А.Ганин «ОПРОШЕННЫЙ, СПУСТИВШИЙСЯ НА АЭРОПЛАНЕ…»
Выложу на память - на самом деле хотел выложить еще месяц-полтора назад.
Ув. Андрей Ганин выложил у себя на сайте свою же статью, посвященную М.П. Строеву (Рихтеру), персонажу крайне меня интересовавшему - вот здесь и здесь уже писал о нем. Статья достаточно полно освещает неординарную судьбу достаточно яркого человека.
Приложенный же к статье доклад - в продолжение вот этого доклада - выложил отдельным постом.
И буквально пара-тройка ремарок к статье:
1. В свое время в мемуарах Ткачева встречал, что тот отмечал двух генштабистов, принесших русской авиации несомненную пользу во время ПМВ - это были Дюсиметьер и Строев. Я бы в статью добавил этот небольшой, но интересный, на мой взгляд, факт. (Вот только найти бы сейчас точную цитату))
2. « Такое пятно на биографии, как попадание в плен к белым при весьма неоднозначных обстоятельствах, не помешало Строеву впоследствии стать генералом и, избежав репрессий, сделать одну из самых головокружительных карьер среди лётчиков старой школы.» - карьера генерала под конец оказалось весьма смазанной - в 1940-м году начальник кафедры тактики Академии военно-воздушного флота ВВС РККА им. профессора Н.Е. Жуковского (с 10.06.1940), с мая 1941 он вдруг - преподаватель тактики во 2-й Московской школе авиационных механиков. И далее не сильно блестящие должности - с 10.1943 по 08.1944 - начальник Авиационного отдела 2-й гв. армии 4-го Украинского фронта, с 08.1944 по 12.1946 - начальник Военного отдела Главного управления учебных заведений Министерства авиационной промышленности, с 10.12.1946 доцент кафедры военной подготовки Московского авиационного института. Что тому причиной - я не знаю, но явное и резкое понижение так или иначе чем-то было обусловлено.
3. И далее «Строев и И. К. Спатарель стали, судя по всему, единственными советскими генералами из старых авиаторов» - все же ИМХО неверно. Из авиаторов Первой мировой, ставших советскими генералами, можно, крмое Строева и Спатареля, назвать А.П. Ионова, П.А. Алексеева, И.З. Ульянова, Ф.А. Астахова. Вероятно летчиком еще в ПМВ был один из воздушных командармов ВОВ В.В. Жданов (подпоручик ц.а., в Гражданскую он воевал летчиком, скорее всего потому, что летчиком стал еще до Гражданской), с некоторой натяжкой к авиаторам ПМВ можно причислить генералов М.М. Громова (начал службу в 1917 именно как летчик-ученик?), Красовского (начальник радиостанции в корпусном авиотряде) и И.Ф. Петрова (точно бывшего авиамехаником, но ставшего ли в ПМВ летчиком - не знаю). Тем не менее даже без трех последних генералов остаются перечисленные мной выше еще 4. Хотел еще назвать Мулькова и Матсона - но они до генералов не дослужились, оставшись полковниками.
Ну и собственно сама статья:
«ОПРОШЕННЫЙ, СПУСТИВШИЙСЯ НА АЭРОПЛАНЕ…»
Документы генерал-майора ВВС Михаила Строева (Рихтера)
Андрей ГАНИН,
кандидат исторических наук
Гражданская война 1917-1922 годов стала трагедией для народов нашей страны, расколола общество, отголоски её не утихают и по сей день. Но упрощённая чёрно-белая картина той войны постепенно уходит в прошлое, а вместо неё, стараниями исследователей, начинает вырисовываться другая, более сложная и интересная. Одним из интереснейших явлений Гражданской войны стали массовые переходы представителей командного состава из лагеря в лагерь. Прежде всего из Красной армии на сторону антибольшевистских сил. Чем более совершенными были технические средства для таких переходов, тем проще было бежать. Легче других это было сделать лётчикам, которые по долгу службы должны были подниматься в воздух, а дальнейшие их действия никто контролировать не мог. Лётчики перелетали к белым в массовом порядке, причём одним из самых скандальных случаев был перелёт на сторону противника целого 9-го армейского авиаотряда 29 октября 1918 года.
Немало было случаев вынужденной посадки на вражеской территории из-за технических проблем. Один из таких эпизодов произошёл 8 января 1920 года южнее станицы Грушевской на Дону. Тогда вынужденную посадку из-за отказа двигателя совершил «Фарман-30» начальника авиагруппы особого назначения Южного фронта (вскоре влита в состав 1-й Конной армии) и вр.и.д. начальника воздушного флота 1-й Конной армии М. П. Строева (Рихтера) и И. П. Шурыгина, летавших на разведку в район Ростова-на-Дону. Пилотировал самолёт Шурыгин, а Строев был наблюдателем. В этот день красные штурмовали Ростов. Лётчики старались дотянуть до своих, но не получилось. Узнав, что находится на территории белых, Строев попытался уничтожить аэроплан, что является доказательством вынужденного характера посадки. На фоне очевидного разгрома белых трудно поверить в добровольность этого перелёта. Пленение белыми военспеца, добросовестно служившего большевикам, было чревато самыми печальными последствиями для пленного. Однако в дальнейшем Строев и нашедшиеся в руководстве ВСЮР его товарищи по прежней службе постарались представить перелёт в глазах белых как добровольный. Об этом даже сообщалось по радио, которое перехватили красные (впрочем, текст перехвата сопровождался пометкой: «Может быть провокацией»). Никаких значимых документов у Строева с собой не было. Важные документы об авиации 1-й Конной армии попали к белым позднее, когда в феврале 1920 года они ненадолго ворвались в Ростов-на-Дону и захватили там управление авиации 1-й Конной.
Суровое отношение к пленным из бывших офицеров обычно не распространялось на личные взаимоотношения между бывшими однокашниками. Интересно свидетельство военного журналиста А. А. Валентинова, по словам которого «опустился он (Строев. - А. Г.) под Тихорецкой в наше расположение, несомненно, по ошибке, так как наши акции в те дни с неудержимой быстротой катились уже к Новороссийску, и никаких надежд на исправление дел у Строева быть не могло. Да и он сам не скрывал происшедшей ошибки. Несмотря на это, когда его привели в поезд ставки и ввели в вагон оперативного отделения, некоторые офицеры Генштаба (коллеги, кажется, по выпуску) встретили его оживлёнными восклицаниями, а капитан Г. даже бросился ему на шею. Делу был придан такой вид, будто Строев опустился к нам нарочно. Ротмистр князь К. (офицер для поручений при генерале Деникине), ошеломлённый происшедшим, допустил несколько очень резких выражений по адресу Генштаба. Об инциденте доложили генералу Деникину, указав, что Строев опустился нарочно. Генерал Деникин тотчас же уволил 70-летнего князя К. без прошения. Позже вина Строева была доказана».
В итоге белые осудили Строева на бессрочную каторгу и долгое время держали в тюрьме Екатеринодара, откуда он был выпущен лишь местным большевистским подпольем вместе с другими политзаключёнными за день до взятия города красными 17 марта 1920 года. 1 апреля он уже вернулся на прежнее место службы, но в сентябре 1920 года был отстранён от должности и лишён звания «красный лётчик-наблюдатель» по несоответствию, «как интриган, не изживший замашек «царского генштабиста»».
Биография Михаила Павловича Строева (Рихтера) довольно интересна. Он родился 8 ноября 1887 года в Киеве, в семье надворного советника (в советское время писал, что был сыном почтового служащего). Это был высокообразованный для своего времени человек. Строев окончил 1-ю Киевскую гимназию (1905), 1-й курс математического отделения Киевского университета св. Владимира (1906), Киевское военное училище (1908, окончил первым, с зане- сением имени на мраморную доску) и Императорскую Николаев- скую военную академию (1914). Владел французским, немецким, польским и украинским языками. В старой армии дослужился до чина капитана, участвовал в Первой мировой войне. Сохранилась негативная характеристика Строева, данная Ген- штаба полковником Б. Н. Сергеевским, вспоминавшим, что перед парадом 11 июля 1914 года в Красном Селе его поразил «ответ одного из причисленных к Генеральному штабу офицеров послед- него выпуска академии, поручика Рихтера, с началом войны переименовавшегося в Строева. На дружеское ему указание, что он неправильно одел шарф, этот поручик, чрезвычайно самоуверенный молодой человек, с бледным лицом и злыми глазами, ответил то- ном нескрываемой ненависти: «Я не привык обращать внимание на такие глупости. И что мне до того, как я им покажусь!» Слова эти, а главное, тон, настолько не соответствовали и общему настроению, и вообще порядкам и манерам петербургского штаба, что все, услышавшие ответ, переглянулись, но, с принятою в Генеральном штабе корректностью, удивлённо промолчали. В революцию переименованный поручик Рихтер оказался, конечно, в большевистских рядах. При случае, впрочем, прикинулся и белым» 6 . Возможно, в этом эпизоде выражалось критическое отношение Рихтера к старому режиму ещё накануне Первой мировой.
