Леон ФЕЛИПЕ. Два стихотворения
для моего старого друга дона Гильермо,
великого англичанина
Перевод с испанского Валерия Столбова
- А кто он такой, дон Гильермо?
- Слушай! На свете есть только один дон Гильермо.
- Не понимаю.
- Англичане зовут его Вильямом Шекспиром.
- Какое чудное имя!
- Но я называю его дон Гильермо.
I. ГЛИНА
Мы много играли,
все мы много играли
на суровой арене Истории,
усыпанной трупами вместо песка,
у грубой и прочной стены, называемой Тайной.
Играючи, мы воздвигали великие монументы,
но веку дано было им меньше, чем хижине пастуха.
И все это мы сотворили из человечьего праха.
Прекрасный строительный материал, человеческий прах!
Каменщики и архитекторы! Как он хорош, человеческий прах!
Как легко превратить его в глину!
Благодаря ему у нас всегда есть пристанище.
Всегда, не правда ли, дон Гильермо?
На прахе Цезаря замешена глина,
которой замазаны щели,
протертые ветром
в стенах из необожженного кирпича
жалкой лачуги нищего.
II. СТАРОСТЬ, БЕЗУМИЕ И СМЕРТЬ
Мне восемьдесят лет, как королю Лиру.
Я стар, я безумен...
И вы должны простить меня.
Я знаю, что трагедия не может кончиться иначе
и что герой
не в силах совершить ничего иного,
как только вынести свои размягченные мозги на подносе
на общее осмеяние...
Но кто будет смеяться?
Кому подобает смеяться в трагедии?
Я сказал: я безумен,
я стар,
и мне восемьдесят лет, как королю Лиру...
(Оставьте Корделию плакать,
ибо так и должно оно быть.)
А трагедия не может длиться бесконечно.
И другого выхода нет...
Не правда ли, дон Гильермо, другого выхода нет?
Через какую другую щель мог бы выйти
герой? Старость... Безумие... Смерть.
Из современной испанской поэзии. - М.: Прогресс, 1979. - С. 81-82.
«Глина» является аллюзией на стихи Гамлета:
Истлевшим Цезарем от стужи
Заделывают дом снаружи.
Пред кем весь мир лежал в пыли,
Торчит затычкою в щели.
(«Гамлет», V, 1, перевод Б. Пастернака)
великого англичанина
Перевод с испанского Валерия Столбова
- А кто он такой, дон Гильермо?
- Слушай! На свете есть только один дон Гильермо.
- Не понимаю.
- Англичане зовут его Вильямом Шекспиром.
- Какое чудное имя!
- Но я называю его дон Гильермо.
I. ГЛИНА
Мы много играли,
все мы много играли
на суровой арене Истории,
усыпанной трупами вместо песка,
у грубой и прочной стены, называемой Тайной.
Играючи, мы воздвигали великие монументы,
но веку дано было им меньше, чем хижине пастуха.
И все это мы сотворили из человечьего праха.
Прекрасный строительный материал, человеческий прах!
Каменщики и архитекторы! Как он хорош, человеческий прах!
Как легко превратить его в глину!
Благодаря ему у нас всегда есть пристанище.
Всегда, не правда ли, дон Гильермо?
На прахе Цезаря замешена глина,
которой замазаны щели,
протертые ветром
в стенах из необожженного кирпича
жалкой лачуги нищего.
II. СТАРОСТЬ, БЕЗУМИЕ И СМЕРТЬ
Мне восемьдесят лет, как королю Лиру.
Я стар, я безумен...
И вы должны простить меня.
Я знаю, что трагедия не может кончиться иначе
и что герой
не в силах совершить ничего иного,
как только вынести свои размягченные мозги на подносе
на общее осмеяние...
Но кто будет смеяться?
Кому подобает смеяться в трагедии?
Я сказал: я безумен,
я стар,
и мне восемьдесят лет, как королю Лиру...
(Оставьте Корделию плакать,
ибо так и должно оно быть.)
А трагедия не может длиться бесконечно.
И другого выхода нет...
Не правда ли, дон Гильермо, другого выхода нет?
Через какую другую щель мог бы выйти
герой? Старость... Безумие... Смерть.
Из современной испанской поэзии. - М.: Прогресс, 1979. - С. 81-82.
«Глина» является аллюзией на стихи Гамлета:
Истлевшим Цезарем от стужи
Заделывают дом снаружи.
Пред кем весь мир лежал в пыли,
Торчит затычкою в щели.
(«Гамлет», V, 1, перевод Б. Пастернака)