны поддержал законные власти Римской Республики, и был за это наказан путчистом Цезарем. Наместником этой страны Цезарь назначил историка Саллюстия, который сказочно обогатился, грабя местных жителей, и, по свидетельству Цицерона, был вынужден дать Цезарю взятку в размере $1,2 млн., чтобы избавиться от судебного преследования. Цезарь, кстати, отпраздновал триумф и еще над одним давним союзником Рима - греческим городом Массалия, который тоже стал на сторону республиканцев. То есть, как ни крутись, как ни расшибай лоб, демонстрируя преданность Риму и его законам, это не спасало союзников-«лохов» от неизбежного курощения.
Перейдем теперь к Критерию №4 - «образцовому внутреннему порядку» в Римском государстве. До 130-х гг. до н.э. Рим в этом плане действительно был образцом. Греческие интеллектуалы (например, Полибий), восхищались сбалансированностью и мудростью его политической системы. Но с переходом к активному имперостроительству этот баланс нарушился. Начались протесты низов, грандиозные восстания рабов, заговоры и путчи со стороны мятежных элитариев. В 90-70 гг. до н.э. Италию потрясла серия гражданских войн и кровавых репрессий, которым подвергли друг друга враждующие партии. Рим несколько раз переходил из рук в руки; в самом Риме и в его ближайших предместьях происходили полномасштабные сражения. Враждующие партии дошли до того, что призывали на помощь внешних врагов, таких как Митридат, запятнавших руки кровью не только римских солдат, но и римского гражданского населения. Система управления провинциями в это время совершенно разладилась, губернаторы драли с них три шкуры и творили беспредел (яркий пример - Гай Верес, которого обличал Цицерон). Народы, некогда потерявшие свободу в обмен на римский мир и порядок, лишись и этого бонуса. На несколько десятилетий подвластные Риму моря оказались под контролем пиратов, которые не только блокировали торговлю, но и нападали на сушу, похищая в рабство людей и разграбляя населенные пункты. Весь мир, возглавляемый Римом, погрузился в бардак и кровавый хаос (см. Критерий №3).
Античный «Дмитрий Евгеньевич», оценивая перспективы Рима в 70-е гг. до н.э., наверняка выразил бы свое разочарование, сказал бы, что Рим деградировал, не оправдал надежд, и что ему осталось недолго. Оснований для таких прогнозов у античного «Галковского» было бы существенно больше, чем у нынешнего (относительно США). И в последующие десятилетия современники восхищались бы его прозорливостью, наблюдая, как римский нобилитет окончательно спятил, развалил римскую политическую систему и развязал новую серию гражданских войн, - еще более кровавую, которая охватила не только Италию, но и все подчиненные Риму страны. Но почему-то в итоге Рим выстоял, сохранил единство, и в рамках Средиземноморья никакая другая сила не смогла предложить альтернативу «Римскому Миру». (Подробнее о соизмерении надежд на «скорый крах США» с римским кризисом I в. до н.э. см. в Главе 12 текста «Кто стоял за восстанием Спартака»).
Продолжение следует…
XXI век глазами Древнего Рима
(Бонус к тексту «Кто стоял за восстанием Спартака?»)
Россия в очередной раз склоняется в сторону антиамериканизма. Те же самые люди, которые еще недавно рассматривали Америку как потенциального союзника России против Европы или Китая, пишут теперь о том, что Америка дискредитировала себя в качестве мирового лидера, что она не достойна быть таковым, что она отреклась от своих духовных основ, и что «люди доброй воли» в скором времени накажут ее за это. Мораль и справедливость, разумеется, отвергают идею о том, что хамство, основывающееся на подавляющем перевесе в силе, может остаться ненаказуемым, и что люди, практикующие это хамство в глобальном масштабе, окажутся финальными победителями и полновластными устроителями всего человеческого будущего. Однако попытку идеалистов подкрепить это моральное негодование ссылками на античную историю, на пример Древнего Рима, как сделал Д.Е. Галковский в статье «Гуд бай, Америка!», приходится оспорить. Америка, склонная подражать Риму уже в момент своего рождения, сегодня повторяет тот поворот в Римской политике и дипломатии, который случился в 170-140 гг. до н.э. Переводя формат своего господства над миром из мягкого доминирования в добивание старых конкурентов и жесткую тиранию, которая в целом ряде регионов планеты оставляет за собой выжженную землю и кровавый хаос, Америка в точности копирует международную политику Поздней Римской Республики. И тому есть важные причины.