28 мая 1915 года ему было высочайшее разрешено сменить немецкую фамилию Рихтер на Строев. Во время Первой мировой войны Строев был прикомандирован к 9-му корпусному авиаотряду в качестве наблюдателя. Так началась его служба в авиации. Как офицер-генштабист он мог быть весьма полезен на этом поприще. Позднее он находился при штабе 9-й армии для организации воздушной разведки и производства полётов в качестве наблюдателя. За бой 21 апреля 1915 года, в котором Рихтер командовал пулемётами (одним управлял лично) при штурме высоты 958 - горы Маковка, он был награждён Георгиевским оружием 7 . 11-12 сентября обер-офицер для поручений при штабе XVIII армейского корпуса Строев отличился в ходе воздушных разведок, которые проводил под сильным артиллерийским огнём противника. Благодаря ему было установлено расположение частей и резервов противника, на основании чего началась операция, завершившаяся взятием части неприятельской позиции .
14 августа 1916-го Строев был командирован в распоряжение заведующего авиацией и воздухоплаванием великого князя Александра Михайловича. С 6 января 1917 года состоял и. д. штаб-офицера для поручений при полевом генерал-инспекторе Военно-Воздушного Флота. В ноябре-декабре возглавил авиаотдел Полевого управления авиации и воздухоплавания Ставки. С декабря 1917-го был членом Всероссийской авиационной коллегии. В 1918 году Строев добровольно пошёл на службу в Красную армию, участвовал в организации воздушной обороны Петро- града от немцев в феврале-марте. Желая быть в курсе развития военной мысли, Строев в 1918-м прошёл подготовку в школе авиации военного времени Московского общества воздухоплавания в качестве военного лётчика на аппарате «Фарман-20», однако звание «военный лётчик» так и не получил. Тем не менее авиация стала его специальностью на всю жизнь.
В Гражданскую войну он занимал ответственный пост помощника начальника полевого управления авиации и воздухоплавания при Полевом штабе РВСР, участвовал в боях против конницы К. К. Мамантова (Мамонтова) и А. Г. Шкуро, действовавшей в советских тылах. В 1918-1919 годах наш герой дважды встречался и беседовал с Лениным, в том числе весной 1919-го по вопросу об организа- ции воздушной связи с Венгерской советской республикой. Михаил Павлович отличался непростым характером, тем более что его как человека старой школы многое в новой армии не устраивало. 17 июня 1919 года он прямо сообщал начальнику Полевого штаба РВСР: «В конце марта с. г. мною был подан рапорт об отчислении от управления Авиадарма 9 , мотивом которого было указано определённое убеждение в неспособности фактически управляющей авиациею (здесь и далее подчёркнуто в документе кем-то из читателей. - А. Г.) группы лиц выполнить очередную задачу, каковою является качественное улучшение дела в техническом и политическом отношениях. Резолюции по этому рапорту не последовало, я же был временно командирован на Украину с особою задачею. Вернувшись из командировки и ориентировавшись в том, что было сделано в моё отсутствие, я ещё более убедился в правильности тех мотивов, которые за- ставили меня просить об уходе. Двусмысленность дальнейшего моего пребывания в управлении подчёркивается хотя бы таким фактом, как сопровождение меня комиссаром (братом Авиадарма) во время доклада Вам, что ранее не практиковалось и является наглядным доказательством опасения за какие-нибудь новые разоблачения секретов управления Воздушным флотом. Вторично ходатайствую о немедленном откомандировании меня от управления Авиадарма для дальнейшего назначения Вашим распоряжением; лично прошу хотя бы временно назначить меня на боевую работу - лётчиком-наблюдателем в авиаотряд, так как продолжительная (8 месяцев) работа в управлении отдалила меня от боевой жизни. Вр. и. д. начальника управления Строев».
Дальнейшая служба Строева сложилась довольно гладко. После Гражданской войны он был начальником штаба ВВС СССР, участвовал в Советско-финской войне, а затем, уже будучи генерал-майором авиации, в Великой Отечественной, был награждён орденами Ленина, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, оставил ряд печатных трудов, в том числе первое в РККА наставление по боевому применению авиации и серию уставов ВВС РККА 1923-1924 годов. Такое пятно на биографии, как попадание в плен к белым при весьма неоднозначных обстоятельствах, не помешало Строеву впоследствии стать генералом и, избежав репрессий, сделать одну из самых головокружительных карьер среди лётчиков старой школы. Не помешало этому и то, что родной брат Михаила Павловича Анатолий в Гражданскую войну служил в войсках Деникина, а его племянник П. М. Михайловский находился в эмиграции в Югославии, где окончил военное училище . Строев и И. К. Спатарель стали, судя по всему, единственными советскими генералами из старых авиаторов.
Впрочем, гнетущая атмосфера того времени не могла не сказаться на этом человеке. Если в аттестации 1927 года было отмечено, что Строев «как едкий полемист-экспериментатор возбуждает против себя людей, подходящих к вопросу с более упрощёнными формулами» , то по аттестации 1948-го он «веж- лив, тактичен, но обидчив до крайности. Замкнут и мнителен; считает, что у него много скрытых врагов» . 27 декабря 1948 года Строев был уволен из армии с правом ношения формы, скончался в 1961-м.
В архиве Гуверовского института в США удалось обнаружить доклад начальника разведывательного отделения штаба главнокомандующего ВСЮР о состоянии Красной армии, составленный по материалам допроса Строева 3 (16) января 1920 года. В фондах РГВА сохранилось личное дело Строева, относящееся к послевоенному периоду, где хранится его автобиография. Эти два интересных документа, публикуемых нами впервые, дополняют друг друга, а в сочетании с другими источниками рисуют яркую картину того, как Строев боролся за выживание между красными и белыми. Нельзя сказать, чтобы Строев, судя по его показаниям в белом плену, был полностью осведомлён о военном строительстве в Советской России, но он интересовался происходящим и был в курсе многих важных вопросов. Например, перспектив советской военной политики, обсуждавшихся на VII Всероссийском съезде Советов в декабре 1919 года. Сведения, которые сообщил белым Строев, должны были их поразить. Из доклада, основанного на откровенных показаниях пленного, следовало, что истинным защитником офицерства в Советской России является не кто иной, как ненавистный белым председатель РВСР Лев Давидович Троцкий. Он же, по мнению некоторых военспецов, был лучшим руководителем военного ведомства России за весь предшествующий период. Эти сведения белые получили на фоне колоссальных успехов Красной армии - очевидных доказательств высокой эффективности военной политики Троцкого. По этой причине, вероятно, белые и полагали, что перелёт Строева мог быть спланированной провокацией. В документе прямо говорится о серьёзных просчётах белого командования, способствовавших успехам красных: о возвращении земель помещикам, грабежах и мародёрстве добровольцев. Интересны свидетельства Строева о 1-й Конной армии, где он служил перед тем, как попасть в плен. С другой стороны, из доклада не следует, что Строев сообщил белым какие- то секретные сведения. В основном его наблюдения носят общий характер. Возможно, он даже сознательно искажал некоторые факты, чтобы не слишком явно рекламировать Красную армию.
В документе имеется отсылка к другому докладу о политическом положении Советской России, также основанному на показаниях Строева. К сожалению, обнаружить этот доклад не удалось. Возможно, об этих показаниях Строева в своих мемуарах написал генштабист П. С. Махров: «Особенный интерес представляли показания Генерального штаба подполковника Строева , попавшего к нам в плен из штаба Будённого. Он говорил, что русский народ ненавидит большевиков и стремится к возрождению России. В стране постоянно вспыхивают восстания, транспорт совершенно разрушен. Свирепствует тиф. Госпитали переполнены, санитарная часть не справляется, медикаментов нет - смертность ужасающая. В тылу армии красных царит хаос и очень много дезертиров» . Показания Строева были настолько значимы для белых и их союзников, что нашли отражение даже в британских военных документах.
Капитан-лейтенант Дж. Мюрхэд-Гоулд по итогам своей поездки на Юг России включил обширные выдержки из этих показаний в свой секретный доклад от 28 января 1920 года о состоянии ВСЮР и Красной армии . Сведения о Красной армии, которые сообщил Строев, были переданы по телеграфу в британское военное министерство и лично госсекретарю по во- енным делам Уинстону Черчиллю. Материалы доклада Мюрхэда- Гоулда в целом совпадают с публикуемым документом, однако, как и любой краткий пересказ, содержат неточности Но доклад Мюрхэда-Гоулда интересен тем, что включает материалы допросов Строева по политической ситуации в Советской России, которые до сих пор в документации белых обнаружить не удалось. В этой части документа говорится о стремлении большевиков советизировать Индию, Персию и Афганистан и достичь мира с Польшей, Финляндией и Прибалтикой. Борьбу с белыми большевики собирались вести до полного уничтожения противника. Строев также свидетельствовал о попытках большевиков перетянуть на свою сторону казачество. Во внутренней политике Советской России наблюдался переход от массового террора к индивидуальному, послабления в сфере продовольствия и торговли. Разбой и пьянство якобы карались смертной казнью. По свидетельству Строева, большевики предпринимали значительные и эффективные усилия в борьбе с эпидемиями, охватившими страну. Ещё одной сферой приложения усилий новой власти стало образование. Церковь, по мнению Строева, преследованиям не подвергалась, однако власти вели антирелигиозную пропаганду. Строев был убеждён, что коммунисты утратят власть, но власть Советов сохранится, поскольку пользуется популярностью в народе. Основным вопросом Гражданской войны, по мнению пленного, был аграрный. Россия же в будущем могла существовать лишь при условии передачи земли наро-ду. В этих оценках, видимо, заключены не только наблюдения Строева за советской действительностью, но и его собственные социально-политические взгляды.
