«Если герой приходит», Генри Лайон Олди
Прекрасный тандем продолжил «Ахейский цикл» - на сей раз главным персонажем выступает Беллерофонт:
«- Учись, сынок, понимать женщин. Дело бесполезное, все равно что сажать оливы на море. Но развивает терпеливость. Все равно ведь не научишься...»
С игрой слов всё в порядке:
«Пан поднес раковину ко рту. Щеки сатира раздулись.
Звука не было. Вернее, Афина не рискнула бы назвать это звуком. Страх вырвался из раковины, ядовитый страх, с которым нельзя поладить. Он превратился в ужас, ужас - в панику. Богиня зажала уши ладонями, жалея, что отказалась от затычек. Хотелось бежать, лететь, мчаться стрелой - куда угодно, не размышляя, лишь бы подальше отсюда. Остаться на месте стоило титанических усилий. Лишь любовь к отцу да боязнь стать предметом насмешек Лукавого удержали Афину. Две силы, каким нет равных - любовь и гордость - и вот Афина стоит в небесах, прямая как копье, стоит и чувствует, как дрожат ее несокрушимые колени.»
Правильно, как раз тогда статуи богов и должны были быть деревянными:
«Храм я помнил с прошлого года.
Правда, тогда он казался мне больше. Усох, что ли, за это время? Портик с колоннами, три мраморные ступени ведут ко входу. Внутри горели факелы. Пламя трепал ветер, задувая снаружи, по храму метались тени. Из-за этого казалось: деревянная статуя Гермия с барашком на плечах вот-вот оживет. Гляди, шевелится! Сейчас бог шагнет из храма на двор, сбросит барашка на свой алтарь...»
От оно чё!
«Кто бы ни бродил под сводами портика, он скорее уж сродни фессалийскому пиндосу, уроженцу речных долин Пинда.»
Разумный малец:
«- Я встречался с Гипносом, - Гермий внезапно сменил тему. - Он заверяет, что не одаривал тебя этими снами. Он вообще ничего не знает про сны с Хрисаором. Таких снов нет, сказал Гипнос.
Я пожал плечами. С одной стороны, лестно, когда ты видишь такие сны, о каких ничего не известно даже богу сновидений. Но если зайти с другого бока... Два бога ведут разговор обо мне. Один - сын Зевса. Другой - родной брат Таната, бога смерти. Один удивлен, второй растерян. Что бы подумал дедушка Сизиф? Что ничего хорошего в этом разговоре не отыскать, хоть целый день ройся.»
В этой части только детство, так что жду продолжение.
«- Учись, сынок, понимать женщин. Дело бесполезное, все равно что сажать оливы на море. Но развивает терпеливость. Все равно ведь не научишься...»
С игрой слов всё в порядке:
«Пан поднес раковину ко рту. Щеки сатира раздулись.
Звука не было. Вернее, Афина не рискнула бы назвать это звуком. Страх вырвался из раковины, ядовитый страх, с которым нельзя поладить. Он превратился в ужас, ужас - в панику. Богиня зажала уши ладонями, жалея, что отказалась от затычек. Хотелось бежать, лететь, мчаться стрелой - куда угодно, не размышляя, лишь бы подальше отсюда. Остаться на месте стоило титанических усилий. Лишь любовь к отцу да боязнь стать предметом насмешек Лукавого удержали Афину. Две силы, каким нет равных - любовь и гордость - и вот Афина стоит в небесах, прямая как копье, стоит и чувствует, как дрожат ее несокрушимые колени.»
Правильно, как раз тогда статуи богов и должны были быть деревянными:
«Храм я помнил с прошлого года.
Правда, тогда он казался мне больше. Усох, что ли, за это время? Портик с колоннами, три мраморные ступени ведут ко входу. Внутри горели факелы. Пламя трепал ветер, задувая снаружи, по храму метались тени. Из-за этого казалось: деревянная статуя Гермия с барашком на плечах вот-вот оживет. Гляди, шевелится! Сейчас бог шагнет из храма на двор, сбросит барашка на свой алтарь...»
От оно чё!
«Кто бы ни бродил под сводами портика, он скорее уж сродни фессалийскому пиндосу, уроженцу речных долин Пинда.»
Разумный малец:
«- Я встречался с Гипносом, - Гермий внезапно сменил тему. - Он заверяет, что не одаривал тебя этими снами. Он вообще ничего не знает про сны с Хрисаором. Таких снов нет, сказал Гипнос.
Я пожал плечами. С одной стороны, лестно, когда ты видишь такие сны, о каких ничего не известно даже богу сновидений. Но если зайти с другого бока... Два бога ведут разговор обо мне. Один - сын Зевса. Другой - родной брат Таната, бога смерти. Один удивлен, второй растерян. Что бы подумал дедушка Сизиф? Что ничего хорошего в этом разговоре не отыскать, хоть целый день ройся.»
В этой части только детство, так что жду продолжение.