1. Рим и «Критерии Галковского»
Рассмотрим, насколько удовлетворял Рим тем критериям идеального «планетарного царь-государства», зародыша Мировой Империи, которые сформулировал Галковский, критикуя политику нынешней Америки. Критерии эти таковы:
«В общем, от планетарного царь-государства требуется не так много. К абсолютному военному превосходству и относительному (пускай) экономическому могуществу надо приложить немного доброй воли. А именно, такое государство должно
1. быть не мелочным и терпеливым, иногда до стадии попустительства. Такова тактика любой империи.
2. (прямо вытекающее из 1). Правитель мира должен быть справедливым. Справедливым ПО-СОВЕСТИ. Он должен действовать справедливо даже к своей сиюминутной невыгоде и действительно ПОНИМАЯ, что и кого судит.
3. Правитель мира должен обеспечить внешний ПОРЯДОК. Нарушение должно караться быстро, с железной последовательностью и со стопроцентной эффективностью. Так, чтобы одного-двух-трех случаев хватило на сто лет. И основой этой деятельности должен стать мир, обеспечивающий справедливые (то есть, в современном мире, - национальные) границы.
4. (Прямо связанное с 3) правитель должен обеспечивать в своем гипергосударстве - пока ещё существующем - образцовый внутренний порядок. Чтобы любой житель мира смог приехать и подивиться, как живут Люди».
Все перечисленное, безусловно, справедливо в отношении Рима в эпоху I-II веков, то есть, в эпоху уже состоявшейся Империи. Но Америка сегодня только приступает к переформатированию мира в Глобальную Империю, и поэтому ее нужно сравнивать с Римской Республикой II-I веков до н.э., когда та была в аналогичной ситуации. И здесь картина далеко не столь радужная. Во внешней политике Рима «Критерии Галковского» более-менее соблюдались только до 170 г. до н.э., в тот короткий промежуток времени, когда Римская Республика уже победила основных конкурентов (Карфаген, Македония, Сирия), но свое господство над Средиземноморьем пока выстраивала в формате достаточно мягкой гегемонии, направленной на поддержание глобального мира. Эта гегемония мирилась с существованием крупных региональных держав, ведущих самостоятельную политику, и даже развивала с их правительствами вполне дружественные отношения. Но при этом держала их в некоторых рамках и блокировала их попытки усиливать свое могущество за счет соседей. Начиная с 170 г. начался переход от Мировой Гегемонии к Мировой Империи, и на этапе трансформации, занявшем полтора столетия (с 170-30 гг. до н.э.), реалии римской политики разительно противоречат «Критериям Галковского».
В числе примеров, демонстрирующих это несоответствие, я принципиально не буду ссылаться на эпизод с добиванием Карфагена (см. об этом «"Лишь бы не было войны": случай Карфагена» и «Римские друзья Карфагена»). Cпишем это на старые счеты, на месть за некогда пережитый страх, на то, что римляне перестраховались на всякий случай. Хотя вот Америка не разбомбила же Токио через полвека после Второй Мировой войны, опасаясь чрезмерного экономического усиления Японии. А между тем, это наиболее близкий аналог римскому разрушению Карфагена.