Автобиография Строева является документом совсем другой эпохи - периода позднего сталинизма. Как и в первом документе, здесь тоже отчётливо прослеживается стремление нашего героя выжить в непростой обстановке. По этой причине Строев вынужден теперь ругать Троцкого, которого за 28 лет до этого хвалил даже перед белыми. Разумеется, это не означает, что Михаил Павлович был беспринципным. Таковы были суровые правила игры, несоблюдение которых было чревато самыми серьёзными последствиями. Строеву повезло: несмотря на перипетии биографии и немецкие корни, несмотря на участие в четырёх войнах, включая две мировые, ему удалось, избежав репрессий, сделать неплохую карьеру в Красной армии и дожить до старости.
1. Подробнее см.: Хайрулин М. Летим на Юг! Чёрный список красного воздушного флота//Родина. 2011. № 2. С. 84-89.
2. Хайрулин М. А., Кондратьев В. И. Военлёты погибшей Империи. Авиация в Гражданской войне. М. 2008. С. 273. Строев совершил вынужденную посадку на территории противника не в первый раз. По свидетельству Д. Н. Тихобразова, в Первую мировую войну Строев был лучшим лётчиком-наблюдателем 3-й армии. В 1914 г., стремясь отличиться, он доставил в штаб схему укреплений Львова. Во время другой рекогносцировки в районе Львова аппарат Строева был сбит. В штабе армии летнаба считали погибшим, однако он не только не погиб, но, «усталый, но весёлый», сумел пробраться к своим. Надев австрийскую шинель, Строев присоединился к одной из австрийских частей, двигавшихся на передовую, благодаря прекрасному знанию польского языка сошёл за поляка, питался вместе с австрийцами и, в конце концов, ночью перешёл линию фронта. Генерал-квартирмейстер штаба армии М. Д. Бонч-Бруевич от радости даже расцеловал вернувшегося офицера// Тихобразов Д. Н. Воспоминания. Глава 2. В штабе 3-ей армии (1914-1915 гг.). С. 16-17. Bakhmeteff Archive. Columbia University. D. N. Tikhobrazov collection. Box 3.
3. Валентинов А. А. Крымская эпопея//Белое дело. Избранные произведения в 16 кн. Кн. 11. Белый Крым. М. 2003. С. 273.
4. РГВА. Ф. 30. Оп. 1. Д. 18. Л. 165. Документ предоставлен М. А. Хайрулиным.
5. Там же. Ф. 37976. Оп. 1. Д. 84. Л. 1.
6. Сергеевский Б. Н. Пережитое. 1914. М. 2009. С. 8.
7. Подробнее об этом штурме см.: Каширин В. Б. Взятие горы Маковка. Неизвестная победа русских войск весной 1915 года. М. 2010.
8. Подробнее см.: Нешкин М. С., Шабанов В. М. Авиаторы - кавалеры ордена св. Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914-1918 годов. Биографический справочник. М. 2006. С. 276.
9. Начальника авиации действующей армии.
10. РГВА. Ф. 6. Оп. 4. Д. 918. Л. 146-146 об.
11. РГВА. Ф. 37976. Оп. 1. Д. 84. Л. 2.
12. Там же. Л. 9 об.
13. Там же. Л. 13.
14. Там же. Л. 15.
15. Правильно - капитана.
16. Настоящая фамилия Строева была Рихтер. Он переменил свою фамилию после начала войны с немцами в 1914 г. Я его лично не встречал, но слышал о нём как об образованном и энергичном офицере Генерального штаба. До занятия большевиками Екатеринодара в феврале 1920 г. он содержался у нас в тюрьме. Дальнейшая судьба его мне неизвестна. - Прим. П. С. Махрова.
17. Махров П. С. В белой армии генерала Деникина. СПб. 1994. С. 117-118.
18. National Archives of the United Kingdom. Public Record Office (Kew). Cabinet Office (CAB) 24/100. С электронной копией документа можно ознакомиться на: http://nationalarchives.gov.uk.
19. 16 января 1920 г. по новому стилю.
20. На документе резолюция красным карандашом: Совершенно секретно. Ген. Е. К. Миллеру. Штамп: Examined by general Golovine. Ещё одна карандашная резолюция неразборчива.
21. Ко времени написания доклада - Юго-Западный фронт.
22. На самом деле И. И. Вацетис был снят с поста главнокомандующего в связи с арестом по «делу» Полевого штаба РВСР, сфабрикованному Особым отделом ВЧК по заказу большевистского руководства.
23. Разрядка документа.
24. Современные казахи
Документ 1. Доклад начальника разведывательного отделения штаба главнокомандующего ВСЮР по материалам допроса М. П. Строева (Рихтера) о состоянии Красной армии.
Документ 2. Автобиография М.П. Строева (Рихтера). 24 апреля 1948 года.
Копия
АВТОБИОГРАФИЯ
Отец мой - из мещан, 14 лет начал службу телеграфистом и, постепенно поднимаясь по служебной лестнице, кончил начальником почтовой конторы. Закончил он только двухклассное училище, но был грамотным человеком; отлично знал языки, поскольку дед его по отцу был выходцем из Саксонии, бабка - полька, а мать - француженка. Сам он считал себя русским, по-русски говорил безукоризненно, по религии - православный. Мать русская; дед мой по матери, видимо, происходил из помещичьей семьи, в период восстания декабристов был забрит в солдаты, с лишением прав. Отпущен он был с военной службы только при Александре II и то - в звании ефрейтора. Фамилия отца была Рихтер; поскольку она не соответствовала фактическому положению дела, ещё в 1912 году было возбуждено ходатайство о перемене фамилии, удовлетворённое только после начала Первой мировой войны. Учёбу я начал в духовном училище и продолжал в семинарии; учился отлично, но, почувствовав отвращение к богословию и философии, ушёл из 4 класса дух[овной] семинарии и через 5 месяцев сдал экстерном на аттестат зрелости при 1-й Киевской гимназии. Успешность подготовки (более половины пятёрок на экзаменах), особенно по математике, привела меня на математическое отделение физ[ико-]матем[атического] факультета Киевского университета. Пребывание в университете (1905-1906 гг.) было периодом моего политического развития. Я включился в движение революционно настроенной молодёжи в армию и поступил в Киевское военное училище. В училище вскоре попался (на пустяке) и удержался только благодаря начальнику его, боевому генералу [Л. И.] Коссовичу, которого как раз в это время увольняли за либерализм. О продолжении агитационной работы в дальнейшем не могло быть и речи, я втянулся в военное дело и полюбил его, сохраняя революционные традиции до нового подъёма. Предвидя войну с Германией и будучи воспитан русскою прогрессивною литературою в духе нелюбви к немецким культуртрегерам, усиленно готовился к войне, закончив первым и военное училище и военную академию (с Лееровскою премией и принятием к изданию дипломной работы). После окончания академии (в мае 1914 года) взял вакансию в штаб войск гвардии и Петербургского военного округа, работа в котором вскоре была оборвана начавшейся войной. Штабную работу на фронте (по оперативной части и связи) совмещал с боевыми полётами в качестве наблюдателя в отрядах [П. Н.] Нестерова (XI корпус[н] ом), [А. С.] Воротникова (IX корпус[н] ом) и [С. А.] Бойно-Родзевича (XVIII 12 корп[усном]). Используя каждую возможность, непосредственно участвовал в боевой работе всех родов войск, кроме танков, которых тогда не было; несколько раз участвовал в атаках, в разных условиях обстановки. В период службы в штабах пехотных дивизий, когда поездки на аэродром были затруднены, я много поработал с воздухоплавателями и был одним из пионеров фотограмметрического дела. За первые 14 месяцев войны получил все боевые награды, какие только мог получить молодой офицер, в том числе офицерского «Георгия» (4-й степени) и дважды - Георгиевское («золотое») оружие (случай исключительный, так как Георгиевское оружие, присуждавшееся, как и орден Георгия, специально собиравшеюся георгиевскою думою, можно было получить только один раз, произошло это в связи с переходом из одной армии в другую и представлением к награде за боевую работу в новой армии прежде, чем собиралась дума в старой армии). Осенью 1916 года, будучи переутомлён и контужен во время Брусиловского наступления, подлежал эвакуации для лечения, но подал ходатайство о назначении преподавателем в только что организованную [военную] школу лётчиков-наблюдателей в Киеве. Вместо этого получил от тогдашнего «полевого генерал-инспектора авиации» (б. великий князь Александр Михайлович) предложение - занять у него должность штабофицера генштаба. Фактически это была должность начальника штаба, которую я и исполнял затем до декабря 1917 года под разными штатными названиями (генерал для поручений, начальник авиационного отдела в полевом управлении авиации и воздухоплавания). Свой первый педагогический опыт в школе лётнабов я всё-таки осуществил в конце 1916 года и начале 1917 года - в порядке совместительства. После февральского переворота был крепким оборонцем, изыскивая новые формы управления армией и авиацией. Был одним из тех активных работников центра, которые на фоне общего разложения армий и упадка снабжения самолетами сумел[и] в 1917 году поднять боеработу русской авиации в борьбе с немецким империализмом более, чем на 20 процентов. В частности, я