Рассмотрим отношения Рима не с его старыми врагами, а с его союзниками. Вот Ахейский союз, федеративное государство, включавшее в себя греческие полисы Пелопоннеса. В решающий для Рима момент, в 198 г. до н.э., ахейцы разорвали союз с Македонией и перешли на сторону Рима. В последующие годы они оказали Риму много важных услуг в войнах с Македонией и державой Селевкидов, и сами активно пользовались римской помощью, чтобы округлить свои владения. В частности, Рим помог им сокрушить тирана Набиса и присоединить Спарту. Но с уничтожением Македонии и с впадением в ничтожество некогда могущественного Этолийского союза, римляне перестали нуждаться в таком союзнике и стали неявно поддерживать полисы, желавшие отколоться от ахейцев. Поскольку ахейцы эффективно блокировали сепаратизм, а во внутренней политике начали ущемлять интересы проримских олигархов, сенат в 147 г. до н.э. предписал Союзу частичный самороспуск, в том числе - «освобождение» таких ключевых городов, как Спарта, Аргос и даже Коринф (который был главным финансовым центром Союза и вовсе не собирался из него выходить). Несогласие привело к войне. После поражений при Фермопилах и Истме, союзное войско разбежалось, и ахейцы по сути сложили оружие. Римские легионы вошли в мирный никем не охраняемый Коринф, один из культурнейших и богатейших городов того времени, разграбили его, перебили всех мужчин, изнасиловали и продали в рабство всех женщин и детей, а сам город стерли с лица земли. После этого все вообще оставшиеся союзы и федерации в Элладе были распущены, и страна была подчинена римскому наместнику Македонии, - как бы в насмешку над тем, что переход греческих полисов на сторону Рима был некогда вызван их желанием уменьшить зависимость от Македонии.
Если провести параллель с современностью, представьте, что США высказались в пользу независимости Шотландии и предписали своему союзнику Великобритании «отпустить» Эдинбург на все четыре стороны. Но большинство шотландцев на референдуме выступили против независимости, и Лондон отказался их отделять. И тогда Обама, в отместку, сбросил на Эдинбург атомную бомбу («Не доставайся же ты никому!»). Это было бы полной аналогией римскому уничтожению Коринфа. Как известно, в реальности Обама поступил совсем не «по-римски», а ровно наоборот: еще до референдума высказался в поддержку единства Великобритании.
Вы можете возразить, что судьба Коринфа не была чем-то экстраординарным для античной эпохи, что обычаи войны в то время были весьма суровы. Это заблуждение. Греки классического периода, при всем накале вражды в своих междоусобных войнах, не доходили до уничтожения крупных городов, составлявших славу Эллады. С началом эллинистического периода межэллинские войны стали еще более гуманны, а со времени диадохов ключевой пропагандистской идеей эллинистических царей стал лозунг «освобождения эллинов». Один царь вел войска, чтобы «освободить» эллинские города, подвластные другому царю, и выгнать оттуда его гарнизоны, «оплот тирании и рабства» (и заменить своими - «оплотом свободы и демократии»). Диадохи и эпигоны (цари Македонии, Египта, Сирии, Пергама) боролись друг с другом не только на поле боя, но и в сфере пропаганды за симпатии эллинов, и по этой причине не могли позволить себе показательных кровопусканий. Рим, войдя на политическую сцену Эллады, поначалу тоже активно заигрывал с идеей эллинской свободы.
Катастрофы коринфского масштаба Эллада не переживала уже два столетия, - с тех пор, как Александр Македонский приказал уничтожить Фивы в 335 г. до н.э. Но Фивы реально сопротивлялись и были взяты штурмом. Кроме того, Фивы к тому времени стали символом антимакедонского сопротивления и восставали уже не первый раз. Наконец, Александр мог поставить в вину Фивам то, что они бунтуют на персидские деньги с целью сорвать его общеэллинский поход. То есть, выступают как предатели святого общеэллинского дела мести персам за разрушенные храмы Эллады, и поэтому заслуживают к себе отношения не как к эллинам, а как к варварам. У римлян такого оправдания не было. Коринф сдался без боя, никакой угрозы римскому делу не представлял, а до этого долгое время был в добровольном союзе с Римом. Это был чистый акт устрашения, переводящий отношения Рима с эллинами из формата «эллинистического сюсюканья» в формат «упал, отжался». Особый цинизм этому акту придавало «совмещение приятного с полезным»: разграбление богатейшего города Эллады и уничтожение торгового конкурента. Это как если бы американцы в 1945 году не только сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки, но потом высадили десант, чтобы выковыривать из обугленных трупов золотые коронки.