был одним из организаторов и участников 1-го Всероссийского авиасъезда, собранного вопреки запрещению Керенского и ставки и вынесшего много полезных постановлений по упорядочению организации и работы авиации, ее школ, снабжения и «промышленности». Открыто выступал против «офицерского союза» и сыграл немалую роль в борьбе с корниловским путчем, доказывая офицерам безнадежность бунта и организуя подпольным методом сопротивление солдатских масс в самом Могилёве; делалось это вне связи с большевиками, организация которых в Могилёве отсутствовала в связи с особым вниманием, уделенным борьбе с большевизмом контрреволюционным офицерством (не без участия, конечно, комиссаров Временного правительства при Ставке). В результате подвергся бойкоту со стороны большей части офицеров Ставки и мелким служебным ограничениям вроде задержки присвоения очередного военного звания (по этой причине, а также потому, что на генштабистов не распространялось правило об ускоренном присвоении званий за боевые полёты, я кончил Первую мировую войну капитаном, занимая должность с правами начальника дивизии). После Октябрьского переворота я стал оборонцем в квадрате и, продолжая оставаться на старой должности в Могилёве, провёл некоторые меры, облегчившие в дальнейшем спасение значительной части фронтового авиаимущества и начальное строительство красного воздушного флота; в частности, большую роль сыграла директива о стягивании авиасредств к фронтовым авиапаркам, бывшими опорными точками большевизма в старой авиации. При первой возможности установил связь с петроградскими организациями воздушного флота и в декабре 1917 года был назначен членом организуемой «Всероссийской коллегии по управлению воздушным флотом республики». Предыдущая служба в полевом управлении авиации и воздухоплавания дала мне школу работы в общегосударственном масштабе, уроки которой были успешно использованы после Октября, с учетом новых задач и новой обстановки. Поскольку в то время почти все крупные специалисты воздухофлота саботировали, а новые работники были неопытны, мне пришлось лично провести напряжённую работу в центре по начальному строительству Красной авиации - начиная от радикальной реорганизации «Главвоздухфлота» и кончая составлением первого советского наставления по боевому применению авиации. Основные организационные установки по этой работе я получил лично от товарища Ленина. В дальнейшем мне пришлось вести борьбу с мелкобуржуазною группировкою авиаработников, связавшейся с Троцким и потерявшей влияние на дела воздухфлота только после партийной чистки 1922 года. Перестав играть ведущую роль в руководящем аппарате авиации, я в дальнейшем чередовал боеработу на фронтах гражданской войны с работою в центре. Первое назначение на фронт - в Царицын - было оформлено в июле 1918 года 13 . В Царицыне я находился в непосредственном подчинении товарища Сталина, который был не только председателем Реввоенсовета, но и единственным специалистом штаба «Севкавокруга» по руководству авиацией. Работа моя во время гражданской войны протекала только в авиации, исключая небольшой период в 1919 году, когда я в качестве представителя главкома организовывал сначала общую, а затем воздушную оборону Тульского укрепленного района; при этом было сформировано ядро стрелковой дивизии и кавалерийский отряд, развернувшийся впоследствии в 11-ю кавдивизию 1-й Конной армии. В январе 1920 года, находясь в рядах 1-й Конной армии, имел вынужденную посадку в расположении белых (при остановке мотора в неприятельском тылу удалось дотянуть только до передовой заставы белых, казаки которой были без погон и кокард и назвали себя бойцами одного из полков 1 конармии). Мне удалось уцелеть вместе с товарищем по несчастью лётчиком Шурыгиным 14 только благодаря совпадению случайностей, а, главным образом, благодаря тому, что деникинщина в то время переживала под ударами Красной армии свою последнюю агонию. Не получив передышки после кошмарных переживаний плена, я продолжал работу на фронте до осени 1920 года, когда был назначен преподавателем, а затем начальником кафедры воздухфлота в Военной академии РККА. Здесь занялся специализацией и обобщением опыта боевого использования авиации по взаимодействию с войсками. В конце 1923 года получил назначение начальником штаба ВВС; в мае 1924 года внезапно свалился в результате тяжёлого отравления центральной нервной системы, едва не закончившегося смертельным исходом и надолго ослабившего силы. Выжил благодаря тому, что Советская власть дала мне в течение ряда лет совершенно исключительные условия лечения и отдыха, поддерживая одновременно работою волю к жизни. С декабря 1924 года я перешёл на педагогическую деятельность в Военной воздушной академии им. Жуковского, с которою был связан ещё ранее, участвуя в военизации «Института инженеров воздушного флота» в 1921-1922 годах и состоя с весны 1923 года председателем военно-научного общества академии (общество это имело общегосударственный характер, в частности, в деле развития планеризма в СССР). Не взирая на болезненное состояние, удалось с места ликвидировать прорыв на только что сформированном командном факультете академии и создать зачатки теории боевого использования авиации в разрезе, необходимом боевому командиру ВВС, а в дальнейшем повторить ту же работу на инженерном факультете под углом зрения требований тактики к конструкции самолетов. С конца двадцатых годов началась борьба с «дуэтизмом» 15 в области боевого применения авиации и преждевременным гигантизмом в самолётостроении. Борьба эта кончилась переводом моим на кафедру истории. К 1938 году моя работоспособность заметно восстановилась, я вновь возвратился к преподаванию тактики ВВС, а в 1940 году получил командировку на фронт борьбы с белофиннами, где достаточно ознакомился с современным состоянием и боеработою ВВС, а заодно успел побывать в войсках при прорыве линии Маннергейма. Вскоре по возвращении с Карельского перешейка занял должность начальника кафедры тактики ВВС и общей в академии им. Жуковского. На фронт Отечественной войны мне удалось, несмотря на все усилия, получить назначение только в начале апреля 1943 г. и то на должность отнюдь не ответственного характера. Однако мне привелось неоднократно руководить боеработою ВВС - частью в составе коллектива, частью же единолично, в том числе три раза действиями морской авиации. Параллельно проводились опытные организации авиационного тыла в тактическом масштабе и систематическое посещение позиций. С августа 1944 года - работа по организации и руководству военными кафедрами авиаинститутов на должности в ГУУЗе 16 Министерства авиапромышленности. Пребывание в последнем облегчило мне ознакомление с основами будущей авиатехники и позволило, пока начерно, свести в систему боевой опыт прошлого с перспективами боевого использования ВВС в будущем. Гв[ардии] генерал-майор авиации
СТРОЕВ
«24» апреля 1948 г.
копия верна
НАЧАЛЬНИК ВОЕННОЙ КАФЕДРЫ
Генерал-майор авиации Некрасов
«28» апреля 1948 г.
РГВА. Ф. 37976. Оп. 1. Д. 84. Л. 7-8 об.
Заверенная машинописная копия.
Примечания
1. В документе несогласованно - «объясняются».
2. VII Всероссийский съезд Советов проходил 5-9 декабря 1919 г. в Москве. Председатель РВСР Л. Д. Троцкий 7 декабря выступил на съезде с победным докладом о военном положении «Наше военное строительство и наши фронты». Среди прочего Троцкий заявил о возможности в будущем перейти к единоначалию в РККА. О том, что этот вопрос является решённым, как отмечено в документе, Троцкий не говорил.
3. В документе ошибочно - Г. П. Хвощинский.
4. В документе ошибочно - Данилевский.
5. Имеется в виду руководство боевыми действиями.
6. На самом деле Буденный вступил в РКП(б) в 1919 году и формально вёл партийный стаж с 19 марта 1919 г. См.: Будённый С. М. Пройденный путь. Кн. 1. М. 1958. С. 341.
7. В документе ошибочно - Шеценко.
8. Автор документа не указывает, что красноармейский паёк необходимо было отработать фактически в условиях близкой к военной дисциплины на предприятии.
9. В документе ошибочно - положения.
10. На самом деле отдельные иностранные генштабисты служили в РККА. Например, полковник
германской службы И. И. Лелль, окончивший германскую академию в 1900 г. и служивший в РККА в
1920-1921 гг.//РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 8. Л. 26 об.; Ф. 6. Оп. 4. Д. 937. Л. 25 об.
11. В документе ошибочно - происходящей.
12. В документе ошибочно - X1III.
13. В Царицын Строев прибыл 23 августа 1918 г.
14. В документе ошибочно - Шурыжным.
15. Речь идёт о доктрине итальянского генерала Джулио Дуэ о возможности достижения победы в войне силами авиации. Подробнее см.: Дуэ Дж. Господство в воздухе. СПб. 2003.
16. Главное управление учебных заведений.
Ув. Андрей Ганин выложил у себя на сайте свою же статью, посвященную М.П. Строеву (Рихтеру), персонажу крайне меня интересовавшему - вот здесь и здесь уже писал о нем. Статья достаточно полно освещает неординарную судьбу достаточно яркого человека.
Приложенный же к статье доклад - в продолжение вот этого доклада - выложил отдельным постом.
И буквально пара-тройка ремарок к статье:
1. В свое время в мемуарах Ткачева встречал, что тот отмечал двух генштабистов, принесших русской авиации несомненную пользу во время ПМВ - это были Дюсиметьер и Строев. Я бы в статью добавил этот небольшой, но интересный, на мой взгляд, факт. (Вот только найти бы сейчас точную цитату))
2. « Такое пятно на биографии, как попадание в плен к белым при весьма неоднозначных обстоятельствах, не помешало Строеву впоследствии стать генералом и, избежав репрессий, сделать одну из самых головокружительных карьер среди лётчиков старой школы.» - карьера генерала под конец оказалось весьма смазанной - в 1940-м году начальник кафедры тактики Академии военно-воздушного флота ВВС РККА им. профессора Н.Е. Жуковского (с 10.06.1940), с мая 1941 он вдруг - преподаватель тактики во 2-й Московской школе авиационных механиков. И далее не сильно блестящие должности - с 10.1943 по 08.1944 - начальник Авиационного отдела 2-й гв. армии 4-го Украинского фронта, с 08.1944 по 12.1946 - начальник Военного отдела Главного управления учебных заведений Министерства авиационной промышленности, с 10.12.1946 доцент кафедры военной подготовки Московского авиационного института. Что тому причиной - я не знаю, но явное и резкое понижение так или иначе чем-то было обусловлено.
3. И далее «Строев и И. К. Спатарель стали, судя по всему, единственными советскими генералами из старых авиаторов» - все же ИМХО неверно. Из авиаторов Первой мировой, ставших советскими генералами, можно, крмое Строева и Спатареля, назвать А.П. Ионова, П.А. Алексеева, И.З. Ульянова, Ф.А. Астахова. Вероятно летчиком еще в ПМВ был один из воздушных командармов ВОВ В.В. Жданов (подпоручик ц.а., в Гражданскую он воевал летчиком, скорее всего потому, что летчиком стал еще до Гражданской), с некоторой натяжкой к авиаторам ПМВ можно причислить генералов М.М. Громова (начал службу в 1917 именно как летчик-ученик?), Красовского (начальник радиостанции в корпусном авиотряде) и И.Ф. Петрова (точно бывшего авиамехаником, но ставшего ли в ПМВ летчиком - не знаю). Тем не менее даже без трех последних генералов остаются перечисленные мной выше еще 4. Хотел еще назвать Мулькова и Матсона - но они до генералов не дослужились, оставшись полковниками.
Ну и собственно сама статья:
«ОПРОШЕННЫЙ, СПУСТИВШИЙСЯ НА АЭРОПЛАНЕ…»
Документы генерал-майора ВВС Михаила Строева (Рихтера)
Андрей ГАНИН,
кандидат исторических наук
Гражданская война 1917-1922 годов стала трагедией для народов нашей страны, расколола общество, отголоски её не утихают и по сей день. Но упрощённая чёрно-белая картина той войны постепенно уходит в прошлое, а вместо неё, стараниями исследователей, начинает вырисовываться другая, более сложная и интересная. Одним из интереснейших явлений Гражданской войны стали массовые переходы представителей командного состава из лагеря в лагерь. Прежде всего из Красной армии на сторону антибольшевистских сил. Чем более совершенными были технические средства для таких переходов, тем проще было бежать. Легче других это было сделать лётчикам, которые по долгу службы должны были подниматься в воздух, а дальнейшие их действия никто контролировать не мог. Лётчики перелетали к белым в массовом порядке, причём одним из самых скандальных случаев был перелёт на сторону противника целого 9-го армейского авиаотряда 29 октября 1918 года.
Немало было случаев вынужденной посадки на вражеской территории из-за технических проблем. Один из таких эпизодов произошёл 8 января 1920 года южнее станицы Грушевской на Дону. Тогда вынужденную посадку из-за отказа двигателя совершил «Фарман-30» начальника авиагруппы особого назначения Южного фронта (вскоре влита в состав 1-й Конной армии) и вр.и.д. начальника воздушного флота 1-й Конной армии М. П. Строева (Рихтера) и И. П. Шурыгина, летавших на разведку в район Ростова-на-Дону. Пилотировал самолёт Шурыгин, а Строев был наблюдателем. В этот день красные штурмовали Ростов. Лётчики старались дотянуть до своих, но не получилось. Узнав, что находится на территории белых, Строев попытался уничтожить аэроплан, что является доказательством вынужденного характера посадки. На фоне очевидного разгрома белых трудно поверить в добровольность этого перелёта. Пленение белыми военспеца, добросовестно служившего большевикам, было чревато самыми печальными последствиями для пленного. Однако в дальнейшем Строев и нашедшиеся в руководстве ВСЮР его товарищи по прежней службе постарались представить перелёт в глазах белых как добровольный. Об этом даже сообщалось по радио, которое перехватили красные (впрочем, текст перехвата сопровождался пометкой: «Может быть провокацией»). Никаких значимых документов у Строева с собой не было. Важные документы об авиации 1-й Конной армии попали к белым позднее, когда в феврале 1920 года они ненадолго ворвались в Ростов-на-Дону и захватили там управление авиации 1-й Конной.
Суровое отношение к пленным из бывших офицеров обычно не распространялось на личные взаимоотношения между бывшими однокашниками. Интересно свидетельство военного журналиста А. А. Валентинова, по словам которого «опустился он (Строев. - А. Г.) под Тихорецкой в наше расположение, несомненно, по ошибке, так как наши акции в те дни с неудержимой быстротой катились уже к Новороссийску, и никаких надежд на исправление дел у Строева быть не могло. Да и он сам не скрывал происшедшей ошибки. Несмотря на это, когда его привели в поезд ставки и ввели в вагон оперативного отделения, некоторые офицеры Генштаба (коллеги, кажется, по выпуску) встретили его оживлёнными восклицаниями, а капитан Г. даже бросился ему на шею. Делу был придан такой вид, будто Строев опустился к нам нарочно. Ротмистр князь К. (офицер для поручений при генерале Деникине), ошеломлённый происшедшим, допустил несколько очень резких выражений по адресу Генштаба. Об инциденте доложили генералу Деникину, указав, что Строев опустился нарочно. Генерал Деникин тотчас же уволил 70-летнего князя К. без прошения. Позже вина Строева была доказана».
В итоге белые осудили Строева на бессрочную каторгу и долгое время держали в тюрьме Екатеринодара, откуда он был выпущен лишь местным большевистским подпольем вместе с другими политзаключёнными за день до взятия города красными 17 марта 1920 года. 1 апреля он уже вернулся на прежнее место службы, но в сентябре 1920 года был отстранён от должности и лишён звания «красный лётчик-наблюдатель» по несоответствию, «как интриган, не изживший замашек «царского генштабиста»».
Биография Михаила Павловича Строева (Рихтера) довольно интересна. Он родился 8 ноября 1887 года в Киеве, в семье надворного советника (в советское время писал, что был сыном почтового служащего). Это был высокообразованный для своего времени человек. Строев окончил 1-ю Киевскую гимназию (1905), 1-й курс математического отделения Киевского университета св. Владимира (1906), Киевское военное училище (1908, окончил первым, с зане- сением имени на мраморную доску) и Императорскую Николаев- скую военную академию (1914). Владел французским, немецким, польским и украинским языками. В старой армии дослужился до чина капитана, участвовал в Первой мировой войне. Сохранилась негативная характеристика Строева, данная Ген- штаба полковником Б. Н. Сергеевским, вспоминавшим, что перед парадом 11 июля 1914 года в Красном Селе его поразил «ответ одного из причисленных к Генеральному штабу офицеров послед- него выпуска академии, поручика Рихтера, с началом войны переименовавшегося в Строева. На дружеское ему указание, что он неправильно одел шарф, этот поручик, чрезвычайно самоуверенный молодой человек, с бледным лицом и злыми глазами, ответил то- ном нескрываемой ненависти: «Я не привык обращать внимание на такие глупости. И что мне до того, как я им покажусь!» Слова эти, а главное, тон, настолько не соответствовали и общему настроению, и вообще порядкам и манерам петербургского штаба, что все, услышавшие ответ, переглянулись, но, с принятою в Генеральном штабе корректностью, удивлённо промолчали. В революцию переименованный поручик Рихтер оказался, конечно, в большевистских рядах. При случае, впрочем, прикинулся и белым» 6 . Возможно, в этом эпизоде выражалось критическое отношение Рихтера к старому режиму ещё накануне Первой мировой.
28 мая 1915 года ему было высочайшее разрешено сменить немецкую фамилию Рихтер на Строев. Во время Первой мировой войны Строев был прикомандирован к 9-му корпусному авиаотряду в качестве наблюдателя. Так началась его служба в авиации. Как офицер-генштабист он мог быть весьма полезен на этом поприще. Позднее он находился при штабе 9-й армии для организации воздушной разведки и производства полётов в качестве наблюдателя. За бой 21 апреля 1915 года, в котором Рихтер командовал пулемётами (одним управлял лично) при штурме высоты 958 - горы Маковка, он был награждён Георгиевским оружием 7 . 11-12 сентября обер-офицер для поручений при штабе XVIII армейского корпуса Строев отличился в ходе воздушных разведок, которые проводил под сильным артиллерийским огнём противника. Благодаря ему было установлено расположение частей и резервов противника, на основании чего началась операция, завершившаяся взятием части неприятельской позиции .
14 августа 1916-го Строев был командирован в распоряжение заведующего авиацией и воздухоплаванием великого князя Александра Михайловича. С 6 января 1917 года состоял и. д. штаб-офицера для поручений при полевом генерал-инспекторе Военно-Воздушного Флота. В ноябре-декабре возглавил авиаотдел Полевого управления авиации и воздухоплавания Ставки. С декабря 1917-го был членом Всероссийской авиационной коллегии. В 1918 году Строев добровольно пошёл на службу в Красную армию, участвовал в организации воздушной обороны Петро- града от немцев в феврале-марте. Желая быть в курсе развития военной мысли, Строев в 1918-м прошёл подготовку в школе авиации военного времени Московского общества воздухоплавания в качестве военного лётчика на аппарате «Фарман-20», однако звание «военный лётчик» так и не получил. Тем не менее авиация стала его специальностью на всю жизнь.
В Гражданскую войну он занимал ответственный пост помощника начальника полевого управления авиации и воздухоплавания при Полевом штабе РВСР, участвовал в боях против конницы К. К. Мамантова (Мамонтова) и А. Г. Шкуро, действовавшей в советских тылах. В 1918-1919 годах наш герой дважды встречался и беседовал с Лениным, в том числе весной 1919-го по вопросу об организа- ции воздушной связи с Венгерской советской республикой. Михаил Павлович отличался непростым характером, тем более что его как человека старой школы многое в новой армии не устраивало. 17 июня 1919 года он прямо сообщал начальнику Полевого штаба РВСР: «В конце марта с. г. мною был подан рапорт об отчислении от управления Авиадарма 9 , мотивом которого было указано определённое убеждение в неспособности фактически управляющей авиациею (здесь и далее подчёркнуто в документе кем-то из читателей. - А. Г.) группы лиц выполнить очередную задачу, каковою является качественное улучшение дела в техническом и политическом отношениях. Резолюции по этому рапорту не последовало, я же был временно командирован на Украину с особою задачею. Вернувшись из командировки и ориентировавшись в том, что было сделано в моё отсутствие, я ещё более убедился в правильности тех мотивов, которые за- ставили меня просить об уходе. Двусмысленность дальнейшего моего пребывания в управлении подчёркивается хотя бы таким фактом, как сопровождение меня комиссаром (братом Авиадарма) во время доклада Вам, что ранее не практиковалось и является наглядным доказательством опасения за какие-нибудь новые разоблачения секретов управления Воздушным флотом. Вторично ходатайствую о немедленном откомандировании меня от управления Авиадарма для дальнейшего назначения Вашим распоряжением; лично прошу хотя бы временно назначить меня на боевую работу - лётчиком-наблюдателем в авиаотряд, так как продолжительная (8 месяцев) работа в управлении отдалила меня от боевой жизни. Вр. и. д. начальника управления Строев».
Дальнейшая служба Строева сложилась довольно гладко. После Гражданской войны он был начальником штаба ВВС СССР, участвовал в Советско-финской войне, а затем, уже будучи генерал-майором авиации, в Великой Отечественной, был награждён орденами Ленина, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, оставил ряд печатных трудов, в том числе первое в РККА наставление по боевому применению авиации и серию уставов ВВС РККА 1923-1924 годов. Такое пятно на биографии, как попадание в плен к белым при весьма неоднозначных обстоятельствах, не помешало Строеву впоследствии стать генералом и, избежав репрессий, сделать одну из самых головокружительных карьер среди лётчиков старой школы. Не помешало этому и то, что родной брат Михаила Павловича Анатолий в Гражданскую войну служил в войсках Деникина, а его племянник П. М. Михайловский находился в эмиграции в Югославии, где окончил военное училище . Строев и И. К. Спатарель стали, судя по всему, единственными советскими генералами из старых авиаторов.
Впрочем, гнетущая атмосфера того времени не могла не сказаться на этом человеке. Если в аттестации 1927 года было отмечено, что Строев «как едкий полемист-экспериментатор возбуждает против себя людей, подходящих к вопросу с более упрощёнными формулами» , то по аттестации 1948-го он «веж- лив, тактичен, но обидчив до крайности. Замкнут и мнителен; считает, что у него много скрытых врагов» . 27 декабря 1948 года Строев был уволен из армии с правом ношения формы, скончался в 1961-м.
В архиве Гуверовского института в США удалось обнаружить доклад начальника разведывательного отделения штаба главнокомандующего ВСЮР о состоянии Красной армии, составленный по материалам допроса Строева 3 (16) января 1920 года. В фондах РГВА сохранилось личное дело Строева, относящееся к послевоенному периоду, где хранится его автобиография. Эти два интересных документа, публикуемых нами впервые, дополняют друг друга, а в сочетании с другими источниками рисуют яркую картину того, как Строев боролся за выживание между красными и белыми. Нельзя сказать, чтобы Строев, судя по его показаниям в белом плену, был полностью осведомлён о военном строительстве в Советской России, но он интересовался происходящим и был в курсе многих важных вопросов. Например, перспектив советской военной политики, обсуждавшихся на VII Всероссийском съезде Советов в декабре 1919 года. Сведения, которые сообщил белым Строев, должны были их поразить. Из доклада, основанного на откровенных показаниях пленного, следовало, что истинным защитником офицерства в Советской России является не кто иной, как ненавистный белым председатель РВСР Лев Давидович Троцкий. Он же, по мнению некоторых военспецов, был лучшим руководителем военного ведомства России за весь предшествующий период. Эти сведения белые получили на фоне колоссальных успехов Красной армии - очевидных доказательств высокой эффективности военной политики Троцкого. По этой причине, вероятно, белые и полагали, что перелёт Строева мог быть спланированной провокацией. В документе прямо говорится о серьёзных просчётах белого командования, способствовавших успехам красных: о возвращении земель помещикам, грабежах и мародёрстве добровольцев. Интересны свидетельства Строева о 1-й Конной армии, где он служил перед тем, как попасть в плен. С другой стороны, из доклада не следует, что Строев сообщил белым какие- то секретные сведения. В основном его наблюдения носят общий характер. Возможно, он даже сознательно искажал некоторые факты, чтобы не слишком явно рекламировать Красную армию.
В документе имеется отсылка к другому докладу о политическом положении Советской России, также основанному на показаниях Строева. К сожалению, обнаружить этот доклад не удалось. Возможно, об этих показаниях Строева в своих мемуарах написал генштабист П. С. Махров: «Особенный интерес представляли показания Генерального штаба подполковника Строева , попавшего к нам в плен из штаба Будённого. Он говорил, что русский народ ненавидит большевиков и стремится к возрождению России. В стране постоянно вспыхивают восстания, транспорт совершенно разрушен. Свирепствует тиф. Госпитали переполнены, санитарная часть не справляется, медикаментов нет - смертность ужасающая. В тылу армии красных царит хаос и очень много дезертиров» . Показания Строева были настолько значимы для белых и их союзников, что нашли отражение даже в британских военных документах.
Капитан-лейтенант Дж. Мюрхэд-Гоулд по итогам своей поездки на Юг России включил обширные выдержки из этих показаний в свой секретный доклад от 28 января 1920 года о состоянии ВСЮР и Красной армии . Сведения о Красной армии, которые сообщил Строев, были переданы по телеграфу в британское военное министерство и лично госсекретарю по во- енным делам Уинстону Черчиллю. Материалы доклада Мюрхэда- Гоулда в целом совпадают с публикуемым документом, однако, как и любой краткий пересказ, содержат неточности Но доклад Мюрхэда-Гоулда интересен тем, что включает материалы допросов Строева по политической ситуации в Советской России, которые до сих пор в документации белых обнаружить не удалось. В этой части документа говорится о стремлении большевиков советизировать Индию, Персию и Афганистан и достичь мира с Польшей, Финляндией и Прибалтикой. Борьбу с белыми большевики собирались вести до полного уничтожения противника. Строев также свидетельствовал о попытках большевиков перетянуть на свою сторону казачество. Во внутренней политике Советской России наблюдался переход от массового террора к индивидуальному, послабления в сфере продовольствия и торговли. Разбой и пьянство якобы карались смертной казнью. По свидетельству Строева, большевики предпринимали значительные и эффективные усилия в борьбе с эпидемиями, охватившими страну. Ещё одной сферой приложения усилий новой власти стало образование. Церковь, по мнению Строева, преследованиям не подвергалась, однако власти вели антирелигиозную пропаганду. Строев был убеждён, что коммунисты утратят власть, но власть Советов сохранится, поскольку пользуется популярностью в народе. Основным вопросом Гражданской войны, по мнению пленного, был аграрный. Россия же в будущем могла существовать лишь при условии передачи земли наро-ду. В этих оценках, видимо, заключены не только наблюдения Строева за советской действительностью, но и его собственные социально-политические взгляды.
Автобиография Строева является документом совсем другой эпохи - периода позднего сталинизма. Как и в первом документе, здесь тоже отчётливо прослеживается стремление нашего героя выжить в непростой обстановке. По этой причине Строев вынужден теперь ругать Троцкого, которого за 28 лет до этого хвалил даже перед белыми. Разумеется, это не означает, что Михаил Павлович был беспринципным. Таковы были суровые правила игры, несоблюдение которых было чревато самыми серьёзными последствиями. Строеву повезло: несмотря на перипетии биографии и немецкие корни, несмотря на участие в четырёх войнах, включая две мировые, ему удалось, избежав репрессий, сделать неплохую карьеру в Красной армии и дожить до старости.
1. Подробнее см.: Хайрулин М. Летим на Юг! Чёрный список красного воздушного флота//Родина. 2011. № 2. С. 84-89.
2. Хайрулин М. А., Кондратьев В. И. Военлёты погибшей Империи. Авиация в Гражданской войне. М. 2008. С. 273. Строев совершил вынужденную посадку на территории противника не в первый раз. По свидетельству Д. Н. Тихобразова, в Первую мировую войну Строев был лучшим лётчиком-наблюдателем 3-й армии. В 1914 г., стремясь отличиться, он доставил в штаб схему укреплений Львова. Во время другой рекогносцировки в районе Львова аппарат Строева был сбит. В штабе армии летнаба считали погибшим, однако он не только не погиб, но, «усталый, но весёлый», сумел пробраться к своим. Надев австрийскую шинель, Строев присоединился к одной из австрийских частей, двигавшихся на передовую, благодаря прекрасному знанию польского языка сошёл за поляка, питался вместе с австрийцами и, в конце концов, ночью перешёл линию фронта. Генерал-квартирмейстер штаба армии М. Д. Бонч-Бруевич от радости даже расцеловал вернувшегося офицера// Тихобразов Д. Н. Воспоминания. Глава 2. В штабе 3-ей армии (1914-1915 гг.). С. 16-17. Bakhmeteff Archive. Columbia University. D. N. Tikhobrazov collection. Box 3.
3. Валентинов А. А. Крымская эпопея//Белое дело. Избранные произведения в 16 кн. Кн. 11. Белый Крым. М. 2003. С. 273.
4. РГВА. Ф. 30. Оп. 1. Д. 18. Л. 165. Документ предоставлен М. А. Хайрулиным.
5. Там же. Ф. 37976. Оп. 1. Д. 84. Л. 1.
6. Сергеевский Б. Н. Пережитое. 1914. М. 2009. С. 8.
7. Подробнее об этом штурме см.: Каширин В. Б. Взятие горы Маковка. Неизвестная победа русских войск весной 1915 года. М. 2010.
8. Подробнее см.: Нешкин М. С., Шабанов В. М. Авиаторы - кавалеры ордена св. Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914-1918 годов. Биографический справочник. М. 2006. С. 276.
9. Начальника авиации действующей армии.
10. РГВА. Ф. 6. Оп. 4. Д. 918. Л. 146-146 об.
11. РГВА. Ф. 37976. Оп. 1. Д. 84. Л. 2.
12. Там же. Л. 9 об.
13. Там же. Л. 13.
14. Там же. Л. 15.
15. Правильно - капитана.
16. Настоящая фамилия Строева была Рихтер. Он переменил свою фамилию после начала войны с немцами в 1914 г. Я его лично не встречал, но слышал о нём как об образованном и энергичном офицере Генерального штаба. До занятия большевиками Екатеринодара в феврале 1920 г. он содержался у нас в тюрьме. Дальнейшая судьба его мне неизвестна. - Прим. П. С. Махрова.
17. Махров П. С. В белой армии генерала Деникина. СПб. 1994. С. 117-118.
18. National Archives of the United Kingdom. Public Record Office (Kew). Cabinet Office (CAB) 24/100. С электронной копией документа можно ознакомиться на: http://nationalarchives.gov.uk.
19. 16 января 1920 г. по новому стилю.
20. На документе резолюция красным карандашом: Совершенно секретно. Ген. Е. К. Миллеру. Штамп: Examined by general Golovine. Ещё одна карандашная резолюция неразборчива.
21. Ко времени написания доклада - Юго-Западный фронт.
22. На самом деле И. И. Вацетис был снят с поста главнокомандующего в связи с арестом по «делу» Полевого штаба РВСР, сфабрикованному Особым отделом ВЧК по заказу большевистского руководства.
23. Разрядка документа.
24. Современные казахи
Документ 1. Доклад начальника разведывательного отделения штаба главнокомандующего ВСЮР по материалам допроса М. П. Строева (Рихтера) о состоянии Красной армии.
Документ 2. Автобиография М.П. Строева (Рихтера). 24 апреля 1948 года.
Копия
АВТОБИОГРАФИЯ
Отец мой - из мещан, 14 лет начал службу телеграфистом и, постепенно поднимаясь по служебной лестнице, кончил начальником почтовой конторы. Закончил он только двухклассное училище, но был грамотным человеком; отлично знал языки, поскольку дед его по отцу был выходцем из Саксонии, бабка - полька, а мать - француженка. Сам он считал себя русским, по-русски говорил безукоризненно, по религии - православный. Мать русская; дед мой по матери, видимо, происходил из помещичьей семьи, в период восстания декабристов был забрит в солдаты, с лишением прав. Отпущен он был с военной службы только при Александре II и то - в звании ефрейтора. Фамилия отца была Рихтер; поскольку она не соответствовала фактическому положению дела, ещё в 1912 году было возбуждено ходатайство о перемене фамилии, удовлетворённое только после начала Первой мировой войны. Учёбу я начал в духовном училище и продолжал в семинарии; учился отлично, но, почувствовав отвращение к богословию и философии, ушёл из 4 класса дух[овной] семинарии и через 5 месяцев сдал экстерном на аттестат зрелости при 1-й Киевской гимназии. Успешность подготовки (более половины пятёрок на экзаменах), особенно по математике, привела меня на математическое отделение физ[ико-]матем[атического] факультета Киевского университета. Пребывание в университете (1905-1906 гг.) было периодом моего политического развития. Я включился в движение революционно настроенной молодёжи в армию и поступил в Киевское военное училище. В училище вскоре попался (на пустяке) и удержался только благодаря начальнику его, боевому генералу [Л. И.] Коссовичу, которого как раз в это время увольняли за либерализм. О продолжении агитационной работы в дальнейшем не могло быть и речи, я втянулся в военное дело и полюбил его, сохраняя революционные традиции до нового подъёма. Предвидя войну с Германией и будучи воспитан русскою прогрессивною литературою в духе нелюбви к немецким культуртрегерам, усиленно готовился к войне, закончив первым и военное училище и военную академию (с Лееровскою премией и принятием к изданию дипломной работы). После окончания академии (в мае 1914 года) взял вакансию в штаб войск гвардии и Петербургского военного округа, работа в котором вскоре была оборвана начавшейся войной. Штабную работу на фронте (по оперативной части и связи) совмещал с боевыми полётами в качестве наблюдателя в отрядах [П. Н.] Нестерова (XI корпус[н] ом), [А. С.] Воротникова (IX корпус[н] ом) и [С. А.] Бойно-Родзевича (XVIII 12 корп[усном]). Используя каждую возможность, непосредственно участвовал в боевой работе всех родов войск, кроме танков, которых тогда не было; несколько раз участвовал в атаках, в разных условиях обстановки. В период службы в штабах пехотных дивизий, когда поездки на аэродром были затруднены, я много поработал с воздухоплавателями и был одним из пионеров фотограмметрического дела. За первые 14 месяцев войны получил все боевые награды, какие только мог получить молодой офицер, в том числе офицерского «Георгия» (4-й степени) и дважды - Георгиевское («золотое») оружие (случай исключительный, так как Георгиевское оружие, присуждавшееся, как и орден Георгия, специально собиравшеюся георгиевскою думою, можно было получить только один раз, произошло это в связи с переходом из одной армии в другую и представлением к награде за боевую работу в новой армии прежде, чем собиралась дума в старой армии). Осенью 1916 года, будучи переутомлён и контужен во время Брусиловского наступления, подлежал эвакуации для лечения, но подал ходатайство о назначении преподавателем в только что организованную [военную] школу лётчиков-наблюдателей в Киеве. Вместо этого получил от тогдашнего «полевого генерал-инспектора авиации» (б. великий князь Александр Михайлович) предложение - занять у него должность штабофицера генштаба. Фактически это была должность начальника штаба, которую я и исполнял затем до декабря 1917 года под разными штатными названиями (генерал для поручений, начальник авиационного отдела в полевом управлении авиации и воздухоплавания). Свой первый педагогический опыт в школе лётнабов я всё-таки осуществил в конце 1916 года и начале 1917 года - в порядке совместительства. После февральского переворота был крепким оборонцем, изыскивая новые формы управления армией и авиацией. Был одним из тех активных работников центра, которые на фоне общего разложения армий и упадка снабжения самолетами сумел[и] в 1917 году поднять боеработу русской авиации в борьбе с немецким империализмом более, чем на 20 процентов. В частности, я был одним из организаторов и участников 1-го Всероссийского авиасъезда, собранного вопреки запрещению Керенского и ставки и вынесшего много полезных постановлений по упорядочению организации и работы авиации, ее школ, снабжения и «промышленности». Открыто выступал против «офицерского союза» и сыграл немалую роль в борьбе с корниловским путчем, доказывая офицерам безнадежность бунта и организуя подпольным методом сопротивление солдатских масс в самом Могилёве; делалось это вне связи с большевиками, организация которых в Могилёве отсутствовала в связи с особым вниманием, уделенным борьбе с большевизмом контрреволюционным офицерством (не без участия, конечно, комиссаров Временного правительства при Ставке). В результате подвергся бойкоту со стороны большей части офицеров Ставки и мелким служебным ограничениям вроде задержки присвоения очередного военного звания (по этой причине, а также потому, что на генштабистов не распространялось правило об ускоренном присвоении званий за боевые полёты, я кончил Первую мировую войну капитаном, занимая должность с правами начальника дивизии). После Октябрьского переворота я стал оборонцем в квадрате и, продолжая оставаться на старой должности в Могилёве, провёл некоторые меры, облегчившие в дальнейшем спасение значительной части фронтового авиаимущества и начальное строительство красного воздушного флота; в частности, большую роль сыграла директива о стягивании авиасредств к фронтовым авиапаркам, бывшими опорными точками большевизма в старой авиации. При первой возможности установил связь с петроградскими организациями воздушного флота и в декабре 1917 года был назначен членом организуемой «Всероссийской коллегии по управлению воздушным флотом республики». Предыдущая служба в полевом управлении авиации и воздухоплавания дала мне школу работы в общегосударственном масштабе, уроки которой были успешно использованы после Октября, с учетом новых задач и новой обстановки. Поскольку в то время почти все крупные специалисты воздухофлота саботировали, а новые работники были неопытны, мне пришлось лично провести напряжённую работу в центре по начальному строительству Красной авиации - начиная от радикальной реорганизации «Главвоздухфлота» и кончая составлением первого советского наставления по боевому применению авиации. Основные организационные установки по этой работе я получил лично от товарища Ленина. В дальнейшем мне пришлось вести борьбу с мелкобуржуазною группировкою авиаработников, связавшейся с Троцким и потерявшей влияние на дела воздухфлота только после партийной чистки 1922 года. Перестав играть ведущую роль в руководящем аппарате авиации, я в дальнейшем чередовал боеработу на фронтах гражданской войны с работою в центре. Первое назначение на фронт - в Царицын - было оформлено в июле 1918 года 13 . В Царицыне я находился в непосредственном подчинении товарища Сталина, который был не только председателем Реввоенсовета, но и единственным специалистом штаба «Севкавокруга» по руководству авиацией. Работа моя во время гражданской войны протекала только в авиации, исключая небольшой период в 1919 году, когда я в качестве представителя главкома организовывал сначала общую, а затем воздушную оборону Тульского укрепленного района; при этом было сформировано ядро стрелковой дивизии и кавалерийский отряд, развернувшийся впоследствии в 11-ю кавдивизию 1-й Конной армии. В январе 1920 года, находясь в рядах 1-й Конной армии, имел вынужденную посадку в расположении белых (при остановке мотора в неприятельском тылу удалось дотянуть только до передовой заставы белых, казаки которой были без погон и кокард и назвали себя бойцами одного из полков 1 конармии). Мне удалось уцелеть вместе с товарищем по несчастью лётчиком Шурыгиным 14 только благодаря совпадению случайностей, а, главным образом, благодаря тому, что деникинщина в то время переживала под ударами Красной армии свою последнюю агонию. Не получив передышки после кошмарных переживаний плена, я продолжал работу на фронте до осени 1920 года, когда был назначен преподавателем, а затем начальником кафедры воздухфлота в Военной академии РККА. Здесь занялся специализацией и обобщением опыта боевого использования авиации по взаимодействию с войсками. В конце 1923 года получил назначение начальником штаба ВВС; в мае 1924 года внезапно свалился в результате тяжёлого отравления центральной нервной системы, едва не закончившегося смертельным исходом и надолго ослабившего силы. Выжил благодаря тому, что Советская власть дала мне в течение ряда лет совершенно исключительные условия лечения и отдыха, поддерживая одновременно работою волю к жизни. С декабря 1924 года я перешёл на педагогическую деятельность в Военной воздушной академии им. Жуковского, с которою был связан ещё ранее, участвуя в военизации «Института инженеров воздушного флота» в 1921-1922 годах и состоя с весны 1923 года председателем военно-научного общества академии (общество это имело общегосударственный характер, в частности, в деле развития планеризма в СССР). Не взирая на болезненное состояние, удалось с места ликвидировать прорыв на только что сформированном командном факультете академии и создать зачатки теории боевого использования авиации в разрезе, необходимом боевому командиру ВВС, а в дальнейшем повторить ту же работу на инженерном факультете под углом зрения требований тактики к конструкции самолетов. С конца двадцатых годов началась борьба с «дуэтизмом» 15 в области боевого применения авиации и преждевременным гигантизмом в самолётостроении. Борьба эта кончилась переводом моим на кафедру истории. К 1938 году моя работоспособность заметно восстановилась, я вновь возвратился к преподаванию тактики ВВС, а в 1940 году получил командировку на фронт борьбы с белофиннами, где достаточно ознакомился с современным состоянием и боеработою ВВС, а заодно успел побывать в войсках при прорыве линии Маннергейма. Вскоре по возвращении с Карельского перешейка занял должность начальника кафедры тактики ВВС и общей в академии им. Жуковского. На фронт Отечественной войны мне удалось, несмотря на все усилия, получить назначение только в начале апреля 1943 г. и то на должность отнюдь не ответственного характера. Однако мне привелось неоднократно руководить боеработою ВВС - частью в составе коллектива, частью же единолично, в том числе три раза действиями морской авиации. Параллельно проводились опытные организации авиационного тыла в тактическом масштабе и систематическое посещение позиций. С августа 1944 года - работа по организации и руководству военными кафедрами авиаинститутов на должности в ГУУЗе 16 Министерства авиапромышленности. Пребывание в последнем облегчило мне ознакомление с основами будущей авиатехники и позволило, пока начерно, свести в систему боевой опыт прошлого с перспективами боевого использования ВВС в будущем. Гв[ардии] генерал-майор авиации
СТРОЕВ
«24» апреля 1948 г.
копия верна
НАЧАЛЬНИК ВОЕННОЙ КАФЕДРЫ
Генерал-майор авиации Некрасов
«28» апреля 1948 г.
РГВА. Ф. 37976. Оп. 1. Д. 84. Л. 7-8 об.
Заверенная машинописная копия.
Примечания
1. В документе несогласованно - «объясняются».
2. VII Всероссийский съезд Советов проходил 5-9 декабря 1919 г. в Москве. Председатель РВСР Л. Д. Троцкий 7 декабря выступил на съезде с победным докладом о военном положении «Наше военное строительство и наши фронты». Среди прочего Троцкий заявил о возможности в будущем перейти к единоначалию в РККА. О том, что этот вопрос является решённым, как отмечено в документе, Троцкий не говорил.
3. В документе ошибочно - Г. П. Хвощинский.
4. В документе ошибочно - Данилевский.
5. Имеется в виду руководство боевыми действиями.
6. На самом деле Буденный вступил в РКП(б) в 1919 году и формально вёл партийный стаж с 19 марта 1919 г. См.: Будённый С. М. Пройденный путь. Кн. 1. М. 1958. С. 341.
7. В документе ошибочно - Шеценко.
8. Автор документа не указывает, что красноармейский паёк необходимо было отработать фактически в условиях близкой к военной дисциплины на предприятии.
9. В документе ошибочно - положения.
10. На самом деле отдельные иностранные генштабисты служили в РККА. Например, полковник
германской службы И. И. Лелль, окончивший германскую академию в 1900 г. и служивший в РККА в
1920-1921 гг.//РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 8. Л. 26 об.; Ф. 6. Оп. 4. Д. 937. Л. 25 об.
11. В документе ошибочно - происходящей.
12. В документе ошибочно - X1III.
13. В Царицын Строев прибыл 23 августа 1918 г.
14. В документе ошибочно - Шурыжным.
15. Речь идёт о доктрине итальянского генерала Джулио Дуэ о возможности достижения победы в войне силами авиации. Подробнее см.: Дуэ Дж. Господство в воздухе. СПб. 2003.
16. Главное управление учебных заведений.