Ахейская Федерация - не единственный пример союзника, которому римляне, без серьезных проступков с его стороны, устроили показательную порку. Применительно к государствам, расположенным за пределами Италии, это было не исключением, а именно общим правилом Рима: «Использовать как союзников, потом постепенно лишить всякой самостоятельности, а при недовольстве - спровоцировать, разгромить, расчленить и поработить». Сиракузы, Этолийский союз, Ахейский союз, Пергамское царство, Нумидия, - примеры стран, которые десятилетиями оказывали Риму важнейшие услуги, но были жестоко наказаны после первой же малейшей провинности, или даже в отсутствие таковой. Менее кровожадные случаи: Родос и Египет (им посчастливилось потерять независимость без предварительного кровопускания).
Рассмотрим для примера взаимоотношения Рима с Пергамским царством, расположенным на Западе Малой Азии. Пергам под властью просвещенных монархов из династии Атталидов превратился в одну из богатейших и культурнейших стран Средиземноморья (там находилась великая библиотека, вторая по величине после Александрийской). Населен Пергам был греками и другими сильно эллинизированными народами индоевропейского корня, и по степени массовой бытовой цивилизованности ничем не уступал Греции или Италии. Цари, правившие в Пергаме, с их серьезными финансовыми ресурсами и сильным флотом, стали наиболее верными и полезными союзниками римлян в Эгейском регионе. Они помогли им сокрушить Македонию, Спарту, державу Селевкидов, воинственных варваров-галатов. В отличие от Ахейского Союза, Пергам за всю историю своих взаимоотношении с Римом не дал ни единого повода, позволяющего усомниться в его преданности.
Но когда Рим разделался со своими конкурентами в Восточном Средиземноморье, то нужда в союзнической помощи Пергама перестала быть необходимой, а его богатства показались слишком соблазнительными. И вот, в 133 г. до н.э., после смерти очередного пергамского царя, в римском сенате вдруг объявился человечек с его «завещанием», в котором царство якобы передавалось Риму. В конечном итоге Риму пришлось подкрепить свое «право» на Пергам военной силой, поскольку члены династии, обойденные этим «завещанием», подняли народное восстание. В итоге территория царства была превращена в римскую провинцию «Азия», главный источник доходов для римской казны и римских коррупционеров. Ее фискальная эксплуатация оценивалась как немыслимая и бесчеловечная даже собственными римскими авторами. Ненависть местных жителей к Риму достигла такой величины, что, когда пришел Митридат, они перебили десятки тысяч римлян, занятых в колониальной администрации или обделывавших тут свои дела.
Допустим, что завещание царя Аттала III, гуманиста и ученого-энциклопедиста, было подлинным, и что написал он его не под давлением Рима, а желая избавить свой народ от кровопролитной гражданской войны между претендентами на престол. Если бы Рим удовлетворял «Критериям Галковского» (и тому ошибочному образу, который, очевидно, составил о нем Аттал), то римляне, «справедливые, совестливые и не мелочные», именно этого и стали бы добиваться. Памятуя о заслугах Пергама перед Римом и о старинной дружбе с его народом, они оставили бы Пергам процветать в прежнем статусе полусуверенного «клиентского царства». То есть, назначили бы царем одного из претендентов, законного в глазах народа, и подкрепили бы его власть римским авторитетом и римской военной мощью. Или разделили бы его на несколько частей, по числу претендентов, - тем более что это согласуется с «типично римской» политикой «разделяй и властвуй». Но в сознании римлян взял верх чисто пищевой мотив в отношении старого союзника.
Другой римский союзник, Нумидия (некогда - аналог казачьей Малороссии при Карфагене), оказала Риму неоценимые услуги в борьбе с Ганнибалом. Если бы Нумидия, с ее конницей, не предала «пунических москалей» и не перекинулась на сторону римлян, то последние не смогли бы эффективно бороться с Карфагеном в Африке. Ганнибал не проиграл бы битву при Заме, и II Пуническая война окончилась бы более-менее равноправным договором, а не полным подчинением Карфагена. Впоследствии Нумидия сыграла роковую роль в финальном уничтожении Карфагена и в расправе с испанской Нуманцией, - городом, с которым римляне не могли совладать два десятилетия. Римляне оценили услуги «украинских» карателей вполне по заслугам. Когда, после смерти очередного царя, один из его наследников, Югурта, попытался избежать раздела страны и сохранить целостность «Украины» («справедливые национальные границы» - см. критерии №3), римляне объявили ему войну. Несмотря на отвагу нумидийцев, изощренность Югурты и продажность римской верхушки (которой он активно пользовался), в конечном итоге Нумидия был подавлена, а ее западная половина передана под власть другого римского союзника - царя Мавритании. Еще через полвека и последний остаток Нумидии был обращен в римскую провинцию. Предлогом стало то, что местный лояльный Риму царек во время Гражданской войны поддержал законные власти Римской Республики, и был за это наказан путчистом Цезарем. Наместником этой страны Цезарь назначил историка Саллюстия, который сказочно обогатился, грабя местных жителей, и, по свидетельству Цицерона, был вынужден дать Цезарю взятку в размере $1,2 млн., чтобы избавиться от судебного преследования. Цезарь, кстати, отпраздновал триумф и еще над одним давним союзником Рима - греческим городом Массалия, который тоже стал на сторону республиканцев. То есть, как ни крутись, как ни расшибай лоб, демонстрируя преданность Риму и его законам, это не спасало союзников-«лохов» от неизбежного курощения.
Перейдем теперь к Критерию №4 - «образцовому внутреннему порядку» в Римском государстве. До 130-х гг. до н.э. Рим в этом плане действительно был образцом. Греческие интеллектуалы (например, Полибий), восхищались сбалансированностью и мудростью его политической системы. Но с переходом к активному имперостроительству этот баланс нарушился. Начались протесты низов, грандиозные восстания рабов, заговоры и путчи со стороны мятежных элитариев. В 90-70 гг. до н.э. Италию потрясла серия гражданских войн и кровавых репрессий, которым подвергли друг друга враждующие партии. Рим несколько раз переходил из рук в руки; в самом Риме и в его ближайших предместьях происходили полномасштабные сражения. Враждующие партии дошли до того, что призывали на помощь внешних врагов, таких как Митридат, запятнавших руки кровью не только римских солдат, но и римского гражданского населения. Система управления провинциями в это время совершенно разладилась, губернаторы драли с них три шкуры и творили беспредел (яркий пример - Гай Верес, которого обличал Цицерон). Народы, некогда потерявшие свободу в обмен на римский мир и порядок, лишись и этого бонуса. На несколько десятилетий подвластные Риму моря оказались под контролем пиратов, которые не только блокировали торговлю, но и нападали на сушу, похищая в рабство людей и разграбляя населенные пункты. Весь мир, возглавляемый Римом, погрузился в бардак и кровавый хаос (см. Критерий №3).
Античный «Дмитрий Евгеньевич», оценивая перспективы Рима в 70-е гг. до н.э., наверняка выразил бы свое разочарование, сказал бы, что Рим деградировал, не оправдал надежд, и что ему осталось недолго. Оснований для таких прогнозов у античного «Галковского» было бы существенно больше, чем у нынешнего (относительно США). И в последующие десятилетия современники восхищались бы его прозорливостью, наблюдая, как римский нобилитет окончательно спятил, развалил римскую политическую систему и развязал новую серию гражданских войн, - еще более кровавую, которая охватила не только Италию, но и все подчиненные Риму страны. Но почему-то в итоге Рим выстоял, сохранил единство, и в рамках Средиземноморья никакая другая сила не смогла предложить альтернативу «Римскому Миру». (Подробнее о соизмерении надежд на «скорый крах США» с римским кризисом I в. до н.э. см. в Главе 12 текста «Кто стоял за восстанием Спартака»).
Продолжение